дед Матвей

Солнце медленно выползало из-за горизонта. Казалось, что ему вообще не хочется вставать. Красное, огромное, оно было окружено небольшими облаками. Первые лучи медленно скользнули по крышам домов, по верхушкам деревьев, по глади озера. Отразились от воды и рассеялись в воздухе. Дед Матвей сидел на ступеньках крыльца. Ему сегодня не спалось, впрочем, как и всегда. Он встал с петухами, сварил чай и вот теперь сидел на крыльце и смотрел, как всходит солнце.
     Стояла осень. Листья с деревьев уже облетели, трава пожухла, и все это нагоняло какую-то тоску. Возле ног лежал черный, лохматый пес. Дед Матвей потрепал пса за шею.
- Эх, ты, горемыка. Куда же мне тебя девать?
Пес завилял хвостом и лизнул деду руку.
- Чуешь чего, али нет? Заберут меня, Пират, сегодня в город. Буду жить с удобствами, будь они неладны. А тебя, друг мой, туда не возьмут. Мордой не вышел. Будешь теперь у Степана обедать. Слышь меня, псина?
Пес смотрел на деда и вилял хвостом, подметая крыльцо.
- Оха – хо.  Дед Матвей тяжело вздохнул и встал с крыльца.
- Пойдем к Степану.
Степан жил рядом, так что далеко идти не пришлось. Дед Матвей долго стучал в окно. Наконец дверь открылась, и на пороге появился высокий, худой старик.
- Ты чего, Матвей? Сам не спишь и другим не даешь.
- Да что-то не спится, Степан. Вот Пирата тебе привел. Ты уж его не бросай, корми.
- Да чего ему будет твоему Пирату? Он и так живнем у меня живет. Все стаскал со двора.
- Ну, все - таки, - дед Матвей сел на ступеньки.
- Иди, Степан, покурим.
- Да солнце только встало, Матвей. Ты, что совсем не ложился?
- Нету сна мне последнее время. Помру я скоро, Степан.
- Тьфу, на тебя! – Степан присел рядом.
- Чего тебе не хватает? Не чужие ведь люди, сын родной забирает. Тебе, дураку, жизнь облегчить хотят.
- Так - то оно так, согласился Матвей, - Да только чужое все там, да и я там чужой.
- Ты чего городишь? Чужой он. Сын ведь, говорю, не пасынок. Внуки родные. Эх, ты! - Степан махнул рукой.
- Ты вот, что Степан, когда помру не давай меня в городе хоронить. Воля моя такая, последняя. Рядом с Санюшкой моей пусть меня схоронят.
- Ты совсем сдурел! – Степан даже подскочил на ступеньках.
- Не перебивай! – осерчал Матвей.
- Сын он что, как проще ему, так и сделает. Вот тебе и наказываю, как старшему. Мы с Санюшкой больше половины жизни вместе прожили. Не дело нам порознь лежать. Так, что на тебя одна надежда.
- Да разве меня кто послушает? Матвей ты чего? Да и что запомирал то?
- Не знаю, - Матвей тяжело вздохнул, - Сон сегодня видел. Идем мы с Санюшкой полем, а цветов видимо невидимо. За руки держимся, и хорошо так. А она мне и говорит: « Ну вот, Матвей, и разлука нам вышла», а сама смотрит на меня и улыбается. Ты, говорит, не грусти. Может, еще свидимся, и пропала, как растаяла в воздухе. Стал я ее искать, звать. По полю бегу, по цветам, а ее нигде нет. Так мне обидно стало, так одиноко. Сел я прямо на землю и заплакал. Так и проснулся с мокрыми глазами. Больше и не ложился. Все думаю, что за сон такой? Как ты думаешь, Степан, к чему это?
- Поменьше думай, о чем не надо. Думает он – на крыльцо вышла бабка Мария, жена Степана, - Ты лучше вещи, поди, собери, Виктор скоро приедет, а ты сидишь.
- Да чего там собирать, - отмахнулся Матвей, - Они уже вывезли, что было надо. А, что осталось не надо ни кому. С домом продавать будут.
- И, что покупателя нашли?
- Да нет еще.
- Так может, поживешь еще? Пока покупателя нет? – спросил Степан.
- Да где там. Виктор сказал нечего делать здесь одному. От людей, говорит, уже стыдно. Отца одного бросил.
- Правильно говорит! – возмутилась Мария,- Дело ли одному зимовать? А если случится что? Ты вон прошлой зимой, сколько просидел, когда двери снегом привалило? Так и сидел бы, если б Зинка почтальонша не пришла.
- Ты иди Мария, иди. Чаю свари. – Степан аккуратно выпроводил Марию с крыльца.
- Не обижайся, Матвей, она у меня так-то баба добрая. Язык только, что твое помело.
- Да знаю я, - усмехнулся Матвей. - Помнишь, как в молодости женихались, так ведь оба с тобой за ней увивались. Как она меня тогда отшила? Как из ушата холодной водой окатила. Зараза не баба!
- Шура твоя не такая была.
- Да Санюшка моя золотая. Жалко рано ушла. Оставила меня одного. Жили бы сейчас, и уезжать ни куда не надо было.
     Старики замолчали. Каждый думал о своем. Матвей вспомнил, как сосватал  Санюшку. Сосватал назло всем. Назло Марии, которая вышла замуж за его лучшего друга. Назло своему другу Степану, назло самому себе. Ни о какой любви он тогда и не думал. А Шура взяла и согласилась. Ей Матвей очень нравился. Ну и пусть они не гуляли вместе. И пошла у них семейная жизнь. Шура оказалась на удивление покладистой и заботливой женой. Затем пошли дети. Три сына. Матвей был очень благодарен Шуре за сыновей. Тем более, что у Степана с Марией росли две дочери. «Чужой товар», говорил Матвей Степану. Дети подросли, окончили школу и разъехались. У каждого началась своя жизнь. А дочери Степана вышли замуж и остались в селе. Тут уж Степан не упускал возможности укусить Матвея. Мол, чужой товар да при мне, а твой в городе. Дети разъехались, и остались Матвей с Шурой одни. Буд-то не молодые, но еще и не старые. И вот тут Матвей неожиданно для себя понял, что оказывается Шура самый близкий и родной ему человек. Вот тогда то и стала она для него Санюшкой.
- Пойду я, - Матвей очнулся от своих дум.
- Так пойдем, Мария уже, наверное, чай сварила.
- Не хочу, пойду домой.
Матвей потихоньку зашагал в сторону своего дома. Их дома стояли рядом. Тогда еще, будучи молодыми, они решили, что бы не случилось, они всегда будут рядом. Построили дома и прожили рядом не одно десятилетие. Разное было за эти годы. Были и совместные праздники, были будни, бывали и скандалы. Но они остались друзьями, не смотря, ни на что. И вот теперь судьба преподнесла такое.
   Матвей ни как не мог смириться, что нужно переезжать. Но сын Виктор был непреклонен. Особенно после того злополучного случая прошлой зимой. Матвей все понимал. Сыну трудно, хоть город и рядом, но бегать туда-сюда ему неудобно. Опять же дрова купить нужно. Хорошо Марии со Степаном, у них дети в селе остались.
    К воротам подъехала машина. Приехали сын Виктор со своею женой Галей.
- Ну, наконец, то добрались! Здравствуй папа, - Галя была в хорошем настроении.
Матвей любил свою невестку. Он считал, что Виктору повезло с женой. Работящая, веселая, не скандальная. Дом всегда прибран. Муж и дети ухожены. Да и Матвея она почитала, как родного. Своих родителей у Гали уже не было в живых. Но даже при таком ее хорошем расположении, Матвей чувствовал себя неловко. Одно дело здесь у себя дома, где он хозяин принимает гостей. А другое дело там, у нее в квартире. Он не хотел создавать ей лишних хлопот. Ведь своих забот полон рот, а тут еще его обстирай, накорми.
- Ну, что ты такой хмурый? – Галя присела рядом, - Не переживай, все будет хорошо. Ни кто тебя не обидит. Комната у тебя своя будет. Один в ней жить будешь, ни кто тебе мешать не станет.
- Спасибо, дочка. Мало тебе хлопот с моим оболтусом.
- Ну, вот еще. Кто же о тебе позаботится, если не мы? Давай, пойдем в дом. Посмотришь, что еще тебе с собой взять.
В доме уже  хозяйничал Виктор. Вещи были аккуратно свернуты. Все, что оставалось в доме закрывали полиэтиленовой пленкой, чтоб не пылилось. Матвей с тоской следил за всем происходящим. Ему казалось, что все это происходит во сне. Стоит ему только проснуться и все исчезнет.
- Ты чего отец? Тебе плохо? – Виктор положил ему руку на плечо.
- На могилку бы сходить, попрощаться.
- Ну, ты даешь отец. Нашел время. Не в последний же раз ты здесь. Весной приедем, Степана навестишь и на могилку  сходишь. 
- Сейчас сходим! Сон я видел!
- Ну ладно, ладно. Сходим, - согласился Виктор.
Он видел, как трудно давался отцу переезд. Сын ни как не мог понять, почему отец не хочет переезжать в город. За, что он здесь держится. Домишко обветшал. Огород Матвей перестал садить, когда умерла мать. Хозяйства никакого не было. Один только Пират, да и тот жил на два двора.
     Матвей вышел на крыльцо. На улице уже стоял день. Тихий осенний день. Солнце светило ярко, но почти не грело. Пожухлые листья потеряли свои яркие краски. Лес вдали почернел и померк. Казалось все вокруг пришло в уныние, и только гуси плавали по глади озера, весело гоготали, ныряли, хлопали крыльями. Им не о чем было грустить. Под ногами опять крутился Пират.
- Ты чего пришел? – Матвей погладил Пирата. - Сказано же тебе, у Степана живи. Эх, ты псина. Пойдем, пройдемся,  что ли.
 И они пошли вдоль улицы, обошли озеро с гусями, прошли мимо школы где, когда то учились его сыновья. Затем свернули за околицу. Вокруг простирались обширные поля. Эти поля, когда то были засеяны пшеницей. И он, Матвей, убирал эту пшеницу на комбайне. День и ночь они со Степаном посменно работали на этих полях. Весной пахали, сеяли, осенью убирали. И так за годом год. Сколько хлеба было выращено на этих полях!
- Эх, какие были времена, - подумал вслух Матвей. - А люди, какие были люди. Совсем другие были люди.
На этих полях он проработал всю свою жизнь. Заработал кучу почетных грамот и благодарностей. Стал ударником социалистического труда. Это была его молодость, это была вся его жизнь. Разве они, молодые могут это понять? Матвей еще раз окинул взглядом весь этот простор, будто бы попрощался.
- Пойдем Пират, наверно потеряли нас уже.

- Ну, где ты ходишь? – Виктор с Галей и, правда, его потеряли.
- Ехать пора, собрано уже все.
- На кладбище ведь еще сходить собирались?
- По дороге заедем. Давай отец, дорога не близкая.

    Ну, вот и закрыт дом. Вещи уложены в машину. Пришли Степан с Марией и еще несколько человек попрощаться.
- Ну, давай, до весны, -  Степан пожал Матвею руку.
- Не доживу, помру с тоски.
- Да, что ты заладил, помру да помру. Разве дадим мы тебе помереть? – разозлился Виктор.
- Когда тосковать то? Внуков целый батальон. Будет чем заняться. Ну, давай, отец, садись уже в машину.
Машина тронулась и потихоньку покатила. Степан с Марией смотрели ей в след, пока она не скрылась из виду. Рядом на дороге сидел Пират. Он тоже, как человек смотрел уезжающей машине в след. Сидел, смотрел и вдруг поднял морду и завыл. Протяжно, тоскливо.
- Тьфу, на тебя! Будь ты неладен! Цыц! Вишь чего удумал!
Степан толкнут Пирата ногой в бок, - Пошли домой, нечего здесь.

Прошла зима, стаял снег. Кое-где уже пробилась зеленая травка. Степан сидел на крыльце и грелся на солнышке. У крыльца лежал Пират. Он почти привык жить во дворе у Степана. Но все равно каждый день наведывался к дому Матвея. Приходил, садился у крыльца и долго смотрел на запертые двери. Как будто ждал, не выйдет ли Матвей. К дому Матвея подъехала машина. Двое мужчин вошли во двор. У машины остался мальчишка лет десяти. Степан узнал внука Матвея Егорку.
- Эй, Егорушка! – крикнул Степан, - Поди сюда!
Егорка подбежал к калитке.
- Здравствуй дед Степан!
Он хорошо знал Степана. Не раз гостил у Матвея на каникулах.
- Здорово пострел! Кто это?
- Папка с дядей Андреем. Дом приехали смотреть. Дядька Андрей дом то у нас покупает.
- Вон оно как. А дед то как? Почему не приехал?
- Так помер дед то. Еще зимой.
- Как помер?! – у Степана похолодело внутри, - Болел?
- Да будто нет. Доктор приезжал, смотрел его. Говорил все нормально. Только он все равно помер.
Степан не верил своим ушам. Ему казалось, что Егорка его разыгрывает. Он вспомнил наказ Матвея.
- Погодь, Егорка, а схоронили то его где?
- Так в городе и схоронили.
У Степана перехватило дыхание, потемнело в глазах.
- Он ведь просил его здесь схоронить?
- Просил. Да только папка сказал далеко очень везти. Да какая ему теперь разница.
Егорка побежал к машине. Степан стоял и смотрел ему в след.
- Что же за люди вы такие? – спросил Степан, не зная у кого, и зашагал к крыльцу. Ноги не слушались, он тихонько взобрался на крыльцо и нашарил дверную ручку.
- Здорово, дядька Степан! – Виктор с покупателем вышли из дома, и подошли к калитке Степана.
Степан не обернулся, он зашел в дом и закрыл дверь.
- Чего это с ним? – спросил Виктор у Егорки.
- Не знаю.
- Ну, да бог с ним. Давай в машину, домой пора.
И они уехали. А Степан еще долго не мог прийти в себя. Он сидел на кухне, смотрел в окно на дом Матвея. Слезы катились по его щекам. Мария, впервые за всю их совместную жизнь, молчала и не говорила ему не слова. А он сидел и повторял
- Что же за люди вы такие? Что же за люди?





-