Антибиотик

     За окном ранняя весна. Она в наших местах скорая… С ее приходом хочется больше времени проводить на природе. Особенно хорошо скоро будет в Волго-Ахтубинской пойме... Свежая травка и листва, теплая водичка.
     Однако вместе с возрастающим с каждым днем щебетанием все большего количества птах приходит понимание необходимости тщательной подготовки к летним экзаменам. Для студентов весна – символ предстоящих больших нагрузок. От сессии до сессии живут студенты весело! А также летом… В этом году я еду фельдшером в один из стройотрядов. А пока… Нужно браться за повторение пройденного. Весенняя сессия будет довольно сложной.
     Эти мысли, несмотря на врывающиеся в открытое окно моей комнатушки потоки весеннего ветерка, сдобренного бодрой птичьей трелью, настраивали меня на рабочий лад. Вечерами, сразу после занятий в институте нужно читать и еще раз читать. Поэтому с книжной полки на письменный стол стали перемещаться все мои учебники по хирургии. И про практические навыки нельзя забывать. Берешь хирургическую иглу в иглодержатель и шьешь, а потом вяжешь узлы…
     Только я принялся «зубарить», как в мою съемную комнату вошел сосед по квартире по прозвищу Михай. По паспорту он именовался Михаилом, но все знакомые его звали иначе. Михаем он стал из-за внешнего сходства с королем Румынии. Кличка прилипла к нему еще в старших классах школы. Сохранилась она за ним и в армии. После демобилизации проникла и в преступный мир… В него Михай плавно влился благодаря дружбе со своим одноклассником, который вскоре после «последнего школьного звонка» попал на «зону».
     Мой сосед по квартире перепробовал в конце восьмидесятых много различных рабочих специальностей, но ни одна из них его не впечатлила… Рядом была Великая река Волга с ее богатствами. Как и многие сверстники он стал браконьерствовать. Итог – пара «ходок» с приобщением к воровским традициям. Девяностые заметно расширили возможности «нетрадиционных заработков». Михай теперь на Волге неделями уже не пропадал. Но чем именно он занимался, точно мне известно не было. Поговаривали, что квартирант подрядился к кому-то из «авторитетов» в личную охрану.   
     - Костян! Собирайся! Дело есть! – не терпящим возражений тоном произнес он.
     - Что случилось? – поинтересовался я.
     - По дороге объясню! Нужны твои знания, как дока! Инструменты какие, лекарства есть? Прихвати! Пригодятся! – сказал он, быстро надевая на свои сутулые плечи демисезонный серый плащ.
     У подъезда неприметной девятиэтажки, которыми плотно в семидесятые-восьмидесятые годы была застроена почти вся северная окраина Волгограда, именуемая «Спартановкой», и где меня свела судьба с Михаем, нас ждала новенькая «восьмерка» (ВАЗ-2108). Водитель «зубила» открыл свою дверь, и я юркнул на заднее сиденье машины. Михай сел рядом с водителем.
     По объездной дороге, что протянулась вдоль железнодорожной ветки, мы быстро доехали до частного сектора Нижней Мечетки. Все, что мне удалось узнать за время поездки, так это ее цель, а также кличку водилы.
     Рулевого звали «Пуля». Видимо, за скорость… Вез он нас на хату, где обитал местный авторитет «Арно». Последний был несколько часов назад ранен. В него стрелял боец одной из местных молодежных группировок, предположительно, из пистолета Макарова.

          ***

     В просторной комнате деревянного дома, куда меня провел Пуля и Михай, было несколько человек в кожанках. Они с нетерпением ждали нашего появления.
     Один из них, что был возрастом постарше, спросил:
     - Ты здесь доктор?
     Михай вытолкнул меня на середину комнаты.
     - Студент медицинского… – ответил я.
     - Хирургические инструменты в руках держал?! – поинтересовался он.
     - Приходилось. – ответил я.
     - Очень хорошему человеку срочно требуется оказать всю необходимую помощь. Приступай!
     Худощавый мужчина лет пятидесяти лежал в позе эмбриона. Между его ног была зажата простыня, а в правой руке – окровавленное полотенце.
     - Как зовут больного? Кто подскажет? – поинтересовался я.
     - Арно! – ответил Пуля.
     - А имя, имя отчество у него есть? – продолжил я.
     Собрав в кулак все свои силы, первым на мой вопрос ответил раненый.
     - Иван Федорович я. От этих остолопов ничего вовремя не добьешься! Делай, сынок все, что считаешь нужным. С Богом!
     Пока больной поддерживал контакт, я попытался его осмотреть и переложить на стол при помощи окружающих.
     Пуля ударила Ивана Федоровича в толстый кожаный брючный ремень, прошила его, а также продырявила переднюю брюшную стенку, после чего где-то скрылась…
     - Ему операция нужна. Нужно провести ревизию брюшной полости. И там уже по ситуации… Наркоз хороший нужен. Боль может быть адская! – сказал я.
     - Не можем мы в больницу его сейчас доставить! Не можем! И док его личный сейчас в больнице. Прооперировали его только что. – буркнул старший.
     - Спирт есть?! – поинтересовался я.
     - «Рояль» подойдет?! – спросил Пуля.
     - Да. Еще понадобятся: раствор для инфузий натрия хлорида, полиглюкин, шприцы, системы для капельниц, марля, бинты, вата, антибиотики. Точные названия препаратов и количество единиц сейчас продиктую.
     - Воробей все запишет, и они с Пулей в нашу аптечку сгоняют. – включился в разговор один из этой немногословной угрюмой группы, тот, что возрастной.
     - Дайте выпить полстакана спирта больному и приступаем. Также нужно привязать ремнями ноги к столу и руки. - Кто мне хочет ассистировать? – поинтересовался я.
     Желающих не нашлось. Судя по жестам, которые исходили от старшего, со мною должна остаться женщина, которую я только сейчас заметил, а также Михай.
     Комната вмиг опустела. Я достал содержимое своего «врачебного» чемоданчика и принялся за дело. Обработав несколько раз руки и скальпель «роялем» чуть выше входного пулевого отверстия, введя в окружающие ткани местный анестетик «новокаин» по А.В. Вишневскому, я сделал первый разрез…
     Пациент вскрикнул, а затем потерял сознание. Я попросил женщину встать у изголовья раненого, а Михая – взять из морозилки холодильника пару крупных кусков мяса либо еще чего-нибудь.
     Через несколько минут он пришел с ведром, в котором лежали пакеты с содержимым из холодильника. По моей просьбе пару кусков были обернуты полотенцами и приложены к голове больного.
     Сначала все шло неплохо: удалось нащупать направление раневого канала и даже место вероятного нахождения пули. Предположительно она находилась ближе к переднему краю крыла правой подвздошной кости. Однако подобраться к ней было трудно. Требовалось поработать с кишечником. А еще предстояла ревизия брюшной полости. Больной периодически дергался, с силой сжимал мышцы ног и рук, поскрипывал зубами.
     - Наркотические анальгетики есть в доме? – поинтересовался я у Михая.
     - Травки захотел?! – уточнил он.
     - Какая травка?! В ампулах нужны сильные обезболивающие!
     Женщина, сохранявшая до этого полное молчание, попросила Михая позвать старшего. Когда тот вошел, она потребовала принести ей домашнюю аптечку, что лежала в ее комнате. Так в моем распоряжении появилось две ампулы промедола. Дело, хоть и медленно, но пошло вперед.
     Ближе к середине операции гонцы привезли из аптеки почти все, что было указано в наспех составленном списке. Теперь можно было осваивать вены верхних конечностей и «капать»… 
     Видимо, Арно «родился в рубашке»… Пуля не повредила кишечник, как-то обойдя его петли. Она застряла в кости, откуда и была успешно извлечена. 
     Дав необходимые поручения женщине по присмотру за прооперированным, я решил немного отдохнуть. До утра оставалось несколько часов.

          ***

     С петухами, которые еще сохранились в отдельных домовладениях Нижней Мечетки, стал приходить в себя и больной. Рано утром он проснулся и попросил воды.
     Единственная женщина этого дома оказалась рядом с Иваном Федоровичем. Она дала ему выпить несколько глотков из эмалированной кружки.
     Я поднялся с дивана и подошел к своему только что прооперированному больному. Это был мой первый пациент! До этого в моем активе были только операции на собачках, а также небольшой опыт ассистирования хирургам-дежурантам в одной из местных больниц. Но самостоятельно, да еще и в таких условиях?! Возникшее вдруг волнение попыталось выбраться наружу, выплеснуться из меня... Но собравшись с силами, я начал:
     - Иван Федорович! Операция в целом прошла успешно. Вот эту пулю мне удалось извлечь!
     Я вытащил из кармана своих джинсов завернутую в марлю пулю.
     - Она теперь Ваша! Будем надеяться на быстрое заживление раны. – Я тут подумал о хорошем антибиотике… Смогут ребята его достать – будет очень хорошо. Он в России недавно продается.               
     - Антибиотик говоришь новый?! Если в стране есть – найдут. Когда требуется? – уточнил он.
     - Чем раньше, тем лучше.
     Хозяин дома дал получение старшему и отключился.
     Я измерил пациенту артериальное давление, температуру, осмотрел рану и удалил шприцем из дренажа отделяемое. Мои манипуляции не остались незамеченными.
     Больной вновь проснулся и заговорил:
     - Как там? Совсем плохая рана? Или еще поживем?! Мне еще с молодежью на районе разобраться нужно! Традиции они наши не уважают, авторитетов ни во что не ставят! Не будет порядка – в Волге-матушке будет много трупов.    
     - На все воля божья! – ответил я.
     - На Бога надейся, а сам не плошай! – возразил мне больной.
     - Конечно! Бог делает все человеческими руками. Вам он меня послал. Так получается. Не самого лучшего оператора…
     - Лучшего, не лучшего… Время покажет. Антибиотик говоришь хороший нужен? – переспросил он.
     - Да. Новый, мощный. С ним наши микроорганизмы пока не знакомы. Поэтому надеюсь на хороший эффект. Он Вам очень нужен! – ответил я.
     - Тебя как зовут-то?
     - Константин. 
     - «Антибиотик»! К тебе братва так теперь будет обращаться! – весело выдал больной и вновь задремал.
     К вечеру самочувствие больного ухудшилось. У него заметно поднялась температура. Мне пришлось написать еще один список с лекарствами, которые вскоре я заполучил в свое распоряжение. Около полуночи с заказанным мною антибиотиком прибыл и Воробей. Оказалось, что он последним рейсом вернулся из Москвы, откуда и привез важный препарат.
     Всю ночь я следил за состоянием Ивана Федоровича. Одну капельницу сменяла другая, одну марлевую салфетку – другая. Я надеялся на новый препарат… Женщина периодически обтирала больного спиртовым раствором, давала понемногу больному пить, подносила и относила утку. На полу комнаты за непродолжительное время скопилась довольно внушительная батарея пустых бутылок, упаковок, флаконов.    
     Утром следующего дня больной обратился ко мне:
     - Антибиотик! Будем живы – не помрем! Что отдали – все вернем!
     - Рад слышать Ваш жизнеутверждающий голос! – ответил я.
     - Для тебя я теперь Иван Федорович или просто Федорыч, для всех – Арно. – констатировал он.
     - В Вашем мире слова имеют свой особый смысл. Что значит «Арно»?
     - Родом я из глухой и очень маленькой деревни Дудино, что в Псковской области. Есть такая на берегу озера Арно. Прямиком оттуда я попал на «малолетку». Ничего не видел ведь в своем детстве. Знал тогда только это озеро и несколько рек. Когда меня спрашивали: Откуда ты? Всегда говорил одно и тоже: родом я с берега озера Арно, что рядом с рекой Великой. Потом пошли зоны и стройки века… В деревне с самого детства своего больше не был. Родичи давно умерли. Осел вот в Волгограде...
     - Мне нужно в институте завтра появиться. Оттуда сразу к Вам!
     - Ты свое дело сделал. К вечеру здесь будет наш док. – сказал Арно и вновь отключился.

          ***
         
     Во второй половине дня к дому на Мечетке подъехал Пуля. В сопровождении двух человек меня и Михая проводили к уже известной «восьмерке». Через десять минут мы были у подъезда съемной квартиры.
     - Антибиотик! Держи! От Арно тебе… – сказал Пуля, сделав половину оборота в мою сторону.
     - Что это?! – уточнил я.
     - В папке пачка «деревянных». На них можешь покутить… И пачка СКВ (свободно конвертируемой валюты). Арно сказал, чтобы направил их на учебу или другое полезное дело. «Не подмажешь, не поедешь»!
     - Да не удобно как-то… – решил возразить я.
     - Мы не в институте благородных девиц. В бригаде дело общее делаем. Непростое дело… Так что бери! – буркнул недовольный Пуля.
     - Не обижай старика. Арно тебе премного благодарен! – сказал Михай.
     - Всегда рады видеть тебя. Наших всегда можно найти в кафе «У Алика». Тебе лучше туда наведываться иногда. Примелькайся там: зашел, посидел, тихо ушел. Я и Михай иногда там тоже бываем.
     - Хорошо. – ответил я на неожиданное для меня предложение.
     - У тебя же были терки с местными малолетками? Помню, что Михай впрягался…
     - Да…
     - Теперь будешь под нашей защитой… Может к нам? Подготовим, обучим! – предложил Пуля.
     - Серьезное предложение. Нужно подумать. – ответил я.
     - Мы тебя не торопим, но учти, что тапками назад не ходят…
     Пуля вышел из авто и выпустил меня из тесного салона. Михай также неспешно покинул тачку и побрел в направлении ближайшего гастронома. 

          ***

     Вскоре случилась сессия. А сразу по ее окончании я убыл в стройотряд.
     В те свободные минуты, которые иногда выдавались, мои мысли частенько уносились к Арно, в дом на Нижней Мечетке… Возникал ряд вопросов, на которые мне хотелось получить ответы. Главные из них: Правильно ли я поступил? Мог ли я поступить иначе? Совесть ведь не повесть – в архив не сдашь...
     Если я избрал профессию врача, значит должен оказывать медицинскую помощь каждому, кто ко мне обратился, кто оказался в тяжелой ситуации. Этические принципы Клятвы Гиппократа гласят о том, что представитель врачебного сообщества, профессионального цеха обязан уважать жизнь, оказывать помощь больному из милосердия, заботиться о нем.
     Есть ли у меня право давать оценку личности больного? Полагаю, что такого морального права у меня нет. И гражданские, и военные медики, и специалисты пенитенциарной системы обязаны оказывать медицинскую помощь вне зависимости от того, кто в ней нуждается: законопослушный гражданин, военнопленный или преступник. Более того, в отечественном Уголовном кодексе есть статья «Неоказание помощи больному». Каждый медик обязан оказывать медицинскую помощь по закону или по специальному правилу.   
     Мог ли я поступить в сложившихся тогда конкретных обстоятельствах иначе? Маловероятно. Ничегонеделанье в течение даже часов могло повлечь смерть раненого или резко ухудшить прогноз заболевания. Мог ли я в окружении этих простых и суровых людей, прошедших свои «университеты» найти убедительные для них доводы, позволявшие мне отказаться от активных профессиональных действий? Сомневаюсь.
     Возможно, что мне удалось бы отказаться от операции, но от ведения больного консервативно, вряд ли. И тогда, и сейчас я убежден, что интересы больного требовали операции. Хотел ли я ее? В других условиях пошел бы с удовольствием! Будущему хирургу очень нужен опыт, он дает ему уверенность. Но в условиях операционной, под присмотром старшего товарища! Тогда же за мной присматривало несколько «головорезов». А если бы что-то пошло не так в первые сутки или чуть позже? Смогли бы они понять и принять те риски, на которые я шел? Или им проще нанизать труп мой на трос с крючьями и в Волгу?
     Хорошо, что уже через десять дней с момента ранения Арно вернулся к «обычной» для него жизни: управлял бригадой, собирал и анализировал информацию о жизни района. Михай несколько раз передавал мне от него по весне «привет».
     Однако гнетущее чувство вины периодически возвращалось ко мне. Должен ли я был сообщить о своем поступке в компетентные органы? В экстренной хирургии есть правило, в силу которого при поступлении в медицинскую организацию пациента, в отношении которого имеются достаточные основания полагать, что вред его здоровью причинен в результате противоправных действий, должны быть проинформированы органы внутренних дел. Врачебная тайна по нашему законодательству носит относительный, а не абсолютный характер. В тоже время, этический принцип конфиденциальности не знает такого изъятия: Что бы при лечении я ни увидел или не услышал, это не следует когда-либо разглашать. Налицо конфликт между правовой и этической нормой. И приоритет имеет норма права…
     Мог ли я своими руками сначала спасти больного, а затем отправить его на верную погибель? А создать серьезные проблемы для других? Никто из них лично мне ничего плохого не сделал… А моя дальнейшая судьба? Где есть «добро», а где «зло», безусловное «зло»? Где проходит эта граница?
     За одними вопросами следовали другие… Чем больше я размышлял, тем чаще приходил к выводу о необходимости наличия четкой иерархии ценностей, точной системы координат. Не могут два принципа, две нормы, находится в иерархии на одном и том же уровне. Рано или поздно между ними возникнет конфликт. Пока он будет разрешен, пройдет время. А у конфликта есть стороны со своими интересами. Это судьбы конкретных людей.      

          ***

     Самый конец лета. Я возвращаюсь в Волгоград. В городе еще жарко, однако ночи уже прохладные. Впереди еще год учебы в медицинском.
     В съемной квартире продолжается обычная для таких мест жизнь. За кухонным столом расположились несколько человек. Один из них – мой сосед Витька. Очень тесно. Всего шесть квадратных метров, почти половина из них занята мебелью…
     - Как лагерное лето прошло? – поинтересовался Витек.
     - По лагерям у нас Михай эксперт, а я был в стройотряде.
     - Не в курсе, куда он пропал? – спросил сосед.
     - Нет. Меня почти два месяца не было в городе.
     - Хозяйка ждет до конца месяца от него оплату или будет нового квартиранта искать. Вещей у него не много. Может к тебе пока перенесем, если не объявится?
     - Можно. Попробую навести справки. – ответил я и быстро вышел на улицу.
     Мой путь лежал в кафе «У Алика». Я там был этой весной пару раз.
     В этом заведении, несмотря на вечернее время, было малолюдно. Конец лета – еще не завершился мертвый сезон.
     За стойкой, как всегда, стоял бармен Джон.
     - Антибиотик! Давно не заходил. Что сегодня будешь заказывать? – поинтересовался он.
     - Чайку хорошего! И один вопрос у меня к тебе есть.
     - Пройди в комнату для переговоров. Сейчас чай на травах приготовлю. – ответил бармен и принялся обслуживать другого посетителя.
     Через пять минут Джон занес в только что занятую мной комнатку чай и быстро удалился. Сразу-же открылась боковая дверь… Через нее вошла ко мне та самая женщина, с которой я находился у постели Ивана Федоровича около двух суток. Она была вся в черном: длинная юбка из модного блестящего материала, чуть более светлая блуза, на голове – черный платок.
     - Здравствуй, сынок! – обратилась она ко мне и присела на противоположном краю стола.
     - Добрый вечер!
     - Ой, не добрый он! – воскликнула она. – Горе у нас! Арно убит! Все лето война шла с «отморозками». Всех их положили, но и наших они сильно потрепали. Кто в живых остался – теперь по норам, по хатам…
     - А про Михая известно что? – поинтересовался я.
     - В списках погибших не значится. Он опытен и хитер! Надеюсь, что жив! – ответила она и несколько раз перекрестилась. - Ты, сынок сюда больше не ходи. И поменьше на Спартановке пока показывайся. Легавые вынюхивают, зубами клацают. Никак не успокоятся...
     - Спасибо Вам! – сказал я и быстро вышел из кафе.
     Через несколько суток я уже обосновывался на новой съемной квартире, что была ближе к центру города. Благо, средства, которыми я располагал, это позволяли. Начиналась новая старая жизнь!

               
                ноябрь, 2023