Букет 3. Глава 30. 2030. Олеся

Отсрочка. На целых четыре дня. Слава богу, иначе я загубила бы все начатое дело своим не вмешательством. Точнее, невозможностью вмешательства. Слава женскому циклу. Слава Дэви, отвлекшему меня, не давшему возможности улизнуть. Хороша была бы я, пробираясь впотьмах по ночным улицам к пустырю, где можно, не встретив ни одного запоздавшего прохожего, позвать Феофана и перенестись с ним в безвременье.
Однако, Анжела тоже хороша! Могла бы последить за текущими событиями, предупредить меня, и помочь в случае дедлайна. И даже Гвендолин вовсе не зазорно было проявить активность. Свалили на меня все, будто я самая умная и способная в магии, самая опытная и сильная. Вернее, самая глупая...

Злость неожиданно накрыла меня с головой, после того, как прошла паника. До того мне, кажется, некогда было остановиться и подумать. Какое там! Я летела в непрерывной череде сменяющихся эмоций: болезнь Милы - магия - отчаяние на кладбище - Феофан как спасение - встреча с отцом - потрясение от Руслана - ревность, желание стать не собой и непривычно красивой и так далее. Даже поболеть мне не дали, как полагается, когда очевидно было, что организм мой кричал об отдыхе, передышке. Мне нужно было время, чтобы переварить события. Нет, я лишена таких поблажек. Все вокруг живут и, постольку-поскольку, как умеют и могут, наслаждаются процессом жизни. Одна я вынуждена работать даже во время ужина в кафе, не спать ночами.
Почему, спрашивается, Анжела даже не поинтересовалась, как и когда я буду ворожить в ночь полнолуния, ведь знала, что дома у меня Дэвид, что времени осталось мало, что я еще не поправилась окончательно? Почему, почему... наверное, перерождение человека в ведьму накладывает свой отпечаток, как ни крути. Она помнит, что я ее дочь, вернее, она иногда вспоминает об этом, словно спохватывается, и неожиданно проявляет материнские чувства, неумело, и не совсем в тему. Конечно, она и прежде не была классической мамой-наседкой, но все же тогда я хорошо ощущала ее любовь. Чувствовала, что за меня она порвёт любого, осознавала, что она максимально старалась сделать все, чтобы уменьшить боль, не навредив. У меня не было тайн от нее, ей можно было поведать все. Другое дело, что я сама была скрытной, несловоохотливой. А она тогда готова была слушать меня часами, если бы я говорила. Но она просто была рядом. И знала. Это много.

А вот теперь, по-моему, она не желает ничего знать. Интересует ее лишь Родион да непонятные мне, ведьмовские мысли и чаяния, далёкие от людских нужд. А мы все, и я, и отец, и Инга, и даже бабушка, - воспринимаемся ею как прошлое, которому нужно отдать дань, выполнить обещанное, разобраться, расставить по своим местам, и скорее благополучно забыть.
Ну, что ж. В конце концов, и в этом нет ее вины, она стала такой не собственной волей. Так вышло. Она изображает чувства к нам, и действительно испытывает их, но они поверхностны. И в этом нет ее вины, она не может быть другой, она ведьма. Ладно. Зато у меня есть Мила и Китти, отец и бабушка, Дэви и Руслан...
Мдя-я. Лучше бы я не продолжала эту мысль о "зато", ибо от нее жизнь показалась украшенной совсем уж в мрачные краски. Замечательная группа поддержки! Одних самих нужно поддерживать, другие в нашем мире проездом, Китти мне не подруга, а Дэви я тем более не собираюсь ни о чем рассказывать. "Так, хорошо", - усилием воли я заставила себя сурово нахмурить брови, дабы с лица исчезло страдальческое выражение. - "Есть Феофан и Савелий. Не забывай. Не у каждого есть такие тайные друзья и помощники!"

Теперь мне предстояло веселое первое сентября. День знаний. С утра будет торжественная линейка и встреча с учениками (слава богу, что настоящих занятий в этот день не проводится), составление плана занятий, расписания, и так далее, а вечером будет необходимо улизнуть в безвременье.
Александр с Русланом продолжали без дела болтаться в нашем мире, ожидая, когда я всерьёз займусь их проблемами, Анжела тоже не могла оставить нас одних на произвол судьбы, пока все не закончится, и я непроизвольно чувствовала свою вину из-за задержки, которая произошла у Стаса. Пока что я не могла отвлекаться ни на кого. Кроме Милы.
...

- Привет, дорогая! - я наклонилась обнять Милу и поцеловать ее в прохладную бледную щеку. И сразу почуяла застарелый запах алкоголя.
- Что это ты творишь, а?
- Тс-с, - Мила кивнула на вошедших в прихожую Лизу с Ингой. -  Мне так легче. Совсем чуть-чуть.

- Привет, кукла, - я прижала к себе рыжеволосого бесенка в модной розовой пижаме. - Лови шоколадку! Чем занимаешься?
- Пасиб, - пискнула Лиза. - Собираюсь в школу.
- Серьёзно? - я взглянула на Ингу.
- Да, в подготовительный класс. Ну, при "Малышкиной школе", разумеется. Великие умы не должны прозябать в четырёх стенах!
Инга рассмеялась, но взгляд ее выражал тревогу. Знает ли она про коньяк? Знает. Боится.

- Пошли на кухню? - позвала Мила, и повернула колеса в нужную сторону. - Будешь фаршированный перец? Будешь. И коньяк тоже будешь. И чай с пирожными.
- Все буду. Мила...
- Предвосхищая твои вопросы - невролог не сказал ничего утешительного. Не хочу грузить тебя подробностями, но эта хрень центрального генеза, и...
- Слушай, все сделаем. Дай мне время! - я перебила ее, я не хотела выслушивать то, что мне самой покажется необратимым, в результате чего я испугаюсь и запаникую. - Я займусь тобой, обещаю. Совсем скоро. Давай, что ли, свои перцы. Куда положить? - я взялась за крышку мультиварки, источавшей пряный южный аромат.
- Это я еще могу и сама.

Мила достала с полки две глубокие тарелки с цветочным рисунком.
- Давай вместе. Вот, держи... Итак... не за перцами "пришла я в эту пещеру"*, а чтобы узнать, что слышно от Китти. И про тебя, конечно.
- Китти молчит! Больше суток уже!

Я похолодела на миг - вдруг брат изменил решение и поволок Китти в Стоунхендж на следующий же день?! Но Мила продолжала.
- Утром пришло одно сообщение, что, мол, все в порядке, просто телефон разрядился, и какие-то проблемы с зарядкой, так что не тратит ее попусту. И все. Но все равно странно.
- Не, вполне может быть. Стас говорил перед отъездом про специальные переходники, мол, без них в Англии никуда. Может, потеряли, сломался..
Я постаралась не выдать раздражения от того, что ничего не узнала. Главное - успокоить Милу с Ингой.
- К тому же они скоро должны вылетать, наверное, некогда, собираются.

В дверях кухни возникла Инга с телефоном в руках. Брови ее были подняты очень высоко, образуя глубокие морщины на лбу, она, кажется, не могла перестать изумленно таращить глаза.

- Сообщение пришло. Китти со Стасом собираются задержаться в Англии до второго числа. Ничего не понимаю.
- А что такого? Понравилось, решили продлить удовольствие, - кинулась я в атаку. ("Фу-ух, слава тебе, господи, наконец-то я это услышала!")
- Да странно как-то. Что им даст пара дней? Хотели до сентября вернуться. У парня учёба, как я понимаю.
- Так спросите Китти, - подала голос Мила. - А Стас молчит? - взглянула она на меня.
- Молчит.
- Разумеется, я сразу написала ей, - раздражённо ответила Инга. - Но она уже не в сети.
- Заряд экономит, - пробормотала я.


Я покинула дом Шумариных с тягостным чувством, словно обманываю Ингу с Милой, хотя, они, конечно, вовсе не нуждались в лишней информации о том, что происходит в Англии. Предстояла большая работа, ее копилось все больше, и всем я обещала помочь, а справлюсь ли я?
Перед глазами стоял образ Милы, поникшей, отчаявшейся, не верящей мне. Точнее, она смотрела на меня, как на последнюю надежду, но видимо, она казалась ей слишком слабой. Мила словно уменьшилась в размере за несколько дней, кошмарных настолько, что близкие даже не пытались не давать ей искать забвения в алкоголе. И мне бы заняться ею сейчас!
"Верь мне! Пожалуйста, верь. И диссертацию твою еще пересмотрят, я сделаю все, что смогу", - сказала я, уходя. Мила кивнула, улыбнулась, но выражение боли и страха застыло на ее лице маской.
...

Первого сентября выдался каким-то не особо праздничным. Может быть, мне так показалось оттого, что мысли мои постоянно убегали в другое русло, и в подготовке начала занятий я принимала меньше участия, чем обычно.

Накрапывал небольшой дождик, и торжественную линейку свернули поскорее, сразу после того как провели по кругу ряд новых первоклашек, маленьких, неуклюжих, напуганных. Кто-то громко ревел и пытался убежать, четверо было в колясках, их везли мамы. Все, как всегда.

Несколько хлипких, недорогих, и тем самым особенно трогательных, милых для меня букетов (разноцветные гвоздики, астры и хризантемы) я заботливо расставила в давно припасенные банки и вазочки. Дома меня наверняка ждет роскошный букет, а эти, яркие и незатейливые, останутся украшать класс и согревать душу. 
С нежностью встретила своих не изменившихся, и так уже взрослых, старшеклассников, обнялась с Ваней и Анечкой, Танюшей, Славкой, Матвеем, Кирюшей, Алиной и Тимофеем.
Мельком взглянула на список новеньких (почти все были знакомы мне, дополнительно запоминать не потребуется, а индивидуальную программу подберу в процессе, подкорректировав предыдущую с учётом их особенностей, и все).

Традицию с уроком мира я всегда соблюдала. Мы немного поговорили о том, какое это счастье, что у нас мирное небо над головой, и как прекрасно было бы, если бы так было всегда и везде ("Возможно ли такое?" - подумалось мне); вспомнили о тех странах, где и сейчас неспокойно, где люди подвергаются постоянной опасности, живут в ежедневном страхе, где семьи с детьми вынуждены бежать, оставив свои дома.

Неожиданно для самой себя я спросила их, что бы они загадали, имея волшебную палочку. Все, понятное дело,  загалдели о мире во всем мире.

- А кроме этого? Пусть мир стал бы первым желанием, а что вам хотелось бы для себя, лично?

- Чтобы мама была здорова, - не задумываясь, просто ответил Ваня.
Я знала, что его мать страдает сахарным диабетом и ишемической болезнью сердца.
Я кивнула ему, подумав про себя: "Принято..."

- Выйти замуж и иметь детей! - с некоторым вызовом произнесла Анюта.
Кто-то хихикнул невпопад, но это было непростое желание. Иметь настоящую семью и право воспитывать детей нашим выпускникам удается куда реже, чем найти работу.

- Исполнится, - шепнула я одними губами.

- Победить на олимпиаде! - гордо заявил Славик, и тут же, под всеобщий смех, добавил:
- Ну, просто стать спортсменом.

Славик занимался лыжным спортом и второй год подряд участвовал в городских пара-состязаниях лыжников.

- Подумаем, - согласилась я.

- Книги... танцы... дружить... не болеть... - поступали новые, более односложные, но не менее важные заказы.

Я все запомню. Обязательно.

В конце рабочего дня мы с коллегами сфотографировались в нарядной свежепокрашенной (нежный светло- розовый пудровый) учительской.  Молочного цвета пиджак, узкая юбка, каблуки. Образ "Училка-2030". Так я могла позволить себе выглядеть раз в году по обещанию, не выношу неудобной одежды. Просто жизненно необходимо было запечатлеть этот момент, прежде чем я отправилась домой. Теперь у меня имелся хоть какой-то мало-мальский материал, чтобы выставить праздничное приветствие ко дню знаний в моем несчастном затухающем блоге "Стандарты и привлекательность".

В начале восьмого я выскользнула из дома, не забыв взять верную темно-лиловую сумку с бахромой, ну, и все, что прилагалось. И ноутбук я втиснула в нее, хоть и с трудом. На этот раз я тщательно мониторила происходящее в Англии, прежде чем отправиться в безвременье. Парочка отправилась к древнему святилищу в составе небольшой туристической группы.

Отпуск у Дэви закончился (мы так и не посетили Анталию), и теперь, уставший после работы, он не особо интересовался, куда я направляюсь. Но на обратном пути надо не забыть зайти в магазин, купить к чаю каких-нибудь пирожных, что ли. Безвременье - единственный выход, просто палочка-выручалочка для замужней ведьмы.
Так, я уже привыкла называть себя ведьмой мысленно, это нехорошо. Я не собираюсь становиться такой, как Анжела. Или собираюсь? Нет. Я только сделаю все, что хочу сделать, а потом оставлю это занятие. Ну, буду, возможно, чисто энергетически помогать кому-то, и все. Я хочу нормальной человеческой жизни, а бегать в темноте, скрываться от людей, становиться иной - не мое это...
...

- Пожалуйста, включи мне ноут!
- Говорю тебе, разрядился он. Глупая девочка. Разве может разряженное устройство включиться?
- Неправда, ты специально это делаешь! Ну, поставь заряжаться тогда. Не верю я, что у тебя нет электричества!
- Ну, электричество есть, не спорю... Но моя розетка не подойдёт. Делай свое дело, девочка, не надо тебе отвлекаться на это. Поехали ребята к тому капищу? Видела? Ну и все, успокойся, не надо наблюдать за ними больше. Делай свое дело, не отвлекайся, не думай, что происходит у них. Сосредоточься на древних силах. Тебе не с братом надо связь устанавливать сейчас. Забудь о них вообще.

Меня била дрожь. Голос Феофана журчал как исцеляющий, успокаивающий источник. Наверное, он прав. Хотя ноутбук включить может, из вредности утверждает, что розетка не подходит. Все здесь подходит ко всему, и каждое жилище, каждая обитель будет слушаться своего хозяина, как тому лучше... Может, и вправду не надо. Но так хотелось видеть происходящее, это давало бы мне какую-то уверенность, связь.

- Как мне делать свое дело, Феофан? Я не знаю. Это тебе не на людей воздействовать. Я не знаю древних богов и жрецов, я боюсь их!
- Просто делай, и все. Не думай. Инструкцию дали?
Я кивнула.
- Не думай об их древности и важности. Мы в безвременье. Здесь нет более важных, они просто раньше родились в живом мире. Обращайся к ним, как дух. Неважно, молодой или старый. Дух вечен. Уговори их, разговаривай с ними, слышь их. Убеди послушать именно тебя.
- А давай вместе?
- Мне нельзя, девочка, - покачал взьерошенной чёрной гривой Феофан. - Я не дух. Не живой дух, точнее. Неумерший. Мне в это вмешиваться запрещено, да и не услышат Они мой голос.
- И все-таки не уходи далеко, ладно? Не оставляй меня одну.
- На крылечке буду, - согласился сторож. - Не уйду никуда, буду слушать. Тело твое, присутствие, состояние - это я хорошо ощущаю, и за пределами избы. Ежели что... рядом.

...
Сторожка временно была превращена в алтарь.
Деревянный стол был выставлен на середину маленькой комнаты, застелен красной, чёрной и небесно-голубой скатертями. На каждой я начертила мелом нужные знаки.
Несколько плошек, застеленных фольгой, для свечей. Фотография мегалитов, фотографии Стаса и Китти. Камни, травы, кусочки мха. Зерна пшеницы, мед, ломтики яблок и груш.
Воззвания, написанные для меня Гвендолин. Понятные мне, и звучащие тарабарщиной, на древних языках. Костюм... Помедлив минуту, я все же решила переодеться, хотя раньше обходилась без этого. Вернее, накинуть черный балахон - примитивный плащ с завязками на шее, напоминающий накидки в парикмахерских, только, в отличие от них, имеющий нечто похожее на рукава, поверх футболки с джинсами. Вдруг древние духи не воспримут ведьму в джинсах?

Я низко поклонилась на все четыре стороны, зажгла свечи. Медленно и тихо, стараясь правильно произнести все странные слова на древнем языке, прочла воззвание. Танцующие языки огня втягивали меня в свою энергетику, погружали в транс.

- Услышьте меня, древние хозяева, взываю к вам. Охраните силу своего храма, ибо тот, кто пришел к вам, хочет взять ее незаконно. Не ведитесь на его прошлое воплощение, это другой и новый человек, с иной судьбой. Закройте священную силу, берегите ее, это не ваш хозяин, это новый человек. Закройтесь и будьте глухи к нему. Отпустите с миром эти души, не вредите им, они не желают зла вам. Оберегите женщину, она не своей волей пришла к вам. Оберегите, охраните, отпустите с миром... О, древние боги! Древние служители. Эти двое пришли к вам повенчаться, мужчина, алчно желая завладеть силой, готов отдать вам венчанную жену. Так сотворите благо из зла, из их намерений осуществите правильное - обвенчайте их, охраните свою силу. Вразумите мужчину, да пусть он любит и уважает венчанную жену свою, и пусть она любит его по-прежнему, позвольте ей уберечься от горечи разочарования, что уже закралась в ее сердце. Пусть свершится то, зачем они пришли к вам. А неправильному, тайному, воровскому, не дайте осуществиться. И отпустите с миром сих неразумных детей, отнеситесь с добром, как к собственным чадам, ведь это и есть ваши дети, потомки... Да будет так...

Складные ли, нескладные ли слова я говорила - не знаю.
Я видела суровые и печальные лица в пламени, в оплывах красных и серых свечей. Все они, кроме красивых женщин, укутанных в белые покрывала, имели длинную бороду (но это не портило их, даже придавало какой-то шарм).
Они двигались, беззвучно переговаривались. Они были высоки и сухощавы, головы их были украшены лавровыми венками.
Я не боялась их, они выглядели незлыми. Впрочем, насчет их доброты я тоже не заблуждалась, понимала, на что они способны. Просто нам всегда кажется, что люди, способные на кровавые жертвоприношения, должны выглядеть агрессивно и чудовищно, как людоед из детской сказки, с безумным выражением лица фанатиков. А эти лица вызывали у меня, скорее, симпатию.
Я видела, что встревожила их, они слушают, слышат, и стараются понять. Похоже, я для них в их тонком мире - примерно то же, что они для меня, в нашем физическом. Поймут ли? Поймут ли правильно? Ох, как же мне узнать?

- Я здесь, здесь, я говорю с вами!

Один из жрецов повернул лицо ко мне, устремил взор на меня. Видит! Если не меня, то хотя бы место, направление, откуда идет зов.
Меня потрясла, всосала в себя глубина его взгляда. У духа не может быть взгляда, это всего лишь отражение его физической сущности когда-то много веков назад. Он не может видеть, это обман, марево!

- Ты дух? - закричала я шепотом. - И ты меня видишь? Понимаешь? Этого не может быть!
Жрец сдвинул брови, напряжённо слушая. Он же не понимает по-русски! Хотя он же дух, какая разница, какой язык! Он медленно наклонил голову. Кивнул?
- Сделайте, как я прошу! Оберегите ваш Стоунхендж! Не отдайте Силу! Обвенчайте и отпустите!
...

- Ну, девочка, ну, напугала меня. - Феофан растирал мои щеки и уши жёсткими задубелыми ладонями, отчего лицо начало гореть. -  Можешь сесть?
Я лежала навзничь на полу избушки, на вязаном деревенском половичке. Феофан легко приподнял меня за спину, усаживая.
- Выпей-ка.
Передо мной оказалась эмалированная кружка с тёплым брусничным морсом. Я с жадностью выпила его, чувствуя, как бодрящее тепло расходится по сосудам, и голова перестает кружиться.
- Что было, Феофан? Я сделала? Или - нет?
- Откуда же мне знать. - Он подхватил меня на руки, как в детстве, уложил на кровать с лоскутным одеялом. -  Я не видел. Долго ты здесь была. У нас тут полночи минуло. Решил зайти. Свечи догорели, темно, а ты лежишь, и еле дышишь. Погоди, не думай ни о чем. Полежи, поешь, попей, поспи здесь. Дома то не успеть выспаться будет. Потом приберем все, встанешь, тогда все и увидим.
__________________
* Олеся перефразирует цитату из "Кот, который гуляет сам по себе" Редьярда Киплинга