Проклятие старой кокорихи. часть 29

ПРОКЛЯТЬЕ СТАРОЙ КОКОРИХИ.
                ЧАСТЬ 29
 Детский сад «Антошка» активно готовился к «Тихому часу». Василиса помогла детишкам умыться и они  гуськом отправились  в смежную с игровой комнатой, спальню.  По всему периметру спальной комнатки, стояли металлические детские кроватки. Они ни чем, кроме размеров, не отличались от   выпускаемых заводами, кроватей для взрослых.  Точно такие же кроватки, стояли и в младших группах  Сада.  Только у них имелись дополнительно,  сетки, защищающие детей от падения на пол.
Василиса Кузминишна вела старшую группу. И сетки на кроватках, для ее детишек, не полагались.
Как всегда, около кроваток, произошла небольшая заминка. Дети, как будто для того, чтобы оттянуть,  не для всех желательный сон, перепутали кроватки.   
Укладывались  ребятишки, на дневной отдых, все по разному.
Кто –то, я с явным удовольствием, кто-то, уморительно ворчал, подражая взрослым. Были и те, кто   не желая укладываться в постель, начинал капризничать.
Мишутка, хитро поглядывая на мать,    усердно   ей «помогал».
Подбегая  то к одной, то к другой кроватке,  сынок Васены  натягивал одеяльца на голову    друга, вернее подружки. Для таких забав,  сынок её, выбирал исключительно девочек.
Поймав сына за руку, Василиса  подтолкнула его к кроватке и тихонько шлепнула по попке. – «Спать, товарищ Долгов. Что тебе отец говорил? Правильно.  Ты, как мужчина, должен на своем примере показывать  друзьям, как нужно правильно себя вести. А ты что делаешь? Девочек обижаешь? А вот это уж, совсем не к лицу мужчине».
 Вскоре   в Детском Саду наступила тишина.  Василиса, подтянув к себе   стул, присела около спящего сына.
Мишка спал, раскинув в стороны  крепенькие ручки. Он, то хмурился во сне, беззвучно шевеля губами, то улыбался  каким-то своим, детским радостям.
Василиса, осторожно пригладила  русые вихры на головке сына.
«Весь в папку.  Волосы уже кудрявятся. Постричь  бы надо»-  подумала она. И тут же  ухватилась рукой за едва намечающийся живот. «Шевельнулась! Доченька моя пошевелилась», - на глазах Василисы выступили слезы радости.
Она, почему-то, не сомневалась, что у нее будет дочь. И  обязательно – Машенька.
 Застарелая боль снова, не надолго, кольнула в сердце. Её   погибшей Машеньке, было бы уже  больше годика. Миша и Маша.  Василиса  вздохнула.  Поднявшись со стула, потерла виски и отправилась на кухню, где     персонал Детсада, проводил свободное время, за   кружкой  чая. . Ее доченька, живущая на небесах, не должна видеть слез матери. А та, что развивается внутри нее, не должна чувствовать   материнского горя.
«Только положительные эмоции», - шепотом повторила Василиса слова   наблюдавшего ее акушера.
-«Как там Ниночка со своей Танюшкой. Надо попросить Лёшу,  чтобы свозил меня на выходных в Ивняки». О родителях, оставшихся в селе, Васене скучать не приходилось. Матрена частенько, навещала  дочерей.      Старшая сестра Василисы,   Анна, тоже жила в районном поселке. Правда, отца Василиса, не видела с самого дня их  с Алексеем, отъезда в район. 
В столовую она вошла с улыбкой.
Ни в ближайший, ни в последующий выходные, Василисе попасть в Ивняки, не довелось.  Уборочная страда была в самом разгаре. И ее муж с утра до вечера « мотался» по колхозам района.
Причем, чем слабее было хозяйство, тем больше , председатель Райсовета,  тратил на него времени.
Ивняковский колхоз и без его, особого покровительства, прочно удерживал первенство, едва ли не по всем показателям. И Долгов не считал необходимым, вмешиваться в дела председателя колхоза Алтунина.
У товарища Морозова,  работающего на месте Алексея, дела тоже, шли прекрасно.
 Казалось бы, какое отношение имеет Глава Райсовета к уборочной.
Но Долгов так не считал.  План сдачи хлеба государству, оставался для районов, самым важным из любых других  планов и показателей. И Алексей понимал это не только умом, но и сердцем.
 Он не напрасно, в свое время, выбрал для себя Сельскохозяйственный институт. В Долгове, до корней волос, крепко сидел хозяйственник.
Он и на новом своем посту, скинув с плеч всю бумажную волокиту на совесть  секретарши и Левчука,  мчался туда, где чувствовалось особое напряжение.
 Порядком   потрепанный  председательский мотоцикл, можно было  увидеть  за день, в пяти хозяйства, едва ли, не одновременно.   Долгов  работал не для того, чтобы иметь почести и заработок.  Он жил в работе и работой.
Если и существовали в то время, для кого-то, нудные, рабочие будни, то только не для Долгова.
Алексей Михайлович, как талантливый командующий фронтом, был всегда на передовой.  Особенно, в  посевную и уборочную страду. Алексей постоянно, что-то «выбивал» «доставал», отстаивал и утверждал.
Вопрос с  ремонтом и реконструкцией некоторых   районных и поселковых учреждений, Алексей  оставил на более подходящее время. В данный отрезок времени, самым важным было, во время убрать урожай.  Своевременно  и максимально честно, отчитаться  перед областью.
 До Алексея, в районе, нередко наблюдались факты приписок количества сданного государству зерна.
Приписывались километры проложенных дорог,  построенных и отремонтированных зданий социального значения. И очень многое другое.
 Едва приняв пост председателя Районного Совета, Алексей сразу же дал  всем понять, что   такого больше не будет.
И этот факт,   многим управленцам пришелся не по душе. Достаточно часто,  Главы районов, искусственно завышали показатели одного колхоза, принижая   показатели  других.
Москва «приветствовала» выращенные в глубинках  показательные хозяйства и отдельных орденоносцев. И чтобы их «вырастить», Главы районов шли на подлоги.
До прихода Алексея Долгова на пост председателя Райсовета,  в колхозе «Путь Ильича» подобного «орденоносца» растили из зоотехника, Олега Китаева. Вовсе не потому, что Олег Викторович был действительно хорошим специалистом своего дела.
Но потому, что тщеславный зоотехник, имел отличную поддержку  в районном руководстве.
Чаще всего, Орденами Трудового Красного Знамени, награждались руководители колхозов, знатные механизаторы и доярки. Но  иногда, в этот список попадали другие представители  сельских хозяйств.
Потеряв последнего покровителя в виде низложенного с поста , тестя, Олег Викторович  понял, что  это конец.  Все годы своей работы в небольшом колхозе, тщеславный зоотехник пытался «выбиться в люди».
Под этим понятием, он подразумевал   для себя,  любую руководящую должность. Но каждый раз, когда он приближался к цели, происходило очередное событие, отбрасывающее его    от  пика своей мечты.
 И каждый раз, в таком событии, прямо или косвенно, был задействован Алексей Михайлович Долгов. И Китаев младший, затаился,  взращивая и приумножая в себе ненависть к своему  «врагу».
При    честном подведении итогов  Социалистического соревнования между колхозами района,  хозяйство «Путь Ильича», осталось  далеко позади многих других колхозов. Тех, что раньше, при Банникове, числились, едва ли не в отстающих.
 Руководство   колхоза  «Путь Ильича», приученное к поблажкам,  видимо, совершенно разучилось работать.
Алексей  хоть и ожидал чего-то подобного, но даже не представлял  огромных масштабов, действующих до него, приписок в этом колхозе. А ведь совсем недавно, «Путь Ильича» был действительно достойным хозяйством.
Алексей, поразмыслив, решил «не выносить сор из избы», но исправить создавшееся положение, собственными силами.
Для начала, он пригласил  в район председателя  этого хозяйства. Выслушав покаянное признание  и раскаяние  руководителя, Долгов отпустил того с миром. Но взял с  него слово коммуниста, что тот наладит былую славу запущенного колхоза. Причем, в краткий срок.
Алексей хорошо понимал, что председатель, действовал далеко не всегда, по своей воле. Не сам себе, он приписывал лишние тонны  сданного государству молока и мяса.  Доставленного на элеватор области,   зерна.
Вина председателя колхоза «Путь Ильича», была в том, что он оказался слабовольным человеком. И не смог противостоять Китаевым и Банниковым, с их  желанием, продвинуть своего отпрыска, на любую, лишь бы руководящую должность.

Закончилась очередная, уборочная страда. В хозяйствах, вверенного Долгову района, наступило относительное затишье.

И Алексей решил выполнить данное жене обещание. Свозить Васену с  Мишуткой  в гости к родителям. А заодно, и самому повидаться  с друзьями и родственниками, оставшимися в Ивняках.  Поездку  по гостям, решили отложить до любимого   праздника 7 ноября.
 Алексей заранее позвонил в Ивняки.   Договорился с Демьяном Михайловичем, чтобы тот отправил за ними Николая Кокорина на конной упряжке.
- «Большим коллективом пожалуем к вам,   на праздник, Федорович.  Все Долговы, в полном составе. Так что,  вы подскажите там Николаю Антоновичу, чтобы тройку запряг в самые большие сани конные», – полушутя  сообщил Алексей Алтунину, о своем желании, отпраздновать  в Ивняках очередной день Великого Октября.
Николай  приехал к дому, где проживал Долгов, ранним утром, когда  еще многие граждане,  по случаю праздника, нежились в постели.
Кокорин, предусмотрительно, захватил с собой  три  длиннополых, овчинных тулупа.   Он приготовил их еще с вечера.  Почти в каждой крестьянской семье  имелся такой тулуп.  На их пошив, люди иногда годами,   копили  лучшие, овечьи шкуры.  У Кокорина не было своего тулупа.   Но теплой этой одеждой, его охотно снабдили соседи. И Кузьма Лозовой.
  Усадив Василису в сани, Николай укутал ее вместе с сыном, оставив свободными только глаза.
Алексей, от теплой шубы отказался, оставив два свободных тулупа отцу с матерью. За ними они заехали по дороге.
К началу ноября, земля в Сибири, полностью покрылась снегом.
Тройка сытых, здоровых коней, быстро домчала до Ивняков повозку с людьми. Николай с Алексеем, одетые в короткие полушубки военного образца, всю дорогу, по очереди,  грелись пешими пробежками, рядом с санями.
Николай оставил седоков у двора Кузьмы Лозового, пообещав ему, что к вечеру, они с женой навестят  его дом.

 Василиса не была в Ивняках с момента их отъезда в районный поселок.  Матрена несколько раз за это время, успела побывать у дочерей. А вот отца, Василиса не видела долгих четыре месяца.
Глядя на Кузьму, суетящегося рядом с Мишуткой, Васена почувствовала   беспокойство. Отец показался ей каким-то, постаревшим и похудевшим. Праздничная     голубая сорочка, висела на нем, как на   деревянных плечиках. Кузьма непривычно сутулился. Глаза, еще далеко не старого    человека, постоянно слезились. Весь  его вид,  будил в Василисе, удивление и жалость.
Матрена со сватьей, распаковывали и сортировали  подарки, привезенные из района. Но Васена заметила, как  Галина Ивановна,  бросая на свата удивленные взгляды,  тихонько вздыхала.
 Вскоре,  мужчины, оставив женщин хозяйничать, отправились на митинг, посвященный празднованию очередной годовщины Великого Октября.  Василиса, оставив Мишутку с бабушками, отправилась с  мужем. После митинга, она  планировала  зайти в гости к Нине. Не терпелось увидеть подругу и маленькую Танюшку. 
Не смотря на то, что Николай обещал заглянуть  к вечеру в дом ее отца, Васена не очень в это верила. Какая мать решится оставить на немощную бабушку, трех месячного ребенка. Сама Василиса, на такое бы, не решилась.
 Бывшие односельчане, собравшиеся  на площади у клуба, встретили чету Долговых,   радостными  приветствиями. Алексей, пожимая протянутые ему руки колхозников,      охотно отвечал на сыпавшиеся на него, вопросы. Василиса,  приотстав от мужа, затерялась в  толпе бывших односельчанок.  Кто-то обнимал её, кого-то обнимала она.  Женщины вертели ее, разглядывая со всех сторон
 Подросший живот Василисы, был уже, достаточно хорошо заметен, даже через  драповое пальто.
 Женское население Ивняков, не забыло о   трагедии Василисы, потерявшей ребенка. Видя ее  округлившийся живот и   спокойную, доброжелательную улыбку, простые русские бабы, радовались за Васену. У многих на глазах появлялись слезы.
Растроганная  их  отношением к себе, Василиса тоже, едва сдерживала слезы благодарности к своим бывшим  односельчанкам.
Выслушав по радио, пламенные речи  членов Политбюро, поздравлявших Советский народ с праздником, Василиса,  отправилась  к дому Кокорина Николая. 
Подруги и бывшие коллеги по  работе в Детском Саду, с радостными возгласами, бросились друг к дружке.  Василису приятно удивил внешний вид  совершенно новой, непривычной для ее глаз, Нины. Перед ней стояла заметно округлившаяся, похорошевшая молодая женщина.
В  уверенном взгляде Нины,  поселились  покой и    прочное счастье. Василисе  не верилось, что совсем недавно,  эта,  закомплексованная женщина, постоянно прятала глаза, краснела и грустила.
Совершенно другая Нина стояла сейчас  перед Васеной, глядя на нее глазами,  брызжущими искрами радости.
 Нина, в свою очередь,  рассмотрев под пальто подруги, её  выпирающий живот, искренне порадовалась за бывшую заведующую Детсадом.
 Из своей комнаты, вышла   Агафья. Приветливо поздоровавшись с Василисой, она проследовала в комнату супругов, откуда послышалось детское кряхтение и  недовольный лепет проснувшегося ребенка.
- «Нина, приветь Василису Кузминишну. Чаем напои. Я сама с Танюшкой управлюсь» -  крикнула Агафья из-за двери. Но Васена, скинув пальто, протянула руки к нагретой печи. Ей не терпелось, подержать на руках  дочку Нины.
« Мальчишки где?» – спросила она у подруги. Узнав, что отец взял их с собой  покатать на праздничной тройке, Василиса, с замиранием сердца, вошла в  комнату, где хозяйничала Агафья.
Агафья успела сменить мокрые пеленки под проснувшейся Танюшкой.   Малышка лежала в подвесной люльке, энергично  работая поднятыми вверх ножками. Рассматривая потолок, она  с аппетитом насасывала сжатый кулачек.
Охнув, Васена со слезами умиления и нежности, протянула к девочке руки. Но Агафья  попыталась пресечь подобные вольности гостьи.
«Куда с морозу? Холодная, поди, вся»
-«Я согрелась у печи, -  по детски, робко и заискивающе пролепетала Василиса, не сводя глаз с пухленькой дочки своей подруги. – Ниночка, можно?»   
   -«Мамаша, не беспокойтесь. Василиса   согрелась. Пусть подержит Танечку».
Что-то недовольно бормоча себе под нос, Агафья ушла в свою комнату, предоставив гостье возможность, взять  на руки  малышку.
 Оказавшись на чужих руках, Танечка перевела смышленые глазки на Васену. Несколько секунд она разглядывала незнакомое лицо с каким-то, взрослым интересом. Решив, видимо, что тетя  не представляет опасности, девочка доверчиво пустила горячую струйку , намочив живот Васене.
 Со счастливым, незнакомо воркующим смехом, Василиса прижала к себе  маленькую проказницу. –«Ну вот, мы с тобой и породнились, красавица ты моя».
Приняв дочь из рук гостьи, Нина покормила ее и укутав в пеленку, уложила в люльку.
Только сейчас, немного осмотревшись в комнате супругов, Василиса увидела большую икону Николая  Чудотворца, висевшую  в переднем углу  комнаты.
Проследив за взглядом Василисы, Нина с улыбкой пояснила, что повесил икону Коля.
- «Он так сильно переживал за нас с доченькой, что кажется, в Бога поверил. Знаешь, Василиса, я  ничуть не против этого. Я и сама верю в то, что меня спасло чудо. А что это за чудо,  мне все равно. Думаю, что, что-то там есть» - Нина показала рукой вверх.
Домой Василиса уходила не скоро. Никак не хотелось расставаться с  Танюшкой. И только, когда в дом  с веселой возней,  вернулись двойняшки Кокорины, сопровождаемые отцом, Васена поняла, что пора возвращаться домой.
В доме Лозового, полным ходом шла подготовка к   семейному празднованию Великого Октября
Вскоре   со двора, шумной толпой ввалились все семеро Катерининых детей.  И Василиса на некоторое время, отвлеклась на шумных племянников.
Ближе к вечеру, пришел Иван с Оксаной и  младшим сыном. Двоих старших, они оставили дома.   
Иван помог  одеться племянникам, детям Кати. И  всех их, кроме  маленького Семки и Мишутки Долгова,  отправил в свой дом.
 «И так повернуться негде. Старшие присмотрят за младшими. А    взрослым   с детьми и рюмочку не пропустить», - заявил он Катерине, попробовавшей, отвоевать право детей остаться у бабушки.
 Василиса сына поддержала: - «Не обижайся дочка. Твои старшие, скоро сами жениться будут. За малыми досмотрят. Не привыкать, чай.    Все  с Божьей помощью, накормлены, напоены. Мне вас, не то чтобы усадить, а  поставить негде. Дай гостям  осмотреться да передохнуть. Они, поди, устали с дороги».
Муж Катерины, Петр Голубев, как обычно, пришел к тестю только после вечерней «управки» с домашним скотом.
 Матрена с помощью сватьи и дочерей, накрыла два сдвинутых вместе стола, в  большей комнате дома. Не смотря, на не очень сытое время, семейный стол порадовал    своим изобилием, всех собравшихся за ним.
Все здесь было свое. Даже  хлеб. Все домашнее, сытное, источающее запахи от которых сводило желудок. Все члены большой семьи, разом почувствовали здоровый, деревенский аппетит.
- «Рассаживаемся, дружно, - Кузьма     приглашающим жестом указал на стол. – Садитесь все. А мы с матерью посмотрим, кому мест не хватило. Да лавки из бани принесем, если что».
Василиса так и не выгадала времени, чтобы поговорить с матерью, спросить у нее, что происходит с отцом. Отчего он так похудел.
Когда все уже сидели за столом, дружно налегая на жареную баранину,   в дом явились новые гости. Долгожданные супруги Алтунины.
Быстро поднявшись из-за стола, Алексей первым, поспешил навстречу председателю колхоза.
На митинге, им не удалось поговорить по душам  И Долгов, с разрешения тестя, пригласил Алтунина в дом Лозового.
Сидевшие за столом, дружно потеснились, принимая в свою семейную компанию новых гостей.
 Мужчины,   выпив по паре стопок  водки, заговорили    об удачном окончании осенних работ. О политике, о новом Секретаре Политбюро,  товарище Хрущеве. О    реконструкциях и переменах в стране. И о многом другом.
- «Вот  ты председатель всего района, Алексей Михайлович. Скажи мне, глупому, на кой ляд, нам та кукуруза сдалась? Понятное дело, на Ставрополье ее   растят. А у нас в Сибири, только что на силос для коров. Так нет!  Вы же там чудите. Такой план по сдаче зерна кукурузного скинули, что  страшно. Повезло нам в этом году с погодой, вот и справились.    А дальше что? Тут лучше всего рожь родит. Ржаной хлеб, он ведь тоже, хлеб.  А кукуруза, это так. Баловство одно».- Алтунин раскрасневшись, наступал на Алексея, требуя ответа.
 Объяснять строптивому товарищу, что ему тоже это не нравится, было бы сейчас бесполезно.  Долгов    пытаясь предотвратить новый спор,   потрепал товарища по плечу.
-«Успокойтесь, Демьян Федорович. Товарищ Хрущев сам уже, наверное, видит, что не дело затеял. Плана севооборота на следующий год, еще нет. Думаю, что уберут от нас эту почетную обязанность – выращивать «королеву полей»».
Матрена, видя, что мужская половина застолья надолго ушла в деловые перепалки, встала из-за стола, чтобы посмотреть, что делают в соседней комнате, ее внуки – Мишутка и Сёмка.
Василиса  выскользнула следом за матерью. Хотелось расспросить её, что происходит с отцом.
 Мальчишки, игравшие в комнате, ранее принадлежащей Василисе, крепко спали на  кровати, обнявшись, как Кокоринские двойняшки.
-«Раздеть  мальцов надобно, Васена» - пробормотала Матрена,   осторожно снимая с пяти летнего Мишеньки,     шерстяные носочки.
Вдвоем они быстро  раздели детей и устроили их удобнее.
«Мама, что с отцом происходит? Мне кажется, что  похудел он очень сильно. Что у него с глазами?»
«А ты возьми и завтра, его спроси об этом. Да по голове ему натюкай дурной. Я   весь язык измозолила. В район зову провериться. Зоя фельдшерица, тоже его ругает.  Да куда там! Наш папаня самый умный. Ничего –то, у него не болит. А сам ноченьку не спит, все мается, чем-то.  Васенушка, повлияй на него, дурня упрямого. Чтой-то, страшно мне за него».
Из комнаты, где сидели гости, послышалось слаженное, хоровое пение. «Хаз  Булат удалой, бедна сакля твоя….»
-«Ну, наконец-то, хоть запели. А то на работе и о работе.  А как дома, так снова о работе, - невесело усмехнулась Матрена. – Пойдем, дочка, поддержим мужиков наших. А с отцом, завтра всерьез поговори. Может, хоть тебя послушает, пень упрямый».