Хроники Крылатого Маркграфа. Алхимик. Часть 3

Он пожал плечами: «С тобой всё просто и понятно – ты поселишься в Париже, где откроешь свою клинику. В высшей степени успешную клинику…»

Алла изумлённо уставилась на него. Он объяснил: «Стараниями оккупантов и местных антисемитов – чтоб им пусто было – в столице Французской республики… собственно, во всей республике просто дикая нехватка врачей»

Сделал небольшую паузу и продолжил: «Я передам тебя в заботливые – и весьма энергичные – руки моей хорошей знакомой Николь Ру, у которой связи вплоть до правительства республики и мэрии Парижа…»

На самом деле, эти связи были не столько у Ольги Николаевны, сколько у Колокольцева, но для Аллы Феоктистовой это не имело никакого значения.

«… поэтому ты очень быстро и ассимилируешься, и раскрутишься – только держи язык за зубами…»

Она кивнула – а Колокольцев глубоко и грустно вздохнул: «А вот что делать с твоими подругами по несчастью – я пока что совершенно ума не приложу…»

Алла обеспокоенно взглянула на него. Он объяснил:

«Твоих соратниц аж двадцать две единицы. Такое количество – тем более, советских военнопленных я раскидать по своим каналам просто не смогу, несмотря на все свои возможности в рейхе…»

Ещё более грустно вздохнул – и продолжил:

«… поэтому если я прямо сейчас не придумаю что-нибудь из ряда вон, мне придётся их всех отправить в Равенсбрюк. Да, я хорошо знаю коменданта лагеря и многих надзирательниц и потому смогу обеспечить им условия намного лучшие, чем у других заключённых… даже отдельный барак, возможно… но всё равно это концлагерь. К тому же идёт война, у многих надзирательниц родные или знакомые на Восточном фронте…»

Алла грустно вздохнула и кивнула: «Я поняла». Колокольцев озабоченно продолжил… точнее, задал, увы, совершенно необходимый вопрос:

«Еврейки есть? В смысле, еврейки, которых никак под не-евреек не замаскируешь?»

«Есть» – вздохнула Алла. И перечислила: «Руфь Мабович, Эсфирь Розенфельд и Мириам Кацнельсон…»

Колокольцев крайне недовольно покачал головой и раздражённо не столько осведомился, сколько констатировал: «Имена и фамилии на русские не догадались сменить? Или решили, что уж они-то точно в плен не попадут?»

Алла пожала плечами: «Не мой контингент. Штабистки – а там у них начальник еврей, повёрнутый на еврействе… был»

«Был?» – усмехнулся Колокольцев. Она кивнула: «Прямое попадание снаряда тяжёлой гаубицы. Пока его гарем приходил в себя, их всех уже взяли в плен…»

«Солдатские книжки этих… дурёх уничтожить догадались?» – с очень слабой надеждой осведомился Колокольцев.

«Тот же снаряд позаботился… к счастью» – усмехнулась Алла. «Сдали на оформление… чего-то, а тут прилетело…»

Он довольно кивнул: «И то хлеб. Напишу аффидавит, в котором укажу их российские имена – с моей подписью спорить никто не будет…»

И тут его словно молнией ударило. Он вдруг мгновенно понял, как именно он спасёт всех этих бедолаг не только от пули (это он уже сделал), но и от знакомства с бывшими коллегами его жены и любовницы в Равенсбрюке.

Последняя не преминула материализоваться. Окинула неодобрительным взглядом Аллу с головы до ног и с некоторым уважением констатировала:

«Надо же, действительно моя копия… в смысле одежды и обуви…»

Затем внимательно посмотрела на своего типа военно-полевого мужа и усмехнулась: «Вижу глаза твои львиные-котиные загорелись. Точно что-то замышляешь… из ряда вон…»

«Замышляю» – честно признался Колокольцев. «Поэтому мне нужна твоя помощь…»

Ванда кивнула и на почти идеальном русском обратилась к Алле: «Поступаешь в моё распоряжение. Сначала в душ, благо я воду уже нагрела; потом медосмотр – я профессиональная медсестра…»

«Компетентнее иных врачей будет» – вставил Колокольцев.

СС-Хельферин благодарно кивнула: «Спасибо, любимый». И продолжила: «Потом накормлю чем бог послал… в смысле, командир батальона, что в этих краях примерно одно и тоже… ну, и одену в свои шкурки, конечно…»

Глубоко вздохнула и снова обратилась к Колокольцеву: «Это тебе дорого обойдётся. Всё мне компенсируешь – из очередной поездки к нейтралам… или в Рим или Париж… причём с процентами…»

«Всенепременно компенсирую» – улыбнулся Колокольцев. Прекрасно понимая, что это обойдётся ему не просто дорого, а очень дорого. Ибо Ванда, как и её заклятая подруга Ирма Бауэр (законная венчанная жена Колокольцева) носила не просто дорогие вещи, а очень дорогие. Настолько дорогие, что обзавидовалась и Магда Геббельс, муж которой был человеком весьма небедным.

Кивнул своей походно-полевой жене и отправился реализовывать свою совершенно из ряда вон идею. А Ванда спокойно, но весьма жёстко обратилась к своей подопечной:

«Слушай и не перебивай, иначе я быстро вспомню свою предыдущую жизнь…»

Алла покорно-испуганно кивнула. СС-Хельферин продолжила: «Я не знаю, что у вас там была за история, но я знаю, что вы не просто знакомы – ты с ним спала…»

Военврач изумлённо уставилась на Ванду. Та спокойно продолжала: «И ещё я знаю, что ты ему не просто нафиг не нужна, а даже в некотором роде опасна для него… кстати, куда он тебя собирается определить?»

«В Париж» – мгновенно ответила Алла. Ибо прекрасно чувствовала, что этой фурии нужно подчиняться как заключённой лагеря надзирательнице… во избежание крайне печальных последствий.

«Ааа…» – понимающе усмехнулась Ванда, «понятно. Подальше от себя – и под крылышко к мадемуазель Николь Ру. Это хорошо – у неё не забалуешься. У нас в лагере она бы быстренько заработала бы прозвище похлеще моего…»

И, перехватив изумлённый взгляд Аллы, с гордостью объявила: «Прекрасное чудовище. Так меня прозвали ещё в Лихтенбурге… а потом и в Равенсбрюке»

Что-то подсказывало Алле, что её… надзирательница это прозвище заслужила на все сто. Причём обе составляющие…

Ванда продолжала: «… поэтому и не подумай повторить пройденное. Узнаю, что ты к нему в кровать залезла – а я узнаю, уж поверь – пожалеешь, что на свет Божий родилась…»

И в этом военврач нисколько не сомневалась.

«… и вообще забудь о его существовании… впрочем, это тебе Николь объяснит весьма доходчиво…»

Аналогично.

Ванда усмехнулась: «Всё, инструктаж закончен. Пойдём купаться… и всё остальное. И не строй иллюзий – всё, что я сказала, совершенно серьёзно. У меня всё хорошо с чувством юмора… но не в этом случае»

Алла автоматически кивнула и покорно последовала за СС-Хельферин.

Тем временем Колокольцев отловил комбат-коменданта и задал ему вопрос на двадцать две женские жизни:

«Прямая связь с Берлином есть?»

Майор Йост кивнул: «Есть. Правда, небыстрая – через дивизионный и армейский узлы, но есть. Правда, только с теми абонентами, кто подключён к системе связи вермахта…»

Оба необходимых Колокольцеву партнёра были (по разным причинам) подключены к этой системе, поэтому он просто кивнул: «Веди к своим связистам»

На то, чтобы дозвониться до штаб-квартиры ЕМК Гмбх, у батальонных связистов ушло чуть более четверти часа (весьма неплохой результат для почти что прифронтовой полосы).

Колокольцев объяснил ситуацию своему генеральному директору (и другу детства) Мареку Гринбергу – с 1933 года Маркусу Бергеру – и что ему необходимо от партнёра… формально, впрочем, от подчинённого.

Марек внимательно выслушал друга-начальника… и замолчал надолго. После многоминутной паузы констатировал:

«Да-а… такое мне бы и в голову не пришло…»

«Ещё как пришло бы» – усмехнулся Колокольцев. «У тебя синдром Лоэнгрина тоже развит весьма, а тут даже не одна женщина в беде, а аж двадцать две…»

Марек глубоко вздохнул – и уверенно заявил: «Технически это не проблема – у меня как раз небольшое затишье. Так что твоя задача – доставить объекты до Одессы и передать моим людям. Как обычно, через абвергруппу…»

«Не первый раз замужем» – усмехнулся Колокольцев. И добавил: «Спасибо»

«Всегда пожалуйста… волшебник ты наш» – рассмеялся гендиректор. И повесил трубку.

Следующее соединение было установлено в рекордные семь минут. Вероятнее всего, потому, что на другом конце на этот раз была не частная компания – пусть и стратегический партнёр вермахта – а штаб-квартира абвера.

Второй человек в военной разведке Германии генерал-майор Ханс Пауль Остер внимательно выслушал Колокольцева, однако отреагировал практически мгновенно:

«Я всё понял. Немедленно телеграфирую моим людям в Одессе, чтобы приняли и передали кого следует кому следует. И этому твоему комбат-коменданту с подтверждением твоих полномочий представителя абвера и прямой приказ на отправку объектов в Одессу…»

За пределами вермахта мало кому было известно, что абвер обладал в вооружённых силах Германии колоссальной властью. В частности, отдавать прямые приказы даже батальонам, лишь ставя в известность их непосредственное начальство… постфактум.

Когда Колокольцев проинформировал майора Йоста о том, что решение его деликатной проблемы найдено и будет реализовано в ближайшие часы – и что для этого требуется от него и от его подчинённых, комбат-комендант благодарно кивнул: «Спасибо»

И тут же усмехнулся: «Я даже не буду спрашивать, куда ты в конце концов определишь этих бедолаг…»

Колокольцев пожал плечами: «Я их определю туда, где они не будут представлять никакой угрозы для вермахта и рейха – и где они будут заниматься тем, чем и должна заниматься женщина…»

Майор вздохнул: «И хорошо. Я тоже считаю, что женщине не место на фронте»

Когда Колокольцев, не торопясь, пообедав, вернулся в актовый зал школы, все двадцать три женщины уже снова были там. Вымытые, накормленные, врачом осмотренные, переодетые в на удивление приличные (хотя и местного производства) гражданские одежду и обувь и потому…

В общем, было видно, что им было несопоставимо комфортнее ощущать себя обычными женщинами, чем бойцами РККА. Аллу Ванда даже грамотно накрасила и причесала (заразилась этим увлечением от Лидии Крамер).

«Констатирую значительное улучшение» – улыбнулся Колокольцев. И не отказал себе в удовольствии в очередной раз хорошенько пнуть Советы:

«Я, конечно, не совсем согласен с тем, как Верховное командование вермахта интерпретирует Гаагскую конвенцию о правилах и обычаях войны…»

По изумлённым (и заметно похорошевшим) личикам (в основном) девушек было совершенно очевидно, что о Гаагской конвенции они слышали впервые в жизни. Как не слышали и практически все граждане СССР, руководство которого до сих пор так и не подписало эту действительно великую конвенцию.

По совершенно очевидным причинам – если бы вермахт и ваффен-СС не опередили РККА менее, чем на двое суток 22 июня 1941 года, советские «освободители» устроили бы на «освобождённой» территории такое, что действительно жуткие преступления эйнзацгрупп СС и полицейских батальонов вермахта показались бы детскими шалостями. Причём запланированно устроили бы – так что Гаагская конвенция была им категорически не нужна.

«… однако тоже считаю, что женщинам на фронте не место. Впрочем, не место и в концлагере – тем более, у расстрельной стенки или рва…»

В актовом зале воцарилась такая тишина, что было слышно, как жужжат мухи.

Колокольцев спокойно-наставительно продолжал: «Мне доподлинно известно, что среди вас есть три еврейки – причём еврейки, которые всерьёз относятся и к своей национальности, и к своей религии…»

Сделал многозначительную паузу – и сбросил бомбу. Тонн так на пять гексогена.

«… что на самом деле очень и очень хорошо…»

От такого откровения полковника СС все присутствующие просто остолбенели. А Колокольцев невозмутимо продолжал:

«… потому что они в самые короткие сроки помогут всем вам превратиться в самых настоящих евреек. До мозга костей евреек…»

Было совершенно очевидно, что такого поворота не ожидал решительно никто. В первую очередь, Алла Викторовна Феоктистова.

Колокольцев спокойно и бесстрастно продолжал:

«По моему приказу, всех вас сегодня же посадят в автобус… в крайнем случае, в грузовик и отправят на ближайшую железнодорожную станцию. Где посадят в поезд и довезут до Одессы… точнее, до одесского порта. В котором вы погрузитесь на корабль и в конечном итоге через некоторое время окажетесь в Палестине. Там получите новые документы, удостоверяющие ваше полное и окончательное превращение в евреек…»

Сделала многозначительную паузу – и добавил: «Конечный пункт назначения – город Харон…»

«Почему Харон?» – удивилась одна из евреек. «Это же вроде греческий персонаж, а не еврейский…»

«На месте узнаешь» – улыбнулся Колокольцев. И тут же добавил:

«Да, вот ещё что – по официальной версии всех вас уже нет на этом свете. Командир батальона только что подписал донесение, что все взятые в плен женщины – военнослужащие РККА расстреляны, как этого и требует приказ Верховного командования. Так что теперь у вас обратной дороги нет…»

Глубоко вздохнул – и уверенно заявил: «Но моей основной работе мне пришлось побывать… много где. И в СССР, и в Палестине. Совершенно ответственно заявляю – в Палестине несопоставимо лучше… тем более, что в кибуце коммунизм практически…»

Другая еврейка кивнула: «Подтверждаю по обоим пунктам. Мои знакомые сумели эмигрировать в Палестину, прожив немало лет в СССР. Так оно и есть…»

И тут же осторожно осведомилась: «Можно личный вопрос?»

«Можно» – улыбнулся Колокольцев. Прекрасно зная, каким будет это вопрос.

«Почему вы всё это для нас делаете?» – совершенно предсказуемо спросила еврейка. «Вы же офицер СС, у вас есть приказ… но вы его не выполнили, а вместе этого организовали нечто совершенно невообразимое – только чтобы дать нам не только жизнь, но и свободу? А тем из нас, которые еврейки, вообще реализовать свою великую мечту – вернуться в Землю Обетованную?»

Колокольцев пожал плечами: «Моё положение в СС и вообще в рейхе позволяет мне плевать на этот и другие людоедские приказы – они мне не писаны. Это во-первых. Во-вторых, я могу это сделать… и поэтому делаю…»

Глубоко вздохнул – и бесстрастно продолжил: «В-третьих, мой личный кодекс чести требует вытащить женщину из беды… если я могу это сделать – а я могу»

Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «В-четвёртых, я родился и вырос в Белостоке – в то время практически еврейском городе. Мои друзья детства – сыновья раввина, который был моим учителем; я свободно говорю и на идиш, и на иврите. Моя первая любовь и моя первая женщина – еврейка…»

«Тогда почему…» – она предсказуемо запнулась.

«Почему я ношу форму СС и служу Третьему рейху и лично фюреру и рейхсфюреру?» – улыбнулся Колокольцев.

Еврейка кивнула. Он спокойно ответил: «Да, я видел своими глазами художества эйнзацгрупп СС и полицейских батальонов на оккупированных территориях. Кого-то смог спасти… но это была капля в море, конечно…»

Глубоко и грустно вздохнул – и продолжил:

«Но я был и в Украине во время Голодомора, где тоже кого-то смог спасти… и это тоже была капля в море. И я видел и подвиги сталинских палачей во время ежовщины… да и что они творили до того, мне очень хорошо известно – в силу моих служебных обязанностей…»

Сделал небольшую паузу – и резюмировал: «Нам всем хочется выбирать наибольшее добро – но, увы, всегда приходится выбирать наименьшее Зло. А иногда вообще приходится выбирать наименьший Ад…»

Девушка кивнула: «Я поняла»

Несколько неожиданно в зал даже не вошла, а вплыла Ванда Бергманн. Кивнула своему походно-полевому мужу: «Я подумала, что всем будет лучше, если я возьму в свои руки контроль за процессом… и за этой компанией…»

Колокольцев кивнул: «Согласен». Ибо уже давно понял, что в некоторых вопросах лучше подчиниться своей… второй благоверной.

В Берлине он прямо с аэродрома позвонил на Виллу Вевельсбург. Трубку предсказуемо сняла Марта Эрлих. Он объяснил ей ситуацию; она немедленно и спокойно ответила:

«Привози, конечно. Примем, разместим, накормим и всё такое прочее. А все бумажные формальности уладит граф…»

Граф Вальтер фон Шёнинг (он же граф Антуан де Сен-Жермен). Обер-фюрер СС, тоже личный помощник Гиммлера, у которого было достаточно власти и возможностей, чтобы и новые документы (и новую биографию) Алле сварганить, и доставить её в Париж прямо в добрые и заботливые руки Николь Ру.

Которой Колокольцев позвонил уже из дома – из своей роскошной виллы в Ванзее (после того, как он сдал Аллу Марте с рук на руки). Ольга Николаевна нисколько не удивилась и спокойно ответила:

«Не вопрос – всё сделаю. Я тебе очень благодарна – ты себе даже не представляешь, какой здесь ужасный дефицит врачей…»

Больше с Аллой Феоктистовой они никогда не виделись.