Грибница

Никогда не была поклонницей тихой охоты. Лес пугал меня. В любое время года, особенно осенью, когда обнажался и становился черным и бездонным, словно омут. А в послеобеденное время, когда так быстро сгущаются сумерки, лес становился воплощением всех мучительных и завораживающих тайн, сосредоточением мнимых и явных угроз.

Ни за что не вошла бы я в лес ни в сумерки, ни в утренние осенние туманы, ни в пасмурный день, когда сеет мелкий дождик, а сырой воздух так плотен, что в нем будто плывешь, будто дышишь водой. Так что, нет, в лес меня не заманить. Но, была у меня подруга, которая грибную охоту уж очень любила, находила в этом удовольствие, и не боялась леса.

И вот как-то раз подружка эта рассказала историю, поразившую меня, будто гром, и образы мокрых деревьев в молоке тумана, их черные стволы, возносящиеся к небу, дрожь капель на ветках, рыхлая прелая земля, вскрики невидимых птиц, – эти образы так полонили мое сознание, что я долго еще оставалась их заложницей. А суть вот в чем.

В октябре дело было. Она и ее свекровь, такая же любительница побродить по лесу, собрались по грибы. Но, свекровь в то утро занемогла, и подружка – звать ее Ирина, – отправилась в лес одна. А утречко выдалось на редкость туманное, тихое, ни ветерка, ни дуновения. Все белым-бело, полусвет утонул в полусумраке.
Ирка миновала последний дом, и деревня пропала сразу, а дорога, по которой Ирка шла к лесу, видна не была.  Благо путь она и так знала, и уже представляла, как понесет домой полные ведра опят и сыроежек на радость свекрови, которая до грибов была большой охотницей.
 
Вот и опушка уже. Стена леса все ближе, все отчетливей, деревья расступаются и манят, обещают свои дары. Ирка остановилась, вывернула наизнанку свой легкий тулупчик, и смело углубилась в густолесье. Листва уже опала, и шорох под ногами был единственным звуком в белой и густой тишине. Да время от времени вскрикнет птица и оборвет свой крик, будто испугавшись своего голоса.
Ирина раздвигала палочкой палую листву. А вот и грибница. Она достала ножичек и позабыла обо всем, кроме дела, ради которого явилась сюда. Туман тем временем не рассеивался, а, как нарочно, скапливался в этой низине, и будто из-за него, тумана, никак не всходило солнце.

Ирка набрала уже ведро, а меньше грибов не становилось. Она увлеклась и углубилась в свое собирательство, однако посторонний звук различила. Вначале решила, что послышалось, но звук повторился. Это был шорох листьев, но очень странный. Ирка замерла и прислушалась. Снова шорох, рядом. Она скосила глаза и заметила быстрое движение в купе палой листвы, словно ветер пробежал вдоль деревьев. Но, ветра и в помине не было, лес повит саваном тумана.
Снова пробежала волна по листве. Ирка вскочила на ноги. И тут же раздался протяжный женский стон из-под земли. Снова листья вскипели и побежали волной, и на этот раз в ее сторону. Ирка сорвалась с места и, не помня себя, помчалась прочь.

Как в деревню выбралась, как дома к ее рассказу отнеслись, как она участковому рассказала о происшествии, во все эти подробности я входить не буду. А только место то проверили, и оказалось,  что грибница буйно разрослась на зарытом в землю женском теле. Полусгнивший труп был голым, сюда же, в яму, были сброшены вещи убитой.

В октябре по утрам туман в лесу не редкость, а, когда достали труп, вышло вдруг солнце, осветило поляну, людей на ней, пробежало по узорам мокрых веток и упало на рыжие волосы неизвестной мертвой дамы.