Кассандр - отрывок 4. Часть третья

18+


                НАСЛЕДНИКИ  ВЛАСТЕЛИНА  ТЬМЫ


     Ива шла по полю, которое сплошь заросло ромашками. В Мире Мертвых их было очень много. Небо так же и оставалось серым порой, лишь иногда оно приобретало голубой цвет. Свежий ветер трепал ее длинные волосы, которые выросли во время беременности до колен. Ребенок рос в ее чреве, и уже вовсю толкался. Торстейн был счастлив. И потом старался разделить с возлюбленной любую радость. Как ни странно, не было больше никаких осложнений во время беременности – второй по счету за всю жизнь Ивушки. Она шла, и гладила великолепные цветы белыми ладонями. Казалось, - им нет конца и края, этим цветочным красотам. Тут и кипрей, он же Иван – Чай, - и тоже поля, - в июне – июле, пели жаворонки и другие птицы, а порой в небе кружился высоко орел.

     Королева Тьмы прекрасно понимала: из Живых здесь только она, и птица тоже мертва. Следовательно, сын Торстейна будет таким существом, которое несет в себе и Жизнь, и Смерть. Живой и мертвый сразу. Сверхсущество. Каких еще не рождалось вообще. Сын Энрике бежал за женой и смеялся счастливо, словно ребенок. А после подхватил осторожно супругу на руки и закружил, целуя ее нежно и ласково.

     - Я буду осторожен, - ведь тебе, любовь моя, скоро рожать. Девятый месяц следующий. Ой ты мой хороший! – Торстейн положил беременную женщину на цветы и улыбался. А потом прижался щекой к животу, и тут же почувствовал толчок ножкой. – Тебе сейчас нужен свежий воздух. Потому будем подолгу гулять на улице и кушать свежие фрукты. Я хочу увидеть нашего ребенка крепким и здоровым. Видишь – никаких уколов и прочего нет здесь. Все натуральное. Вкусное. Без магазинов. И сплошная, безграничная любовь. Еще желаешь от меня деток, Ивушка?

     Та в ответ запустила со смехом пальцы в его длинные, густые локоны. Потрепала немного, а потом погладила щеку.

     - Я только с радостью!!! Как же без детей от тебя, Торстейн? – Она обняла Темного за шею. – Я уже слышу его радостный детский смех, и вижу прекрасного юношу рядышком, как он глядит на нас с благодарностью. Вечно юный, благородный. С волосами, как твои, с улыбкой твоей, мой Король, с фигурой такой же, как твоя, Тор…

    - Принято, дорогая… - прошептал Властелин Тьмы, поцеловав Ивушку в лоб. Ее темное платье из шикарного кринолина очень шло Королеве. – Когда подрастет сынок, сделаем второго. Когда немного поправишься. Через год – два, когда на ножки встанет. Наши слуги последят за нашим сыном, когда ты будешь опять беременная. Однако, быстро все получилось, я сам удивился. Мальчишка наш хороший…

     Они лежали в огромных ромашках, слушали пение кузнечиков, которые были и живы с виду, и мертвы одновременно. Они ничем не отличались от насекомых из Мира Живых. Это всего лишь загробный Мир. Где так же живут все. Без физических тел.

     Красивый жук – носорог сел на руку Властелина Тьмы, немного поворочался и принялся ползать. Сын Энрике засмеялся и пересадил насекомое на супругу. Словно вырезанное из дерева, оно было произведением искусства Природы. Как и гигантские тараканы мадагаскарские, которые здесь водились в огромных количествах. Ива их обожала. Бегали также красивые ящерицы разных видов, как крупные, так и мелкие, встречались даже вараны. Торстейн даже думал подарить жене громадную Мегаланию, чтобы та была домашним питомцем у Ивы, - ему ничего не стоило вернуть ящера к жизни тут – но места не оказалось пока. Плюс чудовищная рептилия никого здесь жрать не станет, и для хозяев абсолютно безобидна. Но вот в Мире Живых она может порвать любого, особенно если голодная. 

     - Этот Мир – наш, Торстейн. И никто не будет тут никогда воевать. Я не хочу покидать его… Даже на минуту. Это тот самый Мир, о коем я мечтала с детства. И та Стена, которая разделяет всех и все, спасение от злобы и ненависти. – Ива задумчиво смотрела в небо и рассуждала. Даже ребенок притих внутри, - наверное, заснул. У него свои часы бодрствования и сна. Но ночью он обожал толкаться, и Торстейну приходилось его утихомиривать. Гладя огромный живот. – И никто его не отнимет. Наше счастье, любимый. Спокойствие, красоту, где нет крови.

     - Как мы назовем нашего сына? – спросил Тор, вновь положив руку на живот жены.

     - Велейв.
    
     - Я только «за», любовь моя… - нежно прошептал Властелин Тьмы, и погладил живот супруги. – Велейв… Старший, прекрасный мальчик. Как ты там, маленький? – И тут же, в ответ на ласку, ребенок пнул ножкой в ладонь отца. Тор счастливо рассмеялся. Никогда доселе он не чувствовал себя родителем. А теперь счастье переполняло все его естество. Поразительно, - но у Ивы не поехала крыша и не исчез ум в результате беременности, в отличие от других мамок. Она как раз оказалась той из немногих десяти процентов женщин, кои остаются прежними, став матерями. Да и в беременность тоже. Лишь голос Королевы немного изменился из – за прилива гормонов. – Какой он у нас сильный там! Живет, плавает, потом попросится наружу, и мы возьмем его на руки.
    
     - То есть, ты никогда не общался с беременными? – удивилась Ива.

     - Мне это и не нужно было в те времена. Я хотел детей только от любимой женщины, а не от кого попало. Исключение – моя мать. Меня заставили масоны так сделать – придти домой, где я вырос, и зачать известно кого. Хотя да, меня переполняла неслыханная ярость, - что ты не со мной и я не могу ни поцеловать, ни обнять, ни приласкать любимую. Первая попытка, - еще до встречи с тобой – закончилась провалом. Явился Гвелд. Отправив меня в кому.

     - Это как так – заставили? – опешила Ива.

     - Вот так, моя супруга… Потому я не рассчитывал, что получится зачатие. Не всегда с первого раза получаются дети. Это надо попасть, так называется, в цель. Я же еще и медик, работал в морге, как помнишь. А представь себе, – если бы мы уже тогда были вместе? Никакого известно кого бы и не родилось. Я всего лишь просил тогда, в Инквизиции, чтобы привели тебя, милая. И все бы остались живы.
 
     Ива опустила голову, сидя на коленях. Ведь действительно…

     - Даже тогда отец встал на сторону брата… - грустно промолвил Торстейн. – Я пришел с серъезными намерениями. Но куда мне до Инквизиторов… Несмотря на то. что там тоже были Темные в штате. А привези он тебя, - я бы спокойно развернул Мегаланий и ушел, с милой. Пришлось принять жесткие меры, чтобы все поняли: я шутить не намерен. Раз сказал, два сказал, - и вот… До отца достучаться редко получалось, как и до матери. Вот и все. Энрике в результате, как ты помнишь, разбомбил собственный Штаб, горько рыдая в кресле. Я бы все равно, и без Инквизиции, коя лежала в руинах, кою довольно быстро отстроили, всем Штабом из – за границы, прибил брата. Либо отодвинул его от милой настолько далеко, что он бы и не смел даже позвонить! Но ты его любила. И я не хотел поначалу спорить. Выждал время, когда тот уйдет к кровосмесительному ребенку, бросив Ивушку. Он же больно жалостливый… как я и ранее говорил.

     - То есть, ты не мог пойти против масонов? Еще тогда? При всей власти?

     - Потому как я сам масон, любимая… Я вступил в их ряды, чтобы править Миром, чтобы в нем был порядок. Чтобы не было всего того говна, который устроили люди. Я там рулил нехило, меня боялись и уважали. А потом мы написали план по захвату всего, что мешает человечеству. Развязать небольшую войну. А для этого нужен был… кто?

     - Наследник… - прошептала Королева Тьмы.

     - Да. Никто, кроме меня, не мог его зачать. У всех оказалась кишка тонка. Сначала мы поговорили, я сказал так: «Вот когда будет у меня любимая, - тогда наследник будет». Мне сказали – пока она появится, пройдут века, ведь ты очень разборчив в выборе партнерши на такие дела. А если девочка будет? Сколько лет ждать придется, когда она кого – нибудь родит? И это должен быть не простой мальчишка, а сильнейший маг. Чтобы он подчинил все и всех». Я долго спорил. Но меня не слушали. А потом заявили – простым способом его не произведешь. А лишь кровосмешением. И поверь, мне стало страшно после таких слов. А после отступать было некуда. Особенно после известия о беременности. Которая закончилась понятно как. Да, мне после той новости было неприятно. Резануло сильно. Но я знал – тот малец не выживет. Плюс Изольда когда – то сказала Энрике, что его род никогда не угаснет. И родились мы с братом. Держа все это предсказание в голове, и видя, как Ингилэйв нашел самую лучшую женщину на свете себе, в кою я влюбился, - я спросил – «А как же я? Как же продолжение именно МОЕГО рода»? Так что я психанул нехило. Значит, брату можно отсавлять потомство, а меня на свалку… Обидно.

     - Когда – то мне мать также сказала, чтоб я вообще не рожала. И ребенка она не примет. Мол, я слишком домашняя и не справлюсь. Давно было.
   
     - Теперь этого наследника Тьмы, над которым, можно сказать, завис Дамоклов меч, ищет Инквизиция по всему Миру, чтобы убить. Энрике пустил мульку после родов, будто ребенок скончался в роддоме, подделав документы. Да и имя моему сыну поменял, липовое вписал в свидетельство о рождении. На самом деле, их два. Игорь Лачинский… Вот так его теперь зовут. Иного выхода отец не увидел. В нем живет страшная боль, - что я переспал с родной матерью. Ему жить дальше с ней. Но когда – нибудь придется отпрыску рассказать правду. Страшную. Не знаю, переживет он ее или нет. Наверное, покончит с горя с собой после этого. Но наши с тобой дети – Боги по сравнению с этим мальчишкой, который сейчас живет в доме родителей и коего опекает Властелин Времени. Они будут жить вечно, а этот – нет. Если этот товарищ когда – нибудь ляпнет свои настоящие инициалы – ему придет конец. Или Инквизиторы пришибут, или масоны куда – нибудь заманят. Либо сам убьется, узнав правду.

     - Пусть он умрет… - прошептала Ива, и обняла мужа. Тот поцеловал ее в роскошную шевелюру.

     Над ними колыхались ромашки, аромат которых успокаивал. Большие лепестки щекотали пальцы, поле, уходящее за горизонт, белело от такой красоты. Жужжали пчелы и шмели, а недалеко от пары темнел лес. Стало очень спокойно…

     - Единственное, о чем я жалею сейчас – что не от меня ты тогда забеременела… Вот об этом жалею до сих пор, спустя шесть с половиной лет… Точнее, семь.

     - Игорь Лачинский… Вот кто это теперь.

     - Будь моя воля, - я бы сам прибил его. Да не могу. Смерть уже идет по пятам за ним. Начиная с рождения. Ты не знала, - Энрике каждый день еле сдерживает себя, чтобы не разбить его голову об асфальт на улице? Да мешает этому Ингилэйв. Представляю его горе, если случится чего. Но он еще больше будет убит… этим… - Тор погладил живот жены, и ребенок вновь дернулся. Приветствуя родителя. – Это ТОТ Мир, а мы – ЗДЕСЬ. Мир Мертвых гораздо добрее Живого, и законы тут совершенны и справедливы.

     - А если бы Энрике погиб, он бы пришел сюда? К тебе?

     - Нет… Он бы ушел к Богам Асгарда. Он ведь оттуда появился. Как и мы с братом. Боги лишь назначили меня Властелином Мертвых. А Властелину Времени так и суждено ходить между Мирами Прошлого и Будущего. Хоронить близких и друзей. Это ЗАКОН. Если все – таки грянет война, то здесь ничего не поменяется. Также будут цвети ромашки и Иван – Чай, незабудки да васильки и другие цветы, где сны становятся реальностью, когда закрываешь глаза… Где поют птицы свои песни и где никто никогда не умирает. Сам не умирает. Ту же саранчу и мясо можно добыть в поле и на охоте, и питаться. Либо я могу спокойно приманить того же оленя из леса, коснуться рукой, и он ляжет к ногам, закроет глаза и больше не проснется. Отдав уже готовое мясо нам. Да, мертвое поедает мертвых… Такой вот парадокс. Здесь, как ты поняла, тоже тела должны питаться. Особенно ты… Это всего лишь другое измерение. Понимаешь? Мир Живых находится в первом измерении. А вот что в остальных пяти – я не знаю. Всего в космосе существует семь Миров, которые порой пересекаются друг с другом, но ооочень редко. Например, заблудившихся путников в лесу выводила какая – нибудь девушка или ребенок. Или мужчина, либо между деревень, где никто никогда по трассе больше не поедет, приезжала машина и помогала на дороге человеку добраться до населенного пункта. А потом спасенные узнавали – тех, кто помог, давно или недавно нет в живых. А Миры… Знаю только, - там жизнь устроена еще более сложным способом. Когда ты покидаешь свое тело навсегда, - многое открывается из того, что закрыто для Живых. Может быть, там и войн – то нет, а может, есть. Мы же не знаем, как там живут люди. Даже я туда не смогу пробиться. Но Тьма едина для всех Миров. Помни об этом… И наши дети тоже будут знать об этом. Их невозможно убить. Как и меня. Потому как я живу здесь.

     На горизонте стала чернеть туча. Скоро дождь польется на землю, и будет каплями отражаться в радуге. Торстейн и Ива радовались, смеялись, позабыв все плохое. Королеве не хотелось возвращаться обратно, в квартиру, потому как после Портала она сравнила все и сделала соответствующие выводы. Доселе она думала – здесь нет ничего, кроме могил, скелетов и червей, разрушения, будто зомби шагают по вымершим городам. Разрывая любого, кто встретится на пути. Теперь всегда, и тысячелетия, и даже сотни тысяч лет Ива будет Королевой Тьмы, и ее не убьет никакое оружие. Никогда.

     Жизнь прежняя, в простом мире, для нее НАВСЕГДА закончилась. Только вот как теперь выкручиваться после восемнадцатилетия Кассандра? Как отменить обещание, данное Властелину Времени? Никак. Вообще. 

     И пока Ингилэйв загинался в болотах и чудовищном лесу, родился первый сын Ивы и Торстейна – Велейв, Принц Тьмы, один из Четверых… рано утром, когда лучи солнца осветили небосвод. Девушки и женщины, да и Властелин Тьмы присутствовали на родах. Они были средней тяжести. Так как мальчишка оказался весом чуть ли не в четыре килограмма. Никогда не знала Ива, что это НАСТОЛЬКО больно. Она лежала на кровати, которая пропиталась кровью и капала на пол, чувствуя, как мышцы выталкивают плод любви ее и сына Гвелда.

     - Не плачь… Не бойся! Скоро все пройдет, заживет, ты не умрешь, Ивушка! Это всего лишь рождение нашего сына.

     Издав пронзительный крик, Королева разрешилась от бремени. На руках повитухи – вампирши лежал младенец, и головочка его была покрыта кровью. Живой кровью. Торстейн заплакал от счастья, которое переполняло его. Быстро перерезав пуповину, и вытянув плаценту, вампирши помыли Велейва в теплой воде, в тазу, завернули послед в ткань и убрали. А после Принц, крича от голода и холода, открыл глаза. Голубо – синие… Как у отца и всего рода Энрике. Младенец, родившийся в Мире Мертвых. Бессмертный.

     Торстейну заботливо передали сына на руки. И он зарыдал.

     - Хоть незадолго до Смерти я стал по – настоящему счастлив! И больше НИКТО не посмеет встать у меня на пути, и на пути жены! Мой сын… - И он ласково посмотрел в личико новорожденного. Тот, пригревшись в сильных руках, улыбнулся и икнул, с интересом смотря на папу. Слеза упала на грудку ребенка. Вампирша из повитух накрыла дитя теплым покрывалом.

     - Какой красивый… - прошептал Тор, продолжая плакать от радости. – В Мире Живых бы я не дождался тебя, Велейв Аренский… Велейв Кельтский… А здесь – это наш мир. Мир с мамой и папой. Глазки и личико мое… Только губы Ивы, а цвет волос – золото, смешанное с цветом меди… Небольшие кудри, как и у Торстейна при рождении, лишь цвет другой. Потемнее. Смешались гены Ивы и Тора, как в палитре художника, нарисовав прекрасную картину…

     Властелин Тьмы стоял перед окном на предпоследнем этаже замка, и рассвет освещал его фигуру. Черные одеяния окрасились в оттенки малинового и карминового цветов. Ребенок хотел кушать, и похныкивал. Слеза катилась по щеке Темного. Он по – настоящему стал отцом. Не по принуждению, не потому, что надо кому – то там войну развязать, - а потому, что есть любимая женщина, которая понимает и любит. Он вспомнил ту ночь, когда был зачат Велейв. Над ними тогда сиял Млечный Путь. И свечи освещали обнаженные тела, купающиеся в любви и ласках. И Тор поделился собой опять с Ивой, как в том кафе, только на этот раз его семя дало жизнь… 

     Вампиры и слуги пришли поздравить Повелителя, опустившись на колени и после поочередно обняв его. Тот устроил пир в честь рождения Принца Тьмы. И маленькие оборотни охраняли колыбель, смотря на сидящую рядом Королеву. Коя гладила существ по голове и холке, а те лизали ей руки. И Ива кормила грудью сына, гладя его по грудке, спинке и ручкам. Представляя, каким он будет. Когда вырастет. Довольно спокойный оказался первенец пары. По ночам он если и просыпался, то не орал, а кряхтел. Лучистые глаза изучали все вокруг в солнечном свете утра, дня и вечера. И летучие мыши кружились над ним, заменяя игрушки, обмахивая крылышками. Мальчик тянул к ним ручки. А потом к нему подлетела одна большая, - специально заведенная Тором, размером с летучую лисицу, - села на край колыбели и укрыла крыльями, попискивая и мурча. Чтобы тот не мерз, если выкорабкивался из пеленок. Коты черные стали ему друзьями на ранних порах, охраняя и согревая, и мальчик гладил их прекрасную лоснящуюся шерсть.

     Каждое утро Торстейн склонялся над колыбелькой, рассматривая спящее свое сокровище… А оно тихонечко дышало и сопело, вытащив ручки. Рядом лежала своеобразная бутылочка для молока - в виде небольшой, высушенной тыковки в форме бутылки. А соска на ней оказалась из кожи. Которая оказалась отделана так, чтобы дитя не натерло мозоли губками.

     - Как же он прекрасно спит… даже будить жалко. Я никогда не дам тебя в обиду, Велейв… Расти, мой сынок. А я пока буду делать свои дела. И наблюдать за теми, кто остался по ту сторону.

     Ива лежала на кровати, и волосы волнами рассыпались по простыне. Будто родов и беременности не было. Фигура довольно быстро приходила в прежний вид. Одеяло из волчьих, сших воедино шкур, с красивым узором, согревало Королеву. В детской стоял запах молока, как днем, так и ночью. А потом в ход пошли детские пюре и каши из натуральных продуктов. Радость и счастье царили в замке. Принц Тьмы поражал своими красотой и силой. Да, он был Темным, как и его отец, и любые синяки, царапины и остальное на маленьком теле мгновенно заживали. Он носился по замку только так, когда подрос, встав на ножки. Свое первое слово он сказал в год с половиной. Даже с зубами Велейв не мучился, - из – за быстрой регенерации.

     А тем временем, когда ему исполнилось два года, Ива вновь забеременела. И снова мальчишкой. Только глаза у него были не синие или голубые при рождении, а цвета асфальта, с примесью светло - серого. Как у матери. Потом они периодически меняли цвет на отцовский. Волосы у второго сына Торстейна были золотые, как у его предков и родственников. Мальчик, в отличие от Велейва, был замкнут, но наблюдателен. Звали его Вегейр. Братья постоянно веселились, когда подросли, и гоняли на оборотнях по замку и полю.  А потом, спустя еще несколько лет, - еще через два года, после Вегейра, - родились последние Принцы Тьмы, - Ингвар и Рейст. Такие же почти погодки. Только у младшего разница с последним братом была в год.

     Со временем, когда старшим исполнилось шесть и восемь лет, услышали они только от матери и отца, - где – то есть другой Мир, там существует Смерть. Где тела со временем умирают, превращаясь в прах. И ничего, кроме костей и порой мумий, не остается в земле. Не стали двое туда рваться, - неинтересно стало. Зачем проникать в Мир Увядания? Так неизвестную Вселенную назвали они. Отец часто показывал им Грань, чтобы те не смели без его ведома, будучи детьми, туда лазать. А пока есть еще Спокойствие, Безмолвие, Красота, где нет никаких войн и склок. Правда, дети не понимали, зачем мать уходит куда – то на некоторое время. И пока ее не было, Торстейн учил своих наследников военному делу, и те прекрасно все усваивали.

     И видел сын Энрике – Гвелда Кельтского, - его наследники никогда не подведут отца. И любил он всех Четверых ОДИНАКОВО. Крепко и горячо. Как и Ива. Восстановившись после родов, она навещала квартиру Ингилэйва, становясь той же Ивой, - и то отчасти, - и видела, - там прошло всего немного времени, да и не появлялся никто. Часы показывали одно и то же время, календарь, - тот же год. Как же это все удобно! Ушла – и никто вообще не спрашивает, куда. Даже Энрике порой не звонил, да и Тиль тоже. У них свое – Кассандр. Неинтересно было, как тот живет. Лишь порой погода и времена года за окном менялись, - были золотые и желтые листья на кленах, а теперь – месяц с половиной прошел. И выпал первый снег. Заметила женщина, - Ингилэйву не до нее. Он оставлял записку тут – что деньги переведены на карту. Можно купить себе вкусного и того, что необходимо. Как – то раз написал, - «может быть, мы опять попробуем зачать ребенка, раз в первый раз не получилось»? Брошенная ничего не ответила в записке. На бумаге остались следы от его слез.

     Да, Властелин Времени плакал. После того, как он вышел с того страшного леса, он перестал просто так, ради мести и забавы, уничтожать Темных. Ему так на работе вломили – и на словах, и так, - что он решил: будь что будет, лишь бы не закончить свои дни также, как его родной брат. Королеве уже стало все равно, как там на работе идут дела, вдобавок она попросила у Энрике в свое время небольшой отпуск, обещая вернуться после того, как приведет в порядок свое здоровье. Ничего не подозревая, Энрике соглашался и подписывал соответствующие бумаги. Чтобы лишний раз не тревожить несчастную, он не звонил. Потому как изменения, кои произошли с Волшебницей, заметил даже он. Как похорошела, постройнела, стала красивее и смелее. Вначале он подумал: Ингилэйв деньгами разбаловал свою любимую, но сомнения одолели Архимага. За спиной явно что – то творилось.

     Только не знал он – теперь есть Четверо. Они росли в Мире Мертвых, и хорошели, расцветали, как жарки, пионы, розы, эти Темные… которым было суждено появиться на свет при таких обстоятельствах. Зачатые тайно и по – любви. Часто Ива, возвращаясь в покинутую квартиру, включала на компьютере музыку «Vangelis – «Antarctica», и так спокойно жила еще некоторое время среди Живых. Смотря, как падает снег за окном, как текут весенние ручейки, или как расцветает лето в парке или в лесу…

     И под эти мелодии, в Мире Мертвых, день за днем, месяц за месяцем, год за годом, росли ее и Торстейна дети. И было любопытно – насколько мальчишки подросли. Вот им шесть – восемь лет, а вот уже и двенадцать… Подростки и дети вовсе не обижались на то, что не часто видят родную мать – они были отцом слишком хорошо воспитаны. Торстейн также, оставляя на попечение детей слугам, приходил к супруге, и часто она посыпалась в квартире от его теплых объятий. Но порой, вместо мужа, приходил его брат, и как – то раз, ночью вернувшись со смены, он обнаружил Иву в постели, которая свернулась клубочком и тихо спала. Раздевшись, а порой и так, скинув ботинки и верхнюю одежду, Светлый радостно и нежно обнимал ту, которую когда – то спас. Боясь разбудить. И по щекам Ингилэйва текли горькие слезы. Ни поцелуев ночью, ни ласки, ни другого – не осталось. А всего лишь сон той, коя отвернулась к стене носом… Обидевшись раз и навеки. Страшна женская месть. И обидки тоже.

     - Ива… я хочу жениться на тебе… Очень! Почему, почему ты стала такой?! Такой холодной, неразговорчивой, непонятной?! Это все Торстейн, который забрал мое счастье в свой могильник и гадюшник! ЧТО он сделал с той, коя рыдала в тот Новый Год. когда падал на улице пушистый снег?! Коя хотела повеситься из – за какого – то так идиота?! Вернись ко мне, - та девочка, кою я встретил! Прошу тебя…

     Он лежал так рядышком, и плакал. Горько, навзрыд. Неосторожная невеста, конечно, просыпалась, но не подавала вида. Не вернется та девочка больше никогда, потому что умерла она навеки, в тот день, когда Светлый, собрав детскую кроватку, уехал с частью вещей к родителям. Перечеркнув ВСЕ. Не видя своей ошибки.

     - Мне что, убить надо Кассандра, который вот – вот пойдет в школу, чтобы ты снизошла до меня?! КАК мне достучаться до этой души, которая стала потемками?! Ивушка… Не молчи, прошу! Ладно уж, мне здесь набили морду, набил брат – мертвец, потому как любит мою женщину! А потом… потом открылся тот Портал, и все поменялось! Тебя словно подменили… Даже на работе не хочешь разговаривать, избегая меня… Но я все равно любуюсь тобой на тренировках и на рейдах. Прикрываю, как только могу! Я – не Торстейн, которому плевать на чужие чувства, - на мои к тебе! Я – Светлый! И никогда не сойду со своего пути… Он уже умер. И не вылезет из гроба. Или сон это страшный, как он пришел и принялся здесь угрожать… Как  же я… - Он снова залился слезами,  слез с кровати и лег на пол, продолжая рыдать от отчаяния и непереносимой душевной боли. Вот и все. Холод и злость вместо ответных чувств.

     И вдруг, среди всего этого, прозвучали страшные слова:

     - Он не мертвец. – Холодные, словно удар палача, который рубит голову топором. Слова без эмоций. Будто это не Ива, а какой – то робот. Она также лежала спиной к нему, пошевелившись. – И вообще, ты слишком много преувеличиваешь.

     В темноте, в свете ночных фонарей… ее голос. Незнакомый, дикий, непонятный. Пустой.

     - Зачем ты так психуешь, словно мир развалился навсегда? На дворе ночь. Выходит, во всем виновата я, правда? Как там Кассандр? Еще не сдох?

     - Ивушка… - прошептал Властелин Времени.

     - Ивушка? Я давно забыла это слово. Как забыла почти все, что с нами происходило. За шесть – семь лет боли и страданий. В этой квартире, где одни стены да мебель и компьютер с Интернетом. А работа – это так, чтобы не скучать здесь. Мы теперь коллеги, не больше и не меньше. Благо, Энрике не дурак, - принял на работу. Как же ты… как же ты смог поступить, как сопливая бабенка, уйдя с вещами в неизвестность… Знал бы Ингилэйв, к чему все приведет! Сразу бы вернулся обратно! Остановись, пока гром не грянул! Зачем Инквизиция прячет этого выродка?! Говори! – Из горла доносился глухой рык. Нет, это вовсе не Ива, это совершенно другая женщина. Незнакомая, как будто они случайно встретились в этой квартире. 

     - Пойми же наконец – это всего лишь ребенок!!! Ре – бе – нок! Он слаб и беззащитен! Пожалей его! Ивушка… нельзя быть такой жестокой!

     - Кого мне еще пожалеть, чтобы понять, в кого превратился тот Ингилэйв, которого я знала и любила всем сердцем? Сколько можно возиться в этом всем?! Жестокий здесь как раз ты, лежащий на полу, словно побитая псина, и умоляющая подать руку, чтобы полизать пальцы. Чтобы кинули печенье или мяса со стола. Но нет. На чужом несчастье счастья нереально построить, ты сам это сказал, когда меня забрал Торстейн в Мир Мертвых! И не построишь, сам увидишь, как рухнет все самое дорогое. Когда этот Кассандр вырастет. Сам станешь его оплакивать. И может быть, только в тот момент очнешься.

     Властелин Времени замер. Он не узнавал свою любимую. Перед ним была совершенно ДРУГАЯ Ива. Которой он не знал даже.

     - Как Торстейн проник сюда вообще? Ты можешь объяснить? – Лэйв сел на полу, подобрав ноги, и включил ночник. И только сейчас увидел, - волосы женщины, доселе доходящие до пояса, выросли аж до колен. И закрывали ее, словно одеялом. Сорочка была едва видна в этом прекрасном водопаде. Серьезный взгляд, насмешливый, пронзал Светлого только так, больно отдаваясь в душе. Нет, это вовсе не она… Это неизвестная Ивушка, которая каким – то образом отрастила за такой короткий промежуток времени волосы.

     - Как проник? Он ведь любит меня, кстати, - вот и пришел, в ответ на мое горе. На мои слезы, которых жених Светлый даже не заметил. Который игнорировал горе, который не замечал красивое белье… Укатив в закат. Знаешь, это ведь Тьма. Она все видит. Она – друг и товарищ. Все, что ты перечислил, ты украл у себя сам. Он ничего у тебя не крал.

     Опять это слова, сказанные на погосте. Когда братья чуть не сцепились.   

     - Ты что…- Ингилэйв пошатнулся, - ты что, правда вышла за него замуж?! Он умер! Понимаешь, умер! Но кольца на пальце я не вижу… его нет…

     - А какая разница теперь? Поживи, как я, когда бросают, - не такое услышишь в приступе горя. Ведь так? Ты не думал, - я хотела от тебя детей, но мои желания не слышали… - Ива усмехнулась и повернула голову в сторону, и этот смешок стал страшным для мужчины. – Ты не думал, - я могла за эти шесть – семь лет родить ребенка, или нескольких… от другого. Но подумала – я ведь бессмертная. Погляжу, как дальше будет складываться наша жизнь. – Женщина снова усмехнулась, прикрыв глаза.

     - Что… что ты сказала? Детей хочешь? Так почему все это время молчала? – опешил Лэйв. Иного ответа на вопрос он и не ожидал.

     - Любая пара, потерявшая ребенка, либо старается дальше, чтобы притушить страшное горе, либо вообще не заводит потомства. Но похоже, мать дороже оказалась, чем своя девушка… Вот ты и свалил туда, Ингилэйв. Фактически влез в чужую семью. Так чего теперь винить во всем Торстейна? Скажи. И ничего не меняется в течении семи лет в Мире Живых. Такие же законы, пейзажи, ситуация, - Ингилэйв остается прежним. Как самка, которой крышу от деторождения снесло… Сколько там еще баб повиснет на моем женихе? При мне? Я видела тут на работе – как одна клеилась, чуть ли не в штаны полезла, и Светлый ее отпихнул так, что та летела через весь коридор… - Ива снова усмехнулась, издеваясь, - они тоже желают детей, выбирая хороший генетический материал… Чего уставился?! – Она резко повернула голову.

     Да уж… Лейла совсем оборзела с остальными. И это видит его любимая. С этим всем надо что – то делать. Потому как разговоры на баб не действуют. И все давно знают, - Ингилэйв страшно страдает от всего.

     - И ты не могла вцепиться ей в волосы? Тебе все равно?! Если интересно, они давно хотят встать на твое место. Не получится. Я не наивный юноша, который станет коллекционировать бабенок!

     - Не похоже… Если бы ты действительно хотел всеръез с ними разобраться, то ТАКОГО не продолжалось бы! – Ива смотрела с гневом на Светлого.

     Боги, как же она прекрасна!!! Похорошела, как роза при бережном уходе, длинные и тяжелые локоны ниспадают прядями на колени, падая с кровати на пол… Темные, мякгие, шелковистые, блестящие, манящие к себе… Стройная фигура в ночнушке из шелка будоражила фантазию. И эти большие глаза, умные, с мягкими и длинными ресницами. Нет, когда они познакомились, Ива ТАК не выглядела! Лэйв сидел и любовался ею, этой живой и невозможной красотой, которая затягивала его, как в омут, куда попал человек, и не может выбраться, чтобы спастись. И эта белая, мраморного цвета кожа, в свете ночника отдающая кремовым цветом… Тонкая, нежная. Лицо греческого профиля словно высечено из мрамора. И эти вишневого цвета губы. Манящие. Да что же случилось с тобой, моя любовь, за эти годы?! КТО или ЧТО преобразил женщину НАСТОЛЬКО?! Ингилэйв протянул руку, осторожно взял тяжелые волосы, и принялся их целовать. По его щеке катилась слеза.

     - Мое сокровище… Моя красавица… Не надо! Не покидай меня, Ивушка! Кем бы ты ни была, я люблю тебя, и буду дальше продолжать любить! Мне не нужна другая! Мне нужна ты… Он – это не навсегда, а лишь на время, милая. На работе я страдаю и тоскую, а ты словно чужая там ходишь, ни любви, ни ласки, ни доброго слова… Будто мы и не знали друг – друга никогда. Я и не знал, что ты ТАК можешь обращаться с оружием! Это… это… это безумно прекрасно! Где ты научилась так стрелять и обращаться с ножами и мечом?!

     Пораженный, Лэйв до сих пор не мог прийти в себя. Она уделала его ребят только так, но никак не Энрике, когда он вышел с ней сражаться в тренировочном поединке. Все любовались красотой боя, и в конце концов Энрике выбил меч из руки Ивы и остановил ее хватом за талию и руки. Как в танце, положив руку ей на талию. Безумно прекрасный поединок, который хочется повторить снова и снова. Бойцы стали хлопать. Никогда еще женщины не дрались. Столь прекрасно и профессионально. Да, в рейды ходили женщины и девушки, но в большинстве случаев они гибли. А тут – Ива. Красота Инквизиции, которая украшает Убойный Отдел. В некотором роде Ингилэйв приревновал Ивушку к родному отцу. Гвелд это увидел и потом подошел к сыну, когда все расходились.

     - Прекращай ревновать Иву ко мне, хорошо? Я женат на твоей матери! И взял на работу несчастную по ее личной просьбе, если позабыл! Ревнуй к другим, чтобы не увели. Я – Архимаг, и я на работе сейчас. Да, она во втором Убойном, но это не значит, что нужно ненавидеть парней за улыбку и комплименты, за поцелуй руки при приветствии! Да, там есть и неженатые, как ты знаешь, но у ребят мозгов хватит, чтобы не спать с ней. Все давно понимают, - у вас контры. Как и бабье с аналитички.

     Посмотрев на сына достаточно строго, он ушел вместе со всеми.


     - Где я так научилась? В детстве стреляла сначала из арбалета и лука, потом метала ножи, после фехтовала и стреляла из винтовки в тире. – Это была правда, но также женщина смолчала про тренировки с Торстейном, который очень многому ее научил. Скажи она такое, - начнется истерика у Светлого.

     - Не рассказывала никогда об этом… И зачем же такой прекрасной женщине работать в Инквизиции?! – Он вновь рассматривал ее, гладя прекрасные руки.

     - Мы же не живем вместе, а сидеть в четырех стенах мне не хочется. Да и страдать в женских коллективах тоже. Я хочу быть ближе к семейству Аренских хотя бы так. Раз до Ингилэйва не достучался даже Торстейн. А ведь он спас тебе жизнь в том чудовищном лесу. Мог бы сходить на погост, поблагодарить его. Иначе бы тот, кто сидит передо мной, умер там, растерзанный монстрами. Хочешь верь, хочешь не верь, - но тот лесок подчиняется ЕМУ. Как и жители, которых Ингилэйв вырезал просто так. Из – за принадлежности к Тьме. А ведь они приютили путника, выбившегося из сил, голодного, несчастного, чудом выжившего в авиакатастрофе. Вот что бывает, когда хочешь сделать невозможное – уничтожить противоположную сторону. Хладнокровно убил. Даже младенцев и старух! Тех, кто любезно предоставил кров! Кто научился выживать в том ужасе. Кто умел приручать тех тварей! Если судить по записи с допроса, Ингилэйв. И это только одна деревня… И на этом твоя Резня кончилась. И чего сын Энрике добился? Позора! Тьма ВЕЧНА, и ее НЕЛЬЗЯ уничтожить! Как небо над головой, и лишь солнце окрашивает его в голубой цвет, а ночью оно совершенно черное. Вот и думай, что такое Тьма в разных смыслах. Небо изначально Темное, как в космосе, но лишь звезда преломляет атмосферу лучами, и оно становится голубым, и ты не видишь созвездия дневного плана. Свет также пришел из Тьмы, и никогда никому не уничтожить полностью ни его, ни ее. Несправедливо ты поступил с теми банковскими служащими, с детьми и теми несчастными, которые лишились наследников, крова и смысла жизни! Скажи спасибо отцу за то, что уговорил Старшего не отправлять на казнь за геноцид… Такие преступления караются Смертью.

     Инги молчал, опустив голову. Ива оказалась права. Сейчас гнев поутих немного, но не до конца. Теперь проснулась ревность. Ревность к своим. Ну и что, что Торстейн любит ее, - другие мужчины также косо поглядывают на женщину на работе. Но это уже будут свои разборки после смены или в выходные.

     - У тебя был День Рождения, дорогая… прости что я не успел поздравить, а оставил только подарок.

     - Я видела. Красивое колье. И букет тоже. Прекрасные бордовые розы… огромные, нежные, редкие! Благодарю.

     Она не отняла руки.

     - Я хочу показать тебе одно прекрасное место. Поехали со мной на пикник… Пожалуйста…

     Он снова плакал, умоляя ее о милости.

     - Ты стала ДРУГОЙ. Не той, которую я знал раньше. Ты изменилась. До неузнаваемости. Это все он?

     Ива не ответила на этот вопрос.



     …Они увидели девственный северный лес, куда редко ступала нога человека. Тяжелые ветви сосен, елей, берез и листва шумели в раннем утре… Утре, где солнышко пробивалось через легкие тучки над массивом. Свежий воздух возбуждал все чувства до предела, умоляя так окунуться в лоно Природы. Кажется, совсем недавно прошел легкий дождик… В этом прекрасном месте бурно росли трава, цветы, деревья… Неподалеку протекала небольшая речка, - похожая на горную под названием Урал, - и небо отражалось серостью в водах.
 
     Огромные, размером с два кулака и высотой по пояс и выше, васильки украшали небольшую полянку перед дорогой. Пушистые, великолепные, нежные, они так и просились в ручку, чтобы их погладили, и полюбовались. Сонные цветы разворачивали свои лепестки, на которых сияли капельки дождя. Солнечные блики из лучей играли в них и просвечивали фиолетово – голубую и синюю негу лепестков. Ива невольно залюбовалась ими. Никогда прежде она не видела таких больших цветов. Может быть, здесь слишком много чернозема? Неизвестно. Хотелось остаться в таких местах навсегда, и душа словно унеслась на тысячу лет назад, когда не было и в помине никаких машин, автобусов, городов с заводами и фабриками да небоскребами, а есть лишь красота…

     И двое… И романтика, которую в современном Мире мало кто знает теперь. Которая исчезла вместе с поколениями девяностых годов двадцатого века, которые сейчас умирают, как и до них пожилые. Хотелось растянуться на этой траве и взглянуть в глаза друг – другу. Улыбаться, почувствовать, как рука щекочет другую руку, как пальцы проводят по волосам, шее, затем плечу, а после ладонь гладит бок, остановившись на кости таза… Почувствовать холод росы или капель дождя, дышать ароматом этих трав, и смотреть в это глубокое небо…

     Рядом с исполинскими васильками росла еще и такая же гигантская календула. Она также просыпалась, разворачивая свои тонкие лепестки. Размером с две ладони, цветы поражали воображение. На ярко – оранжевых лепестках застыли капельки, и в них отражалось солнце. Медленно, гораздо медленнее движения стрелок часов, лепестки разворачивались и чашечка цветка смотрела в небосвод, одновременно стремясь головкой к солнцу. Ива улыбнулась и погладила их. Цветок словно улыбался ей. Как и васильки. Воздух дышал стариной и прохладой. И спокойствием. А потом долго любовалась этой простой и мощной красотой. Захотелось никогда не покидать это место. Ингилэйв опустился на подстеленный плед и опустил корзину с едой и водой на него. На его измученном всем лице расцвела улыбка, которой давно не наблюдалось… Пестрый и светлый плед два на четыре метра как – то успокаивал. Река не издавала никаких плесков. Мужчине захотелось вернуться к машине, взять оттуда раколовку и наловить красавцев – раков на ужин. Палатка лежала в багажнике. Природа словно слышала этих двух несчастных, у коих вся жизнь в Мире Живых рухнула напрочь из – за одной жалости Светлого Властелина Времени…


     - Смотри… - Он тронул плечо возлюбленной, ласково прошептав. И удивившись не по – детски. Распахнув глаза.

     … На берегу реки вдруг показался древний драккар темного цвета, темно – коричневого, с драконьей головой на старый лад вырезанной мастерами… Он стоял совершенно пустой, и холодные волны небольшой реки лизали его. Мокрый песок манил к себе. Весел не было видно вовсе. Все происходило словно во сне. И Инги показалось – они с Ивой каким – то образом попали в прошлое. Потом он повернул голову, подойдя немного ближе, и увидел еще три – четыре драккара в полном вооружении, со щитами и парусами викингов. Мужчины – воины куда – то собирались. Также с ними, похоже, были и Русичи. В шлемах и в кольчугах на теле. Они стояли возле кораблей, пытаясь их спустить заново на воду. Подпоясанные мечами, с копьями, и железные доспехи блестели стальной красотой в свете утра. Откуда только они все взялись? Четыре драккара… Построенных так, словно это были те воины, коих нет уже давно на Земле.

     Эта композиция дышала стариной так, что кожей чувствовалось. Трое воинов спускалось к воде, к кораблям. Сейчас они куда – то поплывут. Может быть, это всего – лишь реконструкторы? Которые оказались здесь также, как и Ива с Ингилэйвом? Похоже на то. Сын Энрике желал подойти ближе, понаблюдать за таинственными незнакомцами, и поздороваться. Он и раньше видел реконструкторов, но не такое… Подойдя с Ивой к огромной сосне, которая давно корнями уперлась в камни, и из – под которых давно выветривался песок, на коих можно было только так сидеть, не боясь сорваться, Властелин Времени присел, обняв любимую, и принялся наблюдать. Кличи и интересная речь срывалась с уст людей. Один корабль уже был готов к отплытию, а другие воины о чем – то переговаривались. Один молодой человек со светлыми волосами почти по пояс и голубыми глазами, в коих отражались мудрость и печать прожитых лет, стоял на корме пустого корабля и смотрел куда – то вдаль. Облаченный в простую средневековую одежду из кожи, домотканной ткани, в пошитых по старому образцу десятого или девятого века сапогах, он привел бы в восхищение любую девушку. Щетины на его лице не наблюдалось.