Господин 420

Мне всегда нравилось двигаться, перемещаться, танцевать, наблюдать, фантазировать, в голове дорисовывать картинку, особенно когда я слышала музыку.
Она проникала в меня помимо моей воли, я не стеснялась и даже не понимала этого. Как стесняться, если твой разум и тело едины, и они двигаются в одном порыве.
С самого раннего детства я любила выступать где угодно, лишь бы были зрители и музыка.
Занимаясь уборкой в доме, я включала старенький проигрыватель, доставала из шифоньера мамино платье, надевала его и танцевала, двигаясь между стульями, столами, стараясь не задевать их. В ход шло все, что можно было взять – папин пиджак, шторы, даже новые туфли старшей сестры Ольги я тоже брала. Ольга была невысокого роста, и ножка у нее была тоже небольшая – всего тридцать пятого размера, но, конечно, ее туфли мне были все равно велики, поэтому они у меня превращались в волшебные корабли, которые плыли по небу и обязательно возвращались в коробку и на шифоньер.
Накидки с подушек служили мне свадебной фатой, незаметно я превращалась в таинственную принцессу, которая может исчезать и появляться совсем неожиданно.
Я танцевала даже в огороде, когда полола, между грядками с морковкой, луком и свеклой.
Мы копали картошку всей семьей, и даже здесь я находила время и место подвигаться.
Ботва от картофеля складывалась в кучки, а для меня это служило местом приземления. Я разбегалась, делала какой-нибудь кульбит и мягко падала в ботву, и в этот момент мои зрители – мама и брат – хлопали и подзадоривали, а я готова была не успокаиваться до тех пор, пока не падала от усталости на кучу с ботвой.
Я могла какое-то время лежать, дышать, смотреть в небо и наблюдать, как плавно плывут облака, меняя свою форму и рисунок неторопливо и узорчато, как будто это бесконечный танец-хоровод в небе.
Я росла очень быстрой девочкой, скоростной, стремительной и смелой. И именно смелость сыграла в моей жизни одну из главных ролей.
Там, где я жила, а это была железнодорожная станция, не было возможности заниматься танцами, то есть специалист по хореографии просто отсутствовал.
Была восьмилетняя школа, маленькая поликлиника, несколько магазинов, железная дорога со своим вокзалом и клуб, но там показывали только кино. Вот, пожалуй, и все достопримечательности нашего поселка.
Но отсутствие специалиста по хореографии не остановило меня в развитии и тяге к творчеству.
Я самостоятельно придумывала танцы для выступлений на школьных концертах.
Если удавалось по телевизору увидеть балет или любое другое танцевальное действие, я неделю ходила под впечатлением.
Конечно, было и кино в клубе, особенно красочные индийские фильмы с такими танцами и песнями, что мурашки бежали по коже, с любовью навеки, с драками и борьбой, с яркими костюмами, и это было волшебно – где-то там другой мир, с пальмами и океанами, с блестками на лице, с массовыми стадионными танцами и с громким плачем, когда зрители рыдали вместе с экранными героями и не стыдились этого, так как сил сдержаться просто не было.
Такие фильмы обычно крутили два дня подряд, сеансы были на шесть часов вечера и на девять. Как правило, это было кино в двух сериях, и оба дня билеты раскупались мгновенно. На следующий день все поголовно – и взрослые, и дети – бурно обсуждали увиденное, это было очень яркое событие для поселка.
Я копила деньги заранее и ходила на такое кино два дня подряд.
В эти дни особенно тщательно делала уроки, помогала маме по дому и неслась на всех парусах в клуб, прибегала туда за полчаса до сеанса и вставала в очередь, чтобы купить билет. Бывало и так, что последним не доставалось билета. Для многих это была прямо-таки трагедия.
Я с трепетом ожидала в зале, когда погаснет свет и начнется «мое кино».
После первого просмотра я анализировала, вспоминала яркие действия, конечно же, танцевальные. По движениям было трудно запомнить, очень уж они были быстрыми. Скорее всего, я запоминала образ, атмосферу, а потом дома перед зеркалом вертелась, пробовала что-то…
Порой мама успевала заметить, как я верчусь, и удивленно произносила:
– Доча, кто же тебя так ладно научил?
– Никто, мам, я вчера в кино ходила, вот там и подсмотрела. Как тебе, нравится?
– Очень даже, и так у тебя легко получается, руки плавно двигаются, и глазами быстро стреляешь. В точности как индианка.
Мне нравилась мамина похвала, и я продолжала танцевать и думала, что все не напрасно, мне все пригодится в нужный момент моей жизни.
А вот второй раз я смотрела кино уже осознанно, ожидая и предвкушая более понравившиеся танцы и песни в фильме, и со второго раза уже кое-что могла запомнить.
После фильма я медленно шла домой, растягивая удовольствие от увиденного и услышанного, и где-то внутри меня звучала мелодия, и там, где не было людей, я пыталась повторить некоторые движения, которые приходили ко мне в голову и в мое тело. Со стороны, конечно, это выглядело смешно: идет себе по дороге девочка, вдруг вертит головой и внезапно начинает танцевать, смешно подставляя ноги и вскидывая руки вверх. Да, это было смешно и странно одновременно, но я была такая.
А еще я могла долго хранить билет от понравившегося фильма, как будто это связывало меня с увиденным на экране.
И вот я продолжала жить, учиться, придумывать и танцевать на школьных концертах, удивляя и вдохновляя и других детей на творчество. У меня, как у любого артиста, даже были свои поклонники и завистники, но про это я расскажу в другом рассказе.
Таким вот образом я доучилась до 10 класса.
В декабре на классном часе наш педагог по литературе Наталья Александровна объявила, что в этом году решили провести новогодний вечер по-новому, и каждому классу дали задание поставить инсценировку сказки.
Наш класс заволновался, мальчишки улюлюкали, девочки переживали, что некогда, времени совсем нет, выпускной класс, нужно готовиться.
Но Наталья Александровна строго сказала, что нужно всех поддержать, тогда будет весело и интересно, и в будущем нам будет что вспомнить. Прям так и сказала. Все сразу стихли и как будто стали старше на несколько лет, представив себя уже солидными людьми, с опытом за плечами.
И тут я вспомнила, что Наталья Александровна не сказала, какую сказку нам нужно ставить.
– А какая сказка нам досталась? – тихо спросила я.
– Замечательная сказка, таинственная. Так как вы практически уже взрослые, вам и сказка досталась взрослая. «Тысяча и одна ночь», – загадочно произнесла Наталья Александровна и замолчала, ожидая нашу реакцию.
В классе повисла тишина. Девчонки переглянулись друг с другом, пацаны сникли (в нашем классе они вообще были нерешительные и неинициативные).
– А что, замечательная сказка! Есть мотив для творчества. Ну что молчите? – проговорила я. – Девочки будут восточными царицами, а пацаны султанами или кем-то в этом роде.
– А кто будет это все ставить? – спросила моя подружка Лариса. – Ведь это не быстрый процесс, а времени совсем немного.
– Ребята, главное – ваше желание. Я буду руководить, – ответила Наталья Александровна, – а помогать мне будет Лена Куропаткина.
Она развернула голову в мою сторону и улыбнулась, да так хитро, что я тут же согласилась.
Наталья Александровна видела мое отношение к творчеству и знала, что меня не нужно упрашивать где-то поучаствовать. Я всегда любила выступать, были бы зрители.
– Лена, останься после уроков, мы с тобой обсудим план подготовки, – обратилась ко мне Наталья Александровна.
Лариса посмотрела на меня со вздохом, словно говоря: «Ну, подружка, ты опять влипла. А когда готовиться?»
Я ответила ей вслух:
– Лара, но это может очень здорово получиться, и какая радость, что нам досталась такая яркая восточная сказка, а то бы дали «Колобка» или «Три поросенка», вот тут бы мы что делали? Это ведь истории для детского сада, а нам попалась взрослая сказка, здесь можно потанцевать, сделать что-то музыкально, – продолжила я и в своих мыслях уже полетела куда-то в эту восточную сказку, представляя, кто из наших парней может сыграть Султана.
Конечно же, Сережка Шмаров, я так и видела, как он сидит на своем троне, и вокруг него стоят слуги и обмахивают его большими опахалами. Забегая вперед, сразу подумала, из чего можно сделать эти самые опахала. Из грубой бумаги, конечно, а если ее еще и разрисовать, то это вообще будет шикарно, чистый Восток. Маринка у нас хорошо рисует, вот ей и поручим. Много восточных красавиц – это уже гарем, возьмем весь девичий состав нашего класса. Я была уверена, что возражать никто не будет, ведь всем девчонкам хочется быть привлекательными, что тут скрывать.
Первым делом нужно было обсудить с девочками костюмы, что у кого есть – старые шторы, простыни, если родители дадут. И, конечно, выбрать Шахерезаду. В своих мыслях я понимала, что это моя роль, танцевальная, музыкальная, одним словом, МОЯ, но вот как сказать об этом девочкам? Может, кто-то тоже мечтал об этой роли...
После уроков я пришла в кабинет к Наталье Александровне. Она проверяла наши тетрадки. Я громко постучала в дверь.
– Наталья Александровна, это я.
– Лена, заходи. Давай подумаем, с чего мы начнем, – сразу перешла к делу Наталья Александровна. – Может, у тебя уже есть какие-то идеи?
Я посмотрела на нее и поняла, что она сильно устала и вряд ли справится даже со сценарием.
– Наталья Александровна, я тут кое-что придумала, – я глубоко вздохнула. – Сейчас поделюсь с вами, только вы меня выслушайте, а потом добавите или исправите, если вам что-то не понравится.
Я рассказала все, что придумала – как инсценировать, кто будет играть, рассказала про костюмы, что можно использовать, какую музыку подобрать.
Во время моего рассказа Наталья Александровна расслабилась и так прониклась, что откинулась на спинку стула, отложила ручку, заулыбалась и стала слегка покачиваться на стуле.
Я сразу поняла, что попала в точку.
– Ну вот, пожалуй, и все. Сейчас нужно только взять бумагу, написать план действия и распределить роли. Только нужно решить, кто будет играть Шахерезаду, – закончила я.
Наталья Александровна посмотрела на меня чуть лукаво.
– А я думаю, что только ты с этой ролью справишься, других девочек я и не вижу в этом образе, тем более ты спортивная, смелая и сама можешь все придумать. Но давай сделаем так: завтра на политинформации все-таки для порядка спросим у всех девочек по поводу роли Шахерезады, а лучше проведем письменный опрос всего класса.
На этом и порешили.
На следующий день на политинформации Наталья Александровна рассказала ребятам про подготовку к новогоднему вечеру, практически все то, о чем говорила я, только добавила несколько полезных моментов по поводу литературы, а в самом конце сказала:
– Ребята, а сейчас нужно провести опрос, кого мы выберем на роль главной героини, Шахерезады. Я раздам вам листки бумаги, и вы должны написать туда одного человека, кого считаете более подходящим для этой роли, – закончила Наталья Александровна.
Все стали заполнять листки, поглядывая друг на друга. Я написала свою подружку Лариску – ну не могла же я написать саму себя, это было бы совсем нечестно.
Прошло пару минут, Наталья Александровна собрала все листки и стала подсчитывать.
Парни наши были большими шутниками, поэтому написали друг друга и гоготали от удовольствия. В итоге из двадцати человек тринадцать проголосовали за меня, пять – пацаны друг за друга, один мой за Лариску и еще один за Веронику.
Итак, роль была моя. Конечно, я не показала своей радости и удовольствия, а вела себя достаточно сдержанно, ведь предстояло очень много работы.
Все расходились по домам, заранее договорившись о том, чтобы после уроков каждый день оставаться и репетировать нашу новогоднюю сказку.
Я попросила Наталью Александровну быть с нами во время репетиций, так как боялась, что пацаны не будут меня слушаться, а ставить и репетировать нужно было быстро, так как времени у нас оставалось всего две недели.
Придя домой, я не могла дождаться маминого возвращения с работы, нужно было срочно что-то решать с костюмом, ведь в восточных сказках все выглядит очень красочно и богато, откуда же мне взять такое богатство?
Вечером после ужина мы с мамой долго сидели за столом, пили чай и рассуждали о костюме.
– Доча, не переживай, у нас в детском саду есть списанные шторы, знаешь, они такого салатного цвета, красивые, много лет висели в музыкальном зале на окнах, а сейчас лежат на складе. Я могу их взять и сшить тебе шаровары восточные, – предложила мама.
– Мам, а что же делать с богатством, ведь у них костюмы такие блестящие, парчовые, все переливаются, – размышляла я. – Где же нам взять такой блеск?
– В прошлом году я шила костюм Деда Мороза, и мне одна наша сотрудница посоветовала украсить его новогодними игрушками, – вспомнила мама.
– Как игрушками? – удивилась я.
– Я по низу костюма нарисовала карандашом узор, – стала рассказывать мама, – затем взяла разбитые новогодние игрушки и растолкла их очень мелко скалкой. Игрушки были цветные, и блеск оказался просто невероятный. Потом на нарисованный узор я налила клей и равномерно насыпала растолченные игрушки. Через полчаса все высохло, я подняла костюм, повесила его и посмотрела со стороны. Красота, да и только! Не хуже, чем в кино. Так вот, мы тебе сделаем точно так же, у нас в коробке с новогодними украшениями полно старых битых игрушек, – с воодушевлением закончила мама.
Меня переполняла гордость, что моя мама просто кудесница. Вдохновившись еще больше, я подумала, что мы все сделаем с ней вместе, и в самом лучшем виде! И мой костюм будет сверкать не хуже тех, что я видела на картинках.
Оставалось сшить жилет. Мне хотелось, чтобы он был красного цвета, так как у мамы и моей тети Тани были одинаковые капроновые платки с люрексом такого же цвета. Я представляла, как мы пришьем к жилету эти платки на рукава и получится готовый костюм. А еще если нарисовать по контуру жилетки рисунок и обклеить битыми игрушками, должна получиться просто невероятная красота.
В школе начались ежедневные репетиции после уроков. Мы дружно раз за разом прогоняли номер. Часто бывало, что Наталья Александровна не могла присутствовать на наших репетициях в силу занятости в школе – то педсоветы у нее, то проверка тетрадей и прочее. Но, как ни странно, пацаны вели себя очень хорошо. Они мне поверили.
Мы продвигались по сценарию достаточно быстро, оставалось найти некоторые музыкальные фрагменты, все большие сцены были уже поставлены, выучен текст, и девочки дружно визжали там, где это требовалось. Все ребята приносили пластинки для прослушивания, даже из молодежного журнала «Кругозор» (тоненькие и прозрачные, в наших краях они были большой редкостью). Но нужная музыка все никак не находилась. Я тихо волновалась, ведь нужно было еще придумать финальный танец.
Как-то мы с девочками сидели на перемене перед уроком географии и вслух рассуждали о нашем выступлении, и вдруг Зинаида Павловна – это наш преподаватель географии – посмотрела на меня и говорит:
– Лена, мне кажется, я могу тебе помочь. У меня есть красивая музыка.
Зинаида Павловна решительно встала и вышла из класса в свою подсобную комнатку. Ее не было, может, минуты три, мы только слышали, как она что-то передвигает. Потом все стихло, и Зинаида Павловна вышла, держа в руке маленькую пластинку в картонном футляре.
– Держи, можешь послушать ее после урока у меня в кабинете. Я купила эту пластинку в Москве на ярмарке, – довольно сказала она.
Я взяла ее в руки и стала читать:
– Музыка из индийского фильма «Господин 420», песня «Мои японские ботинки», – прочитала я, посмотрела на девочек, и мы выдохнули.
Пластинка была новая, то есть ее мало проигрывали, даже царапин не было. Не помню, как я досидела до конца урока, все время смотрела только на пластинку и не слышала того, о чем говорила Зинаида Павловна. А та была мудрым и опытным педагогом, сразу заметила мое смятение и даже не бросала взгляд в мою сторону, продолжала вести урок, о чем-то активно и интересно рассказывая.
Прозвенел звонок, ребята стали выходить из класса.
Зинаида Павловна махнула мне рукой, указывая на подсобную комнатку.
– Пойдем туда, там у меня есть старенький проигрыватель, – сказала она.
Мы зашли в подсобку. Зинаида Павловна включила проигрыватель и вышла, дала возможность остаться одной и прослушать песню.
Я присела на стул и стала смотреть в окно, слушая индийскую мелодию. Музыка была ритмичная и зажигательная, как в кино, такая настоящая, яркая.
Я представляла пальмы вдоль дороги и много людей в цветных костюмах, идущих и танцующих по этой самой дороге. Усидеть было сложно, точнее сказать, невозможно.
А из окна я видела сосны, покрытые снегом, кусочек голубого неба и огромные сугробы. За свою еще юную жизнь я посмотрела много индийских фильмов, но этот, к сожалению, не видела. Могла только фантазировать, о чем поется в этой песне. Мелодия закончилась.
Зинаида Павловна тихо вошла.
– Лена, ну как тебе песня? – спросила она.
– Нет слов, Зинаида Павловна, – промолвила я еле-еле, витая в своих мыслях где-то очень далеко. – Спасибо вам большое! Мне кажется, это то, что нам нужно!
– Ну, Лен, сейчас дело за тобой! Придумывай, дерзай, моя девочка, – засмеялась она. – А пластинку я тебе дарю, пусть это будет началом твоего творческого пути!
– Ого… спасибо вам! – только и смогла я выговорить.
Всю дорогу домой я практически бежала, мне хотелось еще раз послушать песню, в голове отдаленно я слышала мелодию и представляла, как появлюсь из толпы девочек, которые будут меня прикрывать простынями-накидками, чтобы заранее никто не мог увидеть моего костюма, с какой стороны будет сидеть султан, а где слуги.
Когда вечером мама пришла с работы, я поставила ей мою пластинку. Она сидела на табуретке и улыбалась, слушая песню, чуть двигая ногами и немного пританцовывая. Потом я ей рассказала про Зинаиду Павловну, про то, как она откликнулась на наши поиски музыки и как подарила мне пластинку.
Мама только вздохнула и произнесла:
– Вот есть же на свете добрые люди, это счастье! Ведь она могла и не вникнуть в ваш разговор или не вспомнить, что у нее есть эта пластинка, могла просто махнуть рукой, а ведь не сделала так. Лена, нужно наложить Зинаиде Павловне баночку меда алтайского, того, что бабушка привезла.
Я мысленно согласилась с мамой. Для хорошего человека ничего не жалко.
Позже мы с мамой обсудили пошив жилетки и рисунок, который будем рисовать и обклеивать. Не хватало еще одного платка на чалму, но мама настаивала, чтобы я была в ней.
– Так, доча, образ будет совсем настоящий, и всем будет понятно, что это Восток.
Я не спорила, а думала про финальный фрагмент сказки, где все танцуют. Смогу ли я уговорить пацанов хоть немного подвигаться?
А время не шло, а бежало и летело, как декабрьский снег, который завалил наш поселок до середины окон. Каждый день мы чистили снег, укладывая его в большие сугробы, а когда было больше времени, вывозили в огород. Радовалась одна наша бабушка, говорила, что для земли это польза большая, много снега, значит, будет много урожая.
После уроков мы репетировали с ребятами, уже было все готово, только отрабатывали, чтобы никто не боялся, а играл по-настоящему. Оставалось всего три дня.
На среду и четверг мы назначили репетиции в костюмах. Девочки отнеслись к этому очень ответственно, простыни-накидки принесли всякие-разные, какие были у каждого в доме: белые, в цветочек, со звездочками, а Маринка принесла простынь с пальмами, все просто ахнули и тут же решили, что слуги будут держать эту простынь, как экран. Мы прорепетировали в классе несколько раз, Наталья Александровна поправила нас совсем чуть-чуть, посмеялась ровно в тех местах, где мы и планировали, все получалось как надо.
Вечером, когда мама пришла с работы, сказала мне:
– Лена, у меня для тебя сюрприз. Ты ни за что не угадаешь, что я принесла.
Я вышла к маме на кухню и стала смотреть, что же она достанет из сумки. И вот вуаля… мама вынула красный капроновый платок, чуть, конечно, другой, не такой, как на рукавах, но тоже очень красивый, он как будто был чуть тоньше, воздушнее и больше по размеру, благодаря чему его можно было сложить в чалму.
– Держи, доча, это сама наша заведующая детского сада Нина Александровна дала его тебе, как только узнала про ваше выступление. Тут же сняла с себя и дала мне, но с условием, – сказала мама.
– С каким, мам? – удивилась я.
– А вот у нее в этом году весной юбилей, и она очень просит тебя выступить на этом празднике.
Она видела, что я тебе сшила шаровары из старых штор. И знаешь, салатный цвет очень красиво смотрится с красным, ну так ярко.
В моей душе все светилось и щебетало, так хотелось уже выступать, я все слушала свою музыку и репетировала в комнате, а моя младшая сестра тихонько подглядывала за мной, раздвигала шторы и хихикала.
Костюм был готов. Все было сшито, клей высох, стеклышки на костюме блестели невероятно, чалма была готова.
Мама мне скомандовала:
– Надевай, Лена, будем смотреть. И танцуй, вдруг что мешает.
Я ушла в бабушкину комнату, надела костюм, сквозь жилет чувствовала покалывание от битых игрушек, пришитые рукава-платки смотрелись здорово.
– Лена, ну как там? – спросила мама из кухни.
– Выхожу! – прокричала я и резко открыла шторы, которые отделяли кухню и бабушкину комнату.
– Ох! – вздохнула мама. – Лена, невероятно красиво, просто глаз не оторвать.
Я прошлась по комнате, потом покружилась, стала поднимать руки вверх и вниз, вроде ничего не мешало. Подошла к проигрывателю и включила его, заиграла моя песня, и я стала танцевать, насколько позволяли размеры нашей комнаты.
Младшая сестра следила за мной и, не проронив ни слова, стала хлопать в ладоши. Только когда мой танец закончился, она сказала:
– Мама, наша Лена как артистка с телевизора, красивая! Я тоже хочу так же, вот вырасту и буду выступать.
Я внимательно осмотрела себя и сказала:
– Мам, мне все удобно, даже шпагат легко могу сделать, шаровары широкие, ничего не застревает, только вот между бровями нужно родинку поставить красной помадой, тогда точно буду восточной принцессой.
Мама посмотрела на меня внимательно, улыбнулась и тихо проговорила:
– Как в индийском кино, да, пятнышко можно сделать. Голь на выдумку хитра, мы с тобой из ничего сделали костюм, вот пусть кто другой попробует, – засмеялась мама. – Ну а станцевать с этим ты сама справишься, я в тебе не сомневаюсь. Мне так хочется хоть одним глазком увидеть… Эх, жаль, что родителям нельзя присутствовать на этом мероприятии, а то бы я сходила, – закончила мама.
Я сняла костюм, повесила его на деревянную вешалку, пристроила на боковую сторону шифоньера, чтобы шаровары и жилетка с воздушными рукавами не помялись. Оставалось всего несколько дней до нашего новогоднего вечера.
Вся школа гудела в ожидании мероприятия.
Волнение чувствовалось во всем, а в воздухе летал дух Нового года, все что-то репетировали даже на переменах, не говоря уже о времени после уроков.
Старшие классы тихо расходились по своим кабинетам и оттачивали свои номера. Можно было услышать разнообразные звуки, крики, музыку из кабинетов, притом все старались держать свое придуманное выступление в секрете, никто никому ничего не рассказывал и не показывал. Все ждали нашего новогоднего вечера.
У нас уже было все готово, мы только повторяли для верности и уверенности.
Наталья Александровна говорила:
– Ребята, вы должны быть уверены в своих силах и должны знать все свои реплики, движения и переходы в сказке, Лена правильно делает, что много с вами репетирует, все здорово и смешно смотрится. И Сережа хорошо играет султана, правдоподобно. Давайте сегодня пройдем два раза с танцем Шахерезады и общий финал.
Все согласились.
Я готова была показать свой танец, но без костюма.
По моей задумке было так: я всю сказку была закутана в покрывало и лишь когда начинала танцевать, а это было в самом финале сказки, султан держался за покрывало с одной стороны, и я раскручивалась и оказывалась на середине сцены в костюме, который никто до этого не видел, и танцевала свой финальный танец.
Султан, конечно же, за время исполнения танца влюблялся в Шахерезаду, предлагал ей выйти за него замуж и распускал свой гарем, который визжал и радовался свободе, мы-то ведь жили в СССР, и у нас не было гаремов.
Мы продумали все до мелочей, и идеологию в том числе. Наш класс, как никогда, был дружный и отзывчивый, мы поддерживали друг друга, и все ждали этого вечера, ведь это был десятый, последний год в школе, а дальше у нас начиналась взрослая жизнь со своими дорогами и переходами.
Я приходила домой после школы уставшая, и волнение не покидало меня. Садилась на диван так, чтобы был виден мой костюм. Смотрела на него долго и вдруг поняла, что он для меня что-то большее, чем костюм, как будто это оболочка, кожа. Надевала его – и становилась кем-то другим, могла в этом образе раскрыться по-другому, быть смелой и напористой или, наоборот, скромной, рассеянной, даже глупой и нерешительной, это ведь тоже образ.
Я вдруг заговорила со своим созданным из ничего костюмом. Сказать кому… старые шторы, битые игрушки, клей и раздобытые капроновые платки.
– Добрый вечер, мой костюм! Я так рада, что ты есть у меня, ты самый лучший и красивый, самый желанный и удобный, и еще я хочу, чтобы ты был для меня самым удачным, чтобы нам с тобой везло, чтобы танцевалось легко и изящно, чтобы силы нас не покидали, а дыхание было ровным и непрерывным.
Я так сидела и смотрела на мой костюм, что незаметно для себя задремала и проснулась только от звука входной двери.
Это мама с работы пришла. Она прошла в комнату, посмотрела на меня и сказала:
– Ну что, дочка, волнуешься, поди? Это ведь уже завтра, вот как время пролетело.
Я подумала, и правда, вот только мы с мамой все обсуждали, а завтра уже новогодний вечер.
Ночью спала я плохо, волнение проникло и в мой сон и мысли, во сне я куда-то опаздывала, потом за мной кто-то гнался, а я убегала и не могла найти здание школы, оно просто исчезало со своего места, а под самый конец сна я вообще не могла найти свой костюм, он потерялся. Проснулась я в поту.
Соскочила с дивана, еще было темно, включила свет и увидела свой костюм, он торжественно висел на том же месте, на шифоньере. Я громко выдохнула.
Мне показалось, как будто костюм стал еще ярче, и блеск усилился, он выглядел как живой и незаметно подмигивал мне рукавом и чуть пошевелил шароварами. Я улыбнулась ему.
– Доброе утро, костюм! Станцуем сегодня?
– Конечно… – как будто ответил он.
Начало мероприятия было в семнадцать часов, но мы договорились быть на час раньше, чтобы проверить все декорации ну и вообще подготовиться к выступлению. Все были на месте, пацаны шутили, девочки подкрашивались, помогали друг другу. Мы выступали последними, так получилось по жеребьевке, может, и лучше, а кто-то из девочек сказал:
– Нет, не лучше, мы будем стоять и волноваться, а когда я волнуюсь, то не понимаю, что я вижу, и других не смогу оценить, как надо.
Мы решили, что посмотрим три класса и пойдем готовиться. Так все и получилось.
Мы посмотрели три выступления, они нам не очень понравились, было видно, что ребята особенно не готовились, так, состряпали из того, что было, костюмы не продумали, а вот у 9А была сказка «Конек-горбунок», было, как мне показалось, неплохо, только мало музыки и не было совсем танцев.
Объявили, что на сцену приглашается 10Б. Весь зал громко зааплодировал. Многие знали, что мы основательно готовились, много репетировали. Мы все дружно взялись за руки, пожелали… ни пуха ни пера…
Все шло как надо: музыка звучала, тексты громко говорились, гарем визжал и танцевал, даже опахало играло свою роль, добавляя атмосферу в нашу сказку. Все как-то быстро пролетело, мы даже не заметили, и вот зазвучала моя песня из фильма «Господин 420», я подскочила к султану, объясняя ему, что расскажу ему еще одну сказку и станцую свой танец только для него, а он схватил меня за покрывало, в которое я была укутана, и я, как веретено, раскрутилась и остановилась на середине сцены в своем волшебном салатово-красном костюме. Даже сквозь музыку я услышала выдох всех зрителей в зале, у них был легкий шок. Свет в зале был слегка приглушен, на сцене светилось несколько цветных лампочек. Это все придавало моему костюму такой блеск и шик, что после нашего мероприятия еще в течение двух месяцев ребята и педагоги обсуждали наше выступление и мой танец.
Я не помню, как я танцевала, мое тело двигалось само собой, костюм играл здесь очень важную роль и раскрывал меня с самой пластичной, утонченной стороны, я чувствовала свое дыхание, растворяясь в музыке и в движении, исполняя все перебежки легко и бесшумно, вращаясь точно на одном месте и не делая лишних шагов, и вот я сделала последнее па… и остановилась. Музыка стихла, мой танец был окончен.
Секунда тишины, вот она, самая волнующая и торжественная для меня сейчас и тогда тем более, так как у зрителя в это время приходит осознание увиденного, принимает он это или нет, восхищает его увиденное или он равнодушен.
Зал взорвался, нам хлопали очень долго, просили три раза исполнить финал сказки с моим танцем.
Это был звездный вечер 10Б класса. Нам присудили первое место, никто не сомневался.
Ко мне подходили ребята из разных классов, все в голос говорили, что я молодец…
Педагоги, которые были на вечере, меня поздравляли, говорили, что нужно продолжать этим заниматься. Наверное, они подумали, что мне кто-то помогал делать этот номер или что я езжу в город и там где-то занимаюсь. Но это ведь было не так.
Другие говорили:
– Лена, да ты артистка, надо идти учиться…
Это было такое волнующее чувство… Наверно, именно тогда я поняла, кем хочу быть и с чем хочу связать свою жизнь.
Наш десятый новогодний вечер удался, всем было весело, танцевали мы до упаду, я перетанцевала со всеми пацанами нашего класса и поняла, что сейчас я у них в авторитете.
В самом конце вечера мне еще вручили личный приз «За лучший номер», это были грамота и стеклянная статуэтка.
Домой я пришла уставшая, голодная, но такая счастливая, глаза у меня светились, так сказала мама.
– Лена, давай рассказывай все по порядку, видишь, не ложусь спать, жду тебя, у меня у самой весь вечер стучало сердце, волновалась за тебя, – окончила мама и села на табурет.
А я в это время достала из сумки мой костюм и решив, что ему сегодня место рядом со мной, торжественно повесила его на вешалку на дверь.
Я одновременно ела и рассказывала маме все с самого начала – какие сказки были у других классов, что было хорошо сделано, а что не очень, тут же соскакивала и показывала, как надо делать, потом рассказывала про нашу сказку, про то, как я выступала, что чувствовала и что нас три раза просили показать финал с танцем, что зал просто гудел от рукоплесканий и в самом конце добавила:
– Мам, я, кажется, знаю, куда пойду учиться и кем я хочу стать, – выдохнула я и продолжила. – А еще очень мне хочется посмотреть этот индийский фильм «Господин 420», весь наш труд и старания не напрасны.
– Любой труд, дочка, не может быть напрасным, а если ты это делаешь с любовью, то это вдвойне сильнее, – сказала мама и встала с табурета. – Давай ложись спать, – опустила голову вниз мама и взглянула мне на ноги, – вон как ноги стерла прям в кровь.
– Мам, я ведь как истинная индианка босиком танцевала, – тоже встала со своего табурета и повертела головой, изображая свой танец.
Мы засмеялись и пошли спать. Лежа в постели, я вновь и вновь возвращалась к своему выступлению и думала, где и что я могу изменить или, может, не надо менять, а просто нужно еще выступить где-то… Ох, как мне этого хотелось, еще и еще испытать это чувство волнения перед выступлением и полное удовлетворение и удовольствие во время выступления. Часы тихонько тикали на кухне, а я погружалась в сон и все кружилась и кружилась в своем салатово-красном костюме. За окном падал снег, укутывая и убаюкивая наш поселок. А впереди меня ожидал новый день и моя юная жизнь.

Октябрь 2022 года

Продолжение следует
Все в моей жизни шло своим чередом. Отзвенели последние звонки наших десятых классов, жарким летом мы готовились сдавать семь последних школьных экзаменов. Объединялись группами и учили, учили билеты, потом проверяли себя, гоняли друг друга, одни выступали в роли педагогов, другие в роли учеников. Иногда это помогало, а порой мешало, так как мы начинали болтать о чем-то другом, о своем, девичьем: говорили про выпускные платья, кто в чем будет на выпускном, где покупают или шьют.
Мне было лучше всех, моя мама была портниха, она могла мне сшить что угодно. Девчонки так и говорили: «Везет тебе, Ленка, что придумаешь, то тебе мама и сошьет…». Я закатывала глаза, немного кривлялась, иногда мне так нравилось позлить девочек, тем более они понимали, что я играю.
Когда готовились к физике и химии, решили на время разъединиться, подумали, что так будет лучше.
Я учила очередной билет по физике и молила бога, чтобы мне попался билет номер два, как сейчас помню его содержание – трансформатор (для телевизора). Я выучила его наизусть, так как представляла его содержание образно: это катушки, и их целых две, одна принимает информацию, а вторая транслирует, и мне это было понятно. Про трансформатор я рассказывала всем своим близким и своей младшей сестре, которой на тот момент было лет шесть. Она смотрела на меня не моргая, а потом сказала:
– Все, не рассказывай, а то у меня голова начинает кружиться и хочется спать.
Одним словом, про билет номер два все всё знали. Другие билеты учились не так хорошо и быстро, но я старалась, как могла. В день экзамена я даже не волновалась, так мне хотелось все быстрее сдать. Как обычно, я зашла в первой пятерке, подошла к столу, покружила рукой над аккуратно разложенными белыми прямоугольниками и вытянула билет. Читаю и не верю своим глазам.
Трансформатор – вот он, голубчик, у меня, второй вопрос – задача, совсем несложная, мы подобные решали, и вдруг я говорю:
– А можно мне сразу отвечать? Я готова.
В классе тишина, ребята, кто со мной зашел, даже ойкнуть не успели, только Серега выдохнул:
– Во дает Ленка.
Педагоги-экзаменаторы стали меня успокаивать, ты, мол, присядь на минутку, соберись с духом, это все-таки экзамен, физика, настройся, и потом мы тебя послушаем.
Я согласилась. Сижу, с духом собираюсь и понимаю, что нужно отвечать сейчас, иначе все забуду и настрой уйдет, в окно вылетит, у меня так бывает. Поднимаю руку, говорю:
– Я настроилась, готова отвечать, а то забуду.
Педагоги заулыбались, а они у нас были прекрасные, добрые и умные и так умело с нами занимались, а мы их в ответ уважали безмерно, и слово педагога было для нас закон, так мы мыслили.
– Ну, Лена Куропаткина, выходи, – проговорила Ирина Николаевна, директор нашей школы и учитель химии.
Я вышла и начала бурно и эмоционально рассказывать про трансформатор, уложилась достаточно быстро, как мне показалось, при этом успевала посмотреть на ребят, те писали в своих листочках ответы, решали задачи, а Маринка внимательно смотрела на свои колени, и я догадалась, что там целый опус о физике написан.
Одним словом, я овладела вниманием педагогов и готова была уже решить задачу у доски, но Ирина Николаевна сказала:
– Ну, Лена, это блистательный ответ, садись и реши задачу на листке, и экзамен будят принят.
Я присела за парту и минут за десять все решила, после чего меня отпустили. Физика была сдана. Чуть позже я узнала, что получила пятерку. Мама дома ликовала, поздравляла меня, а я толком сама не верила в такое счастье. Физика и пять. Где я и где физика, мы с ней очень разные и не подходящие друг к другу совсем. Вот что значит везение, это такая сила, которая если поможет, то вот так бескорыстно и неожиданно.
Забегая вперед, скажу, что остальные экзамены я сдала тоже очень хорошо, мой аттестат об окончании 10 класса пестрил пятерками и четверками, я была хорошая хорошистка, так говорили взрослые люди, и у меня появлялась возможность поступить в училище культуры в большом уральском городе, сдав один экзамен по специальности.
Это вдохновляло и окрыляло меня, но, с другой стороны, я понимала, что нужно готовиться сейчас физически. Что другие девочки ведь тоже наверняка готовятся, да поди еще и как. У них в городе больше возможностей, чем здесь у меня.
Я начала бегать по утрам, тянула ноги, делала «мостики», крутила колеса, качала пресс, одним словом, готовила себя, как могла.
Мне все это очень нравилось. Тренировать свое тело – значит работать над собой.
И, конечно же, я репетировала свой танец «Господин 420», как в шутку мы с мамой его назвали, практически каждый день. В июне я его репетировала в школе, а в июле приходила к маме в детский сад, и мама просила разрешения у заведующей Нины Александровны, чтобы я могла позаниматься в музыкальном зале, дома мне места не хватало.
С каждым разом я старалась усовершенствовать свой танец, придумала себе вращение, которое увидела в одном балете по телевизору, соображая, как можно вращаться, не падая и плавно двигаясь, переступая ногами, много раз пробовала, не получалось. А потом как-то незаметно до меня дошло, что нужно держать так называемую точку – двигаешься по диагонали, переступаешь мелко ногами, корпус разворачивается, а голова в последний момент поворачивается, и смотреть нужно в одну точку, тогда голова не кружится, и двигаешься в заданном направлении, правильно и виртуозно.
Забегая вперед, хочу сказать о том, что уже в училище при изучении вращения я поняла, что правильно тогда летом мыслила и сама научилась вращаться, а девочки, кто первый раз с этим столкнулся, помучались, конечно, на занятиях.
Июль был уже в разгаре, и мы с братом поехали подавать документы. Мама боялась меня одну отпускать в большой город первый раз, ведь ночь нужно было провести в поезде и на следующий день точно так же поездом вернуться обратно. Мне все было в новинку и все мне нравилось – широкие улицы города, в центре старинные дома, новое здание училища в три этажа с большими окнами. Рядом находилось недорогое кафе, там мы с братом пообедали. Еще рядом с училищем был магазин. Это был новый район, до общежития нужно было проехать примерно 5 или 6 остановок.
Поездка наша состоялась, документы были поданы, дама из приемной комиссии похвалила меня за хороший школьный аттестат, единственное, ее удивило, что я из другой области.
– Вот тут, – сказала она, – могут возникнуть проблемы, но ты все равно приезжай к нам, у нас очень сильные педагоги. – И положила мои документы в папку.
Я с каждым днем чувствовала свою взрослость и ответственность. Школа была уже позади, документы поданы, мой брат Игорь четко проконтролировал и провел со мной беседу, как мне доехать с вокзала до училища и обратно, я даже это все записала, и как вести себя в большом городе, с чужими людьми особо не разговаривать на улицах и быть внимательной.
Мне ведь предстояло совершенно самостоятельно поехать на поступление в начале августа, так как брат должен был находиться в отъезде, а на маме была семья, да еще дела и работа. С одной стороны, я гордилась тем, что сама поеду в большой город, а с другой – начинала бояться, по ночам моя смелость улетучивалась, и в голове придумывались нелепые истории: то поезд проедет мимо моего города и не остановится, то я забуду номер автобуса, куда мне ехать… Даже сны снились странные и наполненные одной тревогой.
Но время шло, и вот незаметно подкрался август, как-то даже похолодало у нас в поселке, часто стал идти дождь, за окном шелестели листья на ветру и как будто говорили:
– Куда ты, куда, а мы? Возьми нас с собой… ой-ой…
Подруга Лариса мне тоже говорила, в шутку, конечно:
– Зачем едешь куда-то, меня бросаешь.
Но я уже приняла решение. Обратного пути не было, только вперед.
Билет в один конец был уже куплен, вещи собраны, костюм я упаковала так, чтобы он не помялся. Мне предстояло на экзамене показать свой танец и все, о чем меня попросят, продемонстрировать без стеснения.
На вокзал меня провожали мама и младшая сестра, они стояли на перроне и долго махали мне руками, а мама еще и перекрестила, это я точно видела. Она вообще часто это делала, когда я шла сдавать экзамен или болела. Всегда крестила нас, своих детей. Моя младшая сестра Наташка, когда болела, всегда просила маму:
– Мамуся, перекрести меня быстрее, и я поправлюсь, так не люблю долго лежать, скучно мне очень.
Это очень на нас влияло, мы и в самом деле выздоравливали гораздо быстрее.
Стоя в вагоне поезда, я подумала: так странно, мама на перроне, а я в вагоне одна, уезжаю от нее, хоть и не так далеко, но мы разлучаемся. В этот момент даже сердце волнительно застучало, и пульс я услышала где-то в голове. Нет, думаю, надо успокоиться, и уверенно сказала себе, что все будет хорошо.
Поезд тихо тронулся, и колеса стали негромко постукивать. Я заправила себе постель, легла и стала фантазировать, как стану сдавать экзамен, как педагоги начнут мной восхищаться, говорить, что я способная, и откуда я такая взялась, и им очень приятно будет меня обучать искусству танца. Незаметно для самой себя под стук колес я провалилась в сон, такой же фантазийный и сумбурный.
Во сне я куда-то опаздывала, ноги шли медленно, и я не могла себя заставить идти быстрее, они будто проваливались в землю и оттуда никак не вынимались.
Люди, которые тоже были в этом сне, чужие и незнакомые, двигались медленно и неповоротливо.
Меня разбудила проводница:
– Девушка, подъем, через 20 минут ваша остановка!
Я быстро открыла глаза и стала собирать постель. За окном было уже светло, мимо меня проносились столбы, деревья, поезд то сбавлял скорость, то набирал, как будто в себе сомневался или дразнил кого. Вот мы уже проезжали пригород, маленькие частные домики постепенно сменились новыми районами. Волнение снова накрыло меня с головой. Я подумала, что еду в большой город, а примет ли он меня, я ведь малюсенькая песчинка для него, для этого города, где много людей, зданий, улиц, суеты…
Потом вдруг поняла: а я ведь еду не просто жить, я еду учиться, мне хочется все узнать про танец и про балет, сходить в театр, в котором я никогда не была.
Вот так я сидела, размышляла про себя и смотрела в окно, как приближается поезд к зданию вокзала, замедляет свой ход, поскрипывает колесами, шипит и постукивает, а я все мечтала, фантазировала, летела куда-то… И мне хотелось как можно быстрее все познать и увидеть.
Все складывалось хорошо. Я благополучно доехала до училища, не заблудилась и ничего не перепутала, а там меня с нужным направлением отправили в общежитие. Приехав туда, я заселилась вместе с другими абитуриентками в комнату на третьем этаже, где мы все перезнакомились, узнали расписание экзаменов друг у друга, погуляли вечером по городу, полюбовались закатом и трамваями, которые я впервые увидела. Все мне нравилось в этом городе…
Оставалось только одно – благополучно сдать экзамен, понравиться педагогам, показать свое желание и хотение учиться. Я понимала, что желающих много, я ведь была не единственная, кто мечтает стать хореографом.
В день экзамена я рано проснулась, сделала зарядку, умылась, перекусила чем-то, положила костюм в сумку и поехала в училище.
Было утро, солнечное и теплое, хотя август уже вступил в свои права, и на многих деревьях полно было желтых листьев. Я бежала всю дорогу от остановки до училища, успевая полюбоваться красотой утра, такого важного для меня, и, конечно, боялась опоздать.
Прибежала. Народ уже собирался в коридоре, где находилось хореографическое отделение, были девочки и их родители, сестры, наверно, тот, кто очень переживал за своих. Одни девочки разминались в танцевальном зале, другие стояли в длинном коридоре возле доски объявлений.
Я тоже подошла туда, стала изучать список. Оказывается, все абитуриенты были расписаны по очередности, я шла под номером тридцать шесть.
Экзамен начинался ровно в девять утра. Я заметила, что все девочки были одеты в черные купальники и черные либо белые колготы или лосины, у меня таких не было, и я даже не знала, где можно их купить. Но были и девочки, одетые в спортивную форму. Мне показалось, что они, как и я, из поселка, скромно сидели в раздевалке, не разговаривая, ждали своей очереди на проходной экзамен-показ, и по всему было видно, что они очень волнуются и от этого сидят вытянуто, как струнки, боясь пошевелиться.
Я стала наблюдать за всем, что происходило вокруг.
Конечно, я тоже начинала волноваться, но в голове выстроила некий план. Главное – не суетиться, как говорила мама.
Несколько девочек, тоненьких, как балеринки, прыгали в классе. Я так не умела, но тут же сказала самой себе: «Я приехала сюда учиться и буду очень стараться». Вслушивалась в разговоры.
Вот две абитуриентки приехали из Казахстана, занимались в детском коллективе народного танца, очень славные, по всему было видно.
Из зала вышла педагог невысокого роста с белыми волосами и с ярко-алыми губами и произнесла:
– Уважаемые абитуриенты, мы начинаем наш экзамен. Порядок такой: заходите, называете фамилию, имя и отчество, город, поселок, откуда приехали, несколько слов о себе. Показываете свой номер, и потом педагоги задают вам нужные вопросы и просматривают ваши физические и профессиональные возможности. Просьба не опаздывать и не задерживаться, так как в этом году очень много желающих, а у нас есть только 30 мест. Обращаем внимание на отметки в аттестате, – педагог завершила свою речь и назвала девочку под номером один. Вместе они зашли в зал.
Все слегка зашумели в нетерпении показать все, на что они способны. Некоторые начали с особым рвением стучать дроби ногами, прыгать из одного угла зала в другой, вращаться, повторять свои номера, кто-то подкрашивался, может, успокаивали себя таким образом.
Я спросила у девочек в спортивных костюмах, как их зовут и откуда они. Как ни странно, они охотно со мной заговорили. Приехали девочки из Верхней Пышмы. Поступала Нина, а Наташа шла в десятый класс и приехала для того, чтобы посмотреть, как это все выглядит, да и помочь Нине, они вместе танцевали спортивный танец. Наташа планировала приехать на следующий год поступать, но как все сложится, она пока не знала.
Я тоже рассказала про себя, что из поселка, что сама себя готовила и не занималась нигде, так как специалиста у нас нет. А Нина мне в ответ сказала, что ее поселок направил учиться и что, скорее всего, она будет учиться вне конкурса, по направлению, а я и не знала, что такое бывает.
Я поделилась с девочками тем, что привезла с собой костюм, в котором буду сдавать экзамен, и посетовала на отсутствие специальной формы в виде купальника и лосин, а Нина мне сказала, что они вообще танцуют вот в этих спортивных костюмах и что тоже у них нет такой формы. Мы немного успокоились и поболтали на разные темы.
А тем временем поступающие, в основном девочки, заходили и выходили. Кто-то улыбался, но были и такие, кто плакал, выходя из зала. Мечты рушились у них, я так это понимала.
Объявили уже тридцатый номер. Я подумала, что мне пора переодеваться.
Когда я вынимала костюм из сумки, все стихли в раздевалке. Рукава и шаровары костюма зашуршали, приглашая меня и тихонько нашептывая: «Ты в костюме хороша, хороша… ничего не бойся, не обращай внимания ни на кого… танцуй и танцуй».
Кто-то из девочек сказал:
– Ты в этом будешь сдавать экзамен?
– Да, – гордо ответила, – ничего другого у меня нет.
Я слышала, что некоторые захихикали надо мной, выскочили из раздевалки, чтобы позвать других. Меня это практически не беспокоило, подумала, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я решила не думать про них и стала разминать спину и ноги, делая шпагаты то на одну, то на другую ногу.
Нина подошла ко мне и сказала, что у меня очень красивый костюм и что вообще я такая гибкая, и что она так не умеет вообще делать. Я вспомнила про красную точку между бровями, у меня ведь был восточный номер, и я хотела сделать все так, как было на выступлении в школе.
И тут из зала вышла педагог и назвала мою фамилию.
Я быстро встала, достала из сумки помаду, поставила точку между бровями, взяла пластинку из бокового кармана сумки и быстро вошла в зал.
За длинным столом сидели педагоги, пять человек, один мужчина с усами и четыре женщины, за фортепиано тоже сидела девушка. Не говоря ни слова, я подошла к мужчине, так как он сидел рядом с проигрывателем, и быстро проговорила:
– Музыка из фильма «Господин 420», первая сторона «Мои японские ботинки». Включайте, пожалуйста. Я готова.
Выскочила на середину зала и встала в нужную мне позицию. Наверно, педагоги настолько были шокированы моей уверенностью и моим необычным костюмом, что мужчина сразу все поставил. Заиграла моя песня. Я танцевала наполненно, как мне казалось, делала шпагаты, вращения, которые так долго сама репетировала, и ножку за пяточку подняла вверх, пробежала по кругу, как будто прихрамывая на одну ногу, так делают в индийских танцах, и одновременно подмигивая всей приемной комиссии, и подумала, что мне ведь их нужно чем-то удивить.
Не было у меня черного купальника, но и бог с ним, как сказала бы бабушка моя, зато у меня был мой счастливый костюм, сшитый из ничего… и мое огромное желание и сила духа.
Педагоги дали мне возможность практически до конца исполнить мой танец. Музыка остановилась, и я тоже замерла на середине зала. Посмотрела на них из-под бровей, стараясь сохранить уверенность и самообладание. По всему было видно их замешательство и легкий шок. Потом я уже узнала, что у них таких восточных «красавиц» до меня не было. Они засмеялись, но по-доброму, удивленно и искренне. Мое выступление было для них неожиданностью, это я поняла сразу.
Один из педагогов сказал:
– Подойдите к нам, пожалуйста, и представьтесь, вы ведь нас буквально вывели из равновесия и одновременно развеселили. Кто вы и откуда?
Я сделала три шага и громко сказала, как меня зовут и откуда я приехала.
Тут мужчина, который включал мне пластинку, вдруг произнес:
– Так ты, голубушка, приехала из другой области. У вас в Тобольске тоже есть училище такой же направленности, а у нас много своих желающих.
Я только начала после исполнения танца приходить в себя, но услышав этого педагога, почувствовала, что теряю уверенность, стала пальцами перебирать рукав… И тут вдруг один из педагогов спросил про мой костюм, почему я не в форме, как остальные, а в маскарадном костюме.
Тут, конечно, я все и выложила. Что нет у меня такой формы, как у девочек, которые там, в коридоре, готовятся, но я куплю, если меня возьмут, или мама моя сошьет, она портниха у меня. Рассказала про новогоднюю сказку, про то, как мы сшили костюм, как я могу придумывать и репетировать, и что мы заняли первое место.
Потом один из педагогов спросил:
– Лена, а почему вы к нам приехали на самом деле, а не поехали в Тобольск?
– Так ваш город больше, и у вас есть оперный театр, где можно балет смотреть, а я очень люблю спектакли балетные, и педагоги у вас сильные, это мне сказали в приемной комиссии, – ответила я и подумала: будь что будет.
После этого молодая девушка стала смотреть мои ноги, насколько я могу их поднять, прогибала меня, попросила попрыгать и в самом конце попросила спеть песню. Мне ничего в голову не приходило, от волнения я стала петь «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам», а женщина за пианино сразу подхватила мою песню. Пока я пела, педагоги переговаривались, и кто-то тихо сказал:
– Посмотрите, какой у нее хороший аттестат, много пятерок, и желание есть, сразу видно.
– Да уж, с напором девушка, мне такие нравятся, – сказала молодая женщина с короткой стрижкой. – И повеселила нас от души.
Но блондинка с красной помадой, которая с самого начала выходила и рассказывала о порядке экзамена, сказала:
– Уважаемые педагоги, нужно определиться. Первое: девушка из другой области, это раз; второе: она без определенной подготовки; третье: у нас указание от директора училища – брать абитуриентов из своей области. Вот если она согласится после окончания остаться в нашей области работать, тогда мы ее можем взять.
Последние слова она специально громко сказала, чтобы я услышала.
– Я готова остаться здесь, только возьмите меня, – стала я тараторить, при этом продолжая вставлять слова в песню, как будто все зависело от умения делать два дела сразу: песню петь и отвечать на вопросы.
Меня попросили выйти и подождать в коридоре. Педагогам нужно было обсудить сложившуюся ситуацию. Я тихо открыла дверь и вышла. Девочки окружили меня, стали спрашивать про экзамен, сказали, что я находилась дольше всех в зале и что они слышали смех педагогов.
– Ты чего там им показывала, раз они так смеялись? – спросила темноволосая девушка. – Фокусы что ли?
– Можно сказать и так, – ответила я.
Не успела я переодеться, как из танцевального зала показалась женщина с красными губами и подошла ко мне.
– Лена, послушай, мы не можем сейчас решить, возьмем мы тебя или нет, нужно дождаться сдачи всех экзаменов, а так как ты сдаешь только один экзамен, я советую тебе поехать домой и потом позвонить в конце августа, тогда уже точно будет известно. Или можно пойти на другое отделение, где недобор. На оргмассовом точно недобор, поднимись сейчас на второй этаж в кабинет 207 и расскажи педагогу всю сложившуюся ситуацию.
– Скажите, а танец на этом отделении изучают? – перебила ее я.
– Конечно, танец там есть, но не в таком количестве, как у нас. Передай им, что твои документы у нас, – сказала педагог и быстро зашла обратно в кабинет.
Мне как-то грустно стало. Все у меня рушилось, как мне казалось. Мечты разбивались, как хрустальная ваза об каменный пол. Я горько заплакала. Наверно, весь накал и напряжение за это лето выпали на этот день. Слезы лились рекой, но я не могла себя остановить. Плечи мои дрожали от всхлипываний.
Нина, с которой мы познакомились, подошла ко мне и стала успокаивать:
– Лена, что, тебя не взяли?
Я пожала плечами, так как не могла произнести ни слова, и одновременно снимала костюм и складывала его в сумку. Все для меня закончилось. Я думала, как же поеду домой, меня ведь все ждут с победой, а я как побитая собака… Как так можно, я ведь так трудилась, столько сделано и так сильно я хочу учиться.
Видно, даме с красными губами было как-то неловко, так как она опять заглянула в раздевалку и, увидев меня в таком плачевном состоянии, произнесла:
– Все, вставай, я за тобой. Пошли в 207-й кабинет. Я обо всем договорилась, тебя послушают. Ну не реви, это ведь не конец света, еще ничего не понятно, но пусть у тебя будет запасной вариант. Вытирай глаза и вперед за мной, – закончила она.
Я быстро соскочила, бросила жилеточку c красными рукавами в сумку и пошла за педагогом. Всхлипывания мои наконец закончились. Она оглянулась на меня и произнесла:
– Ох, боже мой, тебе бы умыться, а то напугаем народ, пока идем по коридорам, и тогда точно не возьмут никуда. Зайди быстро в туалет.
Я зашла и посмотрела на себя в зеркало, на красную, заплаканную, чуть уже опухшую и расстроенную девочку. Тушь и помада размазались на моем лице, выглядела я жалко и совсем не как взрослая, а самый настоящий ребенок, но выхода у меня не было. Надо было успокоиться и идти дальше, я не могла приехать домой с поражением. Ведь все знали, что я поехала поступать в большой город, и все желали мне удачи и победы, так мы это называли, я не могла позволить себе приехать с плохой новостью.
Глубоко вздохнув, произнесла самой себе:
– Я справлюсь, все смогу, только бы не разреветься, я ведь сильная, верю, верю! И стала умываться холодной водой, чтобы привести себя в чувство.
Этот августовский день я запомнила надолго. Наверно, именно с этого дня началась моя уже взрослая, ответственная жизнь, наполненная испытаниями, решениями и выводами.
Алла Григорьевна – так звали педагога с красными губами – проводила на собеседование в 207 кабинет и поддержала меня, совсем незнакомую девочку, смешную, но открытую для всего мира. Может, моя открытость и непосредственность так на нее подействовали, что она стала мне помогать. Гораздо позже она будет блистательно преподавать мне народный танец, эмоционально и технично, рассудительно и терпеливо.
А сейчас я входила в аудиторию 207 и ждала новых испытаний. Набрав воздух в легкие, ждала вопросов и заданий, но этого не произошло.
Педагог, ожидавший меня, попросил почитать стихи. Я вспомнила «Стихи о советском паспорте» Маяковского, которые мне нравились своей силой и громким голосом, по крайней мере, мне казалось, что читать их нужно именно так.
Но в ту минуту я не могла вообще что-либо говорить, все силы я уже потратила на танцевальный экзамен, и скорей всего педагог это понял и не стал у меня ничего спрашивать, а только попросил все рассказать о себе.
Мы беседовали, наверно, минут тридцать, я много говорила, он задавал вопросы, что-то переспрашивал. Незаметно для себя я стала успокаиваться, и вроде мне даже стало легче. Он мне сказал, что поставит мне четверку: «Считай, ты у нас зачислена, а потом в сентябре приедешь и определишься, где будешь учиться, у нас или на хореографии».
Тут я подумала, может, и в самом деле у меня не все потеряно. Но там, в классах и коридорах, столько девочек готовились показаться, и они все были подготовленные, танцевальные, так и порхали по залу, а другие танцевали народные танцы, лихо дробя ногами в красных туфельках.
В конце концов я вообще запретила себе думать про это. Мне ведь подтвердили, что я поступила. Решила поехать домой и там все обдумать.
Вечером в общежитии мы с девочками обсуждали все экзамены, смеялись и плакали, когда я рассказывала про себя, про мои расстройства и разочарования, про педагогов, которых встретила.
На следующий день я уезжала домой, а девочки оставались сдавать другие экзамены. Мы желали друг другу успехов, сдать все легко, встретиться в сентябре на занятиях. А мне все пожелали благополучно доехать до дома, без приключений, и прожить последние три недели августа спокойно и интересно.

P.S. Приехав в город в сентябре, я прямо с вокзала отправилась в училище и, подойдя к списку поступивших студентов, обнаружила свою фамилию сразу на двух отделениях.
На хореографическом я была зачислена под номером два, я до сих пор не знаю, как осуществлялась нумерация, но для меня она была важна.
И также я была зачислена на оргмассовое отделение, педагог меня не обманул.
Радости моей не было предела.
Ну и как вы думаете, где я стала учиться? Об этом я поведаю, может, в следующем рассказе…

29 октября 2022 года