Проклятие старой кокорихи. часть 26

ПРОКЛЯТЬЕ СТАРОЙ КОКОРИХИ
                Часть 26
Алексей не стал сам забирать из больницы тельце своей Машеньки. Предоставил эту горькую заботу двум бабушкам младенца. Боялся, что не сдержит  проснувшегося в нем зверя. И разнесет эту чертову больницу, вместе с ее безответственным персоналом.
Василису вскоре, перевели в отделение терапии.  Других специализированных отделений, в стационаре, не было.  Как,  почти, не было  узких специалистов. И все  заболевания, будь то нервные расстройства, болезни сердца и прочее,  вели терапевты.
Все десять дней, что провела Василиса в стационаре, Алексей  приезжал к ней, урывая   часок от рабочего времени. Вечерами в отделение не  пускали. Неписаный   закон, был обязательным для всех, невзирая на должности и  прочие заслуги. 
Горе,   вызванное потерей  его  дочки,   отступало   в нем, на задний план, при виде  страдания своей жены. Она не плакала, не кричала, не билась в истерике. Василиса,   молча, лежала на больничной койке, глядя в потолок сухими,   полубезумными глазами.
Она совершенно не реагировала на его появление, не отвечала на вопросы. Ее соседки по палате, скорбно вздыхая  каждый раз, сообщали Алексею, что   его жена абсолютно ничего не ест. Только пьет жиденький, больничный чай.
Он сам, из ложечки, поил ее домашним, куриным бульоном, едва ли не насильно, по глоточку, вливал в нее  компоты и кисель.
Днями, когда Алексей бывал на работе, этим занималась его мать.
Матрена, вверив заботу о дочери зятю и сватье, целыми днями помогала  воспитателям в Детском Саду.  Вечерами, она забирала  Мишутку домой. У измотанного Алексея, не оставалось времени  на заботу о сыне.
В Ивняки, к началу школьного сезона, должны были приехать обещанные районом специалисты. Учителя и воспитатели.
В разросшемся поселке, учителей стало не хватать. Так же, как и  воспитателей в Детсаду. 
 Алексей серьезно боялся за   здоровье своей Василисы. И не только за физическое. Нужно было что-то предпринимать.
 Лечащий доктор, только разводил руками, убеждая Долгова, что жена его получает все необходимое лечение.
-«Время, лучший лекарь. В  подобных случаях, только время сможет излечить вашу жену. Я делаю, все что необходимо. Анализы у Василисы Кузминишны в полном порядке.  Я не могу, не имею права держать её в стационаре, больше положенного законом, времени».
Василису выписали на десятый день, не смотря на ее  сильную слабость и полное безразличие к жизни.
По началу, Алексей хотел сразу же, не заезжая домой, отвезти жену в  Горбольницу.
 Но Матрена, встречавшая дочь вместе с Алексеем, воспротивилась  такому решению
«Вези  ты ее, зятек, домой.  Мишеньку увидит, оживет в домашней обстановке.   Мы с Катей   Васеньку одну не оставим.  И Мишеньку, пока, в садик водить не станем. А ты работай. И не переживай».
Матрена оказалась права. Едва увидев сына, Василиса    бросилась к нему так быстро,   насколько позволяли ее ослабевшие ноги.
Прижав к себе испуганного ребенка, зарыдала, забилась в истерике, криком выплескивая из груди застоявшуюся, тяжелую боль.
Матрена с Алексеем, осторожно  освободили из ее рук, ревущего вместе с матерью, сына.
«Поплачь, голубонька моя,  покричи. Горюшко   выкричись, да успокаиваться пора. Сыночка напугала  вон», - Матрена  жестом показала Катерине, чтобы та увела ребенка.
Алексей, прижав к себе жену, молча погладил ее   волосы.  Он, почти насильно, уложив Васену в постель,   с мольбой посмотрел на Матрену-
«Матушка, мне  на стройку надо. Прошу вас, не покидайте Васенушку ни на минуту».
Вечером , вернувшись домой, Алексей застал в своем доме, до слез трогательную картину. Его жена, сидя в обнимку с Ниной Кокориной,   наблюдали за игрой целой толпы детишек.  Двойняшки Кокорины,  его сын Мишутка и трое самых младших детей Петра и Катерины Голубевых,   раскрепощено «бесились», прыгая по  их с Васеной постели.
Пронзительный детский визг, видимо, казался для обеих женщин, самой сладкой музыкой на свете.  На бледных губах  похудевшей Василисы, блуждала чуть заметная улыбка.  Впавшие щеки ее, слегка порозовели. Нина,  обнимая подругу за плечи, с тихим смешком, одобрительно  смотрела на вольные шалости детей.
Обе женщины, казалось, позабыли в этот час, о своих ролях воспитателей.
Увидев мужа, Василиса потянулась к нему, не переставая тихо улыбаться.  Но в глубине ее глаз, жила такая мука, что Алексей едва не задохнулся от нежности и жалости к женщине, которую любил больше самой жизни.
Напрасно надеялись родные на скорое выздоровление Василисы. Чтобы зря не  пугать и не расстраивать мать с мужем, так же как и остальных, она  научилась прятать ото всех, свою боль.
Пока находилась в декрете, Васена все свое время  отдавала маленькому сыну.   По вечерам, она кормила мужа ужином, односложно отвечая на его вопросы. И хотя, с виду все казалось нормальным, Алексей понимал, что это не так. Васена тосковала и он видел это.
Она немного оживлялась, когда в их половину дома, забегала, жившая по соседству, Нина.
 Женщины, дружившие и до этого, после возвращения Василисы из больницы, стали неразлучны.
Подходил к концу срок декретного отпуска Василисы  До  1956 года, дородовые и послеродовые отпуска женщин, составляли 56 дней.
Василиса, не смотря на уговоры мужа взять  положенный т ей, очередной отпуск, всерьез собралась выйти на работу.
Ей казалось, что, окунувшись в привычные заботы, она скорее избавится от гнетущей тоски.
Но, как потом оказалось, Васена переоценила свои силы. Вид   ясельных младенцев, их молочный запах, их ни с чем не сравнимые голосочки, с первых же дней,  повергли  Василису в пучину отчаяния.

Как-то, вернувшись поздно вечером из района, Алексей застал  дома не привычную и  пугающую картину.
Его Василиса, заламывая руки, металась по дому. Матрена, ставшая частой гостьей в доме Алексея, пыталась успокоить дочь.  Мишутки нигде не было видно. Видимо, Нина Кокорина, в очередной раз, увела ребенка к себе.
 Долгов, прошел в кухню и тяжело опустился на краешек стула, прислушиваясь к голосам женщин.
Матрена уговаривала дочь успокоиться. В ее речи, то и дело проскальзывали слова о Боге и испытаниях, которые он посылает людям.
 Алексей не посчитал нужным, вмешиваться в   разговор  женщин. Полагал, что мать найдет  доходчивые слова, чтобы не допустить очередного приступа истерики  дочери. Так оно и случилось. Усилием воли, Василиса потушила в себе приступ накатившегося отчаяния.
 Пряча от мужа заплаканные глаза, Васена проводив мать до порога, попросила ту  забрать на ночь сына от Кокориных.
Она поставила перед мужем  тарелку со щами, нарезала хлеба и присела рядом.
-«Васенька, родная,  может быть  хотя бы, свой законный отпуск отгуляешь? Ты же два года в отпуске не была. Мне кажется, что ты еще не отдохнула, как положено, - осторожно начал Алексей.
Василиса,  тяжело вздохнув, промолчала.
 – «Возьми Мишку, да поезжай  в Дом Отдыха. Куржакову позвоню, он путевку, вмиг организует.  Если тебе тяжело с  ребенком, поезжай одна.   Мишку мы с тещей досмотрим»,- воодушевленный её молчанием продолжал Алексей.
-«Нина беременна», -   отозвалась Васена.  И Алексей понял, что жена даже не слушала его, думая о своем.
- Я рад за Нину. Но, родная моя,  ты же    свободно сможешь забеременеть. Только надо нервы подлечить. Перестань накручивать себя. Отпусти ты нашу Машеньку. Пусть ее маленькая   душа успокоиться. Она у нас ангелочек теперь».
 Василиса вдруг, резко вскочила со стула.
«Вы с мамой сговорились что ли?- закричала она,  сердито глядя на мужа .- Нет никаких ангелочков.  Нет никакого «того света». И Бога нет, понятно?  Есть темнота и вечное забвение.  Смерть и гниение. Если бы был Бог,  то он не допустил бы смерти невинного  ребенка».
Глядя в пылающие яростью глаза жены, Алексей не на шутку, испугался за ее рассудок. Такой Василису, он еще не знал.
-«Васенушка, успокойся, родная. Конечно, ты права. Мир материален. И я, как коммунист, не могу думать иначе.  Но что-то нас ведет в этой жизни. Есть, наверное, какие-то, особые силы добра и зла. И эти силы, пока  что, за гранью нашего понимания. Возможно, силы добра, это  любовь, милосердие, доброта. Возможно все, что входит в человеческую совесть, люди называют словом Бог?
Возможно, существуют два разных сгустка энергии. Один  излучает   волны, вызывающие у людей  любовь и доброту, другой сгусток, наоборот, порождает злобу, боль, смерть. Милая, я несу чушь. Но  я не хочу, чтобы ты потеряла веру в доброту.
 Я не прошу тебя верить в Бога. Но ты женщина, мать, созидательница.  Мне страшно видеть отчаяние и злость в твоих глазах,  слышать отчаяние в твоих словах.  Лично я предпочитаю думать, что наша доченька на небесах. Что она стала маленьким ангелочком.  И сейчас с недоумением смотрит на свою сердитую маму».
«Лёша!! – вопль о    вырвался из груди Василисы, как  мольба. Она кинулась к нему на грудь. Прижавшись всем телом, к мужу, Васена    простонала – Прости, милый.  Конечно же,  Машенька на небе.   Но я наверное, не смогу больше работать  с детьми.  Я не могу больше видеть сочувствующих взглядов. Не могу  видеть счастливых, чужих деток и их матерей.  Когда мамаши младенцев приходят в Садик, чтобы покормить ребенка грудью, моя грудь наливается молоком. Это невыносимо, Лёшенька».
«Васенушка, а как ты смотришь на то, если мы переедем в район.  Меня  давно зовут туда. Предлагают место председателя Райсовета.  Я отказывался. Но если тебе там будет спокойнее, то я, пожалуй, рискну.
Возможно, там тебе будет спокойнее. А я смогу   сделать что-нибудь, для лучшей работы больницы,  районного ЗАГСА. А главное, осуществить свою мечту и построить  кирпичный завод» -  Еще минуту назад, Алексей не предполагал, что такое решение придет ему в голову.
Василиса, оторвав мокрое лицо от груди мужа, с надеждой посмотрела ему в глаза – «Не знаю, милый, не думала над этим. Сможет быть ты прав. Сменить  обстановку,  это наверное, выхо и для меня, и для блага района».

А Нина,  узнав о том, что   скоро, наконец-то, станет настоящей матерью, совершенно преобразилась. Каждая клеточка ее лица, казалось, засветилась счастьем и покоем.
Сбылась ее самая сокровенная, самая сильная и тайная мечта. Нина самозабвенно любила своих двойняшек. Заботилась о них так, как не каждая кровная мать  может заботиться о своих детях.                Её мальчикам совсем скоро, должно будет исполниться по пять лет.  Но до сих пор, при каждом их «мама», у Нины сладко обмирало сердце.
Уговаривая жену не отчаиваться, убеждая, что  она  и так мать, Николай был совершенно прав. Нина была матерью. И она была счастливой женой.
Но все же, в тайне ей хотелось испытать все те муки, что приходилось Нине наблюдать у рожающих женщин. Ей хотелось родить  самой.
С детства, тетка воспитавшая Нину, убеждала её, что она обречена на бездетность.
-«Кому ты нужна будешь, пустобрюхая уродина, - ехидно  скрипела тетка, наслаждаясь   отчаянием девушки. – Можа и подберет какой-нибудь вдовец с кучей сопливых оборванцев.  Да и то, едва ли. Мужику вывеска  приглядная нужна в бабе, а не  синие пятна на пузе»
До самого дня смерти тетки, Нина  совершенно искренне воспринимала ее слова. И только  в тот день, когда ей невольно пришлось присутствовать при обмывании тела  ее  опекунши, изумленной девушке, открылась страшная причина теткиной ненависти к ней. И ее одиночества.
Обе груди  Нининой мучительницы, часть живота и бедер, были покрыты огромными, бугристыми, синевато красными наростами.   Что-то типа уродливых, родимых пятен,  сросшихся в один, жуткий на вид, очаг пораженного тела.
Прожив с родственницей под одной крышей около двадцати лет, Нина ни разу не  видела ее  раздетой, даже частично.
Добрая девушка, узнав о страшной теткиной тайне, сразу же поняла и простила покойнице все её  моральные издевательства.
Но детские страхи, вдолбленные  в голову Нине с ранних лет,  оставались с ней до самого замужества.
И Нине временами, очень хотелось, чтобы тетка увидела   и поняла, как была несправедлива  к своей воспитаннице.
Коля не «подобрал» ее, а превознес. Полюбил всей  душой, такую, какой  она была. Со всеми ее ожогами, фобиями и страхами.
Он не смог бы конечно, избавить  жену от синих пятен на животе и ногах. Но он навсегда избавил Нину от неуверенности в себе и  необоснованной, заниженной самооценки.
А главное, что дети его , были не «кучей сопливых оборванцев», а  ненаглядными ее сыночками. Самыми родными, самыми любимыми их с Колей мальчиками.
Прожив с мужем  белее трех лет, Нина  почти успокоилась. Нет  совместных детишек и Бог с ними.

Главное, что у них есть Лёшенька и Сашенька.
И вдруг, такое счастье! Нина забеременела. Она долго не могла поверить в свершившееся   чудо.  И мужу о своих подозрениях, Нина поведала не сразу. И лишь тогда, когда ее обычные, женские дела не проявились и во второй месяц,  Нина осмелилась обратиться к Зое Александровне, сельскому фельдшеру.
Пережив несколько  стыдных для неё, минут осмотра, Нина услышала из уст  фельдшера то, что очень надеялась услышать.
-«Поздравляю, милая, ты беременна.  Думаю, недель двенадцать,  а то и  больше. – стянув перчатки, Зоя Александровна  сердито добавила. – А ну, перестань реветь, буренушка.  В первые недели, в  младенчике закладываются все, жизненно важные функции.   В том числе, и нервная система. Для тебя,   солнышко ясное, сейчас, самое главное, это только положительные эмоции. Думаю, что наш Коля не позволит своей жене   нервничать».
«Видела бы  меня сейчас, тётя Катя» - подумала в тот момент Нина, отчего-то, вспомнив свою мучительницу,  покойную тетку.
Когда Нина,  смущаясь, по своему обычаю,   рассказала мужу о  своей беременности, Николай, кажется, не очень удивился. –
«Нинуля, я же тебе говорил, чтобы ты не переживала. Все будет так, как ты хотела. У наших сорванцов, появится  сестричка. Такая же красивая и нежная, как и её мама».
Заполняя очередную заявку на    месячную поставку продуктов для Детского Садика, Нина  невольно улыбалась, вспоминая  тот случай. 
Приближался Новый Год. Не смотря на то, что в Детском Саду Ивняков, появилось двое молоденьких, дипломированных воспитательниц, Нина Николаевна Кокорина, осталась на должности заведующей. На этом настояла Василиса.
Муж, и обе бабушки, уговаривали Васену  водить Мишеньку в  Садик, но она не соглашалась.   Внешне она, как будто, успокоилась, почти смирившись с потерей дочери. Но в  душе матери, появился какой- то, безотчетный страх за  благополучие своего Мишеньки.
Уйдя с работы, Василиса полностью посветила себя, воспитанию сына и заботам о муже. Она, казалось, забыла о  разговоре с мужем двухмесячной давности. О том, когда он   выразил готовность, ради ее покоя, перебраться в районный поселок.
 И Алексей, больше не заводил речи о переезде.  Наоборот, он с опаской  посматривал на внешне, спокойную жену,  не желая, чтобы Васена напомнила ему об их разговоре.
Алексей, до сих пор, не дал согласия  районному руководству  принять должность председателя Райсовета. С одной стороны, он  осознавал все те возможности, что откроет ему новая должность.
Но  с другой стороны, Алексею до сердечной боли, было жаль расставаться с селом, в   развитие которого,  он вложил  много сил и энергии.
Про себя Долгов решил, что пока не найдет себе надежную и достойную замену, новую должность он не примет. В последнее время, он все чаще стал задумываться о том, чтобы возложить ответственную обязанность председателя, на плечи учителя старших классов  Морозова Ивана Григорьевича.
За четыре года существования новой школы в Ивняках,  здесь появилось  несколько учителей, узко направленных специализаций. Чего   зачастую, не хватало даже районным школам.
 И эта заслуга так же, принадлежала Долгову, и в не малой степени, директору школы, Морозову.
Наблюдая за деятельным, энергичным и много знающим  учителем, Алексей все больше убеждался   в том, что лучшей кандидатуры на свое место, ему не нейти.
Почти год назад, в  марте 1953 года,  внезапно умер  великий деятель Советского Союза, Глава СССР,  товарищ Сталин.
  Берия,   подписал   для многих непонятный и бессмысленный указ, прозванный «Ворошиловским».
На свободу вышли  многие тысячи  бывших воров, взяточников, расхитителей и откровенных бандитов.
 В стране, заметно возросла преступность.  Участились случаи  вредительства и разбоя.
Удивляясь безрассудству  Генерального Секретаря Госбезопасности,  Алексей надеялся на то, что  их Сибирскую глубинку, не коснутся бушевавшие в стране страсти.
К счастью, «товарища» Берию, недавно арестовали и лишили всех званий. Опальный государственный деятель, в порыве стремления к высшим чинам власти, не погнушался ни  чем. Даже, разжиганием националистических  мотивов в дружественных государствах.
Алексей слишком хорошо разбирался в тонкостях политики.  И он понимал, что нужно поторопиться с переездом в район, пока какой –ни будь, очередной деятель, не начал выгодную ему, «зачистку» в  местных органах управления.
1953 год, наполненный бурными событиями, подходил к концу. До Нового Года, оставалось всего пара дней, когда вся страна Советов, узнала о том, что Лаврентия Берию, вселявшего страх в  сердца большинства Советских граждан,   расстреляли по приговору Высшего суда Страны Советов.
Это произошло 23 декабря 1953 года.
На политическую арену, вышел новый правитель Страны Советов, ранее малоизвестный, Никита Сергеевич Хрущев.
Почему именно он, а не прогнозируемый  Маленков? Об этом, Долгов старался не думать. Но   решение занять предлагаемую должность председателя Районного Совет, в нем окрепло окончательно.
Долгов,  в течение прошедшего года, уже несколько раз, не навязчиво, намекал Морозову на возможность  стать его приемником.
 После скромного, по сравнению с прошлыми годами, празднования Нового 1954 года, Алексей Михайлович, пригласил Ивана Григорьевича Морозова, для окончательного принятия серьезного решения.
Для Морозова, естественно, такая новость не  стала слишком неожиданной. Как, впрочем, и для всего поселка.
«Главное, вы ничего не бойтесь, товарищ Морозов, - проникновенно  уговаривал Алексей будущего председателя.  -  Вы целеустремленный, энергичный и политически подкованный коммунист.  А я  вам помогу. Ивняки для меня, это  более, чем перспективное, районное село.  Это мое детище, первый  мой плацдарм в работе руководителя. Вместе с таким ответственным и грамотным руководителем, как вы, мы   сумеем сделать многое.   Знайте, что моя поддержка, всегда будет  с вами рядом. А учителей в школе  и без вас хватает. Управляя селом, вы принесете гораздо больше пользы».
К концу января, Морозов был официально утвержден новым председателем Сельсовета сала Ивняки.
 А Алексей Михайлович Долгов, занял место опального Банникова.
Для начала, ему с семьей, руководство Района, предоставило ведомственную, двухкомнатную квартиру   в обыкновенном, двухэтажном доме неподалеку от места работы Алексея.
Настал день  , когда новый председатель, должен был принять дела у Банникова, бывшего главы Райсовета.