Соседка рус

Был у Митяя сосед. Сам щуплый, неказистый, вечно в какой-то кургузой шапочке ходил, а жену взял заречную, из соседней деревни, ладную, да красивую. Только из зависти или ещё почему молодухи деревенские её невзлюбили, стали болтать, будто ведьма. Ну, поговорили и забыли. Год живут, другой, а Митяй нет-нет, да и посмотрит в сторону соседки, как ловко она с хозяйством управляется. Да только она ни слова, ни взгляда в ответ, словно каменная.
На Масленицу отпросилась соседка у мужа в родную деревню сходить, родителей, дескать, проведать. Собрала гостинцев всяких, да и пошла по льду через реку. А когда возвращалась то ли заплутала в сумерках, то ли ещё что, только оступилась, провалилась в полынью и утонула. Одни гостинцы ответные на льду остались, да и те лисы да вороны растащили…
Погоревал сосед, да что делать, заказал поминание, стал жить дальше. Настало лето. Как-то на Русальной неделе шёл Митяй за чем-то в сарай, вдруг видит, из-за забора соседка глядит. Смотрит на него и улыбается. А сама – что картинка: губы алые, глаза синие, что озёра лесные, глянешь – и пропал.
Подошёл ближе, поздоровался. Ответила. Спросил, кем соседу приходится, потупилась, молчит. Потом говорит, сестра она, мол, покойницы, пришла проведать кума. А ты, говорит, заходи как-нибудь, чайку попьём с ароматными травами. Он и рад. Конечно, зайду, говорит, когда удобно? Вот сейчас и удобно, отвечает. Как раз кум на ярмарку поехал.
На радостях Митяй позабыл, за чем и шёл, бросил всё и побежал в гости. Зашёл в калитку, глядит, стоит соседка с метлой посереди двора, прибирается. Смешно ему стало, говорит:
- Двор подметаешь или куда-то полетишь?
Засмеялась она, да так славно, таким милым, звонким смехом. Собачка откуда-то прибежала, вся белая, с тёмным пятном на правой лапе, стала гавкать на Митяя. Пока соседка смеялась, собачка гавкала. Только глядит Митяй, странная какая-то собачка, во рту ни одного зуба. Хотел спросить соседку, а та вдруг топнула ножкой, и собачка куда-то пропала.
Слово за слово, прошли в дом, заварила соседка травы. Пьёт Митяй и сам себе дивится: страсть охватила его необычайная, не то что соседка, даже башмаки её стали казаться желанными.
Взялся заигрывать, ответила согласием. Смеётся, манит прямо в постель. Не помня себя, стал Митяй сбрасывать одежду, и соседка не отстаёт. Слились в объятиях, занялись любовью: на кровати, на полу, даже на столе кухонном…
Только вдруг отстранилась соседка и говорит, что пора, мол, Митяю идти домой, скоро кум вернётся. Он к ней, она от него: хватит на сегодня, встретимся завтра. Делать нечего, похватал одежду, прикрылся кое как, пошёл домой…

Встречи продолжались неделю, и каждый раз после чая соседкиного у Митяя мутнело в глазах и желание разгоралось необыкновенное. А после Купальной ночи соседка пропала, и, сколько Митяй ни выглядывал её, сколько ни стучал в окно, не появлялась. Ни соседка, ни собачка её беззубая.
Раз вечером дождался Митяй, когда сосед вернётся, спросил про куму. «Какая кума, - отмахнулся тот, - отродясь у покойницы сестры не было». Спросил про собачку, снова дивится. «Был, - говорит, - у родителей покойницы щенок такой масти, белый с тёмным пятном на лапе, сказывали, что подарили ей, когда она в последний раз приходила. Да только когда шла через реку, спрятала она щенка за пазуху, так вместе и утонули…