Глава 26. Жертвы режима

18+. Присутствует мат, сцены насилия и жестокости



...Полковник Адобо Громар, как обычно, в обнимку со своим тяжелым пулеметом задумчиво расхаживал по темному, холодному фойе огромного здания, построенного когда-то с истинно имперским размахом. Только в фойе высота потолков достигала десяти сиа, а ширина фойе — тридцати, не меньше. Увы, сейчас сооружение находилось в изрядном запустении. Как и весь мир…

В фойе и коридорах пахло плесенью, нечистотами и пищевыми отходами. Широчайшие панорамные окна были заложены кирпичом и пенными блоками, усиленными мешками с песком. А где-то огромные проемы были заложены кусками бетонного забора, и в прорехах гулял холодный сквозняк, задувая в здание снежинки с улицы.
Над головой с высокого потолка свисали большие светло-серые плафоны ламп освещения, которые наверное уже никогда не зажгутся. А на высокой стене старый полковник углядел мозаичное украшение из разноцветной смальты*, - изображение молодых, красивых парней и девушек в спортивных костюмах, играющих в халтштурм.
Рядом догорал мусор в железной старой бочке с бесчисленными вмятинами и стертой красной. Печка бродяги... Пламя билось на ветру и давало хоть какое-то тепло в этом холодном каменном здании. На полу валялись деревянные ящики от патронов, различный мусор и старые консервные банки. Вдоль по коридору смердели еще несколько таких же «печек».

«А я когда-то неплохо играл в халтштурм» - вспоминал Громар. – «Даже призовое место дважды занимали с нашей полковой командой на кубок округа! Когда это было… Я еще унтер-офицером был, с густой шевелюрой на башке!»

Дворец спорта был построен, по-видимому, лет сорок назад. Тогда такие каменные монстры строились по всей стране «с целью максимального развития и оздоровления полноценных граждан». И это огромное бетонное «блюдце» было похоже на огромный корабль пришельцев из довоенной фантастики, - архитекторы постарались... Сердцем сооружения было огромное поле-арена шириной в двести сиа, «утопленное» ниже поверхности. Зрительные места размещались рядами на уступах-трибунах. От арены к выходам вели широкие проходы как наверх, через трибуны, так и в подтрибунные помещения и даже в подземные сооружения, настолько широкие, что там можно было на небольшой автомашине прокатиться. Сейчас большая часть этих площадей пустовала, а по углам валялись воняющие отходы и кучки мусора. Прозрачная когда-то стеклянная крыша сейчас почти не пропускала солнечный свет, и на поле, испоганенного бесчисленного кострищами, царил мрак. Часть поля была занята старыми брезентовыми палатками, перегородками, корпусами старой техники. В четырех концах зала еле теплились красные огоньки костров. Пожара и дыма тут не боялись — арена продувалась насквозь через открытые порталы, а все, что здесь могло гореть, сгорело уже давно в тех же кострах.

Сейчас по опустевшим коридорам и фойе бродили патрульные солдаты, переступая через разный хлам, валявшийся на мраморном полу. Местные, не стесняясь, во многих местах разводили огонь, выбрасывали мусор и справляли нужду прямо на мраморных плитах. Ароматы здесь царили, как в захудалом деревенском сортире. А на стенах висели потемневшие и запыленные-закопченные портреты солидных господ в тяжеленных золоченых рамах. Наверняка, и Зидо где-то там повесился...

А вот и местное население! В центральном вестибюле собрались, точнее, собрали их ванарцы и солдаты «Черного Знамени». Кого-то практически из куч мусор доставали, - настолько был велик страх аборигенов перед появившимися ниоткуда бойцов в скафандрах с лучевым оружием.

Почти полсотни мужчин и женщин, по виду – переселенцев откуда-то издалека, собрали перед центральным входом, среди золоченных когда-то колонн, отделанных мрамором и дорогой морской костью*. Люди напуганы, плачут, думая, что за ними пришли имперские палачи. Прячут лица в воротники и платки… Своеобразных пленных на всякий случай стерегут бойцы с суровыми лицами в черно-белых пятнистых бушлатах с черными и золотистыми нашивками в виде скрещенных молний и лютых зверей.

Так и разделили их на две шеренги: мужчины отдельно, женщины - отдельно. Очень интересно они выглядят: мужчины – худые, жилистые, по внешнему виду вполне работящие; женщины же – довольно плотные, грудастые, возрастные, будто каждая после беременности и родов. А, что характерно, детей, подростков и юных не видать… И, похоже, эта община отнюдь не голодает. Женщины плачут, убиваются, будто их сейчас расстреливать будут:

- Горе нам! Имперцы вернулись! Не пойдем в концлагерь! Лучше убейте нас здесь!

Разгадка проста…. Мужчины, в основном, местные, сборная солянка. А женщины – все «обо»… Представители «запрещенного» народа с лагерными метками на щеках, которые они по привычке прячут от солдат в черной форме. Метки, разумеется, только у женщин…. Исследования показали, что «обо», хоть и издавна проживали на территории Гуэннохорро, относятся к другой расе (хотя от коренного населения неспециалист «обо» просто не отличит). Антропологи из Научного Сектора объясняют это происхождением «обо», чьи предки обитали в более суровых, внутриконтинентальных районах и относились к другому физиологическому типу болхианцев со своей спецификой питания и особенностями организма.

Мужчины угрюмо показали, что они — бывшая группа сопротивления зидоистскому режиму, из местных, которая после конца света напала на один из женских лагерей и освободила, спасла оставшихся там узниц. Ну и стали жить-выживать вместе. Но буквально полгода назад сами стали жертвами военных, пришедших откуда-то с севера. И это они, бандиты в военной форме с меткой Великой Подземной Матери решились напасть на колонну полка! Неудивительно, что бывшие узники боялись сейчас до чертиков злых бывших имперцев. И из-за происхождения, и что возмездие за погибших товарищей падет на них.

Но они первые открыли огонь по колонне! И сражались весьма неплохо, используя тяжелую технику и артиллерию. Если бы не робот и не слаженные действия танкистов и ракетчиков, у них были все шансы разгромить «Черное Знамя». И на их совести серьезные потери полка: шестеро убитых и шестеро раненых, из них трое – «тяжелых». Поэтому с плохо скрываемой злобой смотрят на них бойцы, держа под стволами автоматов:

- Что, неполноценные выродки, страх забыли?! Забыли, как на коренную расу смотреть?! Вы нам еще за наших парней ответите! А вы, предатели, еще гаже! Может, вы и на ридданцев работали?!

Это плохо… Уже начавшая угасать без официальной пропаганды ненависть к «внутренним врагам Нации» грозила вспыхнуть с новой силой.
Предводителем «обо», впрочем, был мужчина, который представился как Ыло Сунцуат. Здоровенный, толстый, курчавый мужичина, лет пятидесяти, с круглым, раздутым лицом, курносым носом и пышной темно-русой шевелюрой на голове. Черты лица его были немного вытянутыми, и если на предводителя смотреть под углом, он становился похож на здоровенного хряка.

Толстяк в постатомном мире – это редкость! Впрочем, его тучность могла быть следствием какой-то болезни. Но дожить до полусотни лет с хроническим заболеванием в мире, где нет даже простейших стерильных бинтов – это чудо какое-то! Одет он был в серый вязаный свитер, черную безрукавку, шерстяную шапку и длинную пышную женскую юбку. Интересно, а как такой кадр оказался в женском лагере? Или его подобрали уже потом? И сразу в предводители общины?

Сунцуат, со страхом и подобстрастием глядел на внезапно появившегося здесь высоченного железо-титанового клювастого киборга, понимая, что это здесь – самое главное начальство. Даже угодливо склонился перед ним, как слуга перед хозяином. Остальных поселенцев чуть кондрашка не хватила, когда они увидели рядом такого монстра.

Сунцуат, сложив руки перед грудью, улыбался и кланялся стальному пришельцу и, чуть не плача, говорил ему гнусавым голосочком:

- Молю вас, ситт генерал, поверьте, это не мы! Разве мы бы, убогие, осмелились стрелять по военной колонне Имперских вооруженных сил?! Да и рассудите, зачем нам, «обо», портить отношения с военными властями или, не дай бог, с вами, всемогущими пришельцами?! Разве мы самоубийцы?! Это дело рук тех бандитов в военной форме! Мы – мирные поселенцы, выживаем здесь много лет тяжелым трудом, а эти военные появились здесь полгода назад. Ну, может, чуть позже, еще летом… Они захватили наш огромный дом и стали вести себя, как хозяева! Они объявили, что мы теперь их рабы, и обязаны снабжать их продовольствием и работать на них, если хотим жить! А что мы могли, мирные ремесленники и фермеры? Что могли мы, гонимые узники режима, противопоставить им?! Они выгнали нас из самых теплых мест нашего убежища, пригнали сюда свои броневики, расставили пушки и заминировали дорогу и мост! Они обращались с нами, как в лагере, даже застрелили нескольких наших, чтобы сожрать! Они заставляли нас работать на них! А когда появились вы, эти психи начали стрелять в вас! И слава богам, что вы уничтожили их! Молю вас, спасите нас…тех, кто остался в живых! Увезите нас к себе! Мы будем вам самыми усердными слугами! Это вояки были какие-то ненормальные… Поклонялись какой-то Подземной Матери! Мы сами их жертвы! Смотрите, что они со мной сделали!

С этими словами предводитель общины гонимого народа, морщинистый, седовласый мужчина с небольшими усиками над верхней губой, задрал свой свитер, показывая клеймо на левой стороне отвисшей, почти женской груди – уже знакомая точка с восемью ножками.

Сунцуат, у которого, видимо, был большой опыт угодничества властям, уже понял, что эта драконоподобная машина – здесь всему голова, и надо подчиняться ей. Железка, так железка, космические пришельцы же! Вот только он говорил с киборгом, как с человеком, по старой привычке пуская слезу и заламывая руки, не принимая во внимание, что машина безэмоциональна, и ей, по хорошему счету, плевать на святые муки народа «обо». А «стальной дракон» Кетцоалькоатль еще и генералом себя назвал, для солидности.

- Вот! Они заклеймили меня, как раба! – страдальчески задрожал Сунцуат.- Сказали, что если я не подчинюсь им, то гнев Великой Подземной Матери поразит меня и весь наш народ, всех моих соплеменников! Горе моему несчастному народу, всегда он крайний, всегда он страдает! А нас и так осталось половина!

- Когда, говорите, появились эти захватчики? – спросил Кетцоалькоатль, пристально глядя на Сунцуата своими красными датчиками-глазами.

- С полгода назад, летом, ситт генерал! Они пришли вот по той дороге, с севера… Десяток броневиков, танков и грузовиков с пушками.

- И сколько их было всего?

- Около трех десятков, ситт генерал! - Сунцуат даже поклонился Кетцелю. – Но они были вооружены до зубов и свирепы, как звери! Куда нам было тягаться с ними?!

- Что-то не похожи вы на раба, - заметил киборг.

- Ах, вы про мою толщину! У меня с детства неправильный обмен веществ, господин генерал. С детства в толстяках ходил… Могу неделю голодать, и ни на крошку не похудею! Ну и, надо отдать должное, несмотря на злобу, кормили нас эти захватчики хорошо! Они с собой привезли много запасов, много консервов. Так что, по крайней мере, с едой у нас проблем не было, грех жаловаться!

- Так вы должны снабжать их провизией, или наоборот? Вы же недавно говорили обратное.

- Мы должны их снабжать другой провизией. - грустно сказал Сунцуат. - Собой... Многих наших они убили и сожрали.

- А кто вы по профессии? Ну, были когда-то..?

- Писатель, господин генерал! Всего-навсего непризнанный, запрещенный, гонимый писатель, чьи книги жгли на площадях. Бывало, подрабатывал корректором...

- Скажите, а вы откуда появились здесь? Вы бежали из лагеря? – спросил Кетцель, как бы невзначай оглядываясь по сторонам.

- Так есть, господи генерал! Из лагеря 2416, который вот там, халсиа в трех отсюда…был. – живо, с готовностью пояснил предводитель. – Это случилось два года назад, когда Империя начала разваливаться после нападения каких-то космических пришельцев…

- Один из этих «каких-то космических пришельцев» перед вами, - лязгнул Кетцель.

- Так есть, господин генерал, слава богам, что вы появились! На этой несчастной планете не было тех, кто остановил бы злодеяния империи Гуэннохорро, этой адской тюрьмы народов! Когда в убежище имперские крысы начали убивать друг друга, мы, обреченные, подняли восстание! Нам помогли эти молодые люди из местной группы сопротивления. Мы бежали оттуда и долго искали место, где могли бы скрыться от двуногих хищников. И тогда Боги вывели нас к этому зданию!

- И вы здесь все оборудовали сами? – спросил Кетцель. – Стены, перегородки, палатки?

- Конечно! Мы очень трудолюбивый народ!

- Хорошо, а как вы-то в лагере оказались? В женском? Вы же мужчина! Или я чего-то не понимаю? И почему вы в женской юбке?

- Увы, ситт генерал! – Лицо Сунцуата стало скорбным. – Власти называли мое творчество «педерестическим». Простите, мне очень стыдно признаться… Я как-то написал роман о любви двух юношей… Ну, мне это было очень близко, понимаете? Очень стыдно признаться… Вот меня и приговорили к пятнадцати годам лагерей, а чтобы усилить наказание, чтобы меня унизить, заключили меня в женский лагерь! И даже заставляли женскую одежду носить! Они хотели, чтобы я, рано или поздно, покончил с собой от унижения! Но я молился нашим богам, я нашел свое спасение в религии! И как-то выжил… К тому же в женском лагере я был бы избавлен от домогательств жестоких самцов, которым бы я подвергся в мужском лагере!

- Да, нескучная у вас планетка! – ответил Кетцель совсем как человек приложив ладонь ко лбу.

- Что поделать?! Я таким родился! – с сожалением развел руками толстый предводитель, пряча глаза от людей.

- Так он еще и педик?! – брезгливо спросил кто-то из солдат.

- Не смейте так говорить! – гневно вскинулась одна из женщин. – Ситт Сунцуат – очень хороший человек! Все разные! А вы явно носили имперскую форму и маршировали на площадях с факелами!

- Я вас прошу! – пустил слезу Сунцуат. – Не унижайте меня! Я и так не раз подумывал о самоубийстве! Мне очень стыдно! Да и какое будущее у талантливого, более-менее, писателя в этой стране? Если он не стиснут идеологическими тисками, если он свободен, - царство рабов его никогда не простит!

Громара чуть не стошнило на месте от этой мерзости… Очень хотелось помочь этой педерестической сволочи замолчать, желательно навсегда... Невозможно было дальше слушать, как этот недобиток мажет дерьмом Империю, его родину, которой он служил верой и правдой, какая бы она не была! Из таких, как этот Сунцуат, легко получился бы ридданский шпион или провокатор, предатель собственной страны. А может, и прав был Зидо? Может, он лучше знал нутро таких сволочей?!
Не в силах дальше слушать оскорбительные слова в адрес Империи, Громар развернулся, гулко щелкнув каблуками, и направился через портал главного входа с чудом сохранившимися серыми стеклами на воздух.

А тут кипела жизнь. Прямо от здания, где был небольшой парк, поднялся вверх летательный аппарат ванарцев с красной пятиконечной звездой на борту, - повез раненых в ванарский госпиталь, на их базу. Вся раскрасневшаяся на морозе Юли подбежала к нему по-девчоночьи и приложила руку к правому плечу (где не было погона, так что данная процедура не должна была ей выполняться). Рядом за бортом БТРа сидело несколько бойцов со свежими белоснежными повязками на теле.

- Ситт полковник, всех троих отправили! – звонко доложила Громару девушка-землянка со счастливой улыбкой. – Состояние у всех троих стабильно тяжелое, но жизни сейчас ничто не угрожает! Нам всех удалось спасти! Сейчас работаю с «легкими»! Разрешите продолжать?

- Так есть, ситти, продолжайте! – махнул рукой хмурый Громар. Ему хотелось смягчить ситуацию, извиниться за свое резкое и грубое поведение перед этим ангелочком, но… все по существу ведь правильно?! Да и девушка уже убежала к раненым. Громар только рот открыл…и ничего не сказал.

- Ситт полковник! Завершен осмотр подбитой вражеской техники! – Как из-под земли перед полковником вырос капитан Игрения. – Обнаружен один выживший! Прикончить его?

Капитан показал в сторону, где двое бойцов тащили под руки одного из уцелевших противников. Это был мужчина примерно сорока лет, худощавый, в черном танковом комбинезоне со знаками отличия капитана. Лоб его и голова были в крови... Признаков жизни он не подавал.

- Нет, подожди, - остановил Игрению Громар. – Офицер может являться отличным источником информации. Оттащи его к ванарке, прикажи ей привести этого пидараса в чувство. Может, получится… И оставь рядом с Юли охрану, чтобы этот скот на нее не бросился!

- Так есть, ситт! – козырнул Игрения. – Эй, парни! К доктору его! Ситти доктор, приказываю вам привести этого врага в чувство! Сердце у него бьется, похоже, просто контужен… Будьте осторожны, он опасен! Ахалл, Гыдзо! Охранять доктора и держать под контролем этот вражеский куль с дерьмом!

- Простите…товарищи офицеры… А, что вы с ним сделаете потом? Убьете? – вдруг насупилась Юли.

- Санинструктор, делай свое дело, и не задавай лишних вопросов! – прикрикнул на нее Игрения.

- Все будет в порядке, Юли! – неожиданно мягко ответил Громар, как бы компенсируя этой мягкостью свою недавнюю грубость. – Нет, конечно! Какой смысл его лечить, чтобы потом убивать? Отпустим…с миром… Капитан, помягче с доктором! Объяснять надо! Вдумчиво и терпеливо работать с молодежью. Потом, не сейчас, но надо!
- Хорошо, - кивнула Юли, не зная, верить ли словам грозного полковника.

- Докладывай дальше, Зарон! Ничего больше интересного? – увлек Игрению за собой Громар.

- Докладываю, ситт! - с готовностью продолжил Игрения. - Это единственный выживший противник. Все остальные — трупы. Числом — двадцать пять рыл, в звании от сержантов до вот этого капитана! У некоторых обнаружены воинские документы; согласно которым все это — бывшие военнослужащие 25-го полка Второй Имперской Армии. Ранее дислоцировались в части 5661/12.

- У мертвых на теле обнаружены метки?

- Так есть, ситт! У всех на груди нашли клеймо этой Подземной ****ой матери! Такой же знак нанесен и на броню.

- А техника из Амфидо? С сепарскими флажками? - спросил Громар.

- В ней такие же слуги культа пауков! - ответил Игрения. - Самих сепаров там нет, только их техника.

- Что же они, выходит, у ванарских любимчиков БТР отжали?! - спросил Громар то ли у Игрении, то ли у самого себя.

- Не могу знать, ситт!

- Техника вражеская ремонтопригодна?

- Еще раз осмотрим, ситт полковник… Как минимум, два броневика на первый взгляд серьезных повреждений не имеют.

- Отлично. Если хотя бы два будут на ходу с перспективой восстановления — берите на буксир! И все оружие и патроны до последнего соберите! - скомандовал Громар. - Работать только тройками! Вдруг где-нибудь в кустах недобитки сидят… Не забывать об осторожности! Капитан Игрения, вы старший! Отдайте распоряжение, и в здание побыстрее!

- Так есть, ситт! - Раскосый капитан приложил правую руку к левому погону и бросился выполнять приказ. Полковник, чувствуя что-то недоброе, по привычке осмотрелся по сторонам и направился назад, в тень громадного сооружения.

Как только Громар перешагнул порог комплекса (здесь раньше была дверь, открывавшаяся электрическим моторчиком), к нему тотчас направились с докладом лейтенант Соренелл и унтер-офицер Хау. Они доложили, что нашли оружейные склады противника и бывший лазарет, в котором обнаружены пятеро убитых. Трое из них – сепаратисты из Амфидо.

А Кетцоалькоатль все продолжал выслушивать рассказ обосского пидора о его нелегкой судьбе.

- И еще, ситт полковник, - сказал Хау. – Мы нашли их склады в подсобных помещениях. Там большое количество старой одежды, по виду, явно ношенной. И среди них – немало детской. А вокруг- ни одного ребенка! Не странно ли? Зачем держать столько ненужного старья?

- Может, для торговли? – предположил Соренелл.

- А с кем торговать, ситт лейтенант?! – Вкруг ни души! Может, эти вояки доставили?

Громар мельком заглянул в «лазарет», оборудованный в бывшей гардеробной. Там он увидел пятеро мертвецов в военной форме, из которых трое – в ладных комбинезонах ванарского происхождения с фиолетовыми флажками. Все пятеро застрелены с близкого расстояния из пистолета… У одного покойника даже раствор по трубке все еще капал в вену…

На полу среди одеял и всякого хлама Громар цепким взглядом углядел несколько гильз.

- Кто это сделал, интересно? - пробурчал Громар, почесывая бороду. – Стреляли не так давно!

- Видимо, местные, ситт! - ответил Соренелл.

Но самое большее потрясение ожидало его, когда бойцы показали ему импровизированные оружейные комнаты.

Мало того, что они были оборудованы в бывших кладовках для хранения уборочного инвентаря… Мало того, что не было никакого поста охраны или хотя бы часового… Но сами двери были фанерными и держались на двух соплях. Более того, даже замков на них не было, даже навесных! Потрясающее разгильдяйство для вчерашних обученных солдат и офицеров, оказавших серьезное организованное сопротивление бывшему имперскому полку! А если рабы захватят оружие? Да так по сути и случилось! Видимо, кто-то из местных, видя, что побеждает «Черное Знамя», решил свести счеты с угнетателями. Но хмыри из Амфидо? Они тоже угнетатели?! А ванарцы об этом знают? Жаль, что мертвецы херовые собеседники!

- Разве так оружие хранят, ситт полковник?! - недоумевающе спросил унтер-офицер Урро Хау, сорокалетний лысый крепыш невысокого роста, квадратный, как танк. - Тем более, если эти «обо», -типа, их пленники или рабы, как они сами говорят? Да эти двери кулаком пробить можно, ножом разрезать и взять любой ствол, какой хочешь! Даже хилого замка нет! Декорация, а не хранение!

- Я тоже это заметил… - ответил Громар. - Хвалю за наблюдательность! А что они здесь жрали-то, кстати?

- Там, на арене устроен склад всякой полезной всячины, ситт, - доложил Хау. - Там, заодно, и продсклад… Консервов до ***, ситт полковник, банок пятьсот! Сублимированные хлебцы, галеты, сухие супы — сплошь армейские сухпаи. НО! Полным-полно консервных банок повсюду, и в том числе там, где, типа, жили эти типа пленники! Полный зал, полные трибуны этого барахла!

- Кормили на убой… А где они жили? - спросил Громар.

- В том-то и дело, ситт, что в главном зале, на трибунах! Там ***ва туча навесов и палаток, жили на уступах, как в горах! А теперь вопрос, ситт полковник… Если вы захватили чужое поселение и взяли пленников, вы будете их держать рядом с продскладом, да, считайте, на самом продскладе, и кормить их сухпаем, предназначенных для бойцов?! Вы станете хранить рядом с ними оружие на фанерных дверках без замков и без часовых?! Нет?! То-то и оно! А другой жрачки у них тут нет! Света нет, объект не электрифицирован... У них там факелы и костры, как в Средние века! Спрашивается, хули они не угорают? Из-за мощной естественной вентиляции, из-за сквозняков, которые херачат не только с улицы. Но и через подтрибунные каморки, аж пламя клонится в сторону дверей! Ох, что-то тут не так, ситт полковник! С тыльной стороны здания нашли импровизированные гаражи и соляру в канистрах! Видимо, горючку здесь берегли на самый черный день, - так там тоже повсюду помойка! Банки и бутылки повсюду… И бабское белье нашли на стуле! Нормальное такое бельишко, почти целое! Рабыни разве белье носить будут?

- После этого писателишки в бабских шкотках я не удивлен! - кивнул Громар. - Пойду с «Железным» пообщаюсь!

Седой бородатый ветеран энергичным шагом вернулся в вестибюль, где «обо»-лагерники обступили высокого Кетцоалькоатля и, будто дети вокруг учителя, наперебой что-то ему втолковывали. А писатель-предводитель Сунцуат, угодливо улыбаясь, со стороны смотрел на эту идиллию. Бойцы-гуэннохорро так и стояли с автоматами наперевес, как болванчики, не понимая, что теперь делать. Единственное только, - они не выпускали пленных за переделы импровизированного круга, не давая этому табору разбрестись.

- Наш бедный народ пережил за эти страшные десятилетия столько горя, сколько не знавал никто в этом мире! – горячо, со слезами на глазах, говорил предводитель бывших узников. – И, если когда-то состоится судебный процесс над всеми преступниками и врагами нашего народа, он будет длиться годы!

- Он уже состоялся, - ответил Кетцель, заметив зовущий взгляд стоящего неподалеку Громара. – Точнее, серия процессов… Основные взятые нами в плен военные преступники были осуждены и наказаны. Включая и так называемого «Вождя нации» Зидо Гамзадаро.

- Не все! – угрожающе поднял палец Сунцуат с таким грозным видом, будто сам собирался изобличить и предать суду всех виновных. – Вы уверены, что среди этих солдат нет виноватых? Что они не издевались над нашими? А я бы расследовал!

- Ты бы хлебало захлопнул, по-хорошему! – угрожающе сказал один из солдат.

- Вот! – Сунцуат был уверен, что уже стал чуть ли не советником высокого стального пришельца, и его праведный гнев уже по-хорошему счету был похож на наглость. – Вот, скорее всего, один из них! Им даже не стыдно! Их империя уничтожила мир, уничтожила планету! Они уничтожили само понятие человечности!

- Правильно! Правильно! – загалдели женщины и накинулись на солдатика. – Может, еще выстрелишь в нас?! Или замуруешь в бетон? Кончилось ваше время!

- Господа! – лязгнул Кетцель. – К порядку! Я вас понял…. Прослушайте основные принципы работы Международного Суда ООН!

Кетцель терпеливо и долго принялся вещать им какую-то юридическую тягомотину про структуру ООН. Громар, которому очень хотелось заткнуть и предводителя «неполноценных», и стального душнилу, уже мысленно сплюнул на пол и собрался уходить, как вдруг в гарнитуре у него неожиданно прогремел голос Кетцеля:
- Давайте быстрее, Громар! Что вы хотели?!

- Так есть, ситт! – Старый полковник даже вздрогнул, от того, что «стальной дракон», который заговаривал зубы аудитории бывших врагов нации, одновременно вдруг начал говорить и с ним. – Вы и меня слышите?

- Какого дьявола, Громар?! Я высшая машина, у меня скорость работы процессора триллионы операций в секунду! Что вы хотели, только быстро?!

- Разрешите, ситт командующий, выразить свои сомнения по поводу показаний задержанных! – И полковник быстро, насколько можно, изложил киборгу все, что видел он и его подчиненные.

- Таким образом, ситт командующий, у меня сомнения в том, что их показаниям можно верить! – завершил свой доклад Громар. Он оглянулся, как бы невзначай… Командующий, как ни в чем не бывало, продолжал лекцию для обосской толпы.

- У вас сомнения? – переспросил Кетцель, продолжая работать «на два фронта». – Вас не проведешь! Тут не сомнения, они просто лгут нам, как говорится, безбожно. Изо всех их слов правда только то, что они пришли сюда два года назад. Дальше начинается ложь. Вы стены видели из пеноблоков, которыми они окна залепили?

- Так есть, ситт! – ответил Громар. – Какой смысл был, эти блоки и автоматную очередь не удержат?!

- Значит, другого материала у ТЕХ, КТО ЭТО СТРОИЛ, просто не было. Зато еще было горючее и техника возить их откуда-то издалека. Кладке четырнадцать лет! А не два, когда эти путешественники пришли сюда и все здесь сделали, по их словам! Здесь кто-то жил до нынешних квартирантов, полковник!

- Как вы это заметили, ситт командующий?! – радостно воскликнул Громар.

- Ну я же машина, сколько можно вам говорить?! Кстати, этот Сунцуат соврал по поводу своего гомосексуализма.

- Зачем? – не понял юмора Громар.

- Пойдите знайте… Назвать себя гомосексуалистов в окружении имперских военных, - либо надо быть психом, либо есть какая-то истинная причина, настолько неприглядная, что уж лучше открыто записаться в гомики! Вы нашли выживших среди вражеских солдат?

- Одного нашли, ситт! Направили его к санитарам. Капитан!

- Любой ценой приведите его в чувство! – приказал Кетцель. – Любой ценой! Прикажите Макухиной! Я сам сейчас направлю ей приказ! Пусть этот кадр пробудет в сознании час, а потом пусть его сам черт поберет! Это важно!

- Так есть, ситт! – воодушевился старик с пулеметом. Его удивило умение «Стального дракона» говорить сразу с несколькими собеседниками, а также трезвый ум и беспристрастный анализ фактов. Хотя, на то ведь и машина… Громар со тяжким вздохом признал, что такая стальная зверюга, и впрямь, лучший кандидат на должность Правителя.

А тем временем, вокруг Кетцеля царила настоящая идиллия. Представители угнетенного народа уже как ни в чем ни бывало шутили и смеялись… Поговорили, пора и честь знать!

- Ситт генерал! Спасибо, что вы освободили нас! Заберите уже нас собой! Мы очень хотим к людям, к цивилизации!

- Конечно! – с готовностью сказал Кетцоалькоатль. – Я уже распорядился, и сюда летит коптер с продовольствием. А заодно, и с несколькими сотрудниками того лагеря, в котором вы содержались. И со всей картотекой! На основании ее будем документы вам готовить!

Эта вроде бы радостная весть почему-то не вызвала радости у взрослых поселенцев. Особенно потускнел их вожак:

- Мы…могли ошибиться в нумерации лагеря… Сколько лет прошло! Этого совсем не нужно!

- Скажите, Сунцуат, а почему у вас и у многих мужчин отсутствуют цифровые метки на запястьях? – вновь как бы невзначай спросил Кетцель, погружая предводителя угнетенных в печаль-тоску.

- У нас…ставили только женщинам! – Сунцуат изобразил на лице целую гамму эмоций, настолько картонно-фальшивых, что уже слепому было видно - многим страдальцам здесь, что скрывать.

- Разрешите, ситт командующий! – Громар решил, что его звездный час настал. – Я могу ответить на этот вопрос!

- Слушаю, полковник? Ваша версия?

- Дело в том, ситт командующий, что в лагерях, особенно небольших, нередко назначали охрану из так называемых «лояльных» или полукровок, а также набирали из местного населения, формируя отряды добровольческой милиции*. Таких выбирали из сильных, здоровых мужчин, которыми распоряжался один старшина, возможно, так же «обо», который отвечал головой за своих подопечных. За это им полагалась оплата провизией, деньгами и вещами убитых. Бывало и так, что всех «неполноценных» переселяли в один квартал, который изолировался и брался под охрану армией и вспомогательными частями. Таковым, разумеется, не наносили метки, однако опознавательные знаки на лицах они должны были носить. Кроме охраны... Посмотрите на этих довольно сильных, процветающих мужчин! - Громар с ухмылкой показал рукой на пленников, надувающих ноздри от возмущения. - У меня есть подозрение, что это как раз члены отрядов добровольной милиции для поддержания порядка в таких поселениях! Они же оказывали старшинам помощь при акциях по задержанию нежелательных элементов в среде своих соотечественников.

- Вы не смеете так говорить! - взвился Сунцуат, подскакивая к Громару. Стволы армейцев, правда, заставили его поостыть. - Вы и есть один из палачей старого режима, ненавистников нашего народа! Господин генерал, это один из имперских убийц! Я требую, чтобы он предстал перед судом!

- Он правду говорит?! - Кетцель пропустил мимо ушей весь праведный гнев Сунцуата.

- Какая разница?! - горячо размахивал руками Сунцат, лицо которого от возмущения пошло красными пятнами. - Мы пострадавшие от режима! Какая разница, где мы содержались, в лагере или в спецпоселении?

- Нет, разница огромная! - заметил Громар. - В поселении, обычно в отдаленном районе города, вы по сути занимались прежней деятельностью, работали и даже получали жалование! Только вам запрещено было покидать определенный район. А ваши старшины из вашего же народа охраняли вас, отвечали за порядок в изолированном районе и время от времени устраивали чистку, сдавая властям самых неудобных и непокорных.

- Говорите, Сунцуат! - стальным голосом спросил Кетцель. - Вы действительно были старшиной такого поселения?! Я безошибочно вижу, когда люди хотят мне солгать!

- Да! Да! Ну и что?! - вдруг сорвался предводитель «обо». - Что это меняет?! То, что наш народ был гоним? То, что за нашими людьми охотились и отправляли в лагеря, на смерть?! Что это меняет?! И, да, уж лучше мы будем охранять своих, чем это будут делать убийцы и насильники в черной форме! Уж мы со своими всегда договоримся, сделаем так, чтобы наших выжило, как можно больше! Это обычное выживание! Как еще можно было выжить в этой атмосфере зла?! Только, увы, надев его личину!
- И сколько своих соотечественников вы отправили на смерть? - спросил Кетцель. – Сколько доносов написали на своих?

- Это вас не касается! - заорал Сунцуат. - Вы тоже испытываете неприязнь к нашему народу? Ишь, как вы ухватились за слова этого палача!

- Сколько..? Своих..? Вы…? Отправили..? В лагеря?! - членораздельно и предельно жестко повторил каждое слово киборг. – Шесть лет назад я уже беседовал с одним очень умным комендантом убежища из народа «обо»! Сколько?!

В это время на улице раздался гул приземляющегося коптера. Через некоторое время в здание вошли десантники в скафандрах с красными флагами на шевронах. Возглавлял группу землян новый командир десантной роты капитан Одемвинге, которого назначили на должность покойного Степана Титова.

- Сэр, десантный взвод по вашему приказанию прибыл!

Количество вооруженных людей в здании удвоилось. Бойцы «Черного Знамени» с неприязнью и опаской смотрели на старых врагов в серебристых скафандрах, - некоторые еще помнили смертельные схватки с ванарцами у супермаркета в Амфидо…. А вот Сунцуат при появлении новых вооруженных пришельцев сразу сдулся:

- Я не помню… Около двух десятков, наверное… Но что нам было делать?! Поймите, выжить в этой адской машине имперского государства было бы невозможно без жертв! Уж лучше принести малые жертвы, чем сгинуть всем разом! Какая, в сущности, разница?

- Разница?! Разница в том, что пока одни «обо» детей от голода собственной кровью вместо молока кормил, кое-кто жил в безопасности и сладко жрал за счет своих же соотечественников! - прогремел Кетцель. - А теперь громче всех из себя жертв режима изображает! А по мне вы соучастники! Невольные, вынужденные, но соучастники!

- Мы поддерживаем его, господин генерал! - вступилась за Сунцуата полная женщина с неподъемной грудью. - Так бы хоть кто-то из наших выжил и продолжил наш род! Иначе не выжил бы никто… Это разве лучше?! Все равно, во всем виноваты проклятые имперцы! Без них этого бы не было!

- Безусловно! - согласился вдруг Кетцоалькоатль. - Вот только убитые В ЛАГЕРЯХ, боюсь, не согласятся с вами. Ладно… Капитан Одемвинге! Берите своих богатырей и приступайте к проверке подтрибунных и подземных помещений! Будьте осторожны, там нет освещения и возможны сюрпризы! Полковник Громар! У вас есть подразделение с плазмометами в помощь нашим ребятам?

- Так есть, ситт командующий! - заревел по-медвежьи старый ветеран. - Капитан Игрения! Срочно бери лучших своих бойцов и вместе с ванарскими десантниками обследуйте подземелья!

- А...зачем вам в подземелья? Не надо в подземелья? - заерзал Сунцуат, глядя то на десантников, то на имперских бойцов.

- А-а-а, люди помогите! Убивают! - заверещала одна из женщин. - Пришельцы нас замуровать хотят!

- Отпустите нас! - пришли в движение народные массы. Закричали возмущенные мужчины, заорали женщины… Однако Кетцель без лишних церемоний поднял вверх руку и шарахнул в потолок из своей пушки. Раздался грохот, часть покрытия потолка полетела на пол вместе с пылью и старой штукатуркой. Галдящие «обо» разом смолкли, присели на пол, обхватив головы.

Вдруг люди почувствовали дрожь в полу. Будто в подвале роняли что-то очень тяжелое... Потом послышалось шипение плазменных пушек. Один, два, целый десяток... Потом пол завибрировал, зашатался, что-то тяжелое ухнуло так, что снова посыпалась штукатурка с потолка… Из входного портала входа опять дохнул холодный ветер и послышались звуки еще одного приземляющегося коптера.

- Пощадите нас… - жалобно проскулила одна женщин

И тут послышались голоса… Много голосов: мужских, женских… Плачущие и спокойные, тихие и громкие голоса перемежались с плачем и безумным хохотом. Это страшно напугало «обо», они медленно обернулись к входным дверям на арену, вжимая голову в плечи, будто ожидая увидеть выходящего на поверхность дьявола, не меньше.

Из выходов, поддерживаемые бойцами Игрении и десантниками Одевинге, показались грязные, заросшие, одетые в рваное тряпье люди. Десятки людей, от которых пахло так, будто они восстали из могилы. Мужчины-старики, женщины-старухи, - все с черными выжженными пятнами на месте глаз, передвигавшиеся на ощупь и с опорой на освободителей. Люди-полутрупы… Многих советские богатыри-десантники и солдаты капитана Игрении несли на руках. Сам Зарон Игрения с вытаращенными глазами безумца на одной руке нес, как ребенка, совсем ветхую старушку со спутанными седыми волосами и обожженными, спекшимися глазницами, а в другой держал обрывок страшной паучьей лапы. Еще никогда никто не видел свирепого Игрению таким взволнованным, раскрасневшимся, чуть не плачущим:

- Доктора сюда! Юли! – орал он благим матом. - Я застрелил эту тварь ебучую!

- Я здесь! – вбежала Макухина в своем серебристом скафе и медицинской сумкой. – Ой, господи! Что с этими несчастными?! Я… У меня на такое количество больных медикаментов не хватит!

- Бери кого хочешь из рядовых в помощь! -распорядился Кетцель. – Оказать первую помощь и запротоколировать! Скоро здесь будут транспортники!

- Идите, ситти, вас проводят! – раздраженно сказал капитан, ссаживая несчастную старушку. – В госпиталь! – Господа командующие, вот! – Игрения бросил на пол мохнатую лапу, опаленную с одного конца. – Эта тварь там сидела, яйца высиживала! Здоровенная, под два сиа высотой! Мы ее сожгли! Эти выродки «обо» это сделали! Они ослепили этих людей, загнали их в подвал и скармливали этой восьминогой мрази! Прав был Зидо насчет этих недочеловеков! Вот что они хотели сотворить со всей Империей, если бы их не разоблачили! Прошу разрешения прикончить их!

- Прикончить их! Неполноценные мрази! Враги нации! – взбунтовались солдаты в черной форме, целясь в перепуганных «обо».

- Нет! Не надо! Пощадите! Мы не виноваты! – Женщины начали прятаться за мужчин.

- Убейте их, люди! – прошамкал вдруг один из седых стариков. – Они убили всех наших детей! Они обманом захватили наш дом! Они убивали нас на мясо и на корм этому чудовищу! Не жалейте их, люди! Не оставляйте ни одного!

- Боже, спаси народ свой от стольких ненавистников! – захныкали обосские бабы, прижавшись к стенке.

- Кто там говорит про «обо»? – воскликнула слепая старуха с повязкой на глазах. – Это я «обо»! Я и мой муж, которого вы убили! Мне тридцать пять лет! Люди, болхианцы, пришельцы, не верьте им! Это не «обо», это выродки! Я когда-то была среди них, но пыталась спасти прежних наших добрых хозяев этого здания от коварного удара в спину! За это община назвала меня предательницей! Эти люди приютили нас когда-то, а в благодарность за это мои соплеменники решили отнять это здание, убить половину жителей, а остальных загнали в подвалы, ослепили и сделали рабами, кормом! И тех, кто не поддержал Сунцата и Кафу, тоже!

- И я «обо»! – поднял руку старик в серых лохмотьях, через дыры в которых было видно все естество. – Я не захотел стать предателем и убийцей, отказался есть мясо людей, и за это сам стал изгоем! Как же мы, народ переживший столько гонений, сами превратились в монстров?!

Фойе наполнилось плачем, смехом сумасшедших, проклятиями и причитаниями. Ослепленные узники что-то пытались сказать хриплыми, сдавленными голосами призраком, в которых не возможно было и слова разобрать. Плач умерших, плач призраков, которые не могут обрести покой под этими каменными сводами… И чем больше в фойе появлялось людей-призраков, тем отчетливее были видны паника и смятение лжеузников. Ошеломленные Сунцат и его соплеенники начали инстинктивно двигаться к стене, подальше от своих жертв.

- «Первый», я «Тройка» - обратился Кетцель в эфир. – Товарищ командующий, прошу связаться с союзными группировками! Нужны еще шаттлы! У меня порядка шестидесяти людей в предпоследней стадии истощения, больных, с разрушенными глазами! Некоторые из них душевнобольные! И почти тридцать убийц и выродков, которых надо будет этапировать в лагерь!

- Как в лагерь? - ахнули «мученики». - И при пришельцах в лагерь?

- Да, потому что я не имею возможности держать вас с нормальными людьми! - заявил Кетцель.

- Вы не имеете права! - завопил Цунсуат, бросаясь к Кетцелю. - Да, мы сделали это! Но мы не по своей воле! Нас заставили! Нас заставили эти...паукопоклонники! Они были вооружены, они грозились нам, что истребят нас… Что нам оставалось?!

- Это те, чьих раненых вы застрелили? - спросил Громар, сжимая рукоять пулемета.

- Да! Это я сделала! - возникла одна из девушек! - Эти выродки надругались надо мной! Когда они были сильны, нам приходилось терпеть их! А когда их разбили, я отомстила!

- Это ложь! Не верьте им, люди со звезд! Но еще страшнее Сунцуата его жена Кафа! Она делала снадобья из мяса наших детей! Чтобы их бабы могли забеременеть! Они не могли зачать детей из-за радиации!

- Где африканцы?! Люди с темной кожей?! - спросил Кетцель. - Они пошли к вам?!

- Их посадили в подвал! Они пытались напасть на нас! - выпалил Цунсуат. Его глаза бегали от стенки к стенке, терзал собственные пальцы, спинным мозгом соображая, как выпутаться из ситуации.

Мужчины враждебно смотрели на вторженцев и то и дело зыркали по сторонам, пытаясь улучить удобный момент для бегства. Но гуэннохоррцы обступили их с автоматами наперевес и, только помня строгие приказы Громара и Кетцеля, они еще не перестреляли их поголовно. Рядом с ними, почти плечом к плечу с бывшими врагами цепью растянулись советские десантники. Нервное напряжение висело в воздухе и грозило оборваться в любой момент поголовной резней. Рядом с освободителями находились пленники из подвала.

В это время появились новые действующие лица. Из зала под конвоем советские бойцы вывели разутых-раздетых африканцев. Это были остатки африканского корпуса бунтарей — пятнадцать темнокожих молодых мужчин со следами веревок и цепей на запястьях. Почти все были сильно избиты, а троих несли на носилках — хозяева спортивного дворца перерезали им сухожилия на ногах. Среди них был и некогда горделивый выпендрежник-лейтенант. Он закрыл ладонями лицо от стыда.
Африканцы горестно молчали и смотрели в пол. Бунтовать им уже не хотелось.

- О, еще уголовные преступники! - «поприветствовал» их Кетцоалькоатль. - Пойдете под трибунал! Громар! Прикажите Игрении взять их под охрану! Если один дернется — кончайте всех сразу!

- Так есть, ситт!

Тут же конвоиров сменили болхианцы с плазмометами, которые хищно глядели на беспомощных земных солдат и, возможно, лелеяли мечту перерезать кому-нибудь их них глотку за Амфидо. Они не участвовали в битве? Да и какая разница, они же ванарцы!

- Позор моего континента, моего народа! - злобно сказал Одемвинге. - Из-за вас весь мир будет думать, что африканцы — это первые трусы и изменники! Ну что, закончился праздник непослушания?! Уже не хочется бегать?

- Сэр, позвольте нам искупить вину? - попросил один из негров. - Позвольте вернуться в строй!

- Это как решит советское командование! - заявил бывший следователь. – Я бы не позволил!

- Цунсуат, не усложняйте свое положение! - рявкнул Кетцель. - Среди подбитой техники два БТРа с символикой Болхианской народной республики, с фиолетовыми флагами! Откуда они у вас? Где их обладатели?

- Знать не знаю! - буркнул главный «обо». - Для меня все вояки на одно лицо!

- Кто такая Кафа?

- Ну я Кафа! – вышла вперед та самая полная женщина с черными, заплетенными в пучок черными волосами и пухлым, злым лицом с маленькими свинячьими глазками, подстать своему муженьку. – И что вы сделаете? Я уверена, что за вами следит ваше начальство! Вы же добренькие! Вы же спасаете безоружных, а не убиваете их! Вояки во всем виноваты, вот у них и выясняй, у покойников… А я, мы все жертвы режима! И я беременна! … И мои подружки тоже! Так что вези нас, начальник, в госпиталь, а только потом допрашивай! А то я как сейчас выкину тебе прямо под твои железные ноги! И потом нажалуюсь твоему начальству, что это ты репрессированную до выкидыша довел!

- Значит, сотрудничать со следствием не желаем? - угрожающе заметил Кетцель. Ну, окей… Вы утверждаете, что вас заставили? Военные заставили? Вы не хотели этого?
- Нет, конечно! - загалдели мужчины и женщины «обо». - Нас заставили!

- Не верьте им, пришельцы! Они лгут вам! Они хорошо умеют притворяться невинными!

- Докажите! – прошипела Кафа.

- Да, докажите! – приободрился ее муженек-свин.

- Спросим же у главного свидетеля! Тащите сюда капитана!

Несколько минут спустя в дверях появились двое бойцов «Черного Знамени» и санитар из подчинения Макухиной, которые внесли носилки с раненым пленным капитаном. Тот, перебинтованный, с фиолетовым от напряжения лицом, держался за раму носилок, с ненавистью глядя на собравшихся:

- Капитан Гостр! Так ваше имя? - Кетцель неторопливой, почти человеческой походкой подошел к раненному.

- Не твое собачье дело! - со злостью ответил тяжело дышащий пленник. - Я тебя не боюсь! Я сдохну сегодня, а ты — завтра! И все твои пришельцы!
- Какие все нервные! - обиделся киборг. - Так вот, капитан, этот гражданин заявил, что вы, военные со знаком паука заставили их захватить это сооружение, подвергнуть прежнее население насилию и террору, и скармливать, а их самих держали в рабстве! На основании этого вам вынесен смертный приговор! За попытку поработить и так сильно потрепанный репрессиями народ «обо». А несчастных ваших бывших рабов и их предводителя Ыло Сунцуата мы отпустим на свободу. Все верно, господин Сунцуат?

- Да…Ну… Как бы… - замешался бывший писатель, ошарашенно пялясь то на Кетцеля, то на Гостра.

- Да пошел ты! - презрительно бросил киборгу раненый капитан. - Делайте, что хотите! Что, обосский выползок, договорились с пришельцами, да?! Меня решили крайним сделать, а ты чистенький, значит? Хорошо-о-о-о!

- Не слушайте его! - запричитал Сунцуат, глядя то на раненого капитана, то на землян. - Он ненавидит наш народ! Он хочет очернить нас! Все его слова — ложь!

- А мы не дадим ему солгать, - сказал Кетцель. - Включен излучатель, который заставит его говорить только правду!

- Я вам сейчас вашу идиллию порушу! - угрожающе прокряхтел капитан, терзая металлическую дужку носилок. - Скажи-ка, Ыло, как и откуда ты здесь появился? Из лагеря, политический заключенный?! Черта с два! Ты же спецпоселенцев охранял со своими жлобами! Ты же трех человек застрелил, которые бежать хотели, а на их семьи донес! Своих же сдал нашим властям, сучара! А их шмотки на следующий день твои хмыри на рынке продавали!

- Заткнись! - заорал Сунцуат. Он вдруг попытался броситься на раненного, но его отогнали солдаты прикладами. Вид у Сунцуата был, как у затравленного волка.

- Что, обоссался, да?! - оскалился капитан. - А ты забыл, когда пришло сообщение, что столица пала, ты к нам пришел с предложением бросить наш городок и вместе продвигаться на юг, чтобы каких-нибудь лохов обработать?! Взял баб своих, скорешился с городскими охранниками, да и двинули!

- А ты и не против был! - вдруг воскликнул Сунцуат. - Ты же наркотой баловался! Офицер херов! Враз присягу свою забыл!

- Конечно… А тебе что нужно, чтобы я твоих соплеменников приговорил тогда? Вместе выживать решили, а теперь на меня всю грязь списать решил, и на моих товарищей?! Не хера, вместе в ад пойдем! Выбрали мы этот бывший дворец спорта, где целая община жила, сбежавшая из другого города… Помнишь, как ты их умолял, как ты со своими бабами им на уши пел, что вы из лагеря сбежали, от смерти..?! Как вы себе лагерные партаки рисовали..?!

- Это все ложь… - растерянно крутил башкой Сунцуат. – Это неправда! Он лжет!

- Да, он лжет! – гавкнула Кафа!

Другие его соплеменники замерли и молчали. Они поняли, что возмездие неминуемо.

- Он говорит правду — просипел один из освобожденных слепцов. - Мы пришли из города Саац. Нас была почти тысяча человек: мужчины, женщины, дети...кто уцелел… Среди нас были и солдаты, и рабочие, и строители, и фермеры, и учителя, и врачи… Это мы выбрали это сооружение, - далеко от города, на перекрестке, у чистой реки и все просматривается вокруг… Мы ездили по окрестностям, перестроили это здание, занимались здесь хозяйством, даже хлеб выращивали… А потом появились ЭТИ… Они были настолько жалкого вида, настолько жалобно просили о спасении и приюте, что мы послушали их и взяли в общину! Боги, если бы знать тогда, чем это закончится..! А потом пришли эти, вояки! Мы еще под защиту взяли этих «обо», думали, за ними гонятся преследователи.

- Вы уже тогда молились паукам, Гостр? - спросил Кетцель.

- Нет, поначалу мы влились в общину и честно отрабатывали свои обязанности, - ответил раненный офицер. - Но потом как-то тускло стало… Меньше продовольствия стало, нападали агрессивные дикари… Мясо живое* не ели… А как без мяса? Ну и появились какие-то хмыри в плащах, -присоединяйтесь, мол, к нашему братству Великой Подземной Матери! Старое руководство их послало, а мы решили узнать — можно ли будет при новой власти живое мясо потреблять? Те заверили — и живое мясо, и другая жрачка, и безопасность будет. Только налог башлять этой самой Подземной и ее представителям… Мы тогда еще и не знали, что это, ****ь, огромные восьминогие твари! Ну и одной прекрасно ночью подняли мы: я — своих бойцов и еще некоторых к нам прибившимся любителям мясца, а Сунцуат — своих беглых, типа, лагерников. И перерезали половину старичья, плюс все руководство в придачу! Вспоминаешь, Сунцуат?! Как ты и твои молодчики ночью людей резали-стреляли?! И даже бабы твои?! Как твоя баба лично ихних баб резала! Как сказала в первый день всех детей моложе пяти лет забить! Посмотрите на бабеней этих… Это что ли голодные заключенные лагерей! Да на них пахать можно! А Кафа какие-то секретные рецепты знала из детской крови, чтобы, типа, бесплодие лечить. А потом с ребятами из других убежищ связь наладили через подземные ходы! Бартер наладили, - им одежду, живых пленников, а в обмен – ихнюю питательную пасту. Ты посмотри, какие бабищи! Да на них пахать можно! И еблись, как швейные машинки! Со всеми! Забеременеть хотели. А… А Сунцуату Кафа не давала, так он сам себя в жопу пялил деревяшкой! Кафа молодых пацанчиков любила! И я ее трахал сколько раз!

- Что же ты, сука, молча подохнуть не мог?! - внезапно резко, с ненавистью сказала Кафа. – Будь ты проклят во веки веков! И весь ваш род гуэннохоррский!

- Не-а! - заулыбался довольный капитан. - Мне одному без вас в аду скучно будет! А помнишь, как ты предложила всем рабами зенки повыжигать, чтобы покорнее были?! А ты, Ыло, здесь пургу гнал, что вашему народу все должны? Про священную месть гнал… Как вы из оставшихся детей суп варили? Как баб трахали ихних?!

- А ты что в это время делал, мразота! - огрызнулся Сунцуат. - Бабочек ловил что ли?!

- А я из себя жертву и не изображаю! Я офицер, я смерти не боюсь! А ты ссышься, жирло обосское! Ты же еще до ядерки доносы строчил на всех окружающих только в путь! Пис-сатель! Доносы ты писал, как дрочил. Сам же хвастался! Да и на брюхо свое посмотри, на свое и своих самок! Голодали, что ****ец, сразу видно!

- Урою, тварь! - Полный, благообразный, морщинистый Сунцуат необычайно резво рванулся в порыве гнева к капитану, но охнул...будучи отброшенным к стене достаточно чувствительным ударом клешни Кетцеля.

- Он правду сказал? - поинтересовался Кетцель, поднимая предводителя за шкирмон, как котенка?

- Да, чтоб он сдох! Чтоб вы все сдохли! - Сунцуат забился в стальных пальцах киборга, как пойманная птица. - Отпусти, железка говорящая! Да! Ну и что?! Да одна капля крови народа «обо» в тысячи раз ценнее трижды никому не нужной шкуры гуэннохоррца! Это вообще наша земля! Это наши предки принесли сюда цивилизацию! Когда наш народ уже писал священные гимны, местное голожопое население, варвары, еще с дубиной друг за другом гонялись. Они и остались такими, тупыми, завистливыми и ничтожными! И когда скот Зидо Гамзадаро отдал приказ преследовать и убивать, а миллионы скотов-обывателей поддержали его, это было обусловлено банальной завистью! Мы успешнее, умнее, богаче, образованнее, и так было всегда! Зависть! И слава богам, что случилась атомная война, что миллионы, миллиарды этих обывателей сдохли! Никого не жалко! Это было возмездие! Боги помутили ваш разум, скоты, и заставил вас убивать друг друга, и вы перебьете друг друга до конца! Это священная месть за нашу кровь! И я мстил! Я не убийца и не предатель, я мститель! Если беломордые проявляют жестокость, почему мы не можем быть жестокими?!

- А я в чем виновата, выродок? - злобно прохрипела тридцатипятилетняя старуха из подвала. - В чем виноваты дети? Ты в боги записался, говорить от их лиц?! Может, ты себя богом возомнил?

- Мы же приютили вас, как людей! - жалобно сказал едва живой старик, поворачивая голову на звук. - Мы вас даже пытались защитить от ваших врагов...ваших подельников...

- То есть мстить надо всем? - флегматично поинтересовался Кетцоалькоатль. - Женщинам, детям… Невиновным тоже?

- Нет среди них невиновных! - Поросячьи глазки Сунцуата горели безумным огнем. - Не они, так их дети, друзья, мужья убивали наших… Они все виноваты перед нами на сто лет вперед, даже младенцы! И мы должны решать, кто будет жить, а кто сдохнет!

- Ясно, - коротко сказал киборг. - Эта музыка мне знакома. Когда бункеры Тайного Правительства вскрывали, наслушался на сто террабайт вперед и про богоизбранных, и про то, что весь мир им обязан.

- Смерть обо! - взревел лейтенант Соренелл, передергивая затвор автомата. -Прав был Зидо! Смерть выродкам!

- Смерть обо! - завопили солдаты, выхватывая ножи и лязгая затворами. Сунцуат и его соплеменники кто бегом, кто ползком, оказались у ближайшей стены. Оставался миг до непоправимого:

- Стоять! - рявкнул Кетцель. - Старшим офицерам, навести порядок! Это слишком просто — обвинить весь народ! Вот перед вами пострадавшие из того же народа! Что, их тоже убивать будете? Не загружая свой мозг лишними раздумьями! Нет, это не наш метод! Капитан Одемвинге, выделите бойцов сопроводить освобожденных к медсестичке нашей и к коптеру! Всех пока везем на «Зарю», потом бросим клич о помощи союзникам… Бунтарей наших тоже… Вы же забираете три трупа республиканцев для опознания руководством Амфидо! Полковник Громар! Ваши бойцы ждут транспорт и конвоируют задержанных сообщниц для отправки в лагерь военнопленных! Я договорюсь… Нечего им делать с нормальными людьми. Также распорядитесь забрать из данного пункта все материальные ценности и боеприпасы. Этот объект больше не функционирует! Начинаем через пять минут после одного важного мероприятия! Капитан Одемвинге, старший лейтенант Голованов, полковник Громар, капитан Игрения ко мне!

- Я хочу говорить с вашим начальством! - Цунсуат, багровый от гнева, поднялся на ноги и, как дурной, попер на киборга. - Я гражданское лицо, пострадавшее от репрессий! Не может быть такого, чтобы армией командовала говорящая железка! Где ваш генерал, маршал, Вождь?! Я имею право говорить с ним! Люди! Это такие же людоеды, ненавистники нашего народа, поэтому они и снюхались с имперцами! Люди! Идите на них, они не посмеют стрелять в безоружных!

- Не смейте! - заголосили бабы, бросаясь на солдат. - Будьте вы прокляты! На, попробуй стрелять в женщин! Мы все беременные! Убейте нас вместе с детьми!

Обосские мужчины тем временем попробовали сбежать, причем двигались они для изможденных и голодных весьма резво. Но провокации не получилось…
- Я внучка священника «обо» проклинаю вас! - вдруг воскликнула старуха-узница, подняв голову, будто обоняя запах врагов. - Вы не имеете никакого права говорить от имени нашего народа! Вы опозорили его, обесчестили! Теперь весь мир будет думать, что «обо» это обманщик, предатель и подлый убийца-людоед! Теперь никто не даст нашим людям приюта! Не о народе нашем ты думал, Сунцуат! А о своем желудке и о своей бесчестной душонке! Ты не «обо», ты хуже Гамзадаро! Проклинаю!

- Боги, ну почему я вас всех не прикончил?! - взвыл от безысходности коварный Сунцуат.

Неожиданно между мужчинами и женщинами «обо» возникли два силовых барьера, которые раздвинули обосское стадо, разделили его на две части. Орущих баб вместе с беснующейся Кафой отодвинули к одной стене, а пытавшихся дергаться мужчин вместе с их вожаком приплюснуло к другой. Капитана-»правдоруба» унесли на улицу, предварительно зафиксировав его руки и ноги. Бывший офицер, делая довольный вид, растянулся на ложе и принялся горланить какую-то неприличную солдатскую песню. Однако, тут же получил от Соренелла локтем под дых и заткнулся, разучившись на минуту дышать.

- ****о завали! - рявкнул на бывшего старшего по званию суровый лейтенант с черным пятном на щеке. - У нас медсестричка благовоспитанная принцесса, мы даже при ней не выражаемся...почти! А тебе сейчас и подавно шамкало порвем!

- Пустите! Пустите! Не трогайте наших мужчин! Не хотим в лагерь! Весь мир ненавидит нас, за что?! - верещали «угнетенные», будто бы до них кому-то было дело.
- Они реально ****утые, сэр?! - спросил удивленный Одемвинге. - Они реально не догоняют, что их не за национальность судят, а за преступления?

- Они просто кроме себя никого больше за людей не считают! - огрызнулся Игрения. Ему было необычно и неприятно стоять в одной когорте с бывшими ненавистными врагами. Но, к удивлению болхианского вояки, ванарцы сейчас были правы. Абсолютно правы... Игрения со стыдом даже на миг позавидовал своим врагам, что у них такие командиры. Нет, Громар тоже хорош, но куда ему до «Стального Дракона»? Вроде и ненавидишь ванарцев, и уважаешь в то же время… Достойные бойцы! А «Дракон» хорошим бы Вождем мог бы стать!

Похоже, что игры кончились… У одной стены визжали, подобно бесноватым, женщины-людоедки. У другой застыли с вытаращенными глазами два десятка мужчин-убийц во главе со своим предводителем, двуногим боровом в женской юбке. Перед ними стояли земляне-воины в скафандрах, у которых пальцы чесались нажать на спуск. Посередине между двумя линиями находился Кетцоалькоатль и четверо офицеров, которых он позвал. Сюда же подвели и обескураженных, раскаявшихся бунтовщиков-африканцев, и слепых, изможденных узников подвала.

- Товарищи! - раздался звонкий голос 127349. - Наша Федерация, наш Советский Союз уже два года ведет розыск и несет возмездие всем военным преступникам, напившимся человеческой крови во времена разрухи и беззакония! Мы помогаем невинным и несчастным, даем возможность встать на ноги оступившимся и заблудшим и жестоко караем настоящих неполноценных выродков, тех, кто смотрит на человека, как на людоедский ресурс. Тех, кто виновен в геноциде и массовых казнях мирного населения... Я, полковник Советской Армии Кетцоалькоатль 127349, участник Терранской битвы и член Политбюро Верховного Совета СССР созываю срочный военный трибунал..!

Освобожденные узники, пыльные, грязные, заросшие, почти раздетые, слабые крутили головами, пытаясь услышать, как творится возмездие, как наступают новые времена… Казалось, их черные, запекшиеся глазницы сейчас раскроются, чтобы видеть тех, кто обрек их на годы мучительного рабства. И им очень хотелось увидеть — кто же этот могучий воин-избавитель с таким странным гремящим голосом?!

- Будьте вы прокляты, твари! - ревел Сунцуат, колотя пухлыми ручонками в невидимую преграду. - Великая Подземная Мать отомстит за нас!

- ...За насилие и геноцид, за многочисленные убийства и издевательства против мирного населения приговорить Ыло Сунцуата и его подельников к высшей мере социальной защиты — смертной казни! Кто за!

- Мы! - взметнулись руки Одемвинге и Голованова.

- Мы! - последовали их примеру Громар и Игрения.

- Мы! - раздался многоголосый стон людей, от которого содрогнулись и поникли злодеи в овечьих шкурках.

- В связи с крайней степенью опасности, которую представляет собой вышеназванная банда, приговор привести в исполнение немедленно!- закончил Кетцоалькоатль. - Зло нужно выжигать сразу же, лазерным лучом, пока оно не расползлось, как вирус и не отравило здоровые клетки организма!

- Так есть, ситт командующий!

- Офицеры! Становись! Оружие к бою!

Киборг Кетцоалькоатль, кениец Одемвинге, русский Голованов, два болхиа, - Громар и Игрения, - повернулись к приговоренным, сняли с плеч оружие... Деловито и спокойно загудели батареи плазматов, залязгали затворы пороховых стволов. Стало тихо… Все поняли, что сейчас прольется кровь, и больше шуток шутить никто не будет.

- Пожалуйста...не надо… - завыли людоеды-паукопоклонники. - Мы тоже жертвы режима!

- Мы больше не будем!

- Вы не имеете права! Я хочу поговорить с вашим начальством! - проблеял вспотевший от страха Сунцуат.

- Вот сейчас и поговоришь! - прогремел Кетцель. - ЦЕЛЬСЯ!

- Нет! Не трогайте наших мужчин! - заревели бабы-людоедки. - Вы все — ненавистники нашего народа! Вы такие же, как Гамзадаро!

- С вами я позже разберусь! - пообещал Кетцель. - Вы еще хуже своих выродков мужского пола! Под личиной хранителей и созидателей жизни, вызывая жалость и сострадание своими слезами у нормальных людей, вы готовите им удар в спину!

- Они ничуть не лучше мужиков! Убейте и их! - послышались голоса.

- Они наших детей убивали. В яму бросали! Они такие же убийцы!

- Вы не имеете права! - заорал Сунцуат, пытаясь своими пухлыми ручками пробить невидимую преграду. - Я не хо…

- ОГОНЬ!...


… Уже начало темнеть, когда люди начали покидать страшное сооружение. Небо потемнело и стало темно-фиолетовым… Ветер гнал по снежному насту россыпи снежинок.

От черной реки веяло могильным холодом, а за рекой, казалось, мир заканчивался — лишь непроглядная тьма и черные колья высоких деревьев, скрипящих от малейшего порыва ветра.

Впервые за десятилетия перед бетонной решеткой дворца спорта было так светло. Прожектора сразу пяти коптеров и транспортных кораблей оживляли окружающее пространство, а зависший над огромным сооружением истребитель с красными звездами мигал огнями и поднимал в воздух снежную пыль…
Из здания, держась друг за друга, медленно выходили узники этого страшного места, когда-то с любовью и знанием дела обустраивавших этот объект, ставший для них кошмарной тюрьмой на два года. Людям было холодно, они были ослаблены, и земляне пытались работой своих механизмов создавать что-то вроде тепловой волны вдоль вереницы эвакуируемых.

Между освобожденными людьми металась раскрасневшаяся, взволнованная Макухина, украдкой вытирающая слезинки. Потом она же с двумя бойцами доставала из реки сбежавшую спятившую женщину, которая сама не видела, куда бежала. Она гоготала во весь голос, то выла, то плакала. Юли от отчаяния даже расплакалась. Она не знала, как лечить душевную болезнь. Еще одна седая женщина теребила ее за рукав:

- Ситти, я прошу вас, посмотрите пожалуйста, вдруг мои мальчики еще живы! Вдруг они спрятались в подземных ходах!

- Простите, ситти… - уже не стесняясь, всхлипывала Юли. - Солдаты все осмотрели…

- Да, конечно… А сейчас зима, да? Я чувствую запах снега и мороза…

- Да, зима…

- А почему вы плачете? У вас тоже горе?

- Из-за вас! – Юлия не выдержала и обняла несчастную.

- Из-за меня… Вы со звезд? Конечно же, откуда еще… Совсем дитя….

- Простите, ситти, - прокашлял один из седых мужчин. - Мне в руку кто-то сунул что-то железное и круглое… Посмотрите, это не граната?

- Нет, дедушка, у вас консервная банка в руках, - удивилась Юля. - Армейский сухой паек имперской армии Гуэннохорро. Это же ваша?

- Нет, кто-то сунул мне ее в руку, - ответил седой узник. - Я даже подумал, что имперцы теперь убивают неполноценных гранатами. А это, выходит, пища?

Старик был не одинок. Многие несчастные обнаружили в сохранившихся карманах упаковки из армейских сухпайков, упаковки сублимированного мяса, связки сигарет ( а кто и целую пачку). И это делали вовсе не сердобольные земляне. Юлия чуть позже сама увидела, как двое солдат-болхиа, украдкой, оглядываясь по сторонам, сунули одной из слепых женщин две банки из своих скромных военных запасов и, пряча лица, дернули с места бегом. Потом, оказавшись на безопасном расстоянии, один стал громко материться, рассказывая какую-то слишком похабную историю, а другой нарочито громко ржал и матерился в ответ, будто скрывали свои истинные чувства.

Это было пока еще незаметно невооруженным глазом, но в болхианцах, в беспощадных и жестких имперских солдатах уже давно наметился нравственный кризис, перелом, крушение мира. В их душах постепенно стало появляться такое непростительное и нехарактерное для постядерного мира, как сострадание. И Юлия ни за что бы не связала эти метаморфозы со своим появлением в полку.

В один из коптеров загрузили три пластиковых мешка с трупами солдат Болхианской народной республики. Как они здесь оказались, и почему военная техника Республики оказалась в полном распоряжении паукопоклонников, в то время как ее операторы лежали вместе с ранеными бойцами противника, как свои, еще только предстояло выяснить. Тем более, что из Республики не поступало никаких сведений о дезертирстве солдат и пропаже подвижного состава.

В этот же скорбный коптер поместили фрагменты найденных в подвале и бывшей паучьей пещере детских пеленок и одежды взрослых людей, которые так неосмотрительно пожалели и впустили двуногих зверей, удачно притворявшимися людьми. Полетит на изучение и экспертизу… И паучая нога в довесок – трофей Игрении.

Еще один транспортник принял оставшихся в живых и сравнительно легко отделавшихся африканских дезертиров. Туда же поместили оставленного в живых пленного капитана. А в пятый, автоматический, с номером 044 загнали верещащих и сопротивляющихся баб-людоедок с детьми. Причем, вышла оказия, - арестованные пытались протестовать, проклинали землян, называли их убийцами и пособниками Зидо. Ситуация изменилась, когда десантников сменили бойцы капитана Игрении. У них была своя методика:

- А ну, суки обосские, бегом на корабль, твари! Задушу прямо здесь вместе! В цемент залью заживо! Бегом! Я сказал не шагом, а бегом, неполноценные уебины!
Все протесты зараз прекратились. Однако, обо-людоедки даже не представляли, какая участь их ожидала… Иначе они позавидовали бы своим расстрелянным самцам. Узники подвалов дворца спорта уже рассказали про них столько, что лишь строгий приказ Кетцоалькоатля удерживал болхианцев (да и землян) от жестокого самосуда.

Понимая, что изуверки, лично убивавшие детей, в том числе и младенцев (как рассказали освобожденные, в их общине было целых сорок шесть детей и подростков, из них целых десять новорожденных и грудных), могут, используя свою принадлежность к репрессированному народу, избежать возмездия, Кетцель решил взять грех на свою ферротитановую душу и покарать их не по закону, а по справедливости. А понятие справедливости у старого киборга из суровых времен Терранской битвы значительно отличалась от нынешнего поколения землян-людей. Тем более, что в этом деле у него найдется деятельный и заинтересованный помощник-человек. Но этому только предстоит свершиться…

А сам 127349 к этому времени уже мчался к базе полка «Черное Знамя», где ему предстояло принести черную весть еще одному человеку. И предложить этому человеку сделать окончательный выбор своей жизни...

ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *


Смальта — кусочки цветного непрозрачного стекла для мозаики.

Морская кость — кость редкого местного морского млекопитающего, использовавшегося в ремеслах и для отделки.

Милиция – в изначальном значении, вооруженные отряды добровольных охранников и патрульных из местного населения.

«Мясо живое…» - Имеется в виду свежая человечина.