Клеветникам Пушкина...

Если от всего Пушкина оставить только «Клеветникам России», то тогда его не на Чёрной Речке надо было убивать, а каждый день орденами награждать! Но мы это дело быстренько исправим…
 
Есть Поэт – всегда есть кого запрещать, а нет Поэта, не надо заниматься этим гнусным делом! И пока можно заняться чем–нибудь другим, например, запрещать Писателя, чтобы запрещалка без дела не простаивала…

Поэта запретили, и тем самым всему миру ещё раз продемонстрировали всю свою скалозубовскую мудрость! Ведь она сочилась буквально из каждого слова высочайшего Постановления о его запрете…

Всех тех, кто уже умел читать и писать, записали в разряд потенциальных врагов, раз на них теперь уже никакой управы нет…

Назвав ресторан именем великого Поэта, не забудьте хотя бы туалет в нём назвать своим именем! И таким образом тоже войти в Историю литературы…

Все классики – дешёвые пижоны, они тебе языки показывают, а ты им даже достойно ответить не можешь, потому как языков этих отродясь не знаешь! А тот один, которым владеешь, он явно не классический, им с горя можно только одно: всех и вся от безъязычия  своего, пещерно обматерить…

Читал исключительно Пушкина, потому что все остальные писаки до него ещё просто не доросли! И допускать их до себя он никак не мог…

Плох тот Байрон, который не хочет стать лордом! А ещё лучше, с лорда прямо начать, тогда все остальные тебя сами охотно Байроном назначат…

Унаследовав от родителей ко многому обязывающую фамилию Тырмырпыров, он сразу же понял, что просто не имеет право становиться заурядным классическим поэтом…

С поэтическим циклом «Бессмертное» пока что ничего не получалось! Постоянно не хватало чего-то бессмертного, всё тут же дохло, буквально выйдя из-под его пера…

Поэма «Навоз» всё никак не давалась! А не надо было коровник с сеновалом, а коров с доярками путать, а потом, по жарким воспоминаниям, писать…

Умел строчить оды про надои так, что даже коровы завидовали! У них, при всё желании, так не получалось никогда…

Поэт в своих стихах так вдохновенно придавался своей боли, что миллионам его читателей тоже приходилось не сладко! А сообща, знамо дело, можно любую боль перетерпеть, а потом безостановочно творить дальше, на радость людям и на страх поэзии…

На площади сжигали людей, а у себя, в высоком небытие, поэты писали сладкозвучные стихи про цветочки и про птичек, чтобы только не слышать вопли казнимых…

Чем больше палачей, тем меньше поэтов, потому что палач поэта казнить завсегда может, а вот поэту палача научить стихи писать практически невозможно! У того не только голова, но и руки вечно не тем заняты…

Если раньше были Мусины-Пушкины, почему бы сейчас не быть Моськиным-Шариковым! Новые времена, новые музы, новые поэты…

Когда уж такая свободная и гордая птица, как Сокол, сейчас сплошь и рядом тоже кому-то служит, значит Классик наш свою «Песню» в своё время не тому Соколу пропел…

Хорошо, что Евгений Онегин жил в те далёкие времена, а не в наши дни! А иначе даже тот Пушкин так бы ничего путного о нём не написал, не говоря уже о всех нынешних Пушкиных, вместе взятых…

Чтобы родилась одна пушкинская строка, на свет должны появиться сотни тысяч далеко не пушкинских!  Но дерзать всё равно надо…