Нежные варвары

                Там,где сжигают книги,в конце
                сжигают также и людей.
                Генрих Гейне

   - Елизавета Николаевна! Сюда! Сюда! Смотрите,что там,во дворе! - Такими возгласами встретили её с утра шестиклассники - её подопечные,схватили за руки и подвели к окну в коридоре школы. Там, в самом центре внутреннего двора, как раз напротив библиотеки  на третьем этаже,высилась громадная куча из книг. По всей вероятности,их ночью выбрасывали прямо в окно,не заморачиваясь по поводу доставки.
   Лиза побежала в библиотеку. Она была необычно пуста и светла. Звуки носились между голых полок,как отзвуки далёкого гонга,возвестившего о проигранном сражении. Несколько рядов книг сохранились в отделе литературы на латышском языке.
- Как это произошло, кто-нибудь скажет мне? - Спросила Лиза слонявшихся тут же неприкаянно старшеклассников,которым она преподавала правоведение.
- Не знаем мы... Пришли утром,как обычно,а всё уже было кончено... Они хотят всё сжечь, да запалить не могут... Женщины!
   Лиза сбежала по лестнице,ринулась к книгам. Вокруг суетилось несколько женщин, в том числе и преподаватель русского языка и литературы Ксения Ивановна Богомол.Она беспомощно ломала на груди свои руки,то прижимая их к накинутой шали,то пряча в её тёплых стареньких концах,завязаныых на груди в узел - осень выдалась холодной.
- Ксения Ивановна! Что здесь происходит?
- Кощунство и варварство! Кощунство и варварство! - Твердила та без умолку. Её седые волосы старой пенсионерки,всегда аккуратно уложенные,казалось,восстали от ужаса и непонимания и топорщились в разные стороны.

   Трёхэтажная русскоязычная школа была выстроена буквой "П" и вмещала более трех с половиной тысяч детей - с первого по одиннадцатый класс. Несмотря на все политические перядряги,она сохраняла до конца девяностых годов свой статус.
   И вот - на тебе! Ночью,видать,поработали молодчики националистического народного фронта...

   Так случилось,что преподавательский состав школы был полностью женского пола. Сейчас они суетились вокруг импровизированного потенциального кострища,прилагая все свои усилия,чтобы запалить,наконец,ненавистные произведения на ненавистном для них языке "оккупанта".
   Авторы произведений различной национальности, различных стран,но их работы,изданные на русском языке,были неприемлемы для современной Латвии и от них решили избавиться таким,традиционно пройденным не раз путём - сжечь.

   Книги категорически отказывались воспламеняться. Женщины бросали в них зажжённые спички,розжиг в виде пламенеющих страниц. Нет! - Не горели...
   Любой мужчина уже бы справился с задачей - плеснул из канистры бензином вдоль и поперек да и сгорело бы всё за считанные минуты.
   Ан нет! - Женщины! Слабый,немощный пол. Способный только на нежности да слёзы...

   С вершины книжной пирамиды к ногам Елизаветы,будто спасаясь, скатился объёмистый том в красивом переплёте,уже тронутый огнём. Адам Мицкевич. Стихи и поэмы. "Друг Александра Пушкина"... Лиза взяла томик,прижала к себе...

   
   Два года спустя, в Кракове,Елизавета стояла над гробом гениального польского поэта,установленном на постаменте в пещере и молилась о нём и об Александре - друге его...