Кувшинки для Юхи

Это было очень давно, лет сорок назад. Я тогда только закончил школу и поступил в институт на инженера-строителя. А перед началом учёбы поехал в деревню навестить свою абием, бабушку по-татарски.
Деревня по тогдашним меркам была от города очень далеко, автобусы до неё не ходили. От дороги по проселкам нужно было километров пятнадцать, а то и двадцать добираться. Мне повезло, Ильдар-абый*, деревенский конюх, вёз из районного центра фураж. Я к нему на телегу и подсел.
Июльское солнце было в самом зените. Горячий воздух, наполненный ароматом  полевых трав и звоном мошкары, так плотен, хоть ножом режь. У меня, городского жителя, аж голова закружилась. Еще и Ильдар-абый песню затянул о любимой сторонке. Эх, красотища!
Вот в дрожащем от жары воздухе колыхнулась вдали гладь реки. На берегу рассыпаны домишки с подворьями – это деревня, откуда родом мои родители. Давно сюда не приезжал, после четвёртого класса летом только пионерские лагеря да футбол с друзьями. 
Наконец доехали и до околицы. Здесь я спрыгнул с телеги, Ильдар-абый свернул на конюшни, а я направился к своим по берегу нашей Карамалки. Карамалка - речка небольшая, но быстрая и глубокая, а вода в ней прозрачная-прозрачная, можно с мостика  увидеть, как рыбы снуют в толще воды.
За мостом и наша улица. Деревянные дома с мансардами, обшитые досками в «ёлочку», по обычаю покрашены чересполосно  - желтый, зеленый, голубой. Белые резные наличники. На воротах цветные звезды да лебеди. Рядом с воротами скамеечка для аксакалов. Перед домом палисадник с сиренью да калиной – окон не видать. Да у татар и не принято частную жизнь напоказ выставлять.
Стал спускаться с моста, заметил на берегу босоногую девчонку лет восьми. Белокожая, волосы медью отливают, что-то собирает – камушки ли, ракушки. Подняла голову, глянула на меня зелеными глазищами, аж мурашки по коже пошли – такая маленькая, а взгляд острый.
- Аниса, кызым**! – послышался женский голос.  Девчонка вскочила, побежала, еще раз глянула на меня, как порезала…
Дошёл я до нашего двора, а во дворе Аниса с моей абием кур кормят.
- Ой, улым*** приехал! Какая радость! – бросила ведро невысокого роста пожилая женщина в белом платке, и давай меня обнимать!
А Аниса стоит, насупилась, смотрит исподлобья.

Уже поздно вечером, когда в доме все уснули – бабай**** на полатях, Аниса на печке, мы с абием пили чай с матрюшкой*****, всё не могли наговориться. Я тогда и спросил:
- Абием, а что за девочка у вас живет? Я вроде не слышал, что у меня сестрёнка есть.
- Ой, Амир, это мы сиротинушку приютили, соседская девчушка без родителей осталась. Мы подумали, соседи нам уже как родственники, а дети в городе, внуки не приезжают. Что мы с бабаем, не справимся разве? У нас силы есть, поднимем. Да и жить веселее, а в старости помощь будет.
- Да что-то она странная немножко – за день ни одного слова от неё не услышал.
- Нет, она не немая, но не разговаривает. Может, от испуга – родители страшной смертью умерли. А может, в бабку – та тоже ни с кем не разговаривала.
- А что случилось с её родителями?
- Сейчас, улым, расскажу. Только история долгая, айда ещё чаю налью.
И абием начала свой рассказ:
- Дело давно было. Прадед твой, Фарук, ещё жив был. Как Волга-Илеть разлилась, в нашей речке тоже вода поднялась, целая заводь образовалась. Что только не прибивало тогда на берег – бревна, утварь всякую. Говорят, как водохранилище построили, много селений тогда под воду ушло. Рыбаки деревенские домой не с рыбой возвращались, а что река несла. В одно утро вынесло на берег женщину. Думали, утопленница. Мало ли, может, родной дом не захотела покидать, или что случилось. Но как стали её поднимать, оказалось, что живая. Только ходить не могла – ноги ей бревнами перебило. И не разговаривала, молчала как рыба, только головой качала. Ни имени, ни откуда она, не могли узнать. Даже милиция не смогла выяснить.
А Фарук, отец мой, всё от неё не отходил. Говорил, что похожа она на любовь его юности, еще довоенной. Была у него в невестах одна кулачка, так тогда зажиточных людей называли. Но, времена, сам знаешь, суровые тогда были. Семья этой девушки пропала – то ли сослали их куда, то ли сами бежали, кто знает? Леса-то у нас за рекой нехоженые. Говорят, там в тридцатые годы много новых шурале****** появилось. Ну да ладно, кто она, откуда, осталось неизвестным, но Гайшабика*******, как её назвали, осталась в нашем селе. Рашид, сосед наш, вдовец, её себе в жены взял.
Отец мой, говорили, год сам не свой ходил. Вот от моей ани ему доставалось, ревновала она. Да как не ревновать, Гайшабика хоть и инвалидом до конца жизни осталась, но красивой была – рослая, грудастая, волосы густые, с медным отливом, глаза яркие, зеленые. Деревенские старухи шептались, что не иначе она не человек, а Юха-кыз********, змея, облачившаяся в человеческий образ. Уж больно все мужики на неё засматривались. Да и особенность у неё ещё одна была – без воды жить не могла, каждый день ей нужно было баню топить, или водой обливаться.
А Рашид сил не жалел, воду носил, дрова колол, баню топил, чтобы женушке угодить. Полати в доме ей сделал особые, чтобы могла она по ним ползать – ноги ведь так и не ходили… А как она стала жить с Рашидом, привалила ему удача, дела начали спориться. То в лотерею выиграет, то на премию заработает, то на повышение по должности пойдёт. Точно, Юха ему досталась, они, говорят, если под покровительство берут человека, то обогащают его. Вскоре и дочка у них родилась – Надирой назвали. Красивая, вся в мать – волосы золотые, глаза зелёные, шея лебединая. Вот и Аниса в их породу.
Только вот со временем что-то случилось. Рашид-абый то ли устал от трудов домашних, то ли возгордился – к тому времени, как дочь подросла, он уже большим начальником стал. Да только всё меньше и меньше жене внимания уделял, бывало и двое суток в доме не появлялся. Гайшабика болеть начала, кожа её потрескалась, корками покрылась. Мой отец иногда к ним захаживал, приносил воду, да всё это скандалами заканчивалось – то ани на него накричит, то Рашид с кулаками полезет.
Долго ли, коротко так продолжалось, но, однажды Гайшибика пропала. Исчезла. Люди говорят, видели, как она к реке ползла. Или им это показалось? Но нигде её не нашли – ни живую, ни мёртвую. Юха, точно, Юха – из воды пришла, в воду и ушла. А может, её шурале утащили…
Абием приумолкла, задумалась. Слышно было, как тикают ходики, да посапывает бабай у печки.
- Ты, улым пей, пей чай. В городе у вас такого нет. – Абием снова потянулась к чайнику. – Это ещё не все, дальше слушай.
Как Гайшибике пропала, словно порча нашла на дом Рашида. За год от какой-то болезни скотина вся пала. В саду деревья плодовые помёрзли да высохли. Из начальства его прогнали. Да сам Рашид сохнуть начал, обессиливать, так однажды и помер. Отец мой тоже недолго прожил – и его как-то быстро скосило…
Осталась Надира одна. Но к тому времени она уже выросла, школу закончила, сразу работать пошла в наш колхоз. Парни вокруг неё так и кружили. Да что парни, женатые мужики все старались нашей улицей пройти, чтобы на Надиру поглазеть. Быстро отыскался и жених ей, Карим. Видный такой парень. Трудяга. Да только оказалось, что ревнивый слишком.
Как Карим с Надирой женились, так началось – крики, драки. Всё ей запрещал – туда не ходи, платье такое не носи. Кто на жену глянет, берегись, мог и кулаком заехать. В милицию не раз его забирали, да только хуже – начинал скандалить, выяснять, где без него ночью Надира была. Даже рождение Анисы не помогло, как ревновал…
Ещё хуже, что Надира, как и мать, без воды жить не могла – всё ей купаться надо. Днём не пускал, так ночью тайком на реку бегала, благо близко. Или в бане плескалась. А в прошлом году беда случилась – Карим на посевной задержался, приехал домой, а Надира не встречает. Зато из бани песнь слышна. В Карима будто шайтан  вселился, заорал:
- Ах, ты, Юха проклятая, изменяешь мне! -  бросился к бане, закрыл её снаружи да поджёг… Кинулись мы с бабаем да с соседями пожар тушить, но не успели Надиру спасти – угорела наша красавица.
Карима, конечно, посадили. Только недолго он сидел, в изоляторе повесился... Анису тогда мы к себе и взяли. Кто знает, а вдруг она родня нам? Может, мы не всё про Фарука знаем. Да только кто расскажет? Стариков у нас в деревне, гляди, и не осталось, мы с бабаем на смену идём…
Абием вздохнула, покачала головой.
- А ты, Амир, на моего отца похож, смотри как. – показала на один из портретов, висевший над столом. С портрета с полуулыбкой смотрел на нас молодой лейтенант Фарук…

Через неделю я снова уехал в город. Скоро и забыл про эти истории.
Жизнь закрутилась, завертелась. Сначала учёба, потом работа. Влюбился, женился. Сколько лет прошло? Наверно, десять, как собрался  родную деревню навестить, абием и бабаю свою жену молодую показать.
И снова проселочная дорога. Те же поле и лес, и река. Только время, если помните, какое тогда наступило – «Перестройка», тьфу на неё! Колхозы развалили, вместо ферм руины, дома в деревнях пустующие… Зато я, на плохенькой, но «девятке», с гордостью подъехал к своей деревушке. 
Из окна заметил,  у реки девушка сидит, волосы цвета меди гребнем расчёсывает,  словно Су Анасы********* из Тукаевской сказки. А рядом парни что-то не поделили. Спорят, задираются. Девушка смотрит на них, смеётся.
- Так это же Аниса! – вырвалось у меня, жена аж встрепенулась, – Надо же, какая выросла!
- Что ещё за Аниса. Ты смотри у меня! - недовольно буркнула моя избранница.
Анием с бабаем за эти годы, конечно, постарели, совсем маленькие росточком стали. Но встретили также радушно. Пожурили, что внук забыл про них, не появляется.
- Если бы не Аниса, давно загнулись бы здесь от тоски! – укорила аби. – Но девка бедовая. Её красота жизни спокойной никому не даёт. Устали от ухажёров отбиваться. Да и парням беда – кто вдруг топиться от неразделенной любви задумает, а кто соперника за углом поджидает, убить готов. Наверно, в город ей надо – учиться да партию себе хорошую найти, чтобы не как мать…
- Ой, если в город, то общежитие ей устроим, у нас ей жить не дам! – строго посмотрела на меня жёнушка.
- А я что! Я ничего! – засмеялся я тогда. Но холодок по коже пробежал, как Аниса в дом вошла. Высокая, стройная, волосы ниже пояса. Глаза огромные и взгляд – тот же острый…
Долго мы тогда не гостили, уехали через пару дней, и снова я надолго забыл про поездку. Такова уж жизнь – как закрутит, так и кружишься в своих заботах.  С женой мы не так много прожили, лет семь, наверное, восемь. Разошлись, детей не нажили. Потом и другие женщины были, но и с ними не складывалось.
Год назад занесло меня по делам на окраину города в новостройки. Зашел в местный супермаркет, пива на вечер взять. На кассе, как очередь подошла, поднял глаза на продавщицу, чтобы ещё и сигареты спросить, и обомлел – зелёные глазищи, и взгляд такой пронзительный…
- Аниса? – закружилась голова…
- Аниса, Амир-абы, узнали? – ответил нежный голос…
Что было потом, мне рассказывать сложно. Дождался закрытия супермаркета, подождал, когда Аниса выйдет с работы. А потом… луна, облака, хлопанье крыльев, язык, будто обвивавшийся вокруг моей шеи. Зеленые глаза дракона или ящерицы? Потеря сознания…
Резкий вздох и я очнулся в пустой комнате. Где я? Голова кружится, ничего не могу понять. Слышу, женский голос песню напевает, словно ручей журчит. Пошёл на голос, открыл дверь, а там в ванной Аниса в воде плескается, песню поёт, а в воде кувшинки плавают.
-  А кувшинки откуда? – с изумлением спросил я.
- Так ты же мне их вчера и нарвал, не помнишь?
- Юха, точно, Юха!

Вот так, дорогие мои, и закончилась история. Через какое-то время бросил я всё в городе, уехал в деревню, в дом абием, что в наследство достался. Тут и живу… Ну всё, хватит болтать, пойду воды в баню наберу. Аниса моя любит париться…


* абы, абый - дядя (старший)ани – мать, мама
**кыз, кызым – дочка, девочка
***улым – сынок
**** бабай – дедушка
*****матрюшка – душица
******шурале – мифологическое существо типа леших
*******Гайшабика – татарское женское имя: Гайша (живая, живущая; живучая) + бика (девушка; дама, госпожа).
********юха, юха-кызы – мифологическое существо. Девица-оборотень.
*********Су-Анасы – мифологическое существо, водяная