Свой среди чужих, чужой среди своих

Лет пять или шесть тому назад в автобусе в Новосибирске мне сказали мимоходом, что я похож на иностранца. Сказали просто так, ничуть не желая задеть. Так оно и есть, наверное - я и есть иностранец,  даже в своей стране. Свой среди чужих, чужой среди своих, и никому никогда не буду своим.

Но однажды моя феноменальная, на грани телепатии, восприимчивость сыграла со мной забавную шутку. На этот раз совсем другая женщина, и тоже в переполненном автобусе, но только в Хельсинки, перехватив мой взгляд, сказала, чуть улыбнувшись: "Да, я русская". Может быть даже, это была та же самая женщина, а, может быть, разные. Но они были поразительно похожи, этой мягкой улыбкой, этой неспешностью, этой неброской, но всё же какой-то особенной внешностью.

В политических дискуссиях, от участия в которых я давно отказался, разного рода активисты тоже не могли понять, кто я такой, и зачем я. И сейчас не понимают. Там, где они давно назначили своим вождём навального, мне было не место, а к патриотам с их бессменным лидером я и сам за версту не подходил. Но своим среди своих я чувствовал себя всего один раз, это было на Пушкинской площади, в Москве. Там, в заснеженной вечерней Москве января 2004 года, для меня нашлось место в небольшой цепочке тех, кто, взявшись за руки,  протестовал против войны в Чечне. А напротив,  в темноте, мигали блицы фотокамер, и в свете вспышек я разглядел бейдж AFP у одного из журналистов.

Так что, быть может, где-нибудь, когда нибудь, обнаружится в каких-то пыльных исторических архивах этот снимок, и тогда станет понятно, кто я такой и зачем был. Человек, который всего однажды мелькнул перед вспышками фото- и телекамер среди других таких же, не очень понятных людей. В их безнадёжной попытке остаться людьми.