Любовь, это химера. отрывок

Вот и ещё одна  причина не любить этих штучек.

Они не хотят ничего помнить из прошлой жизни. Если бы у него самого случилось также, она,   тоже бы всё продала и уехала, может поближе к родине своей, где прошла курс «молодого бойца», по…. Нет, он ведь  бросает всё это.   Ему больше нет дела до этих  всех  суперменок   самой   древней  профессии.   Пусть  лучше  они   получат по заслугам от вселенной. Он больше не судья им.  Остался  один единственный случай, что он сделает в этом направлении.  И, то он не очень хорошо понимал до конца, почему он решился  на это.    Но, вот решился и всё тут.   

Конечно же,   на войне, он  стрелял, будем  прямо говорить,    по мишеням.  Убивая  этих,  блудливых сучек, он  конкретно знал, кто они  и,   за что он  лишает их  жизни.    Предстоящая  работа его, была не известна ему ещё. Но он  сразу  же решил для себя, что  возьмётся, если, только  там  именно измена.   Не иначе.   Женщина. Измена. И, ничего  более.  Или, он  сразу же   откажет,   хотя  и  понимал, что   женщине этой,    ему  очень хочется помочь.   Уж почему  - то.

 И вот,  убирая территорию прилегающую,    прямо к забору  воинской части он  всё раздумывал, как пройдёт  уже сегодня их  встреча,  с этой  просительницей странной просьбы.   Он, даже не мог представить, кого она хочет заказать.    Ну да, что забивать голову тем,  что скоро выяснится само собой. Придёт время и он узнает конкретно, кто перешёл дорогу, этой  с виду, уж очень безобидной  душе. А, может   за этой безобидностью,   бушуют бури, страсти. Может, с кем не поделила мужика своего,   эта  женщина загадка?

 Да, точно.   И,   теперь хочет,    убрать её, чтобы  он вернулся домой. Как говорят, с глаз долой из  сердца вон.   Не будет разлучницы, и он возвратится в лоно семьи. Ох, уж эти женщины и на что, только они не идут, чтобы добиться своего. Ну  да посмотрим, что она нам  скоро  расскажет.   Может, сочинит жалостливую сказочку? Но, как ни странно, он не злился и не  нервничал. Просто размышлял и всё.

А   вот  в душе у него, почему – то была какая – то радость, что ли?   Тихая, почти не заметная, но она  присутствовала.   Ну, по  крайней мере, ему так хорошо, не было давно уже.      Он,  размышляя, поспешал работать руками и,  когда Кузьмич заявился  на работу, у Егора на участке был полнейший порядок.  Он шёл в бытовку, чтобы поставить свои орудия труда,  да  отчитаться за проделанную  работу перед начальством.   Кузьмич, как всегда похвалил его перед коллегами и те, нехотя поплелись по своим объектам. А Егор,  перекинувшись   ещё  несколькими словами с Кузьмичом,  и  предупредив, что возможно он отлучится на день - два,      быстренько помчался к своей машине. 

Ещё,   ведь нужно принять душ, да переодеться.    Не собирается же он   обдать её запахом пота и  красоваться перед ней в своей рабочей одежде. Она  выглядела в одежде, более чем скромно, а ему почему – то хотелось произвести  хорошее впечатление.  Ну и позавтракать,   будет не лишним. 


Он снова вспомнил её  печальные, бездонные глаза,   в которых прямо жило горе. И горе это было  серьёзное и не мимолётное.    Это  постоянная жительница этих глаз, определил он, хотя и не был, уж так   силён в психологии.   Но ему запомнились не только её глаза. Она  вообще  выглядела очень мило в своём этом горе.  А   главное,   она не кричала о нём,  не просила. Она,  как будто стеснялась о нём заявлять.   И,   это  ему, тоже   нравилось.     Афишировать, даже чувства,  любят совсем другие люди. 


 Он всё делал быстро и не потому, что опаздывал.    Нет.   Просто  ему казалось,  если будет готов   он,   то и   время встречи подойдёт быстрее.   Но,  причёска его,  как – то топорщилась и совсем не нравилась ему.  И   он стал,   усиленно работать  массажной щёткой.   Пиджак казался  ему великоватым, а  брюки,  наоборот    коротковатыми.   Нужно обновить гардероб,   понял он.     В остальном он остался доволен своим внешним видом.   И   поспешил  на место встречи.   

Но   она появилась в   своё,    обычное   время. Хотя он уже сидел на своей скамейке, порядка получаса.    А, может и больше. Он  почему – то волновался и у него стали холодными руки.    Потом  они вспотели.    И пересохло во рту так, что  ему хотелось встать и,   пойти купить,   что  нибудь попить. Но, он боялся, что она уйдёт раньше, чем он вернётся.  И он сидел и,   ждал. 

Когда она подошла к его  скамейке, сердце его почему – то пропустило удар и забилось, затрепыхалось.  И,  он почему – то вспомнил первое появление в их классе той кривляки. Его сердце вело себя,  тоже,   так же. Тогда и сейчас одинаково. 

Обменявшись приветствиями, они пошли  вдоль аллеи из   елей и обелисков. Первым нарушил молчание  Егор.  Я помогу вам  в вашем деле,   сказал он.   Приносите фото, ну и деньги, если они у вас есть.

Да - да, есть деньги.    Деньги у меня на это дело есть,  быстро повторилась она.   Я продала домик в  деревне, думаю,   этого хватит.  А, фото? Фото у меня всегда со мной.

Ну, что же,  -   сказал он, если вы не против,  пройдёмте к моей машине  и,    там  обсудим всё более обстоятельно.  Я думаю, что я найду вам  человека, который выручит вас.  Давайте обсудим это сегодня;   да  прямо, сейчас.   И   он,   вдруг  взял её за руку, и,   она оказалась действительно тёплой и мягкой,  как в его сне.  Он застеснялся почему – то своего жеста и,  объяснил ей это тем,  что  указал,   куда   идти к машине.   Невдалеке виднелся его  Джип.


И, снова он  взял её за руку, когда помогал подняться на подножку. И, снова почувствовал тепло и лёгкость её руки. И   ещё,  шершавость ладони.  Но, ему это было,  не противно. Чтобы её не смущать, он сел  сзади.   Ну, что же, давайте ваше фото, - сказал он и протянул руку к ней.   Наверное,  невестку хочет заказать,  -   опять подумал он.  А, может второй вариант. С любовницей.  Вот сейчас и увидим,  насколько он   был  прав  в   суждениях.   

Но,     женщина молчала,   какое – то время и сидела, не шевелясь.   А   потом тихо сказала, - убить нужно меня.   И,   уже громче и быстрее, только, пожалуйста, сделайте это скорее, чтобы я не ждала долго. Деньги, вот здесь.   И   она протянула ему увесистый пакет.    Я думаю, этого хватит.   

Половину  я поделила между дочками, их у меня трое, а этого должно хватить.   Не такая уж,   я  -  думаю   -  важная  персона, чтобы  стоила дороже.

 Сначала он   подумал, что ослышался. А, покуда он переваривал это всё,  она не слыша  его ответа,  повернулась к нему и,   он увидел её красивые,  очень красивые  и  печальные глаза. Очень печальные.  В этот раз она не плакала, только очень тяжело вздохнула и вопросительно посмотрела на Егора. 

Простите, сказал он.    Я, наверное, ослышался,  или не так понял.   Вас убить?  Да меня, -  повторила она. Я сначала хотела  броситься под электричку, там, на     вокзале   их так много.   Но передумала.   Моё тело  будет изуродовано, а может так случится, что его разрежет на куски. Я не хочу этого.   Вы же убейте меня сразу, лучше в  сердце, чтобы не мучиться.    Больше не хочу, очень устала.   Очень  хорошо,  что я не буду знать  исполнителя.   Он подойдёт, раз и всё закончится.  Ну, что,  мы договорились?   

Он сидел, смотрел на неё   и,   она  казалась ему такой малюсенькой – малюсенькой,  такой   беззащитной, что  он,      вдруг поспешил  закрыть дверцу на  фиксатор, чтобы она вдруг не упала и не разбилась. Потом, она начала расти,  расти, и выросла до таких размеров,  что уже не помещалась в салоне   и,   ему захотелось теперь открыть саму дверцу, потому что, она уже была больше салона и  не вмещалась полностью. 

Это,   каким же нужно быть человеком, чтобы заказать себя саму? - думал он.    И,   что могло случиться у неё такого, чтобы решиться на такой шаг?  Молчание  затянулось   и,   нужно было, как – то  разрядить эту  обстановку.   Как это сделать, он не знал и просто спросил: Что же случилось у вас такого в жизни, что вы  решились на такой шаг? 

Она ответила своим очень уставшим голосом.       Он  был похож на шелест осенних,  опадающих листьев. Когда они летят, подгоняемые ветром и  шуршат еле – еле. Да, можно сказать, что это не они издают звук,  а  ветер шумит, что сорвал их и несёт в своём направлении.  У них уже нет сил, даже шуршать. Так и  эта женщина, говорила тихо и  без каких либо интонаций. Слова её просто шелестели.  Это очень и очень  длинная история, - сказала она.    Ей  ведь много лет.   И   она ни кому не интересна.  Тем более вам. 

Но он  возразил ей и,   сказал, что никуда не торопится. И   ему очень интересно услышать причину, побудившую его подопечную, на столь  серьёзный и  непоправимый шаг.   Ведь заново нельзя родиться.   Я не прощу  себе  никогда,    если этот выстрел прозвучит, а я не буду знать,  почему он прозвучал.

Ведь я буду виноват, может,   даже больше того, кто спустит курок.   Нет, нет, я на это не согласен.   Я не хочу брать грех на душу. У меня и так их хватает.   Это  чему же такому нужно случиться, чтобы человек заказал сам себя?  Возможно,  вашу проблему можно решить без этой страшной жертвы.  И я хочу знать.   Вы,  как хотите, но, если вы против этого,  тогда я   отказываюсь  принимать этот заказ.   И она сдалась и  заговорила.   Да  нет,  снова   зашелестела  своим тихим и печальным голосом.