Костик

- Их надо вытащить, - упрямо повторил Костик, и его взгляд стал колючим.

- А нас кто будет вытаскивать, если подобьют? Открытое же поле, - еще раз попытался возразить наводчик, но уже безо всякого оптимизма – по лицу командира было видно, что решение принято, и спорить дальше бесполезно.

Костик, щупловатый и ершистый, ловко взобрался на БМП и стукнул ногой по крышке люка механика-водителя:

- Вылезай, я сам поведу!

Совсем еще зеленый мехвод высунулся из люка и, поняв, чего от него хотят, послушно спрыгнул на землю.

- Ты со мной? – Костик коротко взглянул на мявшегося внизу наводчика.

Прозвучавший вопрос не был ни приказом, ни просьбой, но отказаться наводчику было совершенно невозможно, и он, вздохнув, тоже полез на броню.

БМП, качнувшись, тронулась вдоль лесопосадки в сторону замершего посреди поля подбитого танка.

Собственно, ничего другого в сложившихся обстоятельствах придумать было нельзя. Если не вытащить попавший в западню экипаж прямо сейчас, то его судьба в самом скором времени окажется незавидной. Забросают гранатами с коптеров, как это уже бывало ни раз, либо к месту выдвинется специально обученная мобильная группа и «зачистит» их или возьмет в плен. О том, чтобы танкистам самим выбраться оттуда, до наступления темноты и речи быть не могло. Ночью такая возможность теоретически появлялась, но, во-первых, до ночи еще нужно было дожить, а, во-вторых, среди экипажа, наверняка, имелись раненые, «трехсотые», что, само по себе, серьезно затрудняло или даже делало невозможным их самостоятельное возвращение, не говоря уже о том, что ползти пришлось бы по открытому, насквозь простреливаемому противником полю.

Решение немедленно отправиться на выручку танкистам пришло к Костику практически сразу, как только он узнал о случившемся и оценил обстановку. Если бы вдруг его спросили, почему он это делает, то Костик, пожалуй, и не нашел бы сразу, что ответить – настолько очевидным был для него этот ответ. Кто-то же должен попытаться им помочь! Завтра на таком же поле можешь оказаться и ты. И каково тебе будет сидеть там в ожидании своей участи и знать, что на помощь никто не придет, что тебя забыли, бросили, равнодушно списали в безвозвратные потери как утратившую боеспособность единицу живой силы?

Примерно через километр БМП повернула налево и въехала в небольшую прогалину между деревьями. Отсюда расстояние до танка было минимальным, метров шестьсот – семьсот, не больше. Он стоял со свернутой на бок башней и слегка дымил. Сразу за танком виднелся небольшой клочок неубранной пшеницы - экипаж мог залечь в ней или укрыться в одной из воронок. Больше спрятаться там было негде.

- Их, наверное, вон из той посадки подбили, которая справа, - сказал Костик, приглашая наводчика к военному совету перед боем, но тот лишь глухо кашлянул в шлемофон, молчанием продолжая протестовать против затеянной командиром авантюры.

Костик сделал вид, что не заметил этого, в сущности, естественного и по-человечески понятного настроения наводчика. Сам он отнюдь не считал их самоубийцами. Если бы возможность сделать дело и уцелеть не просматривалась вовсе, то прибавлять к смертям тех парней еще две, свою и наводчика, действительно, не имело бы ни малейшего смысла. Но шансы у них были - в этом Костик не сомневался ни на секунду. Небольшие сами по себе, они были просто огромными по сравнению с почти нулевыми шансами самих танкистов. Многое сейчас зависело от того, насколько быстро противник придет в себя от такой их неслыханной дерзости – чем дольше укры будут соображать, тем выше вероятность того, что вылазка окажется успешной.

- Держи посадку на прицеле, - сказал Костик, - больше им здесь деваться некуда. Если появятся - крой на полную катушку, не давай головы поднять.

- Понял, – подал голос наводчик.

- У тебя какие патроны в ленте?

- Осколочно-фугасные. В обоих ящиках.

«Это хорошо, что в обоих, - подумал Костик, - бронебойные нам сейчас ни к чему».

Некоторое время он молча и неподвижно сидел, прислушиваясь к рокоту работавшего на холостых оборотах двигателя, еще и еще раз прокручивая в голове свой неожиданно возникший и такой нехитрый план. Вроде бы все сходилось – если удача не подведет, то через пять, максимум, семь минут они уже должны будут вернуться обратно. Делов-то!
 
 Отбросив последние сомнения, Костик решительно сказал:
 
- Выдвигаемся.

БМП осторожно протиснулась между деревьями и, газанув черным дымом, рванула из лесопосадки прямиком к танку.

Поле было плоское, как блин, все залитое холодным ноябрьским солнцем. На перепаханной гусеницами и густо усеянной воронками земле виднелись, разбросанные то тут, то там, крохотные островки желтой соломы.

От того, что БМП теперь была как на ладони, стало неуютно, будто в спину подул холодный ветер. Захотелось сильнее вжаться в сиденье или, наоборот, приникнуть к штурвалу. Осознав опасность, мозг у Костика, как и у большинства давно воюющих людей, мгновенно перешел в режим автопилота, и сейчас главное было не мешать этому автопилоту четко выполнять свои функции. Внутренний мандраж и все донимавшие его до этого мысли исчезли – происходящее, включая собственные действия, теперь виделось отстраненно, как бы со стороны.

В этом коротком рывке Костик постарался выжать из БМП все, на что только она была способна при езде по бездорожью. Люк он намеренно оставил открытым, чтобы в случае наезда на мину не так сильно контузило. Но высовываться из него теперь было нельзя - запросто схлопочешь пулю или осколок. Из-за ограниченного обзора с места мехвода вся надежда сейчас была на бдительность и быстроту реакции наводчика в башне.

Почти сразу стало понятно, что расчет на долгое замешательство противника не оправдался – БМП не успела пройти и половины пути до танка, как по ней открыли огонь из той самой лесопосадки, о которой только что говорил Костик.

- Гранатомет справа! – крикнул наводчик и незамедлительно врезал по лесопосадке в ответ. Костик услыхал гулкие одиночные хлопки автоматической пушки, к которым тут же добавилось торопливое татаканье спаренного пулемета.

БМП сбавила ход и, чуть погодя, опять ускорилась, резко вильнув в сторону. Костик несколько раз повторил этот трюк, чтобы затруднить прицеливание гранатометчику. Наводчик, тем временем, видимо, успев засечь расположение вражеского расчета, принялся щедро насыпать им из пушки короткими очередями, не давая сменить позицию и перезарядиться.

Петляя, словно заяц, и огрызаясь огнем, БМП стремительно сокращала расстояние до цели.
 
Когда до танка оставалось каких-нибудь сто – сто двадцать метров, из ближайшей к нему воронки замахали руками. «Ну, тогда это совсем просто», - мелькнуло в голове у Костика. Единственно верное решение напрашивалось само собой, и БМП, наддав, лихо, с юзом «припарковалась» между воронкой и танком, как щитом прикрывшись им от возможных выстрелов из лесопосадки.

- Не высовывайся, я сам! - скомандовал Костик наводчику и как на пружинах выскочил наружу.

Вокруг было относительно спокойно, лишь где-то в стороне пощелкивали одиночные выстрелы, иногда переходя в короткие очереди. Свиста пуль не было слышно – значит, стреляли не по ним.
 
Воронка, в которой прятались танкисты, оказалась достаточно глубокой. Забрызганный с ног до головы грязью младший лейтенант, командир танка, с виноватым видом, словно оправдываясь, начал рассказывать обстоятельства неудачно сложившегося боя, как будто сейчас это имело какое-то значение.
 
- Три попадания из РПГ, стал уходить – перебило гусеницу, расстрелял весь боекомплект. На мне ни царапины, а пацанов  – вот... Андрюху - тяжело, в голову. Перевязал, поставил укол. Танк жалко...

Один из раненых, скорчившись, лежал на самом дне воронки. Верхнюю половину его лица скрывала окровавленная повязка, по неподвижной позе нельзя было определить, в сознании он или нет. Второй, с широким, монгольского типа лицом беспокойно курил рядом, то и дело, давясь кашлем. Нога у него выше колена была перетянута жгутом.
 
- Надо выбираться, парни, – сказал Костик, - а то сейчас здесь будет весело. Вон и «птичка» уже прилетела...

Он показал взглядом на зависший в нескольких десятках метров над землей чуть поодаль от них вражеский «мавик» - верный признак того, что по этим координатам вот-вот начнет работать артиллерия или минометы.

Командир танка и широколицый парень напряженно смотрели на Костика, было видно, что они ждут его распоряжений.

- Командир, мы с тобой берем «тяжелого», а тебе, - Костик посмотрел на второго, - придется самому. Сможешь?

Тот утвердительно кивнул, не переставая кашлять.

Вдвоем они подхватили тяжелораненого и не без труда, оскальзываясь в грязи, стали карабкаться по крутому склону воронки на поверхность. От движения находившийся в забытье парень начал негромко и монотонно стонать.

- Терпи, братан!

Костик до боли в запястьях вцепился в побуревший от крови рукав его бушлата и, упираясь ногами, что есть силы, тянул обмякшее тело наверх. Командир танка, раскрасневшись и тяжело дыша, тащил танкиста за другую руку. Второй раненый лез следом, стараясь не отстать, его скуластое степное лицо исказила гримаса боли, дыхание со свистом вырывалось из груди наружу.

Кое-как выбравшись, они, второпях, волоком подтащили не перестававшего стонать «тяжелого» к БМП, и, открыв кормовую дверь, погрузили его в десантное отделение, широколицый танкист забрался следом.

Не успел Костик запрыгнуть в люк, как неподалеку с шуршанием упали и разорвались первые, пристрелочные, мины. Начался обстрел. Им опять повезло – укрывшись за броней БМП, осколков можно было не опасаться.

Теперь главной проблемой вновь становился расчет гранатометчиков, засевший в злополучной лесопосадке. Было неясно, удалось наводчику подавить его на подходе или нет - если нет, то сейчас укры, наверняка, держали танк под прицелом и ждали, когда БМП покажется из-за него. Но других вариантов выбраться отсюда у них не было и, чуть помедлив, Костик резко сдал назад.

Яркая оранжевая вспышка ослепила его, БМП подбросило, как на ухабе, тугая волна сжатого воздуха прошлась по отсекам. Все вокруг заволокло едким удушливым дымом, от которого заслезились глаза, в голове на разные голоса загудели, разливаясь, литавры.

БМП, несмотря на прямое попадание кумулятивной гранаты, сохранила ход и на малых оборотах продолжала пятиться, полностью выкатившись из-за танка. Еще не придя окончательно в себя после взрыва, Костик машинально надавил на педаль газа и вывернул штурвал влево до упора, застопорив левую гусеницу. Корма БМП повернулась на месте, а нос, описав полукруг, развернулся в противоположную сторону. Выровняв штурвал, Костик дал машине откатиться назад, и они вновь оказались в мертвом пространстве за танком.
 
На мгновенье возникло соблазнительное желание остаться здесь и больше не высовываться, но Костик тут же подавил в себе это мимолетное малодушие, прекрасно понимая, что медлить нельзя ни секунды и, пока гранатометчики перезаряжаются, нужно срочно повторять попытку ретироваться. Долго прятаться за танком все равно не получится, а еще одна прилетевшая граната может оставить их на этом поле навсегда.

Костик дал полный газ, и БМП, разбросав комья чернозема по сторонам, сорвалась с места.

На левый висок ему словно кто-то лил струйку теплой воды. Заставляя себя не обращать внимания на кровотечение, Костик сосредоточился на поле, стремительно набегавшем на него в приборе наблюдения. «Почему не стреляет наводчик? – с тревогой подумал он. – Ранен? Убит?» Но времени на то, чтобы подключиться к переговорному устройству и выяснить это, у него не было, да и гарнитура в шлемофоне, наверняка, тоже была повреждена осколком или еще чем-то, что непонятно откуда прилетело и ранило Костика в голову.

Наводчик, между тем, словно почувствовав беспокойство командира,  взялся за дело и начал методично, под корень, выкашивать вражескую лесопосадку из пушки, не жалея боекомплекта. «Молодец, так и надо! - мысленно похвалил его Костик, - Прижимай их к земле, не давай пошевелиться». БМП требовалось еще секунд двадцать - тридцать, чтобы выскочить из зоны поражения гранатомета - на это время оставшейся укладки должно было хватить, даже если стрелять непрерывно.

Стекавшая из-под шлемофона кровь щекотала бровь и затекала в глаз. Костик не удержался и провел по щеке рукой – кровь была алая, артериальная. «Плохи дела», - подумал он, и холодный страх смерти шевельнулся где-то глубоко у него внутри. Крови было много, слишком много для поверхностной раны – она ручейками текла по лицу, по шее и дальше вниз, обильно пропитывая одежду. Костик чувствовал липкую противную влагу на груди и животе. Под ложечкой появилась дурнота и начала разливаться по всему телу.

Слабеющей рукой он нащупал хлюпающее, с рваными краями отверстие в шлемофоне и попытался его прижать. Но остановить кровь таким способом у него не вышло – она быстро нашла другое русло, новые ручейки побежали по лбу и носу. «Только бы дотянуть!» - мелькнуло в голове у Костика. Делая частые и короткие выдохи, он торопил взглядом спасительную, свою, лесопосадку, которая предательски замерла на одном месте и никак не хотела приближаться.

Внезапно приборная доска на периферии его зрения пришла в движение и поплыла в сторону. Костик испугался, что может на полном ходу отключиться и, намертво ухватив штурвал руками, вцепился взглядом в одну единственную точку, куда ему и тем, кто был с ним, во что бы то ни стало, нужно было попасть. Однако его волевого усилия хватило ненадолго – через секунду-другую приборная доска, вставшая, было, на место, опять поплыла и на этот раз окончательно скрылась из виду. «Нет!» - беззвучно крикнул Костик, отчаянно пытаясь удержать остатком воли ускользающее сознание.

Не разбирая уже дороги, БМП с размаху налетела на расщепленную взрывом молодую сосенку, и, проскочив узкую, всего в несколько рядов, полоску деревьев, как вкопанная остановилась поперек тянувшегося вдоль нее проселка. Навалившись грудью на штурвал, Костик секунду удивленно смотрел, как две огромные птицы хлопают крыльями у него перед глазами, а потом провалился в черную звенящую пустоту...