пятый

Утром Самойлов зашел в поликлинику, ему сделали ЭКГ, в описании указали подозрение на инфаркт и вызвали скорую. Веселые фельдшеры прокатили Самойлова на кресле с колесиками и передали в кардиологию. Место в палате выпало ему у окна, из которого были видны другие корпуса больницы и среди них приземистое здание морга. Это здание все время назойливо лезло в глаза, когда Самойлов, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, разглядывал больничные окрестности. 

Прямо напротив окна располагался корпус гинекологии с сопутствующими процедурными кабинетами. И неусыпный глаз скучающих мужчин искал в этом потоке оконных картинок небрежно расстегнутый халатик божественной фигуры с копной рассыпавшихся по округлым плечам волос. Но каждый раз, доверчивый глаз Самойлова мягко съезжал с теплых окон процедурных кабинетов на свинцовые бойницы морга. Memento mori!

Самойлов внезапно проснулся и посмотрел на часы, они стояли. Наступало время рассвета, но какого-то тревожного, слишком красного и почему-то заглядывающего не в окно, а в дверь палаты. Самойлов посмотрел на соседей. Они спали с натянутыми на головы одеялами. Самойлов поискал под кроватью тапки. Но не нашел и, махнув рукой, прокрался босиком к красным дверям.

- Самойлов, - тут же заметила его дежурная медсестра, - срочно идите к кастелянше, она вас уже час дожидается. Обзвонилась вся.

- К кому мне идти? – не понял Самойлов.

- К кастелянше! – сказала медсестра – Вон туда!

Самойлов хотел вернуться и поискать тапки, но побоялся цепкой   медсестры и пошлепал босиком дальше по коридору.

Кастелянша сидела на стопке накрахмаленного белья. Другая стопка белья служила столом. Кастелянша торопливо заполняла фиолетовые ведомости на папиросной бумаге и время от времени постукивала костяшками крепких бухгалтерских счет.

- Здравствуйте! – сказал Самойлов, чувствуя неловкость от того, что пришел к даме босиком и поэтому попытался выкрутиться. – Тапки не нашел, да и ладно, куплю новые.

- Не беспокойтесь!  - сказала кастелянша, тычком пальца осаживая оправу очков. – Вам дадут все, что нужно!

- Я знаю, - сказал Самойлов, - пижама пусть казенная, но тапки из дома мне разрешили, я в приемном отделении говорил с дежурным врачом, забыл его фамилию, он мне лично разрешил носить домашние тапки. Потому что они байковые, а у меня подагра, болезнь королей и аристократов.

- Тапки я не заберу, - сказала кастелянша, - заберу только ваше имя, его оставлять нельзя! Ваше имя?

- Самойлов Петр Михайлович, - с выражением сказал Самойлов.

- Так, еще раз, - сказала кастелянша и резко встряхнула счетами, как градусником, - произнесите ваше имя вот в этот контейнер!

Кастелянша дала Самойлову контейнер с крышкой. В крышке виднелась круглая дырка, с просунутой в ней палочкой-лопаткой.

- Крышку не снимайте, - предупредила кастелянша, - а громко и отчетливо произнесите свое имя в дырку.

- Вот в эту? - показал Самойлов пальцем.

- Да, вот в эту, другой нет! - сказала кастелянша. - Господи, ну, ни один мужик еще с первого раза не понял, с женщинами проще, они умнее, что ли? Ну, говорите же своё имя, чего вы ждете?

- Самойлов Петр Михайлович, - сказал Самойлов в дырку, отодвинув в сторону палочку-лопатку.

- Давайте мне контейнер, - сказала кастелянша, сделав какую-то отметку в фиолетовой ведомости, - мужчина, вы по учету пятый, запомнили?

- Запомнил, - сказал Самойлов, - а зачем?

-  Как зачем? Это ваше новое имя! Оно пишется со строчной буквы – пятый!  - сказала кастелянша, - а ваше бывшее имя я приняла от вас в контейнере. Когда спросят, как вас зовут, скажите: пятый.

- А кто меня спросит? –  переступил босыми ногами Самойлов.

- Божий суд спросит, а то вы не знаете, - сказала кастелянша без признаков улыбки.

- Вы нормальная? – вырвалось у Самойлова. – Меня посреди ночи отправили к вам, босиком.   Я пришел и что?

- А то! - сказала кастелянша и достала круглое зеркальце. –  На вот, дыхните на него!

- И не подумаю, - отодвинулся Самойлов. – развлекайтесь без меня!

-  Все-таки с женщинами и правда проще, они как-то умнее, - сказала кастелянша, - не тяните время, пятый, вы уже в вечности, а у меня дел по горло. Возьмите зеркальце!

- Ага, - Самойлов демонстративно засунул руки в карманы пижамы и наткнулся на круглые зеркальца в каждом кармане, - а это откуда?

- Оттуда, откуда и все остальное, - сказала кастелянша, - зеркальце – это старый и проверенный способ.

Самойлов с недоверием оглядел зеркальце и осторожно на него дохнул.

- Ну, что?  –  спросила кастелянша. – Не запотело?

- Не запотело, - сказал Самойлов и зачем-то взглянул на обратную сторону зеркальца.

- И не запотеет! –  сказала кастелянша.

- Почему?  –   спросил Самойлов.

- Да ну вас! - отмахнулась кастелянша. - Пятый, вам пора! Берите контейнер и спускайтесь вниз, можно на лифте, на цокольном этаже вас встретят. Чего вы стоите?

- А как без тапок? - сказал Самойлов.

- Тут рядом, доберетесь, - сказала кастелянша. – Вы всё поняли?  Женщины у меня все с первого раза понимают, а мужчины, как сироты, стоят, глазами хлопают.

- Я не хлопаю, - сказал Самойлов.

- Пятый, сделайте доброе дело напоследок, это вам по пути, - сказала кастелянша, - остальные контейнеры тоже заберите, а? Чтобы мне самой не спускаться? Ноги гудят!

- Какие еще контейнеры? – машинально спросил Самойлов.

- А вот эти четыре, - сказала кастелянша, - с вашим будет пять. Компания у вас хорошая, интеллигентная. Такая выпала ночь сегодня.

- Погодите, допустим, я умер! Допустим! – сказал Самойлов. – Но почему я тогда разговариваю? Вот с вами, например?

- Со мной можно, – сказала кастелянша, - а больше ни с кем, для остальных вас нет.

- А дежурная медсестра? – вспомнил Самойлов. – Она тоже со мной говорила?

-  Она наш работник, - сказала кастелянша, - и те, что внизу тоже наши. А как иначе? Какая-то связь же должна оставаться?

- Нет, я не верю, – сказал Самойлов, беспомощно оглядываясь по сторонам, - это как сон.

- Лучше бы уж сон, а то мрут, как мухи, - сказала кастелянша, - особенно вы, мужики, женщины все-таки как-то поумнее.

- Дурацкая шутка, - сказал Самойлов.

-  Шутить я не умею, - сказала кастелянша, - берите контейнеры и вниз!

Самойлов взял стопку контейнеров и вышел в коридор. Никого. Только красный свет становился всё сильнее. И еще плыл сладкий запах ладана. Плыл от ординаторской, в которой дежурный кардиолог чаровал практиканток парфюмом Блю де Шанель, насыщенный розовым ладаном под шлейфом имбиря, пачули и сандалового дерева и сопротивляться тут было бесполезно.

Самойлов шел по красной пустоте, а в одном из контейнеров остывало его прежнее имя.  Теперь он никто, безымянная душа, холодный эфир. Хотя было бы странно быть Самойловым Петром Михайловичем на небесах, как-то нелепо. Самойлов вздохнул. Куда он идет, что его ждет? 

В коридоре, над тумбочкой, висело зеркало. Самойлов положил контейнеры на тумбочку и вгляделся в своё отражение, нет, не изменился, тот же потрепанный вид. Самойлов приблизил к зеркалу лицо и осторожно выдохнул. Зеркало не запотело.  И на второй раз тоже. Кастелянша права, ему пора вниз, его ждут. 

Самойлов оглянулся, а может домой позвонить? Попрощаться с женой? А хорошо ли это? Она спит, а он ей говорит, что умер. И что ей делать?  Мчаться сюда? А толку? Его все равно уже нет! Нет его!  И об этом ей завтра скажут! Самойлов горестно шмыгнул носом. Но как же хочется услышать её голос! Просто до слез! А может это и хорошо, что они вместе поплачут?  В последний раз! Они пережили столько слез в своей супружеской жизни, что должны же быть последние?  Нет, вместе не надо. Жена и так тащит, вернее тащила на себе все его переживания, обиды, страхи.  И всю жизнь его утешала. И теперь, без него, ей, возможно, станет даже немножечко легче. Самойлов поперхнулся, оперся о стену и спрятал лицо в изгиб согнутой руки. Постоял. Вытер глаза и пошел в палату.

Лег на кровать и достал из-под подушки телефон. Набрал номер. Никто не ответил. Набрал еще раз. Еще. А потом понял, что ни его самого, ни его телефонных звонков на этом свете уже не существует. Самойлов лежал на спине, сложив руки на груди, и смотрел в потолок. На потолочной гипсовой розетке, окружавшей висящую люстру, среди листьев и морских волн, мелькали лица ангелов. Они смотрели на него с небесной любовью. Самойлов светло улыбнулся и закрыл глаза.

- Самойлов! – прогремел громом крик в сознание Самойлова. – Самойлов!

Самойлов почувствовал, как его трясут за плечо. Он с усилием поднял тяжелые веки и увидел завотделением в белоснежном халате. Она трясла его за плечо и что-то говорила.

- Что? Куда?  – испуганно спросил Самойлов. – Я все помню, я помню, я иду!

- Нет, вы все лежите и лежите, - возразила завотделением. -  Вставайте при мне, если на то пошло!

- Я сейчас, я встану, - сказал Самойлов, - только с мыслями соберусь, сейчас.

- Это вы дома будете с мыслями собираться, – сказала завотделением, - а сейчас собирайте свои вещи и на выход!

- На какой выход? – спросил Самойлов. – Может, вы не в курсе?

-  Я всегда в курсе! – сказала завотделением. – Утром был консилиум, инфаркт не подтвердился. И я вас выписала домой!

- А кастелянше сказали? – спросил Самойлов.

- О вашем постельном белье? – спросила завотделением. – Оставьте его на постели, как есть. Кастелянш у нас нет, я пришлю сестру-хозяйку. Вашу выписку кардиолог оставил в ординаторской, будьте здоровы!

- Спасибо, - сказал Самойлов.

Он оделся, собрал вещи и вышел в коридор. Контейнеров на тумбочке под зеркалом не было и всюду по-прежнему пахло розовым ладаном Шанель де Блю. Это хорошо, значит кардиолог еще здесь и сам отдаст выписку.

Самойлов сел возле ординаторской, набрал номер жены. И она сразу сняла трубку, она ждала звонка.

- Это пятый, - хотел пошутить Самойлов, но прервался и закрыл лицо руками.