в РОНО Петродворцового района, отдельный был отдел

по воспитанью Вовки и меня

- А Я говорил, что за Троицкой нет ни фига, победно воскликнул Вовка, как только мы, побросав в кусты лыжи и смывшись с физры, вскарабкались на озвученную, чуть выше по тексту, махонькую возвышенность Старого Петергофа. Конечно «ни фига» не означала обрыв и абсолютный край земли, за горой, а Троицкая именно гора – не Анды какие-нибудь, конечно, но гора. Много выше, чем за спиной, не побоюсь этого слова, на плато, было какое-то поле, какой-то хилый лес, и уж то, что там точно было – так это ни фига интересного. А вот на горе стоял хутор, у хутора огромный стог сена, а у меня спички. Забыв навсегда про родину Говнотечки, по школьной географии - ручья Ильича, что как раз и стекала с Троицкой, мы двинулись к сену.
Ещё до того как нас рассадили по разным классам, а позже даже по разным школам, мы с Вовкой были перемещены на первые парты, в ряды противоположные. Я прямо перед учительским столом, Вовка окружал с фланга. В моей памяти Вовка вроде как, был хулиганьем высшей пробы, куда мне до него. Годы спустя, про него даже газета писала: "житель Петродворца - Вовка такой-то угнал самосвал..." Но в те времена, истинного признания, правительственных наград и лауреатских званий удостаивался всегда именно Я. Не помню точно, как нам удалось вывести из себя училку, но она, хлопнув дверью, в который раз, отправилась за МИХПЕТом. С завучем МИХПЕТом, Я был знаком хорошо, именно нас с Вовкой, он однажды, опрометчиво запер на целый урок, у себя в кабинете с рапирами. Во времена моей матушки над ним измывалась сама матушка, так что Я вроде как продолжал семейное дело……. целиком речи о нашем поведении, не помню – но закончил МИХПЕТ, показывая нам на портрет, словами: - …ЛЕНИН всё видит!!! Поняли, вот кто что понял? … Скибицкий, что ты понял? Делать нечего надо, что-то понимать, что-то отвечать. Я нехотя стал выбираться из-за парты, и тут меня осенило, что-то смутное Я уловил в себе, похоже мысль. И когда Я уже стоял навытяжку в проходе, формулировка сложилась чётко. И на повторный вопрос о моей сообразительности, Я ответил уверенно и звонко: - Бога нет – а ЛЕНИН есть!
Последствий не последовало буквально никаких, меня не приняли вне очереди сразу из октябрят в комсомол, и папу не погнали с флота. Вообще, тогда папа с мамой предусмотрительно были во временном разводе, что возможно не повредило его карьере, а мои, не столь безобидные соображения, зачитывали на бюро, у матушки в университете, смеялись даже. А в тот раз, даже свет не погас. На переменке Вовка сказал мне, что Я долбоеб.


Рецензии