Поймут ли Степу крылатые олени?

         Что скажет тундровой народ о Степе? Примут ли его другое от тундры решение с пургой скользящие по белоснежной глади священные олени? С ветвистыми лучами серебряной ночи быстрые олени - боль сердца и надежда его кочевого рода…

        Известно каждому живущему в тундре, что родился Степа на этой срединной земле, чтобы однажды стать хранителем и защитником необъятной, но такой ранимой ягельной тундры. Повелителем и хозяином быстрокрылых детей тундры - оленей. Кабы не лукавить, лет с пяти он точно знал свое предназначение в этой жизни. Еще не крепко стоящий на своих ногах мальчуган явственно чувствовал – духи его предков с небес не дадут ему пойти по иной тропе. И рос он с этим знанием, однако, как и все тундровые дети. 
 
        Отец в девять лет доверил мальчику настоящее охотничье ружье. По таежным меркам – почти взрослому человеку. Не думайте, что тонкоствольная тозовка, так себе, для слабаков и малолеток. Отнюдь. Здесь другие измерения - важны умение и сноровка! Хорошо помнит Степа тот осенний слякотный день, когда, уставший до чертиков, но шибко довольный, приволок, таки, в стойбище первую значимую добычу – огромного глухаря с чернильными крыльями в два охвата. Лесная птица полуденно дремала высоко на сухостое, не ждала она подвоха, получается, от торчащей над головой маленького охотника огнедышащей палки. А как обрадовались домашние его первому трофею – подарку бога охоты и тайги Байанай! Враз поверили, что Степа станет аккурат Большим охотником. Вестимо, удачливым и обласканным богом охоты и тайги!

        Вечером его дед развел красноязычий костер. Под шумный треск сухих поленьев дед говорил благословенные слова благодарения богу охоты и тайги Байанай, угощая живой огонь лепешкой с маслом. С чувством благодарности за внука, положил на край очага жирный кус вареной сохатины. Горелый запах закружился теплым серпантином и, обволакивая людей, тотчас устремился ввысь, к седьмому небу. Там, по поверью, небесная юрта бога охоты и тайги Байанай. А сизый дым костра обязательно донесет слова деда.

            Так было со сотворения мира людей и оленей. Так будет всегда, пока дышат хрустальным воздухом срединной земли оленние люди и олени! Не зыблем закон тайги.
 
        …текут слезы, прозрачной пеленой заполняя глаза мальчика. Над тундрой, отдаваясь эхом в ушах, громогласно ревет винтокрылый вертолет. Гул вертолета, кажется, железным плачем извещает всех зверей и птиц о великом горе. Горе расползается по оврагам и кустам, тяжелым камнем тонет в реках и озерах. И, кажется, вот – вот от огромного горя схлестнутся над вертолетом удлиненные в движении винты небесной машины. Отчаянно рубят они густой осенний воздух, будто желая быстрее долететь до большой земли. Беззвучно плачет мама, крепко держит ее за руки Степа. Меж дюралевых сидений, на медвежьей шкуре, лежит без сознания отец мальчика. Копошится над ним фельдшер. А лицо дедушки у иллюминатора словно неживая скала, острое и сухое. Степа знает, что охотники плачут глубоко – глубоко внутри своей груди, не показывают они, как кровью разрывается их сердце…
 
         Беда пришла неожиданно. Отца мальчика задрал медведь. Ну, почему, папа! Почему ты пошел с одним лишь ножом, лицом к лицу, навстречу свирепому зверю? Почему не уклонился, не убежал от зверя? Может, тогда остался бы в живых… Не знает фельдшер с вертолета, долетит ли отец до поселка живым… Много крови потерял… Рваные раны норовят кипящими фонтанами вновь и вновь окроплять все вокруг… а лететь битых три часа.

         Степа умом хорошо понимает отца, он будет гордиться отцом! Окажись он на месте отца, также, не раздумывая, отчаянно и храбро пошел бы навстречу страшному зверю. С ножом ли, с длинной палкой ли. Ведь в тот страшный час за спиной отца оказались их олени. Обезумевшие от страха, заостренными ноздрями ловя ядреный запах хищного зверя, олени рваным хороводом кружили и схлестывались ветвистыми рогами за единственным защитником, за спиной которого привыкли пастись без страха и сытно. Степа сын своего отца. Он ни при каких обстоятельствах не даст в обиду оленей!

          … когда фельдшер на полпути полета прокричал в уши командира, что душа оленевода отошла в верхний мир, вертолет вмиг резким клином развернулся и взял курс обратно в тундру. Либо по неписаному закону тайги тундровой человек должен находить вечный покой на священной для него земле – в бескрайней тундре.

         С весенними лучами прозвенел последний звонок, ватага выпускников поселковой средней школы весело выпорхнула со школьного двора. Только Степа казался в этот счастливый миг задумчивым и встревоженным чем – то. В который раз в его памяти зазвучали бессильные, оттого больше горькие слова того фельдшера с вертолета - Если бы… Если бы, был врач рядом в тот несчастный час, то шансов выжить оленеводу было бы в разы больше … сутки потеряли… Вновь острой иголкой стланика буравит голову мальчика это запоздалое слово – Врач! Почему нет врача в тундре? Ведь, они нужны тундре, как и оленеводы, и охотники! А где его найти? Нигде…

         Наконец отбросив все сомнения, Степа принимает тяжелое для себя решение. Да, он отложит на некоторое время возвращение в тундру… Он поедет учиться в большой город! Нет, не на охотоведа или ветеринара учиться, как мечтал раньше. Степа поедет в большой город поступать в медицинское училище.  Выучится и вернется в тундру с дипломом фельдшера. Коли нужен врач в тундре, он станет тем врачом.

      Вот только снова и снова гложет молодого человека одна думка – поймут ли такой его не тундровой поступок крылатые олени…