05. 11. 1974 года. Вторник

   Алёхин за повара. Сварил завтрак и попросил меня подежурить за него,
сказал, что ему необходим свежий воздух. Нас обрадовали тем, что в новом общежитии мы тоже получим комнаты, и мы решили вечерами поработать там, чтобы поскорее перейти. Не думал, что вид пустой комнаты, так на меня подействует. А за стенкой  слышалась песня:
«…Почему черёмуха, почему бела,
Почему вчера ещё ты со мной была…»
06.11.1974 года. Среда
  Сегодня предпраздничный день, но и в этот день работу никто не отменял. К тому же у нас она в основном с ломом. Есть захотелось всем и в 12 пошли в столовую. Дверь почему-то долго не открывали и Гришин открыл замок гвоздиком. После обеденного отдыха пошли в своё будущее общежитие заниматься потолком.
  Тепла в нашей палатке теперь нет и у кого была возможность уйти, уходили. Так что вечерами у нас непривычно тихо. Только котёнок со щенком всегда здесь, но чаще кот сидел у меня на плече. Как стало холодно, это его любимое место, а когда ложусь спать, он забирается ко мне под одеяло.
07.11.1974 года. Четверг
  Проснулся в одиннадцать. В столовую идти не хотелось. Наши все куда-то исчезли и только несколько парней из геологоразведки играют в карты. Послышался шум винтов пролетающего вертолёта, он сбросил листовки с поздравлениями. Вот думал ли я год назад, где буду встречать этот день? В прошлый праздник мы были в Левашово и смотрели в Ленинграде салют. Тогда растворимый кофе ещё только стал появляться или это я о нём поздно узнал. Видел, что на стакан клали чайную ложечку. Налил раз потом ещё, ещё и ещё. Кажется, стаканов шесть подряд и выпил. Пришли в клуб на танцы, а во мне жуткая слабость и ноги не держат, того и гляди упаду. Обратно еле ноги переставлял. Потом только узнал, что в таком количестве кофе пить нельзя.
  Что же сейчас дома? Чем занимаются? Нет, это не хандра, больше похоже на обычную грусть. Да, мне очень и очень грустно и не хочется никуда идти, даже на спектакль воронежских артистов. Буду читать книги. Прочёл одну и уснул. Проснулся, а в палатке никого. Нет, Женя Кужель появился, лежит, накрывшись курткой. Вернулись парни из столовой и продолжили игру в карты. А мой котёнок захотел пить. Взобрался на чайник и нырнул в него, только хвост торчит. Хорошо воды в нём было мало. Подошёл ко мне Володя из тех, кто регулярно приходит к нам переночевать. Хороший парень. Хотя плохих здесь я ещё не встречал. Разговорились, оказалось он, как и его отец, служил в армейской разведке. Был на Даманском, награждён двумя медалями и тяжёлым ранением, а друг погиб. Позже кто-то принёс угля и мы часов до четырёх утра пытались растопить печь. Не получилось.
08.11.1974 года. Пятница
   Спим, не снимая пальто, фуфаек и валенок, в общем, в чём ходим, в том и лежим. Для нормального человека кошмар, а мы привыкли. Выходит чем тяжелее обстоятельства, тем изобретательней приспосабливается к ним человек, даже если за окном –35. Из палатки уже все ушли и только я с Володей здесь. Котёнок наш уже не чёрный, а белый. В поисках тепла он собрал на себя почти всю известь с печки, а потом и вовсе запрыгнул на плиту. Помнит, что должна быть тёплой, но она давно остыла и у нас холод, как на улице. Володя выгреб золу, затопил и, взяв кота, лёг, положив ноги на стенку печи. Целый день не ходил никуда и не хочется, только в столовую вечером с Володей и Сергеем пошли, потому что котёнок орёт, есть хочет. Как холодно, чёрт возьми! А по возвращении посмотрели на то, что у нас в палатке творится и смешно стало. Словно это сон, который нужно обязательно запомнить, потому что такое повторить будет уже невозможно.
09.11.1974 года. Суббота
   Дымоходы в печке окончательно забило сажей и дым идёт только внутрь. Он такой едкий, что приходится не только открывать дверь, но и выходить на улицу. Алёхин пьян, ему всё равно. Но чтобы не устраивать прогулку ночью и чтобы Юра случайно не задохнулся, решили до утра не топить. К холоду привыкнуть можно, а к дыму никогда. Спит Фёдоров, Володя тоже, и я с котёнком с головой укрылся. Но кто-то из поздних гостей всё же затопил. Мы лежали сберегая тепло и воздух. Холод от пола не давал дыму опускаться ниже и дышать ещё была возможность. Но кот зачем-то высунул из-под одеяла голову, глотнул дыма и понёсся к дверям, топоча, как кованая лошадь.
   Решили сегодня обязательно перейти в третье общежитие, где нас ждала комната под номером 23. Путюнин с Алёхиным ушли клеить обои, а я с Гришиным носил из палатки кровати и матрасы. Когда навьюченные, с не мытыми лицами поднимались вверх по крутому склону, то выглядели, по меньшей мере, забавно. Но мы словно перешагнули невидимую грань, где стёрлось возможное с невозможным. Когда навели порядок, расставили и застелили кровати, показалось, что мы находимся в необыкновенном месте. На самом же деле мы просто одичали без воды и тепла в промёрзшей и закопчённой палатке. Сажа въелась в кожу настолько, что её нельзя уже было оттереть снегом, как невозможно заглушить запах дыма исходящий от одежды. Я лежал в тёплой комнате на чистых простынях и с удивлением смотрел в окно, куда заглядывала луна. После семи месяцев проведённых в палатке, это было необыкновенное состояние. И как после этого ответить на вопрос: что нужно человеку для счастья? Наверное, всё зависит от обстоятельств.
10.11.1974 года. Воскресенье
  Утром Володя сообщил, что ночью сгорел клуб. Вот так новость! А я не побывал в нём даже на праздники.
   На работе по-прежнему часть парней долбит ямы, остальные занимаются утеплением коттеджа стекловатой. После работы закончили в комнате с ремонтом и перенесли оставшиеся вещи. И, чтобы окончательно избавиться от внешних признаков жизни без тепла, нагрели ведро воды и, поливая друг другу, смыли копоть с лица и рук. Разглядывая себя в зеркало, испытали то же чувство, когда сбрили бороды. Из нашего окна видна Ния и сопка за Таюрой, где проложена дорога по которой мы приехали осенью в посёлок. В тёмное время она настолько неразличима, что включенные фары машин движущихся по серпантину, кажутся неторопливо опускающимися звёздами.
   Пришли нашей группе и поздравительные телеграммы от Владимира Гина, Александра Морозова, Ильи Резника, и даже ГК ВЛКСМ вспомнил о нас.
11.11.1974 года. Понедельник
    По утрам я опять стал бегать и поэтому встаю задолго до общего подъёма. На улице в это время никого нет, но и света фонарей недостаточно. Чтобы не споткнуться бежать приходится очень осторожно. И с лыжами не всё гладко получается: нет нужных размеров ботинок. Обещают подвезти завтра или послезавтра. Во всяком случае, так нам сказала Таня.
   Вечером с Гришиным вымыли пол в комнате. А погода не меняется.      
12.11.1974 года. Вторник
 Появился у нас ещё один парень из Ленинграда: Толя Подольский, мастер
спорта по слалому. Очень хочет работать в нашей бригаде. Мы посоветовались и приняли его. Парень крепкий и сильные руки лишними не будут.
  Пёсик Мартынова оказался таким шустрым, что уже замучил не только его, но и всех живущих с ним в комнате. Гена в шутку даже стал предлагать бутылку водки в придачу тому, кто заберёт щенка. А пока пристёгивает к ножке стола за подтяжку. Собачка бросится вперёд, растянет резинку, и она его обратно возвращает. Пёсику не понять и всё повторяется.
  Писем мне пришло целых15.
13.11.1974 года. Среда
  В СМП-266 и до приезда нашего отряда был полный комплект людей, а когда появились мы, то штат увеличился сразу на 300 человек. Обеспечить работой такое количество стало  проблематично. Летом и осенью  ещё спасала просека, но к зиме большинство вернули в посёлок, оставив на трассе несколько бригад. Они жгут костры из леса, освобождая просеку для отсыпки полотна. А в самом посёлке работы очень мало и это головная боль не только руководителей, но и бригадиров. Отчасти выручало рытьё ям. Но и они были разные не только по размеру, но и по цене. Самые большие и относительно дорогие под туалеты. За них бились по утрам бригадиры, но получить такой наряд большая удача и чаще приходилось довольствоваться более дешёвыми ямками под забор или электрические столбы. Не миновала участь такого труда и девушек. Они так же разводили на месте будущих ям костры, работали кирками, ломами и лопатами. Вычищали отогретую землю до уровня мерзлоты и вновь разжигали костры. Тупились ломы и кирки, ломались лопаты, но мы не унывали. Мы строили БАМ! Ничего, что у нас сегодня такая заурядная работа, а через месяц другая, ничуть не легче. В любом случае настанет время, когда мы увидим первый поезд, и перестук его колёс прозвучит, как песня, прекрасная и неповторимая. Прошёлся с фотоаппаратом по посёлку, чтобы снять несколько кадров для истории и увидел Филатову среди девушек, работающих в большой, наполовину выкопанной яме. Одна из них с трудом поднимая кирку, при каждом ударе вскрикивала:
– Ой!
Удары при этом были слабые, слабые. Нина, выбрасывая землю, увидев меня, сказала:
– Не стой над душой! 
– Да, я не над душой стою, – ответил я, – над ямой.
А девушка с киркой приостановилась и выдохнула,
– Мы в неё всю душу вкладываем!
Ну что на это сказать? А снимки я сделал чуть раньше, когда они меня ещё не видели. Вокруг все в движении, поднимались в морозный воздух клубы пара от разогретой земли и дыма костров.
   У нас опять закончились деньги, а занять их не так просто, все на грани.
14.11.1974 года. Четверг
Разожгли на месте будущей ямы огромный кострище, и пока нечего делать,
я решил подняться на верхнюю полку, что над третьим общежитием, где дома для семейных пар, и встретил там бригадира из Осетии Игоря Кудрявцева. Он одно время хотел даже уехать домой и в своём желании настроен был решительно. Но его, как члена партии, вызвали в Усть-Кутский горком, душевно поговорили и теперь Игорь вновь полон сил работать. Увидев меня, обрадовался и пригласил посмотреть свою новую квартиру. Дома здесь только строились и внутри ещё работали печники. Осмотрев комнаты Игоря, я задержался возле мастера выкладывающего печь. До этого мне приходилось их делать, но без знаний технологии. Молодой парень быстро и ловко вёл кирпичную кладку, печь вырастала прямо на глазах. Наблюдая за ним, я получал наглядный урок. Сейчас бы я сделал печь не на месяц, а на годы.
   На обеде случайно встретил двух незнакомых девушек. Не признаются, что журналистки, но уж очень профессионально задавали вопросы. Наш Гена слегка приболел, и яму нам пришлось рыть втроём. А тут ещё и у Гришина разболелся желудок. Конечно, человек существо мыслящее и может себя заставить выполнять даже то, что выше его сил. Только как это объяснить собственному организму? В отличие от нас он беспартийный и ему главное, чтобы мы не пропускали время завтрака, обеда и ужина. А у нас всё наоборот: пьём в последнее время один чай и хорошо, если с хлебом, но чаще одна горячая вода. Потому что денег нет. Когда же что-то появляется, едим пока не опустеет стол. Не говорю досыта, потому что уже не помню, когда в последний раз мы пребывали в этом состоянии. И, если по мультфильму то,
– Эх, жизнь моя жестянка, ну её в болото!
Юра Алёхин совсем выбился из сил на ямах.
15.11.1974 года. Пятница
  Вечером узнали страшную новость: перед посёлком при спуске с сопки на серпантине, опрокинулась машина с кирпичом, и разбилось несколько человек. Среди них Зина Пашинская, на неё упала машина и она погибла сразу. Ещё один скончался в медпункте, других отправили вертолётом в Усть-Кут. Зине вообще не везло в последнее время: за короткий срок у неё умерли муж, мама и вот не стало её самой. Я с Алёхиным уже знал о случившемся, когда на пути в столовую об аварии сообщила нам Наташа Титяева из Осетии.
– Да, мы уже знаем, – с безразлично-тусклой интонацией в голосе ответил Юра, и надо было видеть, насколько обидел он этим Наташу. Вскинув на нас полные слёз глаза, она ушла. Но надо не знать и Юры, чтобы подумать, что ему всё равно или не жалко, потому что его голос никогда не соответствовал его душевному состоянию.
16.11.1974 года. Суббота   
  Я писал письма, а парни ушли на день рождения Лёши Камаева. Деньги на подарок я как всегда отдал, но не пошёл, не было настроения. Жизнь, конечно, продолжается, но я лучше займусь стиркой. Чуть позже ко мне в гости с магнитофоном зашла будущая жена Жени Кужеля Лида и слушали с ней песни.
 На почте видел письма с адресами погибшим, их нет, а они лежат.
17.11.1974 года. Воскресенье
    Парни лечат головы, а я разбираюсь с почтой. Узнал, что в школе открывается кружок бального танца и сегодня первое занятие. Решил зайти посмотреть.
  Вчера постригся, и теперь меня не сразу узнают, да и я к себе ещё не привык.
18.11.1974 года. Понедельник
   Гришин рано утром уехал сопровождать Лёшу Камаева в Усть-Кут. Он в свой день рождения сломал ногу. А Юра Алёхин, при возвращении от Лёши, съехал с горки на гитаре Мартынова и романсы в его исполнении мы теперь услышим не скоро.
   За аварию Сахно Пётр Петрович был снят с должности и к нам во второй половине дня заходил знакомиться новый начальник Фомич Владимир Николаевич.
    Все тропинки и дороги в посёлке очень скользкие и машины, чтобы одолеть подъём заранее разгоняются. Но и это не всегда помогает. При неудачной попытке, они катятся вниз и тут кому как повезёт. Люди тоже падают, достаётся всем.
    Сегодня мы получили не только лыжи, но даже спортивные костюмы, а вот креплений до сих пор нет. Всё что-нибудь не так.
    Только написал ответы на письма, как пришло ещё несколько. Перерыв сделать что ли? Возвратился из отпуска Коля Стенько, наш МАРИЭЛ, уезжал на праздники домой.
    Юра Алёхин тоже решил написать письмо, но уже на первых строчках прилёг, уснул и больше за ручку не взялся. Путюнин ушёл к Нине, а Гришин ещё не приехал, и надо полагать вряд ли сегодня вернётся. Я разложил на столе фотографии и разглядываю. Кто из нас останется здесь через год? Как всё будет? И ответы на эти вопросы может дать только время.
   Как перешли в общежитие, все наши друзья, прежде чем войти, стали стучаться. Но мы попросили не делать этого, и теперь ясно кто идёт, свой или чужой.
20.11.1974 года. Среда
    Очень уж большие расхождения по температуре московского радио с иркутским. По первому передали – 12, а по второму в районе Усть-Кута – 26. Позже мы поняли, что погода более точно определяются на месте. У нас и с Усть-Кутом приличная разница.
    В посёлке нашли труп у реки, и ещё один умер в мехколонне от водки.