Короткие свидания

     На скамейке, у первой парадной, под молодым орехом сидел симпатичный парень 22-х лет, студент университета. Немного нервничал, поглядывая на часы. Понимал, что если в ближайшие 15-20 минут визгливая Белка не выведет на прогулку свою хозяйку Машу, то он снова может опоздать к началу второй пары. А профессор Панич уже дважды грозил ему своим пальчиком. Серега не в первый раз задавал себе вопрос, что за неведомая сила привязала его к этой Маше и заставляет сидеть здесь под ее окнами, тратя драгоценное время. И ради чего? Ради того, чтобы заглянуть с утра в ее глаза, провести с ней несколько минут и переброситься парой фраз. «А ты встань и иди», - советовал внутренний голос. Ну нет, уйти, не повидав ее, он не мог. Это означало бы обречь себя на целый день на беспросветное уныние.
   А началось это «сидение» еще осенью, в начале учебного года. Тогда он, студент 3-го курса биологического факультета, по собственной инициативе пришел в свою родную школу агитировать выпускной класс  за поступление в универ. А вот эта самая Маша Авилова, ученица 11-А, сидя на задней парте и втихаря покусывая треугольничек плавленого сырка «Дружба», приподняв тонкие бровки, задала ему вопрос: «А чем, собственно, отличается биология от зоологии?» Ясно было, что серьезный ответ ей совершенно не нужен, а Сергей, имея хоть немного юмора Михаила Жванецкого, подумав, нашелся бы, что ей ответить. Но тогда он выпалил первое, что пришло в голову: «Вороне где-то Бог послал кусочек сыра». Маша чуть смутилась, призадумалась, а сырок по-прежнему прятала в руке… С этого дня Маша почему-то стала обращаться к нему только по отчеству. «Из уважения» - думал Сергей. Но этой насмешнице просто нравилось наблюдать, как от этого смущается сам Сергей.
   После урока Сергей пошел ее провожать, и по дороге все объяснял и объяснял ей две больших разницы – между вороной и сыром, и между вороной и лисицей. И все агитировал и агитировал ее за биофак. Вот уже и весна на пороге, и молодой орех вот-вот распустится, а он все приходит и агитирует, и агитирует… Но уже не за один факультет. Оказалось, что новейшие биотехнологии Авилову не заинтересовали. Она вся пребывала в литературе, вся в Чехове, и немножко в Пастернаке с Евтушенко. А Серега как окончил школу, так отошел и от литературы, оставив для ежедневного общения только прозу жизни. Хотя дверь в поэзию стала хоть и со скрипом, но открываться благодаря Машиному влиянию. И чем закончатся их краткие свидания, пока непонятно им обоим.
   На крыльцо вышла пожилая пара, Машины бабушка и дедушка. Они поравнялись с Сергеем, приостановив шаг, «Здравствуйте, Сергей Петрович». Он , отвечая на незаданный вопрос, мрачно сказал: «Жду Машу». «Ну ждите-ждите, сейчас выйдет,» - сказал дед, и пара прошла к дому напротив и села на скамеечку. «Такой серьезный молодой человек… И что он нашел в нашей егозе? Сидит здесь уже сорок минут, я сам видел в окно, когда он пришел», - сказал дед. «Знаешь что? – встала бабушка, - Уйдем отсюда куда подальше. А то выскочит, увидит нас и будет целый день ругать, что мы за ней подглядываем». И пара ушла за угол дома.
   Через пару минут на крыльцо выскочила лохматая белая болонка, и своим неумолчным лаем известила весь нелюбивший ее двор о своем появлении. И наконец следом за ней вышла ее хозяйка Маша, хорошенькая и стройная, как куколка Барби.
      - О, Сергей Петрович! – изогнулись тонкие бровки так, как будто они совершенно не ожидали увидеть здесь Сергея, - Доброе утро. Как дела?
Он привстал ей навстречу.
     - Рад видеть Вас в хорошем настроении. Закончили сочинение?
     - Не-а, - весело сказала Маша, - сейчас гульнем с Белкой, и вернусь – закончу.
     - Нет, Маша. Сначала присядьте на несколько минут. Я вот Вам принес в подарок книгу про собачек. Много интересного из жизни болонок.
Она присела рядом, нехотя взяла книгу и положила ее рядом на скамейку.
     - Прочту на досуге.

   Они помолчали, не зная, что сказать. Тем временем собачонка, завершив свои мокрые дела и обогнув трижды площадку, примчалась к скамейке и уселась напротив Сергея , однако не прекращая лаять. Он наклонился к ней:
     - Что за проблемы, Бэлла? Что вы так взволнованы? Плохие новости?
Белка, красиво переходя с октавы на октаву, что-то пролепетала, как будто бы впрямь ответила.
     - И что Вам сообщила эта болтушка? – заинтересовалась Маша.
     - Она жалуется на Вас, Маша. Почему Вы ее так долго держали под дверью? Могли бы выпустить с дедушкой. Она говорит, что в следующий раз она так долго терпеть не станет.
     - О! – подпрыгнули снова бровки, - Так она мне угрожает, бесстыдница?
     - Нет, это не угроза, это последнее китайское предупреждение. И потом она жалуется, что Вы не от пуза ее кормите тем специальным кормом, который Вы купили для нее третьего дня. И не даете ей кушать то, что едите сами. Неужели это правда, Маша?
     - Это, конечно, правда. Но это не мои придумки. Это рекомендации ветеринара. Ей нельзя кушать так много, а человечью пищу вообще – ни-ни. У нее больные почки.
     - Тяв-тяв-тяв! – возмутилась Белка, - не слушайте этих ветеринаров! У меня вообще почек нет!
     - Ну, тут Вы неправы, Бэлла. Когда не в курсе, лучше промолчать и слушаться хозяйку. Или, как пела мне в детстве бабушка, «Я на вишенке сижу, не могу накушаться. Дядя Сталин говорит, маму надо слушаться». Это старая детская частушка.
     - О, так Вы еще помните, что Вам бабушка пела! А мы в детсаду с воспитательницей пели: «Давай закурим, товарищ, по одной. Давай закурим, товарищ мой»…
     - Круто. Современно. Но не будем уклоняться от темы. Да, Бэлла, я помню, сейчас мы ей прямо в глаза за глаза и скажем. Вы зачем, Маша, выстригаете ей волосы над глазами? Она сквозь эти завитки лучше видит. И глаза не болят.
     - Если это правда, то учтем, Сергей Петрович.
     - Это у нас была вторая жалоба. А вот третья… Тут дело серьезное. Вы же слышали, Маша, да и политики в курсе, что собака любит порыться. Вот ее дворовые товарищи это делают с удовольствием. А Вы ей так часто и неосторожно срезаете когти, что ей больно ковыряться. Товарищи над ней смеются,а она среди всей этой дворовой челяди чувствует себя белой вороной.
    - Ох ты, надо же! Ну и ябеда! Вы, если будете вступать в сговор с этой Бэллой против меня, накажу обоих. Я ведь не могу допустить, чтобы она своими грязными когтями драла мой любимый восточный ковер. Тут ко мне должен прийти один серьезный человек…
    - А когда это ожидается? – заинтересованно вклинился Сергей.
    - Всему свое время, Сергей Петрович. И я не хочу, чтобы он видел мою ценность драной или грязной.
    - Договорились. Оберегая Ваш ковер, мы с Бэллой будем разуваться.
Маша сделала неопределенный жест, будто бы хотела обнять Сергея. Он не противился, но тут зоркая Белка ревниво воскликнула: «Только не при мне!
Только Не При Мне!» - и она постучала лапой по кроссовке Сергея.
    - Тяв-тяв-тяв! Сережа, задержите ее еще на 5 минут. У меня к вам просьба. За мной тут ухаживает один дворовой песик, вон он подглядывает за нами из-за магазинчика. А я с ним вчера была невежлива… Так помирите нас! Ну как – мороженым! Он его очень любит.
    - Это легко. И кстати: Маша, подождите пару минут, я забыл одну вещь, - и Сергей помчался в магазин. Вернувшись из магазина, он протянул Маше ее любимое шоколадное, а из другого стаканчика выдавил две порции прямо на ступеньку. Потом крикнул песику: «Эй, Дружок, выходи! Она зовет и угощает».
Песик манерничать не стал. Вихляющей походкой несмело приблизился и быстро слизал свою порцию. Потом лизнул Белку в нос, шепнул ей в ухо «Прощаю», и умчался в свое укрытие.
    - Ничего себе, песик! Это же целый пес! Притом джентльмен. А у меня к Вам, Бэлла, встречная просьба: завтра выведите прогулять хозяйку пораньше. У меня завтра времени в обрез.
    - Ну так, что-то много жалоб. Жалобный сегодня день. Будем собираться домой, Белка.  - сказала Маша. – И мы прощаемся до завтра, Серёжик. Домой, Белка, домой.
    - Ну и мне давно пора, вон мой трамвай подходит. До завтра, Машенька. – он шутливо раскланялся. – До завтра, девочки, до завтра.
И поспешил к трамваю. Через несколько шагов обернулся. Девочки стояли на крыльце, не уходили, смотрели ему вслед. Он еще раз махнул им рукой.
  «И что это меня так тянет к этой Маше? Сладу нет. Вот мне уже и ее несносная собачонка по нраву... А «Серёжик» хорошо прозвучало, мне понравилось»
  Мысли, как скакуны, сменяли друг друга. Трамвай не уходил, водитель, видимо, ждал Сергея, и он ускорил шаги.
   Уже едучи в вагоне, Сергей с улыбкой думал, как здорово, как точно подхватили ритм его сердца колеса:
                «До завтра, до завтра, до зав..., до зав…»