история одного дня

Николай шел по широкому лугу. Солнце только встало, но было уже жарко. В воздухе витал аромат цветов и свежескошенной травы. Вокзал остался позади. Николай сошел с поезда минут двадцать назад и теперь шел по проселочной дороге к небольшой деревеньке, где он, когда то родился и вырос, откуда когда то ушел в армию да так больше и не вернулся. На небе не было ни облачка. «Июль месяц, пора сенокосов» - подумал Николай. Он остановился и осмотрелся кругом. Сколько же лет он здесь не был? Он уже точно не помнил. Вокруг простирались обширные луга. Кое - где виднелись свежие прокосы, вдали стояло несколько копен сена. « Не густо, - подумал Николай, раньше все эти луга выкашивались, а теперь?» Николай сел прямо на обочину дороги. Он сидел и просто дышал этим воздухом. Впервые за последние несколько лет он ни куда не спешил. Он смотрел вокруг, вдыхал аромат трав, слушал стрекот кузнечиков и шум ветра. Закрыл глаза и перед ним поплыли картинки детства.
  Отец, высокий, худой с неизменной папиросой во рту. Он широко отмахивает прокосы. Плавно, будто играючи идет по лугу. Ших, ших… - трава, подсеченная косой ложится в ровный рядок. Николай любил смотреть, как отец косит. В этом было, что - то завораживающее. Этот звук – ших, ших… и цветы и травы склоняют головы и ложатся к его ногам.
  Николай открыл глаза, отец исчез. Немного посидев, он пошел дальше. Дорога пылила. Новые лакированные туфли покрылись слоем пыли. Николай подумал, снял туфли и положил их в сумку. Ноги обожгло горячей дорожной пылью. «Давненько я не бегал босиком» - подумал Николай. Он подвернул  брюки и пошел дальше.  Когда то в детстве, они мальчишками, вот так же босиком, бегали на станцию. Поезда здесь останавливались редко. Они проносились мимо, обдавая запахом угольного дыма, мазута и еще чего - то непонятного. Николай любил смотреть на проносящиеся мимо поезда. Они ему казались живыми существами. Он представлял, что они торопятся  в далекие предалекие страны, где все не так как здесь. И ему хотелось поскорее вырасти и уехать именно на поезде, и посмотреть, куда они так спешат.
  Николай вспомнил, как они с друзьями раскладывали на рельсы трех и пятикопеечные монеты. После того как поезд по ним проезжал, они превращались в забавные «лепешки». Кто больше собрал «лепешек», считался удачливее всех. Но это было не простым занятием. Нужно было успеть найти «лепешки» пока не подоспел дядя Миша. Он жил при станции и был толи сторожем, толи дворником. Никто не знал. В его обязанности входило следить за всем, что происходит на станции. Он страшно ругался матом и больно таскал за уши.
- Управы на вас нет! – кричал он в след убегающим мальчишкам и тряс кулаком.
- Вот сдам в милицию, будете знать! Преступники малолетние!
Разогнав ребятишек, он возвращался на станцию. Ходил вдоль платформы, что-то еще долго ворча себе под нос. А ребятишки, притаившись не далеко, ждали следующего поезда.
 Увлекшись воспоминаниями, Николай не заметил, как прошел больше половины пути. Вдали показалась деревня. Она стояла среди поля, окруженная небольшим бором. В этом бору Николай с мамой собирал грибы. Николай вспомнил маму. Невысокая, плотная женщина. Она всегда была веселой и добродушной. Так получилось, что Николай был единственным ребенком в семье. И всю свою любовь мать отдавала ему. В отличие от строгого отца она всегда его баловала. Подсовывала кусочки повкуснее, пока не видит отец давала мелочь на кино и разные безделушки.  Вечерами она любила вышивать. Николай ложился головой ей на колени и наблюдал, как она работает. Она что-то напевала, затем гладила его по голове и говорила: «Коля, Коля, Колюшка. Сбегай друг на полюшко. Рожь снеси на мельницу, пусть мука намелется». Ах, сколько бы он сейчас отдал, что бы вновь услышать эти слова.
   Николай вошел в деревню. Он шел к родительскому дому. Жилых домов в деревне осталось совсем не много. Молодежь разъехалась в поисках лучшей жизни, старики остались доживать свой век. Каждый дом, каждый забор и калитка навеивали свои воспоминания. Сердце в груди щемило. Вот старый деревенский клуб. Окна заколочены. А когда то это было место куда приходили все и дети, и взрослые. Вот бывший сельсовет, заготконтора. Здесь принимали вторсырье. Там где, когда то была ферма, стояли полуразвалившиеся помещения без дверей и окон. Дворы заросли крапивой выше человеческого роста. Все прибывало в унынии и запустении.  «Интересно, - подумал Николай, куда все подевалось? Ведь когда то здесь был колхоз. И колхоз, надо сказать не из последних. Сколько было народу в деревне, молодежи, ребятишек. Казалось, живи да радуйся».
  На скамейке возле одного из домов сидел старик. Он тщательно вглядывался в приближающегося Николая, пытаясь узнать.
- Здравствуй, отец, – поздоровался Николай.
- Здорово! Городской что ли? Кого ищешь?
- Почему городской? Рос я здесь, и родился здесь.
- Ну, может и рос. Только не припомню я тебя.
- Николай я, Спиридонова Андрея сын. Телеграмму вот получил, приехал.
Николай достал бланк и прочитал не громко.
- Выезжай похороны мамы.
- Эко оно как, – старик смотрел на Николая с укором и качал головой.
- Долго же ты, однако собирался, сынок. Вчера девятины Наталье отвели. Царство ей небесное.
Старик замолчал, молчал и Николай. Он не знал, что сказать. Не мог же он сказать, что жена Лена, получив телеграмму, просто забыла ему сказать. Забыла.…  У Николая побежали мурашки по спине. Именно так она и сказала: « Извини, забыла. Забегалась совсем».
   Николай, молча, пошел дальше, а старик еще долго смотрел ему в след и качал головой.
  Николай был женат на Елене уже почти двадцать лет. Они познакомились в институте, куда Николай поступил сразу после армии. Она ни когда не была деревенской, да и не стремилась. Несколько раз Николай привозил ее к родителям. Но Лене не нравились эти поездки, и она всем своим видом показывала это. С родителями Николая она общий язык так и не нашла. Потом родилась Танечка, и Николай приезжал к родителям один. Мать Николая хоть и недолюбливала невестку, но приняла все как должное. Она не препятствовала их женитьбе. Потому что видела, что Николай любит Елену. Отец же сразу был против их женитьбы. Николай  поругались с отцом  и Лена в деревне больше не появлялась. Николай еще раз, два приезжал с Танечкой, что бы показать дедам внучку, но и эти поездки закончились скандалом. После этого Николай то же перестал ездить к родителям. Да и работа была такая, что ездить особенно было не когда. Постоянные командировки и капризы жены в конец выматывали его. Он бежал, как по замкнутому кругу. Пытался обеспечить семью, что б она ни в чем не нуждалась. Его старания были замечены и оценены начальством, Николай получил хорошую должность. Благосостояние семьи росло. В семье появился второй ребенок -  сын Андрюшка. Николай был рад, он хотел сына. Все его внимание теперь было приковано к нему. Лена понемногу успокоилась, перестала капризничать и ругаться по пустякам. В семье Николая настала стабильность, и воцарился покой. И вдруг пришла телеграмма, умер отец. Николая, как окатили холодной водой. Во всей этой суматохе и беготне он совсем забыл о родителях. На похороны он поехал один. Лена с детьми остались дома. От матери Николай узнал, что отец долго болел, но запретил ей сообщать Николаю об этом. В душе у него остался горький осадок. Он так и не помирился с отцом.
    Николай незаметно дошел до родительского дома. Все та же калитка, обветшавший забор, скамья у ворот. Он вошел во двор. Двор казался, каким- то пустым и осиротевшим. Все будто было, как всегда, но чего-то не хватало. « Жизни, подумал Николай, не хватает жизни». Не хватало лая пса у ворот, который вертится и крутит своей мохнатой головой. А потом виновато заглядывает в глаза. Прости мол, не узнал. Не хватало кудахтанья кур, роющихся у крыльца, ищущих, чем бы поживится и вечно норовящих чего-нибудь стащить. Не хватало кота, спящего на ступеньках,  следящего одним глазом за всем происходящим вокруг. Не слышно мычания коровы в коровнике, а главное не слышно маминого голоса. Тишина. Слезы сами навернулись на глаза.
   Николай нашел ключ на привычном месте и  вошел в дом. Все до боли родное и знакомое. Самотканые дорожки на полу, старый диван, на кухне вдоль стены длинная скамья.  В переднем углу икона. Николай, сам не зная, зачем зажег лампадку, как делала его мать. Огонек затрепыхался, отбрасывая блики на образа. Он смотрел на него, представляя, как здесь стояла его мать. Как она молилась, может даже о нем. Где он и почему не едет. Ему даже показалось, что он слышит ее голос.
    На крыльце послышались, чьи-то шаги. Дверь открылась, и Николай увидел пожилую женщину. Она вошла, перекрестилась на образа и посмотрела на Николая.
- Тетя Вера, - Николай узнал соседку матери.
- Здравствуй, сынок. Приехал все-таки, – тетя Вера прошла и села на скамью. - А я вот тут пока хозяйничаю. Дом то совсем без присмотра остался. Надолго приехал то?
- Вечером обратно, - Николай поежился под колючим взглядом тети Веры.
- А с домом то, что делать?
- А что с ним сделаешь? Продавать, смысла нет. Вон их, сколько стоит ни кому не нужных. Вы возьмите, что хотите из вещей. -  Николай помолчал, - На кладбище бы сходить. Покажите, где маму схоронили?
     Кладбище встретило легким дуновением теплого ветерка. Здесь стояла такая тишина, про которую уместно сказать гробовая. Только иногда позвякивали железными листьями старые венки. Они подошли к свежей могиле.
- Ну, вот и Наташина могилка, рядом с Андреем схоронили. Что же ты Коля, проститься даже не приехал? Мама ведь тебя так ждала.
Николай молчал. Он смотрел на свежую могилку, на бумажные цветы, на свежевыструганный крест без надписи.
- Надо бы памятник поставить Коля. Или хоть надпись, фотографию сделать, - сказала тетя Вера, - Ты уж Коля, не забудь, сделай.
Тетя Вера заглянула в лицо Николаю.
- Хорошо, не забуду.
Они еще немного постояли в тишине.
- Ну, ладно Коля, пойду я. А ты побудь немного здесь с родителями.
Тетя Вера ушла, а Николай стоял между двух могилок. Слезы горьким комом застряли у него в горле и ни как не могли вырваться наружу. Пахло свежим деревом. С фотографии на него смотрел отец. Казалось, он усмехается. Николай опустился на землю, сжал в руке горсть свежей земли.
- Простите меня, прошептал он, простите меня мои родные. Простите меня, пожалуйста…
Слезы, наконец-то прорвались. Они катились по щекам и падали на рыхлую землю. Николай плакал, как в детстве, навзрыд, но слезы не приносили облегчения.
   Солнце клонилось к закату. Кончился еще один день. Николай шел по широкому лугу, по пыльной дороге, в сторону станции.  Осталась позади небольшая деревенька, старое деревенское кладбище, родительский дом, с заколоченными окнами и дверьми. И сидящий на скамье старик. Николай до сих пор чувствовал на спине его взгляд. Буд-то бы само прошлое с укором смотрело ему в след. Николай поежился и прибавил шаг.
                2017г.

   

,