Побег из наркологички

                я не прочь пересечь черту               
                я не прочь сигануть с трамплина               
                за неведомую полосу               
                из рутины занудного мира               
                Mart-in-Iden "Пустыеулыбки"

Я ценю свой побег из наркологички, за понимание того, в первую очередь, что своим же собственным телом, я, как оказалось, владею не полностью. Спускался я, значит, по самодельной верёвке (из простыней и пододеяльников), с высоты третьего этажа, и, надо сказать, что сразу же почти, пошли в мою голову пробираться сомнения: - А достаточно ли прочно я её к батарее прикрутил? Как крепко между собою связал? - в таком вот духе. Верёвка была живая, в плане, что узлы в процессе моего спуска, беспрестанно подкручивались и шевелились. В один из таких моментов, негатив меня и уработал: руки  предательски разжались и я грохнулся, прямо на железную решётку, вниз. Можно иногда увидеть под окнами эти слегка выступащие бетонные колодцы, накрытые сверху металлическими прутьями. Один мой тапок улетел туда сразу же, и я, зная, что достать его оттуда, нет уже решительно никакой возможности, времени почём зря, не теряю. Перелезаю через небольшой забор, и иду себе через лес, в направлении улицы академика Янгеля. Стояла крепкая, на пятёрку, осень, на мне всё таки были носки.
 
Спасло меня, во многом, то, что этажи были всё-таки не сталинские, а вполне себе удобоваримые, ну и то отчасти, что какое-то, хоть и небольшое расстояние, я всё таки преодолел. Получил незначительный ушиб ноги и только то. Юность свою я провёл в Чертаново, места эти, знал, как свои пять пальцев. Так, в числе прочего, что прямиком за лесом, будет трамвайный круг, сесть в трамвай можно будет сходу, не доходя до остановки. Друзей у меня, здесь, всё ещё оставалось предостаточно, обувь мне, по любому, кто-нибудь одолжит, равно, как и небольшую сумму денег на проезд.

Так что складывалось всё пока довольно неплохо, включая неожиданный бонусный урок, о том, как важно не поддаваться паническим мыслям. Легко сказать "не паникуй", в действительности же, сделать это очень не просто. Расстилается полнейшая неизвестность. Нужно жизни иметь запасные, тогда ещё, скрипя сердцем... можно попробовать не параноидалить. Возможно это, вообще, ключевое противоречие заложенное в психике человека, когда с одной стороны, ты имеешь все шансы на то чтобы радоваться и любить жизнь, с другой же, смерти своей, ты должен совершенно не бояться.

Сидя, впоследствии, на берегу Сиамского залива, я, в достаточном количестве, имел и времени и смелости, порассуждать о том, что смог бы, безусловно, доплыть до близлежащего острова, при условии того, что знал бы, что всегда, скажем, смогу подержаться за бортик. Там же, в Таиланде, иллюзии эти и были разрушены, когда доплыв, одним прекрасным утром, до буйков, я словил приличных размеров измену, на почве беспросветного курения каннабиса. Сразу же сообразив, что держаться за канат, находясь при этом на глубине, я смогу, с точно таким же успехом, как держался когда-то за бельевую верёвку при побеге из наркологички, я отчаянно погрёб. Никогда не забуду эти ужасные первые секунды, когда ты уже плывёшь, но движения пока не ощущаешь. Берег, всегда намного дальше от буйков, чем буйки от берега.
 
Я выбрал кроль, зная, что расстояние достаточное, чтобы преодолеть его, не запыхавшись. Помимо этого, плыть надо было быстро, пока паника не успела сковать окончательно. Брасс - это, всё таки, более такой променадный стиль; кроль, кроме того, даёт гораздо большую сосредоточенность - отодвигает, как бы, мысли. Страх сублимируется движением.

Я успел зафиксировать это состояние, когда руки и ноги начинают уже тебя не слушаться и холодеть. Что было бы, если бы мне протянули трос до острова, с тем чтобы поплыть? Я думаю, что я грёб бы, какое-то весьма непродолжительное время, а потом... да как вцепился бы, в этот трос, так что меня клещами бы потом от него отдирали. И это ещё в лучшем случае. Скорее всего, пальцы сами бы разжались - и мигом на дно. Без потери сознания, банально от страха.

Поэтому я, разве что, только не плююсь, когда наблюдаю в кинофильмах подобные фокусы. Тут, ведь, даже и не в физической силе, дело. Нужно закалять себя в таких ситуациях, готовиться ко встрече с великим неизвестным. Пусть и постепенно, маленькими, хотя бы, шажками. Таким, как раз макаром, я и пробирался через чертановский лес, делая упор на обутую ногу. Помнится, именно в этой местности, будучи совсем ещё юным, я перестал себя, когда-то, считать сатанистом. Шёл тогда и так было так дико холодно, что за счастье было, просто постоять-погреться, под кое-где просачивающимися, среди макушек деревьев, лучами солнца. Так и пришёл к свету.

Сатанизм был, конечно, игрушечный, естественный протест, основанный на вечном ощущении лжи. Слушали тяжёлый, преимущественно, металл. Символика на уровне выкорябывания перевёрнутых крестов и трёх закадычных шестёрок. Другое дело,  что свет можно понимать и под сатанизмом, та же пятиконечная звезда, согласно ряду источников, означает всего лишь, что ты или слуга или не слуга. Смысл осознанно принадлежать к той или иной конфессии, если верить нельзя адекватно? Любой разумный человек всегда будет иметь хотя бы один процент сомнения, не исключающий вероятности того, что смерть это просто всё. Вот с чего надо начинать, а начинают всегда прямо с обратного, с глубокой уверенности в своё грядущее перерождение. Цена такой веры, если так запросто, без внутренних колебаний, вы её приняли?

Учитывая, достоверно известный, на данный момент, факт насильственной христианизации языческих народов, можно, как минимум, усомниться в благости насаждателей этого учения. Если уж на то пошло, я бы даже к кастанедовскому учению отнёсся с прохладцей. Воин в нём - одиночка, родины у него нет, как нет, ни чести, ни  достоинства. Неужели такая его позиция не будет выгодна врагу? Нельзя, по крайней мере, не согласиться, что это идеальные условия для завоевания. Предполагать, в итоге, приходится разное, живёшь же при этом самой заурядной жизнью, где и не нашим и не вашим.
 
С выходом Christ illusion, свой интерес к группе Slayer, я заметно подрастерял. Столько они уже поносили церковь  и бога, что это больше уже походило на спекуляцию. Изуродованный на обложке Иисус, казалось, даже, снисходительно улыбался, приговаривая: "что, мол, слабо вам без меня, ребята?" Сейчас я бы уже по другому отнёсся к этой их работе. Корни свои, эта вера пустила так глубоко, что ниспровергать её, придётся бесчисленное количество раз. Следы её,  и в культуре, и, что самое главное, во внутренне тебя сдерживающих морально-волевых факторах, просачиваться она будет постоянно. Иное дело, что кому надо брать на себя такой груз? И как после этого быть с Булгаковым и Достоевским?

Доходят слухи о бесчеловечной, просто, резне, в ходе насаждения, так, всеми нами, горячо любимой религии, и слухам этим, нет совершенно никакого основания, ни верить. Пребывая в состоянии постоянной подвешенности, я могу только догадываться во что верили мои исконные предки. Я знаю, что есть в столицах церкви, и бога в них ровно столько же - сколько чистой воды в реках на которых они стоят, но есть и иные, у чёрта на куличках, приходы - в них если не бог, то настолько чудовищно зашкаливающая энергетика страдания и искупления, что понимаешь, что это одно и тоже.

Даже если и была эта религия навязана нам в целях порабощения, быть пустышкой она уже никак не может. Слишком много она впитала в себя иноков и великомучеников. Да, для получения своих откровений, они использовали те же практики изнурения, что и все остальные народы мира, но и это мало что меняет. Православие впиталось с молоком матери, тем более, что как ни крути, а позиционирует оно, всё таки добро, и лишний раз поостережёшься. Нет твёрдой уверенности. Как не было её у меня, спускающегося из наркологички по верёвке, не было, когда словил панику в море. Чувство ускользающей безопасности было корнем. Лейтмотив этого опасения я ощутил и когда стоял возле фабрики где работал. Им, видите ли, необходимо было самим отвезти меня в больницу, чтобы надлежаще всё оформить.

Я стоял тогда и думал, что по сути же, вообще, могу не ехать. Да, меня уволят с фабрики, но разве не этого я так страстно желал? Разве не я писал про побег из рутины занудного мира? Потеря стабильного заработка угнетала, хотелось и там подстелить соломки и тут не забыть. В довесок, ноющая мать, с ней тоже приходилось считаться. Тебе стучат и чувство такое, что идти надо не на стук, а в обратном, как минимум, направлении, потому что держат тебя - это или банка или коробка некая, может и вовсе труба.

Наркотик был эфедрин. "Надо бы продать что-нибудь из дома и купить ещё", - такой была моя первая мысль, когда я только попробовал. Настолько дикий был кайф. Коловшаяся, например, рядом со мной, девчонка, буквально только что, вернулась из походов по святым местам, с целью избавления от зависимости. Вернулась, и, узнав, что что-то есть - сразу сюда. Люди кончали (на полном серьёзе). По мере улетучиваемости прихода, хотелось добавлять ещё, просматривалась аналогия с алкоголем. Разумеется, это было нельзя. Во первых, не так уже вставит, а во вторых, это уже с риском для жизни связано. Подобные догонялки меня и вывели, кстати говоря, на чистую воду.

В скором времени, получив в полное своё распоряжение, избыток раствора, я незамедлительно приготовился испытывать кайф. А дальше, наверное, всё как в эксперименте про мышку, которая хотела всё ещё и ещё. Очнулся я в сидячем положении со шприцом в руках, занимался рассвет. Здесь, надо сказать, что в силу своей неопытности, преодолеть свой страх перед иглой, я ещё не успел. Я медленно и с трепетом прокалывал кожу, затем мне начинало казаться, что я или прошёл сквозь вену, или промахнулся... Игла, естественно, вынималась и выбирался следующий участок тела для вмазки. Я брал контроль и ощущение того, что игла при этом выскальзывает из вены, опять заставляло меня начинать всё заново. Есть такое слово "заклинило". Засадить винт внутримышечно было чревато серьёзными осложнениями. Это играло свою роль тоже.

И вот утро, у меня почти полностью исколоты обе руки, и я, абсолютно  при этом, себя не помню. Между тем, пора уже было и на работу собираться, и надо же было такому случиться, что именно в этот день, горстка начальников нашего цеха, решила затащить меня к себе в кабинет на предмет осмотра моих рук. Хотя, скорее всего, этому посодействовала моя мать. Деваться было некуда. Руки пришлось показать. Реакция их была охренеть какой. Такого они увидеть явно не ожидали. " Ты им, прям, как Иисус, показал свои, распятые серой монотонностью, руки" - привёл такую аллегорию мой единственный фабричный друг, эзотерик и меломан.

Объяснять им, что раны мои - продукт всего лишь одной ночи, совершенно не хотелось, ввиду бессмысленности. Было очевидно, что теперь, в их глазах, я не просто наркоман, а наркоман закоренелый, с гигантским, во всяком случае, стажем. Что я думаю по поводу наркотиков? Я думаю, что основная проблема в том, что нам обязательно что-то приходится в этой жизни делать и нам крайне необходима обратная связь. Без неё никуда. Это посерьёзнее любых наркотиков (наше неумение скучать), и данная ситуация предельно выматывает. Алкоголь и вещества, берутся, конечно же, эту проблему решить, но крайне ненадолго. Ты действительно забываешь про время, хочешь ничего не делая отдохнуть, но ничего ни делать умеет только маленький мальчик, прыгающий на батуте. Тебе же нужно что-то посерьёзнее. Касаемо личностных и психологических проблем - на этом пока всё, поскольку  главная, безусловно, причина по которой люди употребляют вещества - это кайф.
 
Чувствовал ли я зависимость? Скорее я относился к этому, как ребёнок к сладкому. В условиях невозможности "винта" (учитывая крайнюю непростоту варки наркотика), на стены я не кидался, вёл вполне себе привычный, заторможенный образ жизни. Но если от первой рюмки спиртного отказаться можно проще пареной репы, то с дозой кайфа это так не работает. До тебя дозваниваются, предлагают... Сначала я отдал свой видеомагнитофон, потом огромную сумку кассет, больше мне отдавать было нечего и на связь со мной выходить перестали. Что немаловажно, я был полон энтузиазма рок-звезды и даже помыслить никогда не мог, чтобы такая вещь, как употребление наркотиков, вышла для меня на первый план. Однако, даже такой, непродолжительный опыт знакомства с ними, чуть ли не стал для меня смертельным.

Вынос вещей из дома, скажете вы, да ты уже докатился. Отвечу, что нет ещё, не докатился. Докатился я тогда, когда полез в свою грязную урну за шприцем. Я взошёл на этот пик дибилизма, даже не понимая, что веду себя, словно законченный наркоман. Шприц, в конце концов, мой, рассуждал я, значит ничего страшного. А происходило следующее: обнаружив остатки раствора, то там, то тут, я смешал их с тем самым вытащенным из моей мусорки (со следами контроля), и запустил полученную бурду себе по вене. Настолько была сильна жажда физической эйфории. Сто раз подумайте прежде чем связываться.

Я думаю, что я умер бы тогда. Если смог бы допустить  возможность своей физической кончины (как сейчас например), то точно бы  умер. Пыл моего рок-н-рольного запала, ни приобрёл ещё, к тому времени, своего, того самого негативного спектра, и делал меня практически неуязвимым. Насколько же, должно быть, идиотским смотрелось бы в старину, желание стать артистом. То есть, такое себе что-то, вроде шута или скомороха. И как всё изменила цивилизация, то есть, всё более улучшающаяся возможность записи и передачи информации. Если раньше, безусловно, в наибольшем почёте находились воинские качества, то сейчас всё прямо наоборот. А в мире, между тем, ничего не поменялось, он всё такой же хищный и опасный, как раньше. Не удивлюсь если ещё даже более свирепый. Разобщённые в мегаполисах люди, от мнения которых почти ничего не зависит,  довольствуются, как могут, крохами своего якобы участия в жизни, посредством чьих-то маловразумительных сочинительских фантазий. Идёт защита, исключительно своего внутреннего мира. Гибнет раса.

Очнулся я от дичайшего холода. Абсолютно не понимая, что я нахожусь на грани жизни и смерти, я встал, направился в ванную, на всю открыл горячую воду, и сразу же, не дожидаясь никакого её наполнения, в неё плюхнулся. Возможно я и подпустил немного холодной (уже не помню), но реально сидел чуть ли не в кипятке, Никогда ещё я так сильно не наслаждался теплом. Потом резко захотелось пить и поменяв горячую на холодную, я почище пиявки присосался к водопроводному крану. Выхлестав до неприличия много, я ещё  какое-то время полежал, окончательно согреваясь, после чего вернулся на диван, где незамедлительно погрузился в забытьё.

Снилась невнятная суета, в ходе которой, я, отчётливо и со знанием дела, принимаю явное и осмысленное участие. Типичный сон, но в разы более лихорадочный, учитывая мою взвинченность. Привело меня в чувство то, что, внезапно, вдруг, ни с того ни с сего, я очутился, каким-то образом, одиноко стоящим на своём тонюсеньком заоконном карнизе. Мгновение, и я ныряю вниз со своего 11 этажа - взмываю, практически, возле самой поверхности земли, и недоумеваю: до самого последнего момента у меня  оставались сомнения в успехе подобного кульбита, следовательно, я был или ведомым, или решение о взлёте принималось спонтанно и, вообще,  делом было крайне плёвым. Страха не было, появилось естественное желание проверить пределы своих новых возможностей, и для этой цели я решил вообразить что-нибудь совершенно для себя немыслимое. Что-то такое, что явно было мне не по плечу. Полёт над северно-ледовитым океаном, осенило меня, вот задача, действительно, не из лёгких - и вот, в тот же самый миг, я уже там. Одного взгляда на эти чёрные, мраморные волны, чертовски, должно быть, холодные, хватило мне для понимания того, что, да, действительно - это он самый и есть, северный и ледовитый.

Я не уверен в этом до конца, но почему-то мне казалось, что я тёмный. Не знаю так же, были ли у меня крылья, видел я только чёрную тень, и то, местами. Никакой опасности я не ощущал, равно как и непогоды. Я летал там какое-то время, хотя время, по ходу, было уже чем-то другим. Меня переносило силой мысли, насколько я это понимал и следующим моим объектом стал обычный панельный дом и женщина которая была мне на тот промежуток времени небезразлична. Я кружил невдалеке от окон, видел её силуэт, возможно, я даже и внутрь смог бы попасть, но на этом, путешествие моё оборвалось. Цветущий организм совладал с ядовитой инъекцией и я вернулся досыпать.

Более двадцати лет прошло и я всё чаще его вспоминаю. Особенно в те моменты, когда сердце моё нет-нет, но всё таки замирает, поскольку оно давно уже не такое железное, каким было в юности. Я успел привыкнуть к жизни, думаю это главная причина страха. Я думаю о нём, несущемся сквозь время и пространство, бесстрашном и неуязвимом, и мне становится легче.

Spirit in black
( чёрная сущность)

милости прошу
добро пожаловать в мой мир
опыт запредельный
потому и пригласил
пристально сравни
правления бразды
рулить этим инферно
я призван силой тьмы

змеи и гады шуршат
останки твои ворошат
там под землёй не проспишь
чёрную сущность узришь

духи осуждённые
томиться среди скверны
мёртвыми глазами
наблюдают через стены
в зеркале разбитом
глодают вашу плоть
я проведу сквозь двери
где вечно стынет кровь

змеи и гады шуршат
останки твои ворошат
там под землёй не проспишь
чёрную сущность узришь

загробные исканья
скажи а кем ты был
ты сильно удивишься
но я всего лишь ты
горю на производстве
по поводу и без
тебе это для справки
что ад конечно есть

кошмар без вариантов
твой выбор небогат
тускнеющая память
теперь я твой гарант
скорми мне свою ярость
весь ум опустоши
я заполню пустоту
вечностью души

милости прошу
добро пожаловать в мой мир
опыт запредельный
потому и пригласил
пристально сравни
правления бразды
рулить этим инферно
я призван силой тьмы               
       Slayer

Возвращаясь к нити повествования, поспешу вас заверить, что побег мой прошёл вполне успешно, но в больницу вернуться пришлось. Сам лечащий врач не поленился за мной приехать. Под предлогом устранения формальностей, мать уговорила меня съездить обратно, и, разумеется, это была ложь. Мне сделали снимок ноги, убедились в отсутствии перелома, после чего отправили в палату. Собственно, я подозревал обо всём этом, в глубине души. Почему тогда поехал? А почему руки разжал, а не спустился нормально? Всего лишь третий этаж, герцог Бофор руки бы тебе не подал, это уж точно. Надо закалять себя в подобных ситуациях, чего я всем вам и желаю.

Лишь только через сутки (были выходные), мне удалось выловить врача и прижать его к стенке со словами: "Как же так? Ведь вы же обещали..." Чудо, на удивление, произошло, честь ему и хвала, он благополучно меня выписал. Взяв небольшую паузу, он прикидывал какое-то время все "за и против" и мысленно матюгнувшись, решил ситуацию в мою пользу: "Просто я не люблю когда меня прессуют, - сказал он мне напоследок, - а вот твоя мамаша это умеет". С этим я спорить не стал, как и с тем, что поголовно все были уверены, будто бы я сбежал лишь ради того, чтобы вмазаться. Чай, одиночество, книги, никто бы и не подумал, что мне тогда было нужно только это.