de omnibus dubitandum 1. 62

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ (1572-1574)

    Глава 1.62. СОБЛАЗН ВКЛЮЧАТЬ В СВОИ ТЕКСТЫ ЛЕГЕНДЫ, СПЛЕТНИ И ДОМЫСЛЫ…

    С конца XV столетия Руское государство начинает играть все более заметную роль в европейской политике. Однако наиболее серьезные попытки укрепить позиции страны на международной арене приходятся на период правления Ивана IV.

    Для достижения успеха на европейском направлении Великим Князьям московским были жизненно необходимы не только торговые партнеры, но и политические союзы в Европе, однако среди ближайших соседей ни Ливонский орден, ни Швеция, ни уж тем более Польско-Литовское государство не могли рассматриваться как возможный союзник Москвы.

    Не удивительно, что достаточно случайное появление в 1553 г. в пределах владений Ивана IV «Грозного» представителей английской короны вызвало неподдельный интерес молодого руского царя.

    Для самих англичан «повторное открытие» Московии в результате экспедиции Ченслера – Уиллоби стало в середине XVI столетия настоящим прорывом в их торговой экспансии, наметившейся в годы правления Тюдоров.

    Создание в 1555 г. Московской компании и бурно развивавшаяся торговля с Московским царством через северные порты, а также наметившийся в Москве интерес к политическому сближению двух стран, вызвали рост интереса в английском обществе к далекому и богатому государству на востоке Европы.

    И не в последнюю очередь английскую читающую публику интересовал образ правителя Московии. Историография, посвященная истории становления руско-английских связей и формированию образа Руского государства за рубежом достаточно обширна. Среди наиболее значимых работ отметим дореволюционные сочинения С.М. Середонина [Середонин С.М. Известия Англичан о России XVI в. М.: Университетская типография, 1884. 105 с.; Середонин С.М. Известия иностранцев о вооруженных силах Московского государства в конце XVI века. СПб.: типография В.С. Балашева, 1891. 32 с; Середонин С.М. Сочинение Джильса Флетчера «Of the Russe Common Wealth» как исторический источник. СПб.: типография И.Н. Скороходова, 1891. 399 с.], Ю.В. Толстого [Толстой Ю.В. Первые сорок лет сношений между Россией и Англией. 1553-1593. Грамоты собранные, переписанные и изданные Юрием Толстым. СПб., 1875. 440 с.] и И.И. Любименко [Любименко И.И. История торговых сношений России с Англией. XVI век. Юрьев: типография К. Маттисена, 1912. 192 с.], в их сочинениях большое внимание было уделено основным направлениям двусторонних отношений, а также введению в научный оборот основополагающих источников, характеризующих руско-английские связи во второй половине XVI столетия. Интерес к проблеме становления и развития англо-руских отношений не угасал и в советское время [Накашидзе Н.Т. Русско-английские отношения во второй половине XVI в. Тбилиси: Изд-во Тбил. ун-та, 1955. 156 с.].

    Из современных работ особого внимания заслуживают обобщающие труды Т.Л. Лабутиной [Лабутина Т.Л. Англичане в допетровской России. СПб.: Алтейя, 2011. 272 с.; Лабутина Т.Л. Англомания и англофильство политической элиты России в XVI—XVIII вв. // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2016. T. 7. Выпуск 2 (46); Лабутина Т.Л. Британцы и русские в XVI-XVIII вв.: диалог и противостояние. Дискуссионные проблемы // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2014. T. 5. Выпуск 10 (33); Лабутина Т.Л. Зарождение англомании и англофильства в России // Вопросы истории. 2008. N 2. С. 34-44; Лабутина Т.Л. От Ивана Грозного до Екатерины II: российские монархи в восприятии британцев // Новая и новейшая история. 2017. N 5. С. 149-165] и А.Б. Соколова [Соколов А. Навстречу друг другу. Россия и Англия в XVI–XVIII вв. Ярославль: Верхневолжское книжное издательство, 1992. 304 с.], характеризующие развитие двусторонних отношений в допетровскую эпоху.

    Многочисленные специализированные исследования были посвящены деятельности Московской компании [Зольдат К. Балтика, Россия и английская торговля в XVI веке. Почему в XVI в. англичане приплыли в Россию не через Балтику, а через Белое море // Балтийский вопрос в конце XV-XVI вв. М., 2010. С. 40-59; Кайдашев С.В. Первые англичане в Москве в XVI — начале XVII вв.: уклад жизни и практика торговли // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2016. T.7. Выпуск 2 (46); Магарамов Ш.А. Англичане на Каспийском море в XVI в. // Вестник Кемеровского государственного университета. 2017. № 3. С. 62-66; Таймасова Л.Ю. Тайны Ливонской войны: герцог Магнус Голштинский, Московская компания и английская контрабанда через русское «Оконце в Европу» // Новый исторический вестник. 2012. № 34. С. 58-112; Третьякова М.В. К вопросу о создании Английской Московской компании: Джакомо Соранцо и Себастьян Кабот // Электронный научно-образовательный журнал «История», 2016. T.7. Выпуск 2 (46); Черникова Т.В. Западноевропейские купцы и процесс европеизации России в XVI в. // Вестник МГИМО-Университета. 2012. № 5 (26). С. 65-73; Willan T.S. The Early History of the Russia Company. 1553-1603. Manchester, 1956. 295 p.], быту иностранных специалистов, торговцев и дипломатов в Московском царстве [Четверикова Т.В. Западные служилые иноземцы и придворные врачи во времена Ивана Грозного // Вестник МГИМО Университета. 2012. № 4 (25). С. 33-41; Четверикова Т.В. Иноземцы в русской жизни XV–XVI вв. // Вестник МГИМО Университета. 2011. № 6 (21). С. 146-152; Шпак Г.В. Изобретая пространство. Россия и Англия XVI–XIX вв. в путешествиях, травелогах, картах: монография. Екатеринбург: Изд во Урал. ун-та, 2021. 252 с; Ярхо В. Иноземцы на русской службе. Военные, дипломаты, архитекторы, лекари, актеры, авантюристы. М.: Ломоносовъ, 2015. 244 с], а также формированию образа РусЬкого государства в Европе [Коваленко Г. Великий Новгород в иностранных сочинениях XV – начало XX века. М.: Ломоносовъ, 2016. 216 с; Колпаков М.Ю. Военная история Псковской земли в описаниях французских авторов раннего Нового времени // Метаморфозы истории. 2018. № 11. С. 78-91; Колпаков М.Ю. «Московия» французских интеллектуалов и «Россия» французских путешественников: трансформация образа русских на рубеже XVI-XVII вв. // Метаморфозы истории. 2015. Вып. 6. С. 71-83; Колпаков М.Ю. Псковская земля и Ливонская война в описаниях французских авторов второй половины XVI в. // Псковский военно-исторический вестник. 2017. Вып. 3. С. 30-35; Михальская Н.П. Образ России в английской художественной литературе IX – XIX вв. М.: МПГУ, 1995. 152 с; Морозова Л.Е. Иностранцы об изменениях в образе жизни русских людей (конец XV – XVI век) // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. М.: ИРИ РАН, 2000. С. 41-53; Морозова Л.Е. Иностранцы о личности Ивана Грозного (доопричный период) // Палеоросия. Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. Научный журнал. 2021. № 1 (13). С. 40–51; Самотовинский Д.В. Московия и московиты во французской культуре второй половины XVI в. // Россия и Западная Европа: взаимодействие (литература, философия, культурология). Иваново: Издательство Ивановского государственного университета, 2016. С. 36-47; Самотовинский Д.В. Благочестивые варвары под властью тиранов: московиты во «Всеобщей космографии» Андрэ Теве (1575 г.) // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История. Филология. 2014. Т. 13. Вып. 1. С. 25-32; Самотовинский Д.В. «Другой» между варварством и цивилизацией: московиты во «Всеобщей истории мира» Франсуа де Бульфоре (1570) // Известия высших учебных заведений. Серия «Гуманитарные науки». 2013. Вып. 4. № 2. С. 154-160; Самотовинский Д.В. «Тирания» или «законная монархия»? Политические порядки Московии во французской этнографической, политической и исторической литературе эпохи Религиозных войн // Известия высших учебных заведений. Серия «Гуманитарные науки». 2014. Т. 5. Вып. 2. С. 142-150; Севостьянова А.А. Англичане и голландцы в России в конце XVI века: Джером Горсей и Ян де Валле (Иван Белобород) при дворе царя Федора Ивановича // Вестник ВГУ. Серия: История. Политология. Социология. 2014. № 1. С. 72-74.].

    Здесь особое значение имеет основополагающая работа М. По «Люди, рожденные для рабства» [Poe M.T. A people born to slavery: Russia in early modern European ethnography, 1476–1748. Ithaca: Cornell University Press, 2000. 293 p.], отразившая особенности формирования негативного образа Московского царства как варварского, деспотического государства в странах Европы в эпоху Нового времени.

    В русле этой работы отразил формирование негативного образа Руского государства в период Ливонской войны А.И. Филюшкин [Филюшкин А.И. Изобретая первую войну России и Европы: Балтийские войны второй половины XVI в. глазами современников и потомков. СПб.: Дмитрий Буланин, 2013. 880 с.]. Однако формирование в английских источниках образа самого Ивана «Грозного» лишь фрагментарно затрагивалось в существующих исследованиях. Источниковую базу исследования составляют сочинения английских путешественников, торговцев, дипломатов и авантюристов, посетивших пределы Московского царства в годы правления Ивана «Грозного».

    Особенностью многих английских сочинений эпохи является, как отмечала Н.П. Михальская, отсутствие четкой грани между документальными и художественными произведениями.

    Авторы сочинений, основываясь на пережитом опыте, стремились познакомить своих соотечественников со всем, что в первую очередь привлекало их внимание, казалось новым, необычным, а подчас диковинным [Михальская Н.П. Образ России в английской художественной литературе IX – XIX вв. М.: МПГУ, 1995. 152 с., с. 7].

    Многие дошедшие до наших дней сочинения были специально написаны или адаптированы для публикации и знакомства широкой публики с далекой, богатой и необычной Московией, а следовательно, предполагали определенный пропагандистский эффект, с одной стороны тиражируя многочисленные укоренившиеся в сознании людей образы и стереотипы, а с другой убеждая читателей в необходимости дальнейшей торгово-колониальной экспансии.

    Впрочем, не подлежит сомнению и то, что многие путевые заметки были призваны стать своеобразным путеводителем по Московскому царству для будущих поколений английских путешественников.

    Многие образы и суждения о руском царе закрепляются в английских сочинениях с самого момента повторного открытия Московии, в связи с чем, нельзя не упомянуть первые английские сочинения, оставленные участниками экспедиции Ченслера – Уиллоби. Именно на их основе выстраивали свои первоначальные суждения о Руском государстве многие англичане, отправлявшиеся к царскому двору.

    Свидетельства Ченслера в основном были подтверждены и расширены в записках английских путешественников, побывавших при дворе руского царя во второй половине XVI столетия [Михальская Н.П. Образ России в английской художественной литературе IX – XIX вв. М.: МПГУ, 1995. 152 с., c. 9]. Однако насколько эти самые ранние сочинения избежали влияния прочего существовавшего к середине XVI столетия общеевропейского нарратива о Московии и в целом о государствах, лежащих на востоке, судить достаточно сложно. Впрочем, среди английских авторов не наблюдается полного единства мнений в описании образа Грозного царя [Лабутина Т.Л. От Ивана Грозного до Екатерины II: российские монархи в восприятии британцев // Новая и новейшая история. 2017. N 5. С. 149-165, c. 151].

    Следующим английским автором, непосредственно познакомившимся с Иваном IV и оставившим обширное описание руского государства, стал английский дипломат Энтони Дженкинсон*, один из любимцев руского царя.

*) ДЖЕНКИНСОН Энтони (Anthony Jenkinson) — английский дипломат и путешественник, многократно бывавший в Великом княжестве Московском (ВКМ) в третьей четверти XVI века. Он служил первым полномочным послом Англии в ВКМ с 1557 по 1571 год [и, кстати, вел переговоры по поводу возможного бракосочетания Иоанна Грозного (Симеона-Ивана - Л.С.) с Королевой Елизаветой I], и по совместительству представителем Московской компании (Muscovy Company) — английского торгово-промышленного предприятия, основанного лондонскими купцами в 1555 г. По долгу службы Дженкинсон активно ездил через ВКМ на Восток — в Персию, Среднюю Азию, на побережье Каспийского моря (где он был первым западноевропейцем). Его первое путешествие в Бухару и обратно длилось с 12 июля 1557 по 9 мая 1560 года, второе — по ВКМ и Персии — началось 4 мая 1561 года. В Лондон он возвратился только 28 сентября 1564 года. Путь Дженкинсона по ВКМ проходил из устья Северной Двины через Вологду, Москву, Рязань, Муром, Нижний Новгород, Казань и Астрахань. Этот сегмент пути имеет протяженность около 4,000 км.

Результатом наблюдений стали не только официальные отчеты, но и самая подробная на тот момент карта областей, ранее практически недоступных для европейцев. Карта, разумеется, совершенно неметрична, и топология многих ее частей, особенно на урало-сибирском востоке, далека от действительности. Некоторые объекты являются плодами неверных рассказов: в частности, «Китайское озеро» на реке Обь или какая-то мифическая «Казакия» к востоку от Оби. Отдельные элементы содержания могут вызвать улыбку: скажем, люди, поклоняющиеся какому-то человекообразному богу (?) на дереве. Все эти полумифические виньетки в основном позаимствованы из трудов Марко Поло и, очевидно, использованы лишь в декоративных целях.

Научная картография в XVI веке только зарождалась, и таким великим ученым, как Герард Меркатор или Абрахам Ортелий (который, кстати, использовал карту Дженкинсона в своем грандиозном атласе 1570 года Theatrum Orbis Terrarum / «Зрелище шара земного») принадлежит неоценимая заслуга в становлении правильных географических представлений о Мире.

Топонимы «Россия», «Московия» и «Тартария»

Для меня самой интересной частью содержания карты Дженкинсона является соотношение топонимов «Россия», «Московия» и «Тартария». Дело в том, что с начала XVI века в европейском политико-географическом лексиконе распространилось понятие «Московия». По мнению российских исследователей, это являлось результатом влияния польско-литовской пропаганды, отвергавшей право Московского государства на всю Русь, часть которой с XIII–XIV веков находилась в составе Великого княжества Литовского и Королевства Польского (позднее — Жечи Посполитой), и стремившейся закрепить это название только за «своей» частью Руси.

В тогдашней польской историографии (очевидно, политически ангажированной) «Московия» определялась как государство, где живут «моски», или «московиты», а не как часть русЬкого народа, главным городом которого назывался Львов. Хотя некоторыми литовскими историками признавалось, что образованная часть поляков и литовцев на самом деле знала о тождестве «московитов» и русЬких, тем не менее, пропаганда представления о них как о двух разных народах прослеживается в памятниках полемической литературы, возникших после заключения Брестской церковной унии 1596 года.

Важно отметить, что название «Московия» начало преобладать в странах, получавших информацию из Великого княжества Литовского и Польши, в первую очередь в католических Италии и Франции. В странах Северной Европы, равно как и при дворе Императора Священной Римской Империи (СРИ), преобладало правильное этнографическое название «Русия» или «Россия», хотя название «Московия» проникло и туда.

Изначально у слова «Московия» отсутствовали какие-либо негативные коннотации: западноевропейские писатели XVI–XVII веков использовали названия «Московия» и «Россия» безо всякой системы; обычно (к примеру, у Сигизмунда Герберштейна) эти понятия встречались в одном и том же тексте как синонимичные. Ян Блау в «Космографии» 1645 года одну из карт называет Russi;, vulgo Moscovia, pars australis, то есть «Южная часть России, в просторечии Московии». И важно отметить, что Меркатор — столп западноевропейской картографии Возрождения — на карте Восточной Европы 1596 года обозначил как Russia обширные земли к востоку от Ливонии и Литвы, в то время как топонимом Moscovia обозначает регион, являющийся лишь частью России. Все вполне в соответствии с современными представлениями. Никто из грамотных, компетентных и, главное, непредвзятых ученых Запада не отделял Москву от России.

Анализ карты Энтони Дженкинсона

Карта Энтони Дженкинсона стоит в том же ряду важных источников информации, причем она особенно ценна тем, что ее автор лично бывал в Москве. Топонимом Russia (написанном большими буквами) он обозначил государство со столицей в Москве; Moscovia означает регион в составе России. Российское государство очерчено границами и выделено своим идентификационным цветом.

В левом верхнем углу изображен Иоанн Грозный, восседающий на троне под сенью шатра, с сопроводительной надписью Ioannes Basilivs Magnus Imperator Russiae; Dux Moscovie, то есть «Иоанн Базилевс - Великий Император России; Князь (Герцог) Московии» (Дженкинсон немного спутал порядок — слово «Великий» должно идти перед словом «Князь»; все-таки в 1562 году англичанин был еще не очень глубоко знаком с тонкостями руского устройства). Кстати, Англия первой из европейских стран — уже в 1554 году — признала царский титул за московскими правителями РУси. Иоанн перстом правой руки указует на небо. Интересно, что образ руского государя сходен с иконографией Одина, главы скандинавского пантеона, на гравюрах XIX века.

Надпись Hec pars Lituanie Imperatori Russie subdita est к западу от Смоленска означает примерно «Эта часть Литвы подчиняется Императору РУсии», хотя показана эта территория как литовская. На самом деле, в 1562 году Смоленск уже входил в состав ВКМ, хотя владения Москвы простирались пока недалеко к западу от этого города.

Хочу также подчеркнуть, что топоним «Тартария» с Россией вообще никак не связан и относится к землям южнее и юго-восточнее. Это опровергает некоторые представления о России как будто бы части большой татарско-азиатской страны.

Критика русофобской теории «страны московитов»

Не только англичане и нидерландцы признавали название «Россия» за государством, образованным Московским Великим княжеством (ВКМ). Католический кардинал Чезаре Баронио (1538–1607) писал: «Московия получила свое наименование по названию реки и расположенной на ней столице, являясь частью Русии». В Западной Европе понимали, что огромная роль, которую Москва играла в политической жизни РУсии, дает основания отождествлять столицу со всем государством.

Французский путешественник и военный наемник (кстати, не питавший никаких положительных сантиментов к Москве; сначала служил ей за деньги, а потом воевал против нее — тоже, конечно, за деньги) Жак Маржерет проживал в Московии с 1600 по 1606 год и потом написал книгу «Состояние Российской державы и Великого княжества Московского». В ней он указывал, что руские после освобождения от "татарского" (кавычки мои - Л.С.) ига стали называться московитами — по главному городу Москве, обладающему княжеским титулом, но не являющемуся первым [т.е. самым ранним] в стране, потому что ранее государь руских назывался «великим князем владимирским», а в современный Маржерету период продолжал называться «великим князем владимирским и московским». Из этого Маржерет делает вывод: «ошибочно называть их московитами, а не рускими, как делаем не только мы, живущие в отдалении, но и более близкие их соседи. Сами они, когда их спрашивают, какой они нации, отвечают: Russac, то есть руские, а если их спрашивают, откуда, они отвечают: is Moscova — из Москвы».

После преодоления Смуты РУское государство стало стремительно разрастаться, и Москва уменьшилась в масштабе огромной и разнообразной страны. В XVIII веке Москва перестала быть столицей РУсии, и термин «московиты» мог сохранять актуальность только в глупых анекдотах.

Однако в середине XIX века успевшее выйти из употребления слово начинает фигурировать в антироссийских памфлетах, распространяемых польскими националистами. Причем они были облечены в крайне оскорбительную форму расистского характера. Польскими националистами утверждалось, что московиты не европейцы, а азиаты-«туранцы», в отличие от поляков и русинов, которые вместе с другими европейскими народами являлись «арийцами». Цивилизация «арийцев» (культурных земледельцев) и общество «туранцев» (диких и отсталых кочевников-варваров) якобы являются антагонистами. Была выдвинута идея о том, что РУсия получила свое современное название, а московиты стали рускими согласно некоему тайному приказу Екатерины II, по которому, чтобы скрыть свое туранское происхождение, московитам в приказном порядке «навязали» имя «арийцев»-русинов. Вся российская историография при этом, естественно, объявлена продуктом фальсификаций.

Эти измышления получили поддержку во Франции и Англии на фоне плохих отношений с РУсией из-за Крымской войны. Впрочем, то была лишь политическая конъюнктура, которая во Франции изменилась после поражения в войне с Пруссией; с 1880-х годов РУсия и Франция стали сближаться, и русофобские теории парижской элитой были выброшены. Да и в Англии тональность антирУских выступлений стала снижаться в русле формирования будущей Антанты.

Европейская географическая наука уже со времен Энтони Дженкинсона и Герарда Меркатора (то есть задолго до Екатерины II) имела твердое мнение насчет прямой и давнишней связи РУсии и Московии. Пусть она и ошибалась во многих деталях, но в главном она разобралась давно и четко. К тому же мудрая поговорка гласит: «собака лает — караван идет». Поэтому нелепую теорию про московитов-варваров-финнов-туранцев можно было бы давно забыть. Если бы не тот факт, что сейчас, в XXI веке, в Восточной Европе она реанимирована определенными политическими кругами. Вновь распространяются идеи о том, что Москва по своему происхождению — улус Тартарии с финским населением. А ярлык «азиаты» (кстати, само по себе это слово в устах порядочного человека не может и не должно иметь никакого оценочного значения) навешивается на «московитов» с очевидным намерением унизить и оскорбить.

По этому поводу я хочу напомнить еще одну мудрую поговорку: «посеявший ветер пожнет бурю». Тот, кто разбрасывает семена ненависти и раздора, отравляет ноосферу — несет ответственность за войны и геноциды. Польские националисты выдумали расистскую антирусскую идеологию, а потом, в XX веке, к западу от Польши — в просвещенной и цивилизованной Европе — появилась другая расистская идеология, в которой поляки занимали место на дне классификации этносов; и именно Польша жестоко пострадала от носителей этой новой идеологии.

Это серьезный урок для всех, кто носится с преступными идеями шовинистического псевдопатриотизма (в том числе руского — это я утверждаю как руский человек), замешанного на презрении и ненависти к другим народам.

    Он (Энтони Дженкинсон) четыре раза посещал Руское государство, оставив одну из первых подробных карт Московии, крайне популярную в Европе XVI–XVII вв. [Рыбаков Б.А. Русские карты Московии XV-начала XVI века. М., 1974. 111 с., c. 21-56].

    Его сочинение заметно дополняет описание, оставленное Ричардом Ченслером. Среди прочих сочинений выделяются написанные в стихотворной форме письма Джорджа Турбервиля – секретаря посольства Томаса Рандольфа, прибывшего в Руское государство в 1568 г. (при Иване Ивановиче «Молодом» - Л.С.). Молодой дворянин направился в тяжелое и опасное путешествие, чтобы поправить свое финансовое положение и мучительно переживал долгое ожидание аудиенции у Ивана IV (у Ивана Ивановича «Молодого» - Л.С.).

    При этом значительную часть времени участники посольства провели фактически под домашним арестом. Многие его замечания служат примером утверждения английских стереотипов о РУси в XVI в.

    Знание им руского языка вызывает большое сомнение [Горсей Дж. Записки о России XVI-начало XVII. М.: МГУ, 1991. 288 с., c. 245-246], однако Турбервиль пользовался свидетельствами прочих иностранцев. Он сам отмечает в одном из писем, что лучше всего образ страны представлен в сочинении Герберштейна, которого фактически цитирует [Горсей Дж. Записки о России XVI-начало XVII. М.: МГУ, 1991. 288 с., c. 247-248]. Наиболее подробно описывается правление Ивана Грозного в сочинении английского дипломата и авантюриста Джерома Горсея, проведшего в Московском царстве почти 17 лет [Горсей Дж. Записки о России XVI-начало XVII. М.: МГУ, 1991. 288 с., c. 6]. Горсей был лично знаком с царем, многими влиятельными боярами, и долгое время отстаивал при дворе интересы «Московской компании».

    Важно отметить, что Горсей особо отмечал, что использовал при написании своего сочинения не только рассказы очевидцев или интерпретировал собственный опыт, но был допущен к руским письменным источникам в царских архивах (которых в тот момент НЕ СУЩЕСТВОВАЛО – Л.С) [Горсей Дж. Записки о России XVI-начало XVII. М.: МГУ, 1991. 288 с., c. 50].

    Горсей был одним из немногих английских авторов эпохи, хорошо знавших руский язык. Вероятно, именно этим объясняется в его сочинениях детальность в описании событий, происходивших в Руском государстве в период правления Ивана «Грозного» (Ивана (Симеона) Бекбулатовича - Л.С.) и Федора Иоанновича. Впрочем, и Горсей не избежал соблазна включить в свои тексты легенды, сплетни и домыслы, бытовавшие в те годы.

    Одним из самых объемных английских трактатов елизаветинской эпохи о Руском государстве является сочинение английского дипломата Джильса Флетчера, посетившего Москву в конце 1580-х гг. (при Иване (Симеоне) Бекбулатовиче и Федоре Ивановиче - Л.С.).

    Миссия Флетчера оказалась малорезультативной, Московской компании не вернули прежних монопольных прав, что вероятно отразилось на восприятии страны англичанином. И хотя он лично НЕ ЗНАЛ (выделено мною – Л.С.) Ивана Грозного,

    Флетчер в своем сочинении не упустил возможности дать характеристику прежнему московскому государю и образу его правления. В то же время, мы должны учитывать, что в описании событий, очевидцем которых Флетчер НЕ ЯВЛЯЛСЯ (выделено мною – Л.С.), он был вынужден полагаться на рассказы очевидцев, редкие письменные свидетельства, легенды и домыслы. ЕГО СООБЩЕНИЯ СОДЕРЖАТ ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ ЧИСЛО НЕТОЧНОСТЕЙ И ОТКРОВЕННЫХ ОШИБОК, КАК НАПРИМЕР ФАКТ О ТОМ, ЧТО ПЕРВЫМ ТИТУЛ ЦАРЯ (выделено мною – Л.С.) якобы получил отец Ивана Грозного Василий III [Флетчер Дж. О государстве русском. М.: Захаров, 2002. 176 с., c. 34]