Маленькая ошибка

Иллюстрация из интернета.

В. Илюхов.

               МАЛЕНЬКАЯ  ОШИБКА
       Одноактная пьеса по святочному рассказу  Н.С. Лескова

       ДЕЙСТВУЮЩИЕ  ЛИЦА

МАМЕНЬКА
ПАПЕНЬКА
КУХАРКА
ЛАРИЙ
СЕРГЕЙ
КАПОЧКА
КАТЕНЬКА
ОЛЕНЬКА

Сцена представляет столовую  в купеческом доме средней руки.
Слева лестница в девичью светелку. Прямо дверь из кухни и прочих комнат.
Перед Рождеством. Святки
В столовой комнате молодежь: Ларий, Сергей, Капа, жена Лария, и её сестры – средняя Катечка и младшая Олечка.

1.

ЛАРИЙ (играет на гитаре, поет).
Сердце будто проснулось пугливо,
Пережитого стало мне жаль.
Пусть же кони с распущенной гривой
С бубенцами умчат меня вдаль.

ВСЕ. Слышу звон бубенцов издалека,
Это тройки знакомый разбег.
А вокруг расстелился широко
Белым саваном искристый снег.

Пусть ямщик снова песню затянет,
Ветер будет ему подпевать.
Что прошло, никогда не настанет,
Так зачем же, зачем горевать.

Слышу звон бубенцов…

Звон бубенчиков трепетно может
Воскресить позабытую тень.
Мою русскую душу встревожить
И встряхнуть мою русскую лень.

Слышу звон бубенцов…
 
 На сцену выходит маменька с кухаркой.

МАМЕНЬКА.  Шли бы вы, милые, с музыкой-то к себе. Не мешали нам тут  хозяйничать…

Молодёжь, так же с песней, весело,  выходят из комнаты.
Женщины хлопочут у стола.

  МАМЕНЬКА (продолжая прерванный разговор).  Я, милая, никакого  дела  не  начинаю у  Ивана Яковлевича не спросившись. Сначала к  нему  в  сумасшедший  дом схожу, посоветуюсь, попрошу его, чтобы за дело моё молился.
КУХАРКА. И хозяин тоже?
МАМЕНЬКА. Он, матушка, себе  на  уме  и  на  Ивана Яковлевича меньше полагается. Однако тоже доверяет иногда  и  дары ему носит, и  жертвы  не  препятствует. Люди мы не богатые,  но  довольно достаточные. Сама видишь -  чаем, сахаром торгуем. Магазин держим в своём  доме.
КУХАРКА. И то, чего лучше.
МАМЕНЬКА.  Плохо сыновей у нас нет, а три дочери: Капитолина Никитишна, Катерина  Никитишна  и  Ольга Никитишна. Все вроде собою недурны и хорошо разные  работы знают и хозяйство. Капитолина Никитишна замужем. Только не за купцом, а за живописцем, - однако очень хороший человек и довольно зарабатывает. Всё подряды выгодно берёт, церкви расписывать.
КУХАРКА. Что уж тут говорит – повезло вам с зятем.
МАМЕНЬКА. Одно в нём всему родству   неприятно: работает божественное,  а  какие-то вольнодумства все у него.
КУХАРКА. Вольнодумства?
МАМЕНЬКА. Любит  говорить  про хаос.
КУХАРКА. Господи!
МАМЕНЬКА. Про Овидия,  про  Промитея.
КУХАРКА.  Господи прости нас и помилуй!
МАМЕНЬКА. А ещё он большой охотник сравнивать баснословия с бытописанием.
КУХАРКА. Ай, ай, ай!
МАМЕНЬКА. Если  бы  не  это,  всё бы было прекрасно. А второе - то, что у них с Капитолиной детей-то  нет. Очень нас это с отцом-то огорчает.
КУХАРКА. Как же и не огорчиться.
МАМЕНЬКА. Капитолину-то Никитичну мы ещё только первую из сестер замуж выдали. И вдруг  она  три  года уж  бездетна. За это других сестёр женихи обегать стали.
  КУХАРКА. Эка беда.
МАМЕНЬКА. Я уж и к Ивану Яковлевичу в сумасшедший дом ездила, спрашивала, через что дочь не родит: оба, говорю, молоды и красивы, а детей нет?
    КУХАРКА. А Иван Яковлевич что?
МАМЕНЬКА.  Да, что – послушал чудотворец меня и забормотал: Есть убо небо небесе; есть небо небесе...
КУХАРКА. Есть убо небо небесе. Есть небо небесе… Это чего бы значило?
МАМЕНЬКА. Вот и я не поняла поначалу – к чему это он? А его  подсказчицы  перевели  мне:  батюшка велит, говорят, вашему зятю, чтобы он Богу молился. Он, должно быть, у вас мало верующий.
  КУХАРКА (крестясь).  Вон как?
МАМЕНЬКА. Я ведь так и ахнула: всё, всё, ему явлено, Ивану-то Яковлевичу!

Обе крестятся.

КУХАРКА. Ну?
МАМЕНЬКА. Вот и ну. Стала я приставать к зятю-то, чтобы он поисповедался; а ему всё трынь-трава! Ко всему легко относится...  даже  по постам скоромное ест... и притом, слышала я стороною, будто  он миногов и  устриц вкушает. А живем-то все в одном доме. Ох, сильно сокрушаюсь я, прости Господи, что есть в нашем купеческом родстве такой человек без веры. Господи, прости! Господи прости!
КУХАРКА. Господи, прости!
МАМЕНЬКА.  Мы с отцом-то опять к Ивану Яковлевичу в сумасшедший дом, чтобы  попросить его разом помолиться  о  «еже  рабе  Капитолине  отверзти  ложесна,  а  раба Лария, живописца нашего зятя, значит, просветити верою».
КУХАРКА. Ну?
МАМЕНЬКА. Ну, Иван  Яковлевич  опять залепетал  что-то  такое,  чего и понять нельзя.  А его послушные жёнки, которые возле него присидели, нам разъясняют: Он, - говорят, - ныне невнятен, а вы скажите, о чём просите, - мы ему завтра на записочке подадим. Ну, мы сказываем, а оне  записывают: "Рабе Капитолине отверзть ложесна, а рабу Ларию усугубити веру".  Оставили мы с мужем  там эту записочку и пошли домой весёлыми ногами.      Дома  никому  ничего  не сказали, кроме одной Капочки, и то с тем, чтобы  она  своему мужу, неверному живописцу, этого не передавала, а только жила  бы с ним как можно ласковее и согласнее и смотрела за ним: не будет ли он  приближаться  к вере в Ивана Яковлевича.
КУХАРКА. Ну, и дальше чего?
МАМЕНЬКА. Чего теперь дальше? Вот ждем результата. Ты теперь про это молчи! Не дай Бог зять прознает!  Он же у нас ужасный чертыханщик! И всё с присловьями, точно скоморох с Пресни.

Слышны гитарные переборы, девичий смех.

МАМЕНЬКА. Вот, слышишь? Всё ему шуточки, да забавки. Как не работает, так гитару из рук не выпускает. Всё веселится чему-то?

В комнату под гитарный звон впархивают Капочка, Катенька, Оленька. За ними с гитарою входит зять и подмастерье его Сергей, молодой красивый парень. Все вошедшие веселы, поют. Вернее поет один зять, остальные подевают.

  ЛАРИЙ.    Сейчас, друзья, я вам скажу,
Как я любил мадам Анжу.
Мадам Анжа, мадам Анжа
Была чертовски хороша!
МОЛОДЕЖЬ. Мадам Анжа, мадам Анжа
Была как розочка свежа!
  ЛАРИЙ.    Я прихожу к мадам Анже.
Она встречает в неглиже.
И я бросаюсь на Анжу,
С неё срываю неглижу.
МОЛОДЕЖЬ. И  я бросаюсь на Анжу,
С неё срываю неглижу.
ЛАРИЙ.          Но вот пришел к Анже Луи
И кончились мечты мои.
Поскольку вместе с тем Луем
Анжа забыла обо всем.
Мадам Анжа, мадам Анжа,
Вы лицемерка и ханжа.
МОЛОДЕЖЬ.  Мадам Анжа, мадам Анжа,
Вы лицемерка и ханжа.
ЛАРИЙ.          Так умерла любовь моя
  Из-за Анжового Луя.
Из-за Анжового Луя
У нас не вышло…
МАМЕНЬКАКА. Ларий, бесстыдник, перестань!
ЛАРИЙ (с последним аккордом). У нас не вышло…  ни черта.

Всеобщий смех.
Входит папенька.

ПАПЕНЬКА. Это что тут за веселье, на ночь глядя? А ну, целуйте отца, и спать, спать…
Дочери, попрощавшись с родителями, уходят. Последним закрывает за собой двери помощник  Лария, молодой художник Сергей.
Через секунды за дверью слышится звонкий общий смех.

МАМЕНЬКА. Ну, ты смотри на них, отец.
ПАПЕНЬКА. Ничего, матушка, остепенятся, угомонятся.
МАМЕНЬКА. Пойду за них у Бога прошенья попрошу, да часослов перед сном почитаю...
  ЛАРИЙ. А что, тятенька, пойдем и мы часослов в пятьдесят два листа почитаем.
МАМЕНЬКА. Ларий, да как у тебя язык-то такое говорить, поворачивается? На ночь в карты, нечистого-то тешить!
ЛАРИЙ. Да мы не долго, маменька, играть-то будем. До первого обморока!

Зять с тестем смеются.
Маменька ворча и крестясь собирается уйти.

ПАПЕНЬКА. Не огорчай  так её, Ларий. Она тебя любит. Она ведь в сумасшедший дом ездила и за тебя обещание перед Иваном Яковлевичем сделала.
  ЛАРИЙ. Зачем вы, маменька, неведомые обещания даёте? Или вы не знаете, что через такое обещание  глава  Ивана Предтечи была отрублена. Смотрите, через это может у нас в доме какое-нибудь неожиданное несчастие быть.
ПАПЕНЬКА. Полно, зять, полно! Не пугай мне мать. А то она от нас безбожников совсем к Ивану Яковлевичу в палату переселится. С его приживалками там жить будет, наши грехи замаливая.
  ЛАРИЙ. Нет, матушка, я от вас такой жертвы не приму. И чтоб вас нынче более не огорчать, так и быть мы с тятенькой игру в карты заводить не  стаем. И то поздно. Завтра с утра работы много, отдохнуть надо. Спокойной вам ночи!
  МАМЕНЬКА. И тебе, голубчик. Храни тебя бог!

Ларий уходит.

МАМЕНЬКА. Пойдем и мы, батюшка, ко сну…
ПАПЕНЬКА. И то пора. Ты, как, сегодня-то у Ивана Яковлевича была? Как он там насчет нашего прошения о внуке, молит Бога?
МАМЕНЬКА.  А как же не быть, была. И сегодня. И во всякий другой день в этой тревоге в сумасшедший дом бегаю.
ПАПЕНЬКА. Ну и что там?
МАМЕНЬКА. Славно там. Тихо так. А приседяшие при нём, успокаивают. Говорят, что дело идет хорошо: батюшка  всякий  день  записку  читает,  и что теперь о чём писано, то, говорят, скоро сбудется.
ПАПЕНЬКА. Дай-то Бог, дай-то Бог!

Ночь.

2.

Утро следующего дня.

Катечка играет на гитаре, грустно поет. Капа и Оленька подпевают и танцуют друг с другом.

КАТЕЧКА. В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь, динь, динь, динь, динь, динь! –
Колокольчик звенит.
Этот звон, этот звук
О любви говорит!

В лунном сиянье, ранней весною
Помнятся встречи, друг мой, с тобою!
Колокольчиком твой
Голос юный звенел –
Динь, динь, динь – этот звон
О любви сладко пел!

В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь, динь, динь, динь, динь, динь! –
Колокольчик звенит.
Этот звон, этот звук
О любви говорит!

Входит маменька.

МАМЕНЬКА. Что это вы, девушки, как птички, с утра распелись? Кто-нибудь со мной в сумасшедший дом к Ивану Яковлевичу поедет?
ОЛЕНЬКА.  Нет, маменька. Мы с вечера договорились, что сегодня в пассаж пойдем, а потом на Москву-реку барки смотреть, побежим. Да с горок покатаемся.
МАМЕНЬКА. Ну, бежите, бежите. Видно так Богу угодно, чтоб маменька одна за ваше счастье Ивана Яковлевича молила.
КАПА.  Идемте, девочки.

Капа и Оленька направляются к выходу. Катенька остается сидеть на месте.

ОЛЕНЬКА. Идем, Катечка, скорее!
КАТЕЧКА.  Идите. У меня что-то сегодня голова болит.
МАМЕНЬКА. Что с тобой, мать моя? Серьезное что? И правда, ты грустная какая-то…
КАТЕЧКА. Ничего страшного, маменька – к обеду пройдет. (Сестрам.) Идите...
КАПА. Как хочешь. Идем, Олечка.

Капа и Оля уходят.

МАМЕНЬКА. Капочке бы себя посолиднее держать надо. Все-таки замужняя женщина. Какой пример младшим? (Хочет идти.)
КАТЕЧКА. Погодите, маменька, мне с вами поговорить надо.
МАМЕНЬКА. Нет, это ты погоди – вернусь от Ивана Яковлевича тогда и поговорим.
КАТЕЧКА. Мне скорее надо, маменька! У меня судьба решается.
МАМЕНЬКА. Не пугай ты меня, Катерина. Что с тобой?
КАТЕЧКА (бросается матери в ноги, рыдает). Маменька!
МАМЕНЬКА. Дитятко мое! Кто тебя обидел?
КАТЕЧКА.  Милая маменька, и сама я не знаю… Что это такое и отчего? (Что-то шепчет маменьке в ухо.) В первый и в последний раз сделалось... Только вы тятеньке ничего не говорите.
МАМЕНЬКА (ткнув пальцем в живот). Это место?
   КАТЕЧКА. Да, маменька... как вы угадали...
МАМЕНЬКА. Вот, зятюшка, и сбылось наказание за неведомое обещание. Вдруг сбылось. Да такое, что и сказать неохотно.
КАТЕЧКА. Сама не знаю, отчего такое…
   МАМЕНЬКА. Дитя моё, и не дознавайся: это, может быть, я виновата в ошибке,  я  сейчас  узнать  съезжу. К Ивану Яковлевичу…

Маменька стремительно уходит.

КАТЕЧКА. Маменька!..
             
Катечка остается одна, плачет.
Входит папенька. Катечка пытается скрыть слезы.

ПАПЕНЬКА. Ну, чего заметалась? Отец перед тобой, не зверь лютый.
КАТЕЧКА.  Я так… от неожиданности…
ПАПЕНЬКА. Мать где?
КАТЕЧКА. К Ивану Яковлевичу в сумасшедший дом уехали.
ПАПЕНЬКА. Ясно. (Перекрестился.) А сестры?
КАТЕЧКА. Гулять ушли.
ПАПЕНЬКА. Ишь, гулены. А ты чего ж?
КАТЕЧКА. Не хочется, что-то...
ПАПЕНЬКА. Оно и хорошо, что не хочется. Скромнее будешь. Я по площади шел,  Лария с Сергеем видел. Наработались. Сказали к обеду придут. Распорядись там у кухарки. Да, что ты сегодня, какая кислая? Не заболела?
КАТЕЧКА. Нет, папенька, я здорова.
  ПАПЕНЬКА. Ну и слава Богу.

Папенька идет к выходу.

КАТЕЧКА. А вы теперь куда, папенька?
ПАПЕНЬКА. Недалеко. В магазин спущусь. Куда мне ещё...

Папенька уходит.
Из другой двери появляется Ларий.

3.

ЛАРИЙ. А я к себе поднялся, смотрю, Капы нет. У вас она что ли?
КАТЕЧКА. Нет, она с Олечкой гулять пошла.
ЛАРИЙ. А ты чего ж от сестер отстала?
КАТЕЧКА. Голова болит…
ЛАРИЙ. С чего бы это у такой молодой? Голова болит! Ты это смотри… ты к этому не привыкай, это не хорошо…  Там Сергей к нам пообедать пришёл. Ты бы, Катечка, распорядись нам на кухне накрыть…
КАТЕЧКА. Я сейчас… (Уходит.)

Ларий берет гитару.

ЛАРИЙ (Играет, поет). Во саду ли, в огороде
Девица гуляла,
Она ростом невеличка,
Собой круглоличка.
За ней ходит, за ней ходит
Удалой молодчик,
За ней носит, за ней носит
Дороги подарки. 
Подарю тебя, милая,
Дорогим подарком,
Дорогим, душа, подарком,
Жемчугом, китайкой»…

Входит маменька.

МАМЕНЬКА. Всё поете…
ЛАРИЙ. Да отчего бы не петь?
МАМЕНЬКА. Не до песен нам теперь…
ЛАРИЙ. Да от чего же так?
МАМЕНЬКА. Ох, не знаю как и обмолвится. Катечка-то у нас… (Шепчет зятю на ухо.)
ЛАРИЙ. Да не может того быть! Да нет!..
МАМЕНЬКА. Да как же нет, когда – да! Я уж и у Ивана Яковлевича была…
ЛАРИЙ. Да к чему же ему-то про то знать? Вы бы ещё всему городу рассказали.
МАМЕНЬКА. Да как же ему, чудотворцу, не сказать, когда у нас с ним такая ошибка получилась.
ЛАРИЙ. С ним? Какая ошибка?
МАМЕНЬКА. Мы же с отцом-то на Капочку ему записку подавали.
ЛАРИЙ. Ничего не понимаю – какую такую записку на Капочку?
МАМЕНЬКА. Чтоб Иван Яковлевич молился за неё. Мол, рабе Капитолине отверсть ложесна…
ЛАРИЙ. Вот, значит, как…
МАМЕНЬКА. Да что уж тут такого? Капочка, чай, замужняя жена. А деток нет…
ЛАРИЙ. Ну, ладно…  И при чем тут Катечка?
МАМЕНЬКА. Как же. Я как про Катечку узнала, тут на извозчике полетела к Ивану Яковлевичу.  Покажите,  - говорю, - мне записку нашей просьбы, о чём батюшка для нас просит рабе божьей плод чрева: как она писана?  Присидящие поискали на окне и подали. Я взглянула и мало ума не решилась. Что ты думаешь? Действительно ведь  всё  вышло  по  ошибочному  молению,  потому  что на место рабы божьей Капитолины,   там  писана  раба  Катерина,  которая  ещё незамужняя девица. Она записана. Жёнки те мне говорят: поди же, какой грех! Имена очень сходственны... Капитолина – Катерина! Но ничего, это можно поправить. А я им: Э, нет, врёте, теперь вам уж не поправить: Кате уж вымолено. И разорвала бумажку на мелкие частички. Главное, Ларик, чего боюсь-то я – как батюшке сказать? Он такой человек, что если  расходится, то его мудрено унять. Мне, зятек,  одним  умом  этой беды не обдумать. Ты хотя  неверующий,  однако,  могут  и в тебе быть какие-нибудь  чувства,  -  пожалуйста, пожалей ты Катю, пособи мне, скрыть её девичий грех.
ЛАРИЙ. Извините,  пожалуйста,  вы хотя моей жене мать, однако, во-первых, я этого  терпеть  не  люблю,  чтобы  меня безверным считали, а во-вторых, я не понимаю  - какой же тут причитаете Кате грех, если об ней сам Иван Яковлевич столько  времени  просил?  Я  к  Катечке  все братские чувства имею и за неё заступлюсь, потому что она тут ни в чём не виновата.
МАМЕНЬКА. Ну... уж как ни в чём?
  ЛАРИЙ. Разумеется,  ни  в  чём.  Это  ваш  чудотворец всё напутал, с него и взыскивайте.
   МАМЕНЬКА. Какое же с него взыскание! Он праведник.
   ЛАРИЙ. Ну, а если праведник, так и молчите. Пришлите мне с Катею три бутылки шампанского вина.
    МАМЕНЬКА. Что такое?
    ЛАРИЙ. Три  бутылки  шампанского. Одну ко мне сейчас, сюда. А две после,  куда  прикажу,  но  только  чтобы  готовы были и во льду стояли заверчены.
    МАМЕНЬКА. Бог  с тобою. Я думала, что ты только без одной веры. А ты  святые  лики изображаешь, а сам без всех чувств оказываешься... Оттого я твоим иконам и не могу поклоняться.
ЛАРИЙ. Нет, вы насчёт веры оставьте. Это вы, кажется, сомневаетесь. И всё по естеству  думаете - будто  тут  собственная  Катина причина есть. А я крепко верю,  что  во  всём  этом  один  Иван  Яковлевич причинен. А  чувства мои вы увидите, когда мне с Катею сюда шампанское пришлёте. Да смотрите, чтоб никто нашему разговору не помешал.

Маменька крестясь и причитая, уходит.

4.

Ларий остается один.

ЛАРИЙ  (задумчиво напевает). Подарю тебя, милая,
        Дорогим подарком,
Дорогим, душа, подарком,
Жемчугом, китайкой…

Входит Катечка с подносом. Ставит его на стол. Утирает слезы.

ЛАРИЙ (подходит, берет её за руки, усаживает, смотрит ей в глаза, плачет). Скорблю,  голубочка моя, что с тобою случилось. Подавай мне скорее наружу все твои тайности.

Катечка молчит, опускает голову.

ЛАРИЙ. Однако дремать с этим некогда – шепни на ушко, как все получилось, как сшалила?
   
Катечка шепчет Ларию на ухо.

ЛАРИЙ. Так. И дальше чего?

Катечка опять шепчет.

ЛАРИЙ. Ну, это понятно. А ты вот всё мне он, да он, говоришь, а кто он-то?

Катечка шепчет.

ЛАРИЙ (хлопнув себя по коленам, поднимается).   Вот оно как? Ну, я ему!

Катечка в испуге закрывает свой рот руками. Глядит на Лария умоляюще и испуганно.

ЛАРИЙ. Ладно, голубочка моя, успокойся. Иди к нам наверх и сиди там, пока я тебя не позову. Терпения наберись – может долго сидеть-то придется. Иди.

Катечка уходит.
Тут же, с заплаканными лазами, входит маменька.

ЛАРИЙ (обнимая её). Ну, не бойтесь, не плачьте. Авось, Бог поможет.
   МАМЕНЬКА. Скажи же мне, кто всему виноват?
   ЛАРИЙ (погрозив ей пальцем). Вот  это  уж  нехорошо. Сами вы меня постоянно неверием попрекали, а теперь,  когда  вере  вашей  дано  испытание,  я вижу, что вы сами нимало не верите. Неужто вам не ясно, что виноватых нет, а просто чудотворец маленькую ошибку сделал.
   МАМЕНЬКА. А где же моя бедная Катечка?
   ЛАРИЙ. Я  её  страшным  художническим  заклятьем  заклял. Она, как клад от аминя, и рассыпалась. 
МАМЕНЬКА. Ой!
ЛАРИЙ. Я ей к нам подняться велел. Небось, от первого отцовского гнева убережем… 
МАМЕНЬКА. Прости меня, - в тебе нежные чувства есть.
ЛАРИЙ (прихватив шампанское). Однако, маменька, я отлучусь ненадолго. Мне ещё кое с кем, до папенькиного прихода, серьезно переговорить надо и распоряжения сделать.

Ларий уходит.

5.

МАМЕНЬКА. Ахти мне!  (Зовет кухарку.) Настя, подавай самовар. Сейчас сам придет, а у нас чай не готов.

Кухарка накрывает стол.
Появляются Капа и Олечка.

КАПА. Маменька, мы озябли! Тоже чаю хотим.
МАМЕНЬКА. Не до вас мне сегодня, Капа. Поднимайтесь к себе, там чаи распивайте.
ОЛЕЧКА. Случилось что?
МАМЕНЬКА. Ничего, ничего. Сейчас папенька придет. Идите к себе.

Капа и Олечка не уходят.

КУХАРКА. Да идите вы, идите с  глаз.
ОЛЕЧКА. А Катечка где?
МАМЕНЬКА. У Капы наверху. Идите уже…
ОЛЕЧКА. Идем,  Капочка. (Капе.) У Катечки спросим, что тут у них случилось…

Сестры уходят.
   Слышен кашель папеньки.

МАМЕНЬКА. Идет, идет…
КУХАРКА. Ой. Господи, что-то теперь будет! Защити нас царица небесная! (Убегает, чуть не сбив в дверях папеньку.)
ПАПЕНЬКА. Экая коблища безглазая!

Папенька садится за стол. Маменька наливает ему чай. Папенька громко тянет его с блюдечка.

ПАПЕНЬКА. Что-то у нас сегодня тишина какая? Никто не встречает. Аль напроказили чего?
МАМЕНЬКА. Да ничего, вроде, не проказили. Чай-то как тебе нонче?
ПАПЕНЬКА. Ничего чай, мокрый. Остальые-то где? Али сыты?
МАМЕНЬКА. Спасибо, батюшка, оченно сыты.

Входит Ларий. Маменька вскидывает на него глаза. Ларий делает ей успокаивающий жест.

ПАПЕНЬКА. Ларий, иди, мой друг, со мной чай пить. Напьемся, да пойдем часослов читать в пятьдесят два листа.
МАМЕНЬКА. Господи, прости нас грешных.
ЛАРИЙ. Да, что, папенька, чай. Чаю я сегодня уж изрядно накушался. А не выпить ли нам шипучего? Под пятьдесят два листа оно и удобнее…
ПАПЕНЬКА. Мать, вели нам шипучки подать…
ЛАРИЙ. А и не извольте беспокоится, пойдемте, там у меня бутылочка шампанского уж приготовлена…

Ларий уводит папеньку.

МАМЕНЬКА (драматическим шёпотом). Настя, уноси скорее посуду от греха!

Ларий выглядывает в дверь, показывает всем знаками «Тихо!», скрывается.
Кухарка тихо, на цыпочках, начинает убирать посуду.
Появляются испуганные Капочка,  Катечка и наивная Олечка.
Маменька тут же машет на них руками, гонит с глаз.
Катечка убегает сразу. Капочка застывает у стенки, Олечка прячется за ней.
Маменька подходит к двери, подслушивает.

МАМЕНЬКА. Сели…  Бу-бу-бу, бу-бу-бу… не понять.
Маменька отходит от двери, ходит вкруг стола, заламывая руки.
Кухарка продолжает носить посуду.
Вдруг за закрытой дверью что-то звякает.
Все мгновенно замирают.

МАМЕНЬКА. Объявил! Объявил тайну! Теперь начнётся  адское представление.

Первой отмирает Настя и уносится из комнаты с остатками посуды.
Убегает Капочка, но тут же возвращается, чтобы забрать с собой мало что понимающую Олечку.
Маменька сливается со стеной.
В комнату врывается папенька. За ним Ларий.

ПАПЕНЬКА. Шубу мне и большую палку!
  ЛАРИЙ. Зачем это? Куда вы?
  ПАПЕНЬКА. Я в сумасшедший дом поеду чудотворца бить!

Папенька бежит назад в комнату. За ним Ларий.

МАМЕНЬКА (зовет). Настя! Беги скорее в сумасшедший дом. Скажи там, чтобы батюшку Ивана Яковлевича спрятали!

Опять появляются папенька и Ларий.

ЛАРИЙ. Экое вы, папенька, удумали: чудотворца бить! Или забыли, что у вас ещё одна дочка на руках, Олечка?
ПАПЕНЬКА. Ничего, той своя доля, а я Ивана Яковлевича сейчас бить хочу. После пусть меня судят.
  ЛАРИЙ. Да я вас не судом стращаю.  А вы посудите, какой вред Иван Яковлевич Ольге может сделать. Ведь это ужас, чем вы рискуете!
  ПАПЕНЬКА. Какой же, вред он может сделать?
  ЛАРИЙ. А как раз такой самый, какой вред он сделал Катечке.
  ПАПЕНЬКА. Полно вздор городить! Разве он это может?
  ЛАРИЙ. Ну,  ежели  вы, как я вижу, все тут неверующие, то делайте, как знаете. Только потом не тужить и бедных девушек не виноватить. 
    
Папенька вдруг сник, упал на стул, и уронил голову на грудь.

ЛАРИЙ.  А я так думаю - лучше, по-моему, чудотворца в сторону, а взять это дело и домашними средствами поправить.
ПАПЕНЬКА. Да я разве против? Только как теперь это дело поправишь? Хорошего-то ничего в голову не идет…
ЛАРИЙ. Хорошие мысли надо искать не во гневе, а в радости.
  ПАПЕНЬКА. Какое, теперь, друг мой, веселие при таком случае?
ЛАРИЙ. А  такое, что у меня есть еще два пузырька шипучки, и пока вы их со мною не  выпьете,  я вам  ни одного слова не скажу. Согласитесь со мною. Знаете, как я характерен.
  ПАПЕНЬКА. Подводи, подводи! Что такое дальше будет?
    
Ларий ударил в ладоши.
В комнату вошел молодой художник Сергей с подносом в руках. На подносе стояли две бутылки шампанского и бокалы. Сергей  поставил поднос  на стол.
Папенька глянул на бутылки, на Сергея, медленно встал и уперся в стол кулаками.

МАМЕНЬКА. Матушка царица небесная!
ПАПЕНЬКА. Умолкни, мать.

Зять  Ларий подтолкнул  Сергея в спину.

   СЕРГЕЙ. Виноват! Простите и благословите.
ПАПЕНЬКА (к Ларию). Бить его можно?
ЛАРИЙ. Можно. Да не надобно.
ПАПЕНЬКА. Ну, так пусть он передо мною по крайности на колена станет.
  ЛАРИЙ. Ну, стань за любимую девушку на колена перед батькою.
    
Сергей встал, склонил голову.

  ПАПЕНЬКА (заплакав). Очень, любишь её?
  СЕРГЕЙ. Люблю.

Папенька за грудки поднимает Сергея с колен.

  ПАПЕНЬКА. Ну, целуй меня.
   
Старики и Сергей целуются.

ЛАРИЙ (зовет). Капа, Олечка! Ведите Катечку сюда!

Сестры вводят Катечку. Та сразу бросается перед родителями на колени.

ПАПЕНЬКА. Ну, ну, встань. Не перед иконой, чай.
МАМЕНЬКА. Батюшка, а не пойти ли нам к иконам, благословить надо.
ПАПЕНЬКА. А пойдем, матушка.

Молодежь  уходят в другую комнату.
Старики задерживаются.

МАМЕНЬКА. А ведь красавицы они у нас, отец.
ПАПЕНЬКА. Что и говорить.
МАМЕНЬКА. Теперь не заметим, как и Олечка замуж уйдет.
ПАПЕНЬКА. Это уж не сомневайтесь. Вот как Катечка-то родит, женихи и повалят. Потому что увидят – девицы у нас надёжные. (Уходят.)

Тут же с песней появляется молодежь. Все поют, словно заводя хоровод.

Дивный терем стоит,
И хором много в нем,
Но светлее из всех
Есть хорома одна.

В ней невеста живет,
Всех красавиц милей,
Всех блестящей из звезд –
Звезда северная.

Постепенно мотив «Свадебной песни» М. Глинки перехдит в мотив на современный лад. Поклон.
       Занавес

       КОНЕЦ

Iluhov-v@mail.ru