Художества

Из цикла рассказов "Мое уральское детство"

Простота, открытость, бескорыстие в наши дни легко сойдут за чудаковатость.  Сейчас трудно представить, что у соседей   запросто можно было попросить помочь   занести шкаф, одолжить стакан сахара, пару яиц или червонец до получки.  На любую просьбу люди охотно откликались и, что самое главное, совершенно безвозмездно.  Общественная работа не считалась нагрузкой, а напротив, выражала доверие и заслуживала уважение.
Каким образом мой папа попал в родительский комитет детского сада «Ручеек» в качестве художника-оформителя, мы уже никогда не узнаем, но для нас с мамой это стало большой неожиданностью, так как о способности к рисованию мы даже не подозревали.  Нет, мы были в курсе, что у папы довольно творческая натура, но так, чтоб его талант имел практическое применение - такого не помню.  Хотя нет – помню!
Это был мой первый в жизни утренник – что-то про дружбу народов, и для украинского танца мне понадобился венок.  Танец в исполнении малышей – это, конечно, громко сказано, поэтому костюм в таком деле играл крайне важную роль. Вышиванки нам выдали, юбочки любые, а вот венок предстояло смастерить родителям.
У мамы всегда были какие-то переучеты, ревизии, ненормированный рабочий день, и так у нас уж повелось, что по большей части мной занимался папа. Взвесив поставленную задачу, он с энтузиазмом принялся за дело. Вспомнив, видимо, что момент условности в искусстве вполне допустим, он просто нарисовал на картоне диковинные цветы, вырезал и наклеил на обруч. Сзади на резинку закрепил атласные разноцветные ленты - смотрелось очень даже красиво. Но когда на следующий день я увидела на головах у других девочек пышные объемные цветы из специальной гофрированной бумаги, я поняла, что наш венок - это провал….
Мне было грустно, но я не плакала, еще больше мне было жалко папу - ведь он так старался.
Но зато на Новый год был взят реванш - у меня была самая сногсшибательная снежинка! Папа решил воплотить более смелые решения, чем корона из фольги. Взяв несколько старых елочных игрушек, измельчил их молоточком в мелкую крошку, положив предварительно в плотный мешочек, смазал клеем снежинку, все из того же картона, и густо присыпал полученной субстанцией. Получилось сногсшибательно! Снежинка переливалась и мерцала, словно звезда из бриллиантов – я просто была уверенна в своем триумфе.
Сегодня трудно представить такой небезопасный режуще-колющий предмет на теле ребенка, но тогда ко всему относились проще. Наверно поэтому наше поколение такое неубиваемое….
Это был наш звездный час!  Видимо, тогда наша молоденькая воспитательница Татьяна Викторовна разглядела в папе возможный потенциал и о чем-то с ним договорилась. Но я все равно удивилась, когда на следующий день в сонной тишине тихого часа появился мой папа и принялся разрисовывать дверные стекла нашей группы.
Работа длилась допоздна. Папе также была выделена на ужин порция макарон с тертым сыром, а чай, как истинный художник, он допивал стоя у своего «полотна», вглядываясь в игру светотени и сверяя с оригиналом на открытке, а Татьяна Викторовна вдохновляюще держала рядом тарелочку с бутербродом.
Два красногрудых снегиря на веточке рябины, припорошенной снегом, красовались на дверях вплоть до начала весны, вызывая неподдельный интерес и зависть соседней детворы. Новогодние снегири должна были смениться веточкой мимозы или подснежником на проталине, но планам не суждено было сбыться. То ли нянечка тетя Шура сильна осталась недовольна, пока смыла гуашь, поменяв три ведра воды, то ли мама не одобрила творческий союз папы с молодой воспитательницей, а может, просто случился творческий кризис, но в итоге общественно-художественная работа закончилась…
Но это будет потом, а пока, получив похвалу от педагогического коллектива и признание в определенном кругу, папа счел просто необходимым применить свой талант в семье. И не откладывая идею в долгий ящик, на выходных принялся за дело.
Не без интереса я пронаблюдала, как папа отодвинул мою кроватку, водрузился на стремянку и сделал набросок карандашом на девственно-чистой стене. Дальнейшие детали нашего плодотворного времяпровождения я могу опустить, но вечером к приходу мамы нашу спальню украшала сочная зелень листвы и три огненно-оранжевых апельсина….
Чтоб понять всю экспрессивность маминого недопонимания - уточню, что ремонт мы закончили чуть больше месяца назад, даже запах краски еще до конца не выветрился. Поэтому диалог приведу в весьма усеченном формате, передающий лишь культурную суть конфликта.
-  Это что за художества??!!! – ледяным голосом прозвучала первая реакция. Далее следовала эмоциональная аргументация, дискредитирующая творческий порыв в самых нелестных эпитетах. -  Ван Гог нашелся доморощенный!
-  У Ван Гога подсолнухи…, - пытался парировать отец, но разговор был закончен безапелляционным «завтра же закрасить!». 
Оставшись вдвоем, мы в растерянности смотрели на яркий настенный натюрморт и на мгновение нам даже показалось, что в комнате запахло апельсинами. Я не нашла ничего лучше, как уткнуться в папино плечо и с уверенностью заявить:                -  А мне нравится! ….
Не знаю почему, но «художества» так и не были закрашены. И только, спустя несколько лет, когда появились первые обои, мама по блату раздобыла несколько рулонов, и наша спальня приобрела новый современный интерьер. Но всегда, вспоминая квартиру моего детства, я неизменно вижу прежнюю обстановку и три оранжевых апельсина над моей кроваткой….