Раненый

   Когда его почти бегом несли на носилках, иногда резко замедляя скорость; видя среди руин разрушенных домов какое-то неожиданное препятствие, и, меняя направление, почти, как вкопанные, на какое-то мгновение останавливаясь, он, как бы инстинктивно, резко приподнимался, вскакивал, отрывая на какое-то время туловище от ложа. И скаля зубы, все время что-то непонятное даже и самому себе громко кричал.

   Во все это время он чувствовал только одну половину тела: правую часть туловища и руку, которую все время за середину предплечья, где пульсировали наполненные жизнью вены, сильно хотел укусить.


   Когда же в госпитале в интенсивной палате, чувствуя не проходящую боль в прооперированной правой ноге, все так же не находил себе места, она, желтоволосая кареглазая толстушка, зная его болезненное, странное желание, вскакивая, себя укусить, сжимала нежными сильными пальцами в этом месте его руку. Но боль и непонятное нервное возбуждение не отпускали его, несмотря на многочисленные уколы и капельницы.

   Тогда она провела ладонью по его волосам, но и это вовсе не помогло, не принесло совсем никакого, даже временного облегчения.

   - Давай, я тебя покормлю,- спокойно, ласково и решительно произнесла она. И повязала ему, бессильно лежавшему тогда, на шею большую белую салфетку.

  - С ложечки.

  И взяв у с сомнением смотревших на нее остальных сотрудниц состоящий из трех блюд обед, подошла к нему с ложкой.

   Несмотря на то, что он съел кажущейся ему совсем безвкусной еды тогда совсем немного: каких-то несколько ложек, боль и беспокойство куда-то ушли. Стало тепло и легко. И даже как-то спокойно.

  - Посидите еще... - попросил он.

   И смотрел, как она, монотонно уверенно перебирая пальцами, сидя на стуле, готовила перевязочный материал; все более ощущал, что все нехорошее у него уже давно позади.


   А потом была свадьба.


   И они ходили на концерты камерной музыки.

   И он во время них иногда плакал у нее на плече.


   И огромное красное солнце, заходя иногда за горизонт в его снах, не могло больше их счастью вовсе ничем помешать, потому что у него была она.