Швейцария 1 Часть 6 Размышления по дороге из Цюрих

Швейцария 1  Часть 6  Размышления по дороге из Цюриха в Москву

        Предыдущая глава:   http://proza.ru/2023/11/12/180

        Фото из личного альбома:
        Верхний ряд слева – направо: 1 – снимок сделан примерно в 1938 году. Моя бабушка Наталья Дмитриевна со своими детьми. Стоят: Иван (призван в армию в августе 1941 года и погиб где-то под Москвой. В «Извещении» значилось «Без вести пропавший». Никакой пенсии и помощи родители никогда не получали). Михаил – добровольцем ушёл на фронт в сентябре 1941 года в возрасте 17 лет. Рядовой. Прошёл всю войну. Имеет 4-е ранения. Награждён орденом «Боевого Красного Знамени, орденом «Красной Звезды» и многими другими боевыми наградами. Рядом с бабушкой сидит моя родная мама Даша. Стоит младшая дочка бабушки – Марина.
        2 – снимок сделан где-то в середине 80-х годов прошлого века. На лавочке напротив нашего дома сидят моя приёмная мама Мария, моя родная мама Даша и жена родного брата моего отца тётя Нюша.
        Нижний ряд слева – направо: 1 – фотография лета 1952 года. Мой старший брат Николай, средний брат - Шурик и я. Папа ещё был жив. Умрёт осенью.
        2 – фотография в нашем саду летом конца 1960-х годов. Я стою со страшим братом Николаем. Сидят: жена брата Зина, её мама Прасковья  и моя родная мама Даша.
       
        Практически во всех справочниках, путеводителях и рекламных проспектах Церматт называется деревней. Но то, что я видел вокруг себя в Церматте, с деревней в моём  сознании категорически не вязалось. Поэтому у меня то и деле срывалось на классификацию этого поселения - как «городок».

        В моём представлении слово «деревня» прочно ассоциируется с моей родной деревней Курьяново в Тульской области. Бревенчатые, широко раскинувшиеся вдоль улицы одноэтажные дома под шифером. При доме хлев для скотины, сарай и погреб. Туалет с «дырочкой» скромно примостился за домом. У каждого дома заборы, огораживающие прилегающие участки с грядками и садом.  Посредине улицы глубокий колодец с ведром на цепи и вОротом. Вдоль деревни дорога, вдребезги разбитая гусеницами тракторов, колёсами грузовых автомобилей и телег. Вот это - деревня так деревня! А Церматт…

        Ну да ладно – деревня так деревня. Кстати, и здесь, и на моей Родине деревня состоит из одной улицы. Прекрасный повод побрататься. Можно будет время от времени обмениваться делегациями. Ведь и одним, и другим жителям деревень-побратимов интересно было бы посмотреть - как живут их современники на одной и той же прекрасной планете по имени Земля.

        Размечтался было я… Но, к сожалению, такое братство уже невозможно.  Как-то мы с братом Шуриком решили навестить свои родные места. Давно там не были. Просто ностальгия какая-то нас захлестнула! Собрались и поехали на моём жигулёнке. Приезжаем – а деревни-то и нет. Вымерла. Даже дорога, которой уже несколько сотен лет, за которые она, казалось бы, была утрамбована как монолитный булыжник, заросла бурьяном выше человеческого роста.

        Как же так? Ведь эта деревня пережила Отечественную войну 1812 года, пережила помещиков, пережила две мировые войны, революцию, коллективизацию…

        И вот всего этого нет. Нет односельчан, половина из которых находилась в родстве с нашей семьёй. Я хорошо помню разговоры с ними о жизни деревни в былые времена. Их память многое сохраняла.

        Сохранилась память и в нашей семье. Мой дедушка Егор Ильич воевал в Первую Мировую войну. Получил ранение и, после демобилизации, вернулся в родную деревню.

        Вскоре грянула Революция, которая обещала трудовому народу мир, хлеб, землю и фабрики-заводы.  Но почти сразу заполыхала Гражданская война, которая пронеслась и через нашу деревню. Только-только оправились  от «Гражданки», как подошла коллективизация.

        По своему материальному уровню наша семья к моменту начала коллективизации относилась к нижней категории «середняков», как тогда говорили. В семье постоянно была коровушка-кормилица с телёнком, лошадка с жеребёнком, свиньи, овечки и прочая кудахтающая и гогочущая живность. Нашу семью в процессе коллективизации не отнесли к «кулакам». Но скотинку-то всю коллективизировали.

        При этом  резко изменился уклад деревенской жизни. Раньше крестьяне сами планировали свою работу, свои доходы и расходы. Определяли когда и что им сеять и убирать. Дедушка Егор рассказывал, что после окончания осенних полевых работ мужики нашей деревни, погуляв недельку, перебрасывали сапоги через плечо (чтобы даром их не трепать) и ехали на заработки в Москву. Мужчины нашей Тульской губернии были в основном каменщиками и печниками. Так, например, наш дедушка принимал участие в строительстве Курского вокзала в Москве и работал печником при железной дороге. К весне эти работы заканчивались. Мужики покупали в городе товары для дома, подарки родителям, жене, детям и близким родственникам и, перекинув снова сапоги через плечо,  возвращались в родную деревню. Радости было много  и гульба продолжалась опять таки с неделю. Потом они снова втягивались в повседневный сельский труд. И так продолжалось не одно поколение.

        Но с приходом новой власти этот уклад жизни полностью изменился. Из колхоза никуда уезжать уже было нельзя. Ведь у колхозников где-то до 60-х – 70-х годов прошлого века не было ни паспортов, ни пенсий. Работу каждого человека планировали бригадиры, назначенные председателем колхоза. Крестьянский труд оценивался «палочками» трудодней. Это означало, что за выход на работу ставили галочку напротив соответствующей фамилии в календаре. Осенью эти «палочки» подсчитывались и, после сбора урожая, происходила оплата. Оплачивали трудодни в основном натуральными продуктами, собранными здесь же в колхозе. Первоочередным для каждого колхоза было выполнение плана сдачи сельхозпродукции в «закрома Родины». Эти планы «спускались» из района. План надо было выполнить любой ценой. Поэтому порой выгребали в закрома практически всё, что собирали. Оставшиеся крохи делили по трудодням согласно нарисованных «палочек-трудодней». А сколько у кого детей, престарелых родителей, инвалидов – никого не интересовало.

            Потом началась Великая Отечественная война. Практически всех мужиков нашей деревни призвали в армию. Оглянуться не успели, как немцы заняли и нашу деревню. К весне 1942 года Красная Армия освободила город Лихвин и его ближние окрестности, включая и Курьяново. Это было счастье! Но война длилась ещё целых три года. Тяжёлая война. Очень тяжёлая.

        По окончанию войны выяснилось, что более половины призванных из нашей деревни мужиков сложили на войне свои головы. Некоторые из вернувшихся воинов были инвалидами. В основном опять вся надежда на баб, да на детишек. А страну кормить надо было! Плановые задания на сдачу сельскохозяйственной продукции устанавливались регулярно. Так и жили.

        После смерти нашего папы в 39 лет от силикоза (последние годы он работал на шахте), мама осталась одна с четырьмя детьми на руках. Старшая дочка Галинка к тому времени уже умерла в возрасте 12 лет от скарлатины. Двое старших мальчишек ходили уже в школу. Младший - Ванечка, был ещё грудничком. На похороны папы приехала из Москвы Мария - родная мамина сестра. Поговорили сестрёнки, погоревали и решили, что меня проще всего взять из семьи. В школу я не хожу, не грудной, но пригляд за мной нужен. Ведь мне тогда ещё только два с половиной годика было. Так я и стал москвичом. А Ванечка вскоре умер. Маму-то на работу постоянно гоняли. Кормить и приглядывать за Ванечкой приходилось урывками. Вот и не выдержал наш братик. В нашей деревне никогда не было ни медпункта, ни магазина.

        Где-то в начале 30-х годов через нашу деревню провели железную дорогу. Я сам железнодорожник и знаю, что при проектировании новой линии её проводят так, чтобы суммарные затраты на строительство и последующую её эксплуатацию были бы минимальными. Самым выгодным вариантом, видимо, оказался вариант прокладки железной дороги через Курьяново. Главную и единственную деревенскую улицу она не пересекала. Но «железкой» отделили примерно треть деревни от основной её части. Отделёнными оказались и животноводческие постройки – коровники, конюшни, загоны с укрытием для  овечек. 

        Всё бы ничего, но дело в том, что тогда поезда перемещались  паровозами. И наша деревня начала регулярно гореть. Ведь практически все дома и постройки тогда был покрыты соломой. В сухую погоду солома загорались от малейшей искорки. Особенно, если ещё и ветерок поддувает.  Пожары прекратились лишь после покрытия крыш шифером. Но это уже только к концу 50-х годов сумели организовать.

        «Железка» принесла немало и других бед. Никакого шлагбаума, конечно, никогда у нас не было. Под колёса поездов попадали и телеги с лошадками и со всем их содержимым, и автомобили. Один раз даже трактор под колёса  угодил.

        После революции в заброшенном помещичьем доме была открыта начальная школа. В ней учились деревенские детишки с 1-ого по 4-ый класс. Бессменным директором и единственной учительницей в этой школе была  моя тётушка – родная сестра моего отца. Но в начале 60-х годов тётушка вышла на пенсию и школу прикрыли.  Все детки с 1-ого по 8-ой класс стали ходить в школу, расположенную в соседнем селе Песковатское. Оно было удалённо от нашей деревни километров на пять с гаком. Ходили пешком в любую погоду. Вот здесь железная дорога сыграла даже свою положительную роль. Детки ходили в школу по её шпалам. Дорогу чистили даже в самые сильные метели. Но было несколько трагических случаев, о которых писать у меня рука не поднимается. Сами понимаете – зимой утром и вечером достаточно темно. Детишки идут в шапках-ушанках. Идут группами, идут поодиночке. Машинистов, конечно, предупреждали, чтобы они ехали на малой скорости и почаще подавали сигналы. Но…

        Как-то поезд задавил пятилетнюю девочку, которая вышла на рельсы и присела поиграть в камушки. Её дом-то – вот он, совсем рядом с железной дорогой. Машинист потом говорил, что принял её за курицу.

        Ни о каких школьных автобусах, или каком-нибудь гужевом транспорте для школьников в деревне даже и не слышали. Да и не проехали бы автобусы по нашим дорогам-расхлябухам. Так и жили одно поколение за другим…

        Только в середине 60-х годов в деревню провели электричество. До этого жили с керосиновыми лампами со вставленными в них стеклянными колбами-отражателями. Такие лампы, наверное, многие читатели старшего возраста помнят. А всего в тридцати километрах от деревни уже достаточно давно была построена Суворовская ГРЭС. Но электричество в первую очередь нужно было, конечно, промышленному производству и городам. Правда, радио в нашу деревню провели где-то в середине 50-х годов. В каждом доме висела чёрная тарелка радиотранслятора, из которой колхозники  могли ежедневно узнавать об очередных  достижениях социалистического строительства.

        Слышали колхозники и о том, что наша страна запустили первый в мире искусственный спутник Земли (1957 год). И первый в мире человек в космосе (1961 год) был наш – Юрий Гагарин! Напомню, что в эти времена ни паспортов, ни пенсий у колхозников (а это примерно, треть населения страны) тогда ещё не было. Моей родной маме первый в её жизни паспорт выдали в 1975 году. Мама  работала с 12 лет и до тех пор, пока могла работать. Пенсию ей начислили в 1965 году в размере 12 рублей 38 копеек. К примеру – моя стипендия студента первокурсника с 1966 года составляла 35 рублей. На неё прожить было трудновато и многие студенты подрабатывали на овощной базе, дворниками, сторожами…

        И ещё - мы постоянно всем помогали. Стоит какой-нибудь стране заявить о намерении строить социализм, как туда рекой текла наша братская помощь финансами, материалами, специалистами и оружием, разумеется. Братья у нас оказались на всех континентах Земли. Поскольку социализм, как учил наш вождь, это учёт и контроль (капиталистам это и в голову прийти не могло), то для соблюдения формальностей оформлялся кредитовый контракт, долги по которому спустя некоторое время благополучно списывались. И оформлялись новые кредитовые контракты. Но как не помочь братьям по борьбе с проклятым капитализмом? Где сейчас все эти страны?

        Но все деревенские жители гордились нашими космическими и прочими достижениями. И по праву гордились.

        …

        А тогда, во время последнего посещения нашей «Малой Родины»,  перед  нами стояла заросшая бурьяном деревня с провалившимися крышами. В доме этой деревни я сделал свои первые шаги по полу, на котором знал каждый сучок, каждую щербинку. Здесь я спускался с крыльца, переставляя поочерёдно ножки с одной ступеньки на другую, опасливо поглядывая при этом на гордо разгуливающего неподалёку петуха. Здесь я пропадал от зари до темна на ближней речке-переплюйке Вырке. Здесь я, после многочисленных неудачных попыток, вдруг почувствовал, что плыву. Сам плыву! Какое счастье!

        И вот всего этого нет.

        Лопнула струна…

        Видимо, её перетянули.

        Горько…       

        Ох! Хватит воспоминаниями, душу бередить.

        Но как же так? Почему же так?! Ведь это именно мы, как нам говорили,  строили самое передовое, самое прогрессивное, самое миролюбивое и самое человечное в мире государство и общество. Строили по самым прогрессивным учениям гениев человечества. Мы всем должны были показывать пример и торить дорогу в светлое будущее Человечества. Неужели то, что было в нашей деревне, и есть это самое  будущее с её трагическим концом?

        Вы уж меня извините, уважаемые читатели, за это невольное отступление. Видно что-то щёлкнуло во мне и сработала ассоциация при сравнении двух деревень.

        Как говориться:  «Два мира – два Шапиро».

        А вот мы и к Москве подлетаем.

        Как говорится - в гостях хорошо, а дома - лучше!

        Продолжение:  http://proza.ru/2024/01/08/203