Эх, Яблочко Первоначальная версия

ЛИДИЯ ГЛАДЫШЕВСКАЯ

ЭХ, ЯБЛОЧКО!
(история одного танца)

Одноактная пьеса (18+)
Эпическая музыкальная фантасмагория с элементами комедии
5 мужских ролей и 1 женская
Действие происходит на военном корабле. Наши дни. 

АННОТАЦИЯ

Где впервые зародилась мелодия знаменитого «Яблочка», ставшая в последствии гимном Российского Военно-морского флота? Как переплелись между собой песни-частушки, англо-ирландский хорнпайп, народные плясовые и балет «Красный мак»? А можно ли отследить хронологию и прочитать на эту тему лекцию матросам, да еще потом исполнить всей командой зажигательный танец на судне, в открытом море, во время шторма на Балтике?
Главному герою комедии – мичману Панину, оказалось под силу не только выполнить задание командования, но и покорить сердце неприступной красавицы – военврача Таисии Лисициной.  А еще говорят, что женщина на корабле приносит несчастье…


Действующие лица:
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ КУРИЛКО – Капитан 1 ранга корвета «Бойкий» (50-60 лет, статный, героической внешности)
СЕРГЕЙ ПАНИН - Мичман/ Капитан фрегата «Бойкий» в сновидениях мичмана Панина (20-25 лет, харизматичный, слегка самоуверенный, умеет бить чечетку)
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА – Военврач/Танцовщица-китаянка Тао Ли Си-Цинь в сновидениях мичмана Панина (25 лет, красавица с восточными чертами лица, изящная, с «характером»)
 ИВАН МЕДВЕДЕВ – Боцман/Надсмотрщик-ирландец Бирс в сновидениях мичмана Панина (около 40 лет, крупный, занимается единоборствами, играет на гармошке, умеет бить чечетку).
СТЕПАН ПИШАНЧУК – Матрос/Китайский грузчик Си Шан-Чу в сновидениях мичмана Панина (18 лет, украинец, невысокого роста, щуплый доброволец из Донецкой области, говорит на суржике. умеет бить чечетку).
НИКОЛАЙ КАТОРЧА – Матрос/Китайский грузчик Ни Кат-Ча в сновидениях мичмана Панина (19 лет, молдаванин из Приднестровья, коренастый, со сросшимися черными бровями, умеет бить чечетку).
В массовых сценах: Матросы/Китайские рабочие-грузчики в сновидениях мичмана Панина.
 

КАРТИНА 1
Вечер. Кают-компания судна. На заднем плане сцены – киноэкран, посередине - расставлены стулья для кинопоказа. Столы сдвинуты по краям.  На столах - тарелки с хлебом, булками, яблоками.
 Несколько человек в полумраке смотрят фильм «Собачье сердце» - эпизод исполнение песни частушки Шариковым. Присутствующие хохочут.
Неожиданно один из моряков вскакивает и кричит в сторону киномеханика, показывающего фильм.

МАТРОС КАТОРЧА. А ну-ка, приглуши покамест свою шарманку. Надоело. Третий раз на неделе сидим-смотрим… Хочется ноги поразмять. Я лучше сам покажу, как у нас на Днестре - на гагаузских свадьбах танцуют!
Зажигается свет, киносеанс прекращается. Матрос Каторча выходит на середину сцены. Остальные матросы отодвигают стулья по краям сцены освобождая место.
МАТРОС КАТОРЧА (громко объявляет, широко разводя руки). Плясовая «Калач». Танец невесты. (Делает ногами несколько характерных движений молдавской плясовой, немного схожих с элементами танца «Яблочко», размахивает бескозыркой, как гагаузской шляпой, под народную музыку, звучащую за кулисами).
МАТРОС ПИШАНЧУК. Тю…А дэ ж калач?  Де ж молодуха та жинка? Ты шо ли за жинку будэшь?
МАТРОС КАТОРЧА. Не. Баба на корабле – плохая примета. За молодуху ты, Степка…, или как тебя...Стыцько…, ты у нас и будешь. Как самый молодой... (Ставит в центре сцены стул, хватает Степана за руку, усаживает насильно на стул, и дает в руки булку со стола). - Вот тебе свадебный калач! Сиди и ешь, пока я за жениха станцую…, поправляйся. А то такой тщедушный,  мелкий… Того и гляди за борт сдует, как на палубу выйдешь …
Снова звучит музыка молдавской плясовой. Матрос Каторча исполняет «народную чечетку» и подтанцовывает вокруг стула с «невестой», стаскивает с ее головы бескозырку и швыряет на пол. Степан вскакивает, бросает в жениха булку и хватает со стола яблоко.
МАТРОС ПИШАНЧУК. Ни! Я жинкой буты не хочу! И це (подражает в движениях молдаванину) - зовсим нэ яблучко! Вот як надо, дурыла! Дывысь, як у нас на сэли в Украине танцюют! (Начинает подплясывать под мелодию «Яблочко», одновременно изображая Шарикова).
Ой, яблучко,
Куды ж котишся?
Пусты, маты на вулицю, (широко разводит руки)
Гулять хочеться!
МАТРОС КАТОРЧА. Ой-ой! Тоже мне украинский Шариков выискался… такой же мелкий… На улицу запросился…На волю погулять захотел! Только бандуры-балалайки тебе не хватает…
МАТРОС ПИШАНЧУК. Шо?! Шариков?! А ты…, ты мамалыга! Мамалыга гудаузская! Дывытыся, яку рожу на мамалыге нажрав…, жирный, як котяра… (набрасывается на Каторчу с кулаками). Прыдушу!
МАТРОС КАТОРЧА (уворачиваясь и снимая ремень с брюк). Что?! Придушу?! Ах ты… Ах ты… Бандера малолетняя! Кошкодав! (Размахивая ремнем). Я тебе покажу! Я тебе, мелкий, сейчас задницу-то надеру!
МАТРОС ПИШАНЧУК. Бандэра!? Да я тебя за это голыми руками…!
Между Степаном и Николаем начинается потасовка. Остальные матросы с криками вскакивают с мест и пытаются их разнять. Боцман Медведев свистит в свисток, бросается в гущу дерущихся матросов и раскидывает всех в стороны.
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Вы что осатанели?! А ну…, брейк! Брейк! Всех - на «губу» отправлю!
МАТРОС ПИШАНЧУК (все еще размахивая кулаками). Бандэра! Я ж нэ западэнец…! (Далее тихим срывающимся голосом). Да у мэне батька… Батька под Бахмутом… под Артемовском… загинул…Батька…Батька… На мине нацисткой подорвался… (закрывает лицо руками, всхлипывая). А ты… А я… Я после школы…, после выпускного… сам… (с надрывом). Сам! За батьку, за наших…, за Россию… (Повисает гробовая тишина).
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ (после паузы, глядя на Каторчу). Каторча! 5 суток ареста!
МАТРОС КАТОРЧА (сдвинув брови, потупившись). Так я ж пошутил…, пошутил… Степка мелкий…, ну…маленький… он, чуток на этого Ба…, то есть на Ша… похож…
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. 10 суток! Рапорт сегодня же подам! Пошутил… Пошутил он… Придурок! Парень чуть не первый день на флоте… А ты… (Далее обращаясь к Степану). А ты сядь…, сядь, сынок. (Усаживает Степана на стул, садится рядом, обнимает за плечи). Успокойся… Прости… Прости дурака… Как же тебя с Донбасса…к нам на Балтику-то занесло, а?
МАТРОС ПИШАНЧУК (всхлипывая, сбивчиво). Як батьку убыло… я – в военкомат… А там говорят, шо умиешь? Дэ служить хочешь? А я… – ничого… Хочу за батьку…, за батьку…, за дитэй малых, шо нацики повбывалы…, за Родину…, за Россию нашу… (После паузы). Хочу на флот…Хочу море увидеть и плавать навчиться… Думал мэне - в Крым…, в Севастополь…, там братка старшой служит, а воны - сюдэма… А тут - холодно… Як тут плавать…?
(Матросы подсмеиваются. Николай Каторча садится по другую сторону от Степана, тоже его обнимает).
МАТРОС КАТОРЧА. Ничего, малой… Научишься…Научишься… А как война закончится, к нам махнем… У нас и виноград, и хм…хм… яблучки …
 
 (В кают-кампанию входят капитан судна Курилко и мичман Панин. Матросы встают в линейку по стойке смирно).

КАПИТАН КУРИЛКО. Вольно! Что тут у вас происходит?  Мы с мичманом идем - слышим шум, свист, крики какие-то…  Что за буза?
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ (вытягиваясь в струнку). Никак нет, Михал Михалыч! Все в порядке. Отдыхаем… вот… «Собачье сердце» смотрели…
КАПИТАН КУРИЛКО (с хитрецой). Отдыхаете, значит… «Собачье сердце»… Так что на верхней палубе слышно… (Глядя на матроса Каторчу). И кое у кого, вижу, синяк под глазом появился…, и похоже сердце-то собачье…
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Да… заспорили ребята немножко…, как «Яблочко» правильно танцевать… Силы не рассчитали… А сердце у нас у всех одно – морское! И душа тоже… морская.
КАПИТАН КУРИЛКО. Ну-ну… Яблочко, говорите… Ну-ну… (После паузы). А что! Тема-то интересная…, непростая… (Обращаясь к Панину). А что, мичман, может…, политбеседу или лекцию какую-нибудь проведем, как и откуда наш флотский гимн появился…, а?  Пока остальные тут….  без глаз не остались… Ну как, братцы, хотите?
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. А что… Зачетная идея… про наш гимн-то…
Матросы одобрительно, хором и в разнобой:
- Точно! Можно! Можно!
- А че… Неплохо бы…
КАПИТАН КУРИЛКО. Ну, вот и славно… Как, Сергей, возьметесь подготовить докладик для наших чересчур бойких моряков – коротенько, минут на сорок… (смеется), пока на рейде стоим?
МИЧМАН ПАНИН (неохотно). А… А откуда… и как…?
КАПИТАН КУРИЛКО. Считайте, что это приказ, мичман! Глас народа обсуждению не подлежит. Пошли - обсудим.
Капитан и мичман уходят.
МАТРОС КАТОРЧА (громко, машет рукой киномеханику). А мы пока про Шарикова досмотрим…Давай, продолжай!

КАРТИНА 2
Палуба корабля. На заднем плане сцены изображено бурлящее море. Капитан Курилко и мичман Панин стоят, опершись на поручень. Курят. В задумчивости смотрят на волны.
МИЧМАН ПАНИН. Ну, Михал Михалыч… Ну где…, где я вам лектора-то возьму… А интернета третий день из-за шторма нет…
КАПИТАН КУРИЛКО (стряхивая пепел в воду, не обращая внимания на нудьгу мичмана). Да… Разбушевалась Балтика… А моряки тоже застоялись, бурлят…  Ой, черт! (Отскакивает в сторону, обрызганный волной). А вы фантазию проявите, мичман… Смекалку…, черт возьми. Матросам энергию выплеснуть некуда! В открытое море хотят! Понимаете? Понимаете?! Черт вас возьми!
(Панин в ответ пожимает плечами).
КАПИТАН КУРИЛКО. Фамилия у вас героическая…Панин…, да и внешность тоже…Только на этом сходство и заканчивается…, увы. Фильм «Мичман Панин» с молодым Тихоновым смотрели?
(Панин снова пожимает плечами и качает головой).
КАПИТАН КУРИЛКО. Ладно… Ждите здесь. Я кое-что вам принесу. Вдруг на мысль на толкнет… (Уходит).
МИЧМАН ПАНИН. Далась ему, стар…перу…, эта лекция… Ой! (Отскакивает в сторону, обрызганный волной). И какая к чертям собачим фантазия…, б…, блин.
(Возвращается Капитан с какими-то пожелтевшими страницами в руке).
КАПИТАН КУРИЛКО. Вот, возьмите, мичман. Только смотрите… - аккуратно. Страницы ветхие… Потом вернете. (Протягивает рукопись Сергею).

(Внезапно налетает ветер и выхватывает листы из рук мичмана. Страницы кружатся по сцене, Мичман и Капитан пытаются их поймать и собрать. Сталкиваются, падают, поскользнувшись на мокрой палубе. Часть листов уносит ветром в море).

КАПИТАН КУРИЛКО (приподнимаясь). Давайте руку! Раззява! Это же ценность какая... Я ее по всем морям с собой…! Раззява! 5 суток ареста! (подбегает к борту, обреченно). Все! Пиши-пропало… Ценность…какая… А главное – память…

(Появляются боцман Медведев, матросы Пишанчук и Каторча. Степан Пишанчук, услышав последние слова Капитана, перелезает через поручень и бросается в воду).

БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Стой! Куда!
МАТРОС КАТОРЧА. Он же плавать не умеет! (Бросается в воду следом).

(Боцман свистит, подбегает к поручню и сбрасывает 2 спасательных круга. Звучит сирена. Капитан кричит в рупор, заглушая сирену: Человек за бортом! 2 человека за бортом!!! По сцене мечутся матросы-спасатели).

КАПИТАН КУРИЛКО (глядя на мичмана). Раззява! 10 суток ареста! А если…если… Под трибунал!
МИЧМАН ПАНИН. Спасем, спасем, товарищ Капитан! (Пытается тоже броситься в воду).
КАПИТАН КУРИЛКО (хватая мичмана за бушлат). Стоять! Третьего… нам только не хватало… А ну марш - в каюту!

(Из-за кулис выбегают боцман и матросы с 2-мя носилками, на которых лежат Каторча и Пишанчук.)
КАПИТАН КУРИЛКО. Живы, Медведев?
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Да вроде дышат. Откачали. На пирс их снесло… Расшиблись сильно… и бес сознания. Оба.
КАПИТАН КУРИЛКО. Вызывайте с берега медицинскую бригаду из военного госпиталя! Живо!
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Уже! (Уходит вразвалочку вслед за спасателями).
КАПИТАН КУРИЛКО (троекратно крестится). А вы что стоите столбом, мичман? Марш в каюту! Под арест! Готовьтесь! Лекцию, между прочим, никто не отменял… И молите Бога, чтобы… (резко разворачивается и пошатываясь уходит).
 (Мичман, зажав в руке собранные на палубе страницы рукописи медленно идет в другую сторону).

КАРТИНА 3
Каюта мичмана Панина. Ночь.
Мичман сидит на узкой койке, перебирает листы рукописи, пытается разобрать текст при свете тусклого ночника.

МИЧМАН ПАНИН. Так…Либ-рет-то… Крас-ный, красный…мат…, нет, (подносит страницу к носу) мак…, мак, значит... Либретто? Старый сентиментальный ду… Надеюсь, не к мыльной опере или оперетке? (Хихикает). Ааа…, к балету… Ну, это куда ни шло… Только причем тут «Яблочко»? Что тут на мысль должно натолкнуть? Как балеруны в колготках…, с красными революционными маками …? Чушь… А Степка и Колян…  из-за этой «бесценной» хренотени…  Ладно…, читаем дальше. Блин…, буквы совсем стерлись… Ага…Вот… В кита… кита… В п-порт при-шёл советский корабль. Корабль? О, это уже ближе к теме… Ид…Идёт раз-груз-ка. Ки-тай-ские ра-бочие… Ааа. Порт, значит, китайский… Китайские рабочие…ку…ку-ли но-сят тяж… тюки с то-ва-ра-ми. Кули носят тюки? Сами себя что ли? Ааа… «Кули» - по-китайски, наверное, «грузчики»... За… на-блю-да… над-над-смотр... Хрень какая-то… Какие надсмотрщики в Китае? А… так это ж в начале прошлого века происходит… Видимо, я здорово башкой треснулся…Россия – уже советская, а Китай – еще нет.
Так, что там дальше… Кули вносят па-лан-тин…, нет… паланкин, из него вы-хо-дит Тао…Ли…, фамилию не разобрать…, зна… акт-риса, и тан-цует… О, это уже становится интересным… Танцует приветс… та-нец… Неужели - Яблочко? Тьфу…, танец с ве-веером. Ка-кой-то мо-ло-дой мо-ряк приг-ла-шает Тао стан-це-вать…  Ну, наконец-то! Тьфу… фокс… Фокстрот! Советский моряк и «танец лиса»? Нет! Это уже беспредел какой-то! Все! Глаза слипаются…Блэк аут! (Кладет листы под подушку, ложится на койку и гасит ночник).

КАРТИНА 4
Сон мичмана Панина.
На заднем плане сцены изображен фрегат с надписью «Бойкий» на борту. В небе кружат белые чайки.
 В углу стоит койка, на которой спит мичман. На спинке висит капитанский белый китель, на тумбочке лежит белая капитанская фуражка.
На сцене-причале появляются и медленно передвигаются китайские грузчики в соломенных шляпах, с тяжелой поклажей на плечах.  За кулисами тихо звучит народная китайская музыка.
За работой грузчиков в стороне наблюдает надсмотрщик-ирландец в клетчатом килте, высоких гольфах-гетрах, с хлыстом-плеткой в руках. В ногах лежит волынка. Время от времени надсмотрщик дует в трубу и недовольно щелкает хлыстом.
Мичман Панин от свиста хлыста просыпается, приподнимается, таращит глаза в сторону грузчиков.

МИЧМАН ПАНИН (удивленно).  Китайцы – на Балтике? Откуда? Хотя… (философски). Они теперь же повсюду… И в Амстердаме, и в Венеции… на гондолах туристов возят…, и вместо серенад китайские песни поют… По морям – по волнам, нынче здесь -завтра там. Закон сообщающихся сосудов…
Появляются китайцы-рикши, которые вместо паланкина несут медицинские носилки, на которых гордо восседает китаянка-танцовщица в белом широком халате-кимоно, с двумя веерами в руках. Она лихо спрыгивает с носилок и начинает исполнять энергичный танец, мелко перебирая ногами и обмахиваясь двумя веерами одновременно. Грузчики прекращают работу и смотрят на девушку в восхищении. Один из рабочих восторженно восклицает.

ГРУЗЧИК СИ ШАН-ЧУ. О! Тао! Тао Ли-Си-Цинь! (случайно роняет мешок на ногу соседнему грузчику).
ГРУЗЧИК НИ КАТ-ЧА (зычным голосом). Ох… Су! Сук-ин-сын! Сук-ин-сын ты, Си Шан-Чу! (В отместку сбрасывает мешок на ногу Си Шан-Чу)
ГРУЗЧИК СИ ШАН-ЧУ (пискляво). Сюк-инь-синь?! Сям ты Сюк-инь-синь, Ни Кат-ча! (Снова глядя в сторону Тао, складывая ладони перед собой в поклоне, напевает и пританцовывает). О! О!
Ох…яблусько, ти мае спелое
Вот балысня плисла
Козя бе…
ГРУЗЧИК НИ КАТ-ЧА (подхватывает).
Козя золтая…, кимоно ценное,
Если дась сего,
Будесь целая…
НАДСМОТРЩИК БИРС (направляется к грузчикам, размахивая хлыстом). А ну, хватит глазеть! (Пританцовывая.) Вот, как надо!
Глазик выколю – другой останется,
Чтобы знал, говно, кому кланяться…
Работать, работать, косоглазые!  Андерстэнд?! (Замахивается плеткой на Си Шан-чу)
Тао бросается наперерез, закрывая собой грузчика Си Шан-Чу, хлопая веерами по лицу надсмотрщика.
НАДСМОТРЩИК БИРС (на ломаном языке). А ну, пошел, пошел. Гоу! Гоу! Твой место не здесь, а в кабак! (Замахивается на китаянку плеткой)

(Мичман Панин, очнувшись, быстро надевает капитанский китель и фуражку, бросается на выручку).
КАПИТАН ПАНИН. Бить Женщину?! Это же беспредел!
НАДСМОТРЩИК БИРС.  Баба здесь не место. Отвлекать от работа! (Обращаясь к китаянке). Иди в кабак – приносить пиво! Бир! Бир! Ту бирс! Андерстэнд?! (Снова замахивается).
(Капитан Панин закрывает собой китаянку).
 КАПИТАН ПАНИН.  Сам ты баба! (кивает на килт, получает в ответ удар хлыстом и падает).   А вот это – уже блэк аут!
 
(Свет гаснет. В темноте раздается громкий стук в дверь. Свет снова зажигается. На койке лежит Мичман Панин).
МИЧМАН ПАНИН (устало). Входите - не заперто.
(Появляется Боцман Медведев в прорезиненном длинном плаще).
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Дрыхнешь?
МИЧМАН ПАНИН (ворчливо). Заснешь тут… Медведь!
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Просыпайся, просыпайся - кажется, они пришли в себя! Побежали в медпункт скорее! (Хватает Панина за рукав. Оба убегают).

КАРТИНА 5
Продолжение ночи.
Посередине сцены дверь с табличкой «Медпункт», ниже корявыми буквами подписано – «без вызова не входить».
Появляются боцман Медведев и мичман Панин. Боцман стучит кулаками, затем дубасит в дверь ногами.
 
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Доктор, доктор, открывай! Открывай…те! Медведь пришел!

(Дверь распахивается. На пороге стоит врач в белом широком халате, белой шапочке. Лицо закрывает маска.  В руках – 2 медицинские карты. Врач снимает маску).

МИЧМАН ПАНИН (с удивлением). Тао? Тао Ли-Си- Цинь?!
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Таечка? А вы…, вы разве не уехали обратно? Обратно… эээ… с медицинской бригадой...?
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА (зевая). С ума сошли! Три часа ночи!
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ (обращаясь к Панину). Познакомься, Серый, это наша Таечка – кра… эээ.. белая шапочка.  Наш доктор - Таисия Лисицина. Наша спасительница! Если бы ты видел, как она Степке Пишанчуку искусственное дыхание делала – рот в рот, а Каторче - массаж сердца… Ооо… А как умело гипс накладывала… Медсестричка Ли…лиси.. лисичка наша… (Сдергивает с Таисии медицинскую шапочку. У доктора по плечам рассыпаются рыжие длинные волосы).
МИЧМАН ПАНИН (с придыханием). Тао… Тао…Ли-Си-Цинь… (Изумленно, в сторону). А когда же…, когда она перекраситься успела…?
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА. С ума сошли! Три часа ночи! Не судно, а «палата номер 6»! Идите…идите…
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Ааа… идем, идем… (пытается проскользнуть в распахнутую дверь).
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА (растопырив руки, загораживая собой вход в медпункт). С ума сошли! Три часа ночи! Идите…идите…Не сюда! А отсюда!
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Ну, Таечка… Мы только одним глазком… (пытается снова проскользнуть под рукой врача).
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА (отталкивая боцмана, хлопая медицинскими картами его по голове). Нет! Я раненым сделала уколы снотворного. Только-только заснули… Утром, утром… двумя глазами посмотрите…
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Ладно…, пошли, мичман… Нас здесь не понимают…и не принимают…
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА (удивленно). Мичман?! (Глядя на мичмана Панина). Вы… А вы, случайно, не мичман Панин…? Матрос… ну, тот, худенький…, тот, что помладше… Пи… Пин…Пиш…чук… это имя все время в бреду произносит…
МИЧМАН ПАНИН (потупив голову). Я… Но это - не я… То есть я…, но страницы… страницы - ветер…, ветер б…, блин.
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА. Вот…, возьмите… (вытаскивает из кармана халата слипшийся бумажный комок). Он…, он эти страницы руками - мертвой хваткой… Потому и камнем на дно пошел. А вода ледяная… Пальцы едва потом разжали…, будто приклеились.
МИЧМАН ПАНИН. Спасибо. Теперь этим…, с этим «бумажным яблочком» разве что в гальюн…
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА (с участием). Да не переживайте вы так… это всего лишь бумажки… Главное – ребята живы. Все заживет, как на собаке.
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. М-да…, Серега… Капитан теперь тебя с кашей съест. И за погибшую рукопись…, и за проваленную лекцию. Эх, яблочко, да на тарелочке…
МИЧМАН ПАНИН. Ну, это мы еще посмотрим… Часть страниц все-таки уцелело. И потом…, потом (приближаясь вплотную к Таисии и разглядывая ее в упор) мне Тао поможет или кое-кто из ее друзей… (В сторону). Надо же - и фигура, и рост, а глаза…черные…бездонные утонуть можно…, как в пучине… Тао… (Далее запальчиво). Лекция состоится! Спорим, Иван, спорим?! (крепко обнимает Таисию).
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА (сбрасывая руки мичмана и пытаясь отодвинуться). Что вы себе позволяете?! Какая еще Тао? Это еще кто!?
МИЧМАН ПАНИН. Ну… В общем, неважно…Одна симпатичная девушка, которая, кажется…, мне очень и очень понравилась…
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ (хватая мичмана за бушлат и оттаскивая от девушки). Не обращайте внимания, Таечка (в свою очередь обнимает девушку за плечи). Он сегодня головкой ударился, пока с ветром спорил и за страницами гонялся.
(Таисия сбрасывает с плеч руки боцмана).
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА. Это еще что за вольности! Я вам никакая не Таечка и не Тао, а младший лейтенант медицинской службы Таисия Лисицина! Смирно!
(Боцман и мичман становятся по стойке смирно, вместе):
- Извините, товарищ младший лейтенант!
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА. Вольно. Идите. Идите. Да не сюда, а туда!
(Боцман и мичман неохотно направляются к выходу).
МИЧМАН ПАНИН. Так что…? Спорим, Ванька? Спорим, Медведь? На два пива…, а?
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Спорим! (Вполоборота к Таисии). - Товарищ младший лейтенант, разбейте!
(Таисия подходит и разбивает сцепленные руки боцмана и мичмана).
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА. А на что спорите-то?
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Если он выиграет, то вы его…, то есть он вас поцелует. А если проиграет. То вы меня…. То есть я вас. Впрочем, исход известен заранее, можно до завтрашнего дня и не дожидаться… (Пытается поцеловать Таисию).
(Мичман оттаскивает Боцмана от девушки).
МИЧМАН ПАНИН. Ты что, сдурел? Это уже беспредел!

(Таисия дает пощечину боцману, тот уворачивается, приседает, и крепкая оплеуха достается мичману, который от хлесткого удара падает).
 
МИЧМАН ПАНИН. А вот это – уже блэк аут! Второй раз за ночь! Ни за что!

(Свет гаснет. В темноте слышатся голоса).

ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА. Берите его за ноги, а я -за руки. Идите вперед!
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Иду-иду…
ТАИСИЯ ЛИСИЦИНА. Да не сюда, а туда! В каюту! Медведь! Вы мне все ноги оттоптали…
 
КАРТИНА 6
Продолжение ночи. Второй сон мичмана Панина.
На заднем плане сцены изображен фрегат с надписью «Бойкий» на борту. В небе кружат белые чайки.
 В углу стоит койка, на которой спит мичман. На спинке висит капитанский белый китель, на тумбочке лежат белая капитанская фуражка и рупор.
На сцене-причале появляются и медленно передвигаются китайские грузчики в соломенных шляпах, с тяжелой поклажей на плечах.  За кулисами тихо звучит народная китайская музыка.
За работой грузчиков в стороне наблюдает надсмотрщик-ирландец в клетчатом килте, высоких гольфах-гетрах, с хлыстом-плеткой в руках. В ногах лежит волынка. Время от времени надсмотрщик дует в трубу и недовольно щелкает хлыстом.
Мичман Панин от свиста хлыста просыпается, садится на койке, таращит глаза в сторону грузчиков.

МИЧМАН ПАНИН (удивленно). Как? Опять? Ночь сурка, б…, блин…
(Один из рабочих роняет поклажу и падает без сил. Другой грузчик пытается его поднять).
ГРУЗЧИК НИ КАТ-ЧА (вялым измученным голосом). Вставай, Вставай! Поднимись, Си Шан-Чу!
ГРУЗЧИК СИ ШАН-ЧУ. Не. Нет больсе сил…, Ни Кат-ча.
НАДСМОТРЩИК БИРС (на ломаном языке). А ну, встать! Работать! Работать! Я не платить! (Замахивается на грузчиков плеткой).

(Мичман Панин, очнувшись, быстро надевает капитанский китель и фуражку, хватает рупор и бросается на выручку. Отталкивает надсмотрщика и помогает подняться Си Шан-Чу).

КАПИТАН ПАНИН. Бить рабочих?! Это беспредел! (Кричит в рупор в сторону судна). Эй, ребята! Сюда! Живо! Поможем китайскому пролетариату, братцы!
 
(Матросы сбегают по трапу и спускаются по канатам на сцену. Становятся в живую цепочку и начинают передавать друг другу мешки с грузом.   Звучит мелодия «Яблочко». Китайцы с восторгом смотрят на работу лихих матросов и похлопывают в ладоши в такт.
Разгрузка-погрузка переходит в удалую разухабистую матросскую пляску. Моряки сначала имитируют буксировку канатов, греблю и лазание по канатам. Затем выстраиваются снова в цепочку, кладут руки друг другу на плечи и подскакивают на месте. Пола касается то носок, то пятка, создавая эффект барабанной дроби. При махе вперед нога сгибается в колене.
Капитан Панин присоединяется к танцующим и становится в середине цепочки).

КАПИТАН ПАНИН (обращаясь к грузчикам). Эй, братва китайская! Давай тоже к нам!

(Китайцы выстраивают свою вторую цепочку, руки держат за спиной.  Ни Кат-Ча и Си Шан-чу пошатываясь выходят вперед, неуклюже исполняют танец вприсядку, делают «хлопушку», остальные грузчики – вяло и невпопад чечеточный дробный перестук, подражая матросам.
Входит Тао с двумя кружками пива и замирает от удивления. Надсмотрщик хватает волынку и бросается к китайцам).

НАДСМОТРЩИК БИРС (с возмущением). Они украсть и испортить наш хорнпайп!  Не так! Не так! Сонный муха! (проталкивается в середину между китайцами, разбивает цепочку).  – Вот - так! Вот - так! (дует в трубу-волынку и азартно бьет чечетку).

(Капитан Панин тоже выходит вперед, ставит руки в боки).

КАПИТАН ПАНИН. Ваш хорнпайп? Да это же наше революционное балтийское «Яблочко»! Его теперь по всей свободной России, на всех морях, не только наши матросы, но даже солдаты танцуют и поют! (бьет чечетку и исполнят частушки на разные лады):
«Эх, надсмотрщик молодой,
Куда котишься?
Первой Конной попадешь,
Не воротишься».

«Эх, яблочко, с боку зелено,
Колчаку на Урал,
Ходить не велено».

«Эх, яблочко,
Да покатилося!
Эх, царская власть,
Да провалилася». 

- А ну-ка – проваливайте отсюда, мистер Бирс! (Широко разводит руки и пытается прогнать надсмотрщика). Мы с китайскими друзьями вместе построим новую свободную жизнь. Вот этими вот руками!
ТАО ЛИ-СИ-ЦИНЬ. (подтанцовывая). Блаво! Блаво! (Подносит Панину с поклоном кружку с пивом, вторую кружку отдает грузчику Си Шан-Чу).
КАПИТАН ПАНИН. Спасибо, мадам… эээ товарищ Тао. Только у нас на судне сухой закон.
НАДСМОТРЩИК БИРС (с возмущением). Это же май ирландский бир! Ты отдать май бирс! Май ту бирс! (Набрасывается на танцовщицу, замахивается на нее волынкой).

(Капитан Панин становится на защиту и закрывает китаянку. Она пытается выйти из-за широкой спины мичмана, в свою очередь его закрывая своим хрупким телом).

ТАО ЛИ-СИ-ЦИНЬ. Я иду! Я- спасай! Вы – мой кумил, мой господин!
КАПИТАН ПАНИН. Идите…Идите отсюда, товарищ Тао. Мы тут сами, по-мужски, разберемся. Да не сюда, а туда… (указывает рукой за кулисы, получает от ирландца удар волынкой по голове и падает).
(Свет гаснет).
КАПИТАН ПАНИН. Третий раз за ночь! Это беспредел! Нет! Это уже полный блэк аут!

КАРТИНА 7
Утро следующего дня. Каюта Мичмана Панина.
На койке спит Мичман Панин, заботливо укрытый клетчатым пледом. Раздается громкий стук в дверь.

МИЧМАН ПАНИН (зевая). Входите - не заперто.
(Появляется Боцман Медведев с какими-то страницами в руках и бодро напевает «Гренаду» Михаила Светлова:
            Мы ехали шагом,
            Мы мчались в боях.
            И «Яблочко» - песню
           Держали в зубах…
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Дрыхнешь?
МИЧМАН ПАНИН (ворчливо). Заснешь тут… Что топочешь, как медведь?!
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Просыпайся, просыпайся! Смотри, что я тебе притаранил! Представляешь – иду, а они за уключину спасательной шлюпки зацепились…
МИЧМАН ПАНИН. Беспредел! (переворачивается на бок).
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Просыпайся, просыпайся! Или ты про наш спор уже забыл? (Переворачивает мичмана лицом к себе). - Ни фига себе… Вот это фингал… Зверь-баба. Шуток не понимает. Одной левой… А с виду такая хрупкая… Чего молчишь? Ну, как знаешь…Я думал, как лучше..., пришел помочь.
МИЧМАН ПАНИН (вскакивает и выхватывает листы). Давай сюда! И не смей так говорить о Тао…То есть о младшем лейтенанте… И шутки у тебя дурацкие…
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Ладно-ладно. Согласен. Виноват. Ну, прости дурака. Женщина на корабле, да еще такая красотка… Хочешь, помогу прочесть, а то у тебя глаз совсем заплыл… (берет у мичмана страницы рукописи и читает).
- Из воспоминаний композитора Рейнгольда Морицевича Глиэрау... 1927 год…
МИЧМАН ПАНИН (присвистнув). Тысяча девятьсот двадцать седьмой! Это ж сто лет назад…  Глиэрау? Глиэрау… Что-то молдавское в этой фамилии слышится… Глиэрау… Так это же Глиэр! (хлопает себя по лбу). Тот, что балет «Красный мак»…!
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Какой еще балет?!
МИЧМАН ПАНИН.  Да не важно… Читай, читай дальше.
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Первый акт был написан. Я сыграл пляску советских матросов. Музыка звучала ярко, с подъемом. Но чего-то не хватало... Хотелось большей остроты, современности. Художник Михаил Иванович Курилко достал из кармана свежий номер «Правды».
МИЧМАН ПАНИН.  Курилко? Михаил Иванович Курилко? Так это же его отец! Нашего капитана, Михал Михалыча, отец!
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Скорее дед… по возрасту.  Погоди, не перебивай… (читает дальше). - Вот, пожалуйста, что в новостной ленте написано: в китайском порту задержан советский пароход. Разве это не тема для современного спектакля?   Представьте   себе   китайских   грузчиков, надрывающихся   от непосильной   работы, надсмотрщика...  Все они впервые видят советских   людей, впервые видят, каким радостным может быть свободный труд. Разве этот контраст между человеком свободным и рабом, надрывающимся ради горсти риса, этот конфликт двух враждебных миров не может стать темой балетного либретто?
МИЧМАН ПАНИН.  Точно! Все так и было…, будто наяву…
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Да погоди ты… со своими снами… (продолжает читать). — Хорошо бы найти тему такую же броскую и доходчивую, всем знакомую. — Курилко задумался. — А что, если... (далее с воодушевлением). Ему вспомнился двадцатый год, в котором он добирался из Одессы в Москву: вокзал, забитый шумной, беспорядочной толпой. Среди толпы он заметил молодого матроса, который, растягивая мехи своей старенькой гармошки, пел на мотив «Яблочка».  Подпрыгивающий озорной мотив так и звал пуститься в пляс. В гармонисте плясало все. Плясали его пальцы, проворно и с удовольствием перебиравшие лады, плясали плечи, туго обтянутые форменкой, плясали ноги, отстукивавшие лихую чечетку: с каблука на носок, с носка на пятку; приплясывала, казалось, и бескозырка, чудом державшаяся на густых пшеничных волосах.
МИЧМАН ПАНИН.  Класс! Матросский танец-то! Матросский! Наш! Не ирландский! А ты так сможешь? Как тогда… на премьере. В Большом театре…
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ. Аск?! Еще как! Я вечером свою гармошку притараню, и мы с тобой такого шороха дадим! По рукам?
МИЧМАН ПАНИН.  По рукам! И пусть…, пусть она сама выбирает…

КАРТИНА 8.
Вечер. Кают-компания судна. На заднем плане сцены – современный корвет с надписью «Бойкий» на борту.
На сцене: тумба для лектора, рядом - небольшая рында.  Стулья расставлены по центру. Столы сдвинуты по краям.
Входят матросы - рассаживаются. За ними приходят мичман Панин, капитан Курилко и боцман Медведев с гармошкой. Мичман занимает место на трибуне, капитан с боцманом усаживаются в первом ряду.

МИЧМАН ПАНИН (бьет одну склянку). Гм…Гм… Товарищи! Товарищи моряки…, значит… Тут кое-кто сомневался, значит, откуда значит…, наш танец…гм…гм…взялся…
ГОЛОСА МАТРОСОВ. Не тяни кота за хвост! Давай, Панин, не тушуйся! Давай сразу восемь склянок!
МИЧМАН ПАНИН (бьет две склянки). Гм…Гм… Ну, в общем, мужики, если коротко… Наш это танец, наш! Флотский! Да, есть некоторое сходство движений и с молдавскими, и с украинскими плясовыми, да и с англо-ирландской чечеткой. Но разве можно сравнить с ними танец российских моряков «Яблочко». Это же наше родное…, демонстрация, так сказать, широты нашей русской души…, нашей силы, нашей сноровки и нашего удальства! (После паузы). Все!
ГОЛОСА МАТРОСОВ. Как все? Давай, Панин, давай! Давай, что там в инете еще нашарил!
МИЧМАН ПАНИН (бьет три склянки). Гм…Гм… Ну, в общем, мужики, он возник в дни Октябрьской революции… Исполнялся сначала на палубах…, и был…, был как бы соединением русской «Барыни» и традиционных матросских чечеточных движений… А потом…, (далее уверенно) потом каак покатился по всей Земле Русской! Как шар, как яблочко покатился…, поднимая боевой дух матросов и солдат во время Гражданской войны.  Вот…, значит…  А в трагические для нашей страны дни – в годы Великой Отечественной войны «Яблочко» пришло на фронт и било по новому врагу старым, проверенным «оружием»! Давай, Иван!

(Боцман Медведев с гармошкой выходит к трибуне. Играет, танцует и поет).

БОЦМАН МЕДВЕДЕВ.
 Эх, яблочко, с боку зелено.
 Фашистам в Москву
 Ходить не велено!
МИЧМАН ПАНИН (выходя из-за трибуны). А если к нам на Балтику новые европейские нацики сунутся, мы им такой отпор дадим! Снарядами-яблоками закидаем! Иван, давай вместе!
- Эх, яблочко, с боку зелено.
  Нацистам в Кронштадт
 Ходить не велено!

(Боцман и мичман танцуют и повторяют частушку на бис три раза. Мичман внезапно останавливается).

МИЧМАН ПАНИН (с отдышкой). А если честно, мужики… То наш гимн, наш танец, как мы его сейчас сбацали, появился, не поверите…, благодаря… балету. И если быть точным, то благодаря Михаилу Курилко…
ГОЛОСА МАТРОСОВ. Ура! Качай его, ребята! Качай, капитана! (Хватают капитана Курилко, пытаются его подбросить и роняют на пол).
КАПИТАН КУРИЛКО. Да не я…, да не мне… (Поднимается). Сукины дети… Это дед мой…Михаил Иванович. Художник, сценограф и автор либретто. Это он все придумал. Каждое движение описал… А ну, давайте, все вместе! За святое правое дело! Завтра на рассвете снимаемся с якоря!

(Все выстраиваются в цепочку и задорно танцуют «Яблочко». Капитан - в центре, боцман и мичман – с обеих сторон.  Внезапно появляется Таисия Синицина в военной форме и тащит за собой на канате прихрамывающих в такт пляске матросов Пишанчука и Каторчу – в тельняшках, семейных трусах, с забинтованными руками и ногами).
 
ТАИСИЯ СИНИЦИНА. Вот, принимайте пополнение в команду. Уговорили, черти. Пришлось разрешить встать с постели.  У вас тут такая кутерьма, что в медпункте слышно… (подходит к мичману, смущенно). Вот, приложите… Яблочко…, моченое. От синяков помогает…
МИЧМАН ПАНИН (с азартом).
- Эх, яблочко, мое спелое,
Давай, к нам на борт!
Будешь целая!
(Мичман хватает Таисию в охапку и целует в губы. Матросы хохочут).
БОЦМАН МЕДВЕДЕВ.
Эх, яблочко, мое зеленое.
Уплыло к мичману…,
Хоть и моченое…
- А ну, братва, все вместе!
 
Матросы растаскивают Таисию и Мичмана Панина по разные стороны. Вся команда образует новую цепочку, кладут руки друг другу на плечи и лихо отплясывают под мелодию «Яблочко».


Ноябрь 2023