Два психа

На окраине города по короткой аллее, окаймленной невысокими еще, заснеженными березами, шел молодой человек: подбородок замотан шарфом, глаза закрыты большими очками, на голове аляповатая шапка. Короткая, не по сезону куртка мешковато висела на плечах. Однако, в отличие от такого его внешнего вида - неряшливого и беспорядочного, походка человека была совсем другой - твердой, целенаправленной. На губах застыла еле видимая и какая-то упрямая полуулыбка, глаза под очками смотрели отрешенно, взглядом, направленным куда-то гораздо дальше окружавшей его действительности.

В конце аллеи стояло новое современное здание с небольшой вывеской «Крематорий» у входа. Подойдя к стеклянной двери, молодой человек сразу дернул за ручку. Дверь была заперта. Раздраженно взмахнув рукой, он посмотрел вокруг, увидел кнопку звонка и уверенно нажал ее, не отпуская в течение нескольких секунд и глядя внутрь сквозь дверное стекло.
 Внутри было тихо. Перестав звонить, он развернулся, снял очки и вдруг совсем по другому, с внимательным наслаждением и даже с жадностью стал смотреть вокруг, на небо, на деревья, на проглядывающий между ними белый горизонт. Стоял и смотрел так, не шевелясь, почти не дыша и словно забыв обо всем, пока не раздался щелчок дверного замка.

- Палец что ли примерз? – раздраженно ворча открыл дверь пожилой мужчина лет пятидесяти, невысокий, с короткой с проседью бородой и в рабочем комбинезоне.  - Не видишь, закрыто!

 Молодой человек повернулся к мужчине, поздоровался и, нисколько не смутившись, чуть хмурясь и всё с той же полуулыбкой спросил:

- Это вы здесь управляете?

- Да. А что случилось?

- У меня очень важное дело.

Не смотря на, казалось, насмешливое выражение лица, тон его голоса был серьезным и искренним, что заставило мужчину  умерить свое раздражение и открыть дверь шире.

- Дело.. Ну, заходи. Дело у него...

Они вошли в  зал для прощаний - просторное и почти пустое помещение; лишь стол и несколько стульев стояли в одном углу его. Мужчина со слабым интересом смотрел на снимающего шапку и шарф гостя, лицо которого не выражало никаких признаков скорби, обычной для большинства посетителей крематория.

- А у вас тут не так уж и мрачно.

- Крематорий это же не могила.

- Ну, разница то не большая. – кисло ухмыльнулся парень.

- Ты что хотел? – так отреагировал мужчина, видимо, не любивший шутить на работе.

Они пока еще стояли друг напротив друга.

- В общем, мне не надо, чтобы вы меня сожгли.

Мужчина чуть помедлил с ответом, определяя смысл такого заявления.

- Да без проблем. Лет через шестьдесят приходи.

- Нет, я не про то. Мне нужно сейчас, сразу.

Парень говорил очень серьезно и почти спокойно. Только рука немного лихорадочно искала на куртке карман, чтобы убрать очки. На шутку это совсем не походило и на лице парня не было уже и тени какой бы то ни было улыбки.

Хозяин крематория, все еще совершенно не воспринимая всерьез эту абсурдную просьбу, почувствовал любопытство. Он указал молодому на один из стульев, сам сел за стол и спросил:

- Объяснишь?

Парень, не мешкая, видимо давно обдуманными и подобранными словами, начал рассказывать.

- Понимаете, я живу идеальной жизнью. Я сейчас счастлив настолько, насколько только можно мечтать, в наивысшей степени, можно сказать — окончательно счастлив. Скорее всего я не самый счастливый человек в мире, но мне уже больше не надо. Я женат на шикарной девушке и она меня обожает, работаю на классной работе, деньги есть, по миру поездил, занимаюсь спортом — есть и слава. Вообще в жизни все как-то здорово, все получается.

Мужчина довольно резко перебил его:

- Ну, молодец! В чем проблема – то?

Парень положил шапку с шарфом на соседний стул и с силой сцепил пальцы рук, но не в отчаянии, а с каким-то злым упрямством. 

- Я понял, что мне пора. Я стал боятся что могу все это потерять, что все кончится - все мое счастье. Вокруг все с проблемами: кого уволили, кому жена изменила, у кого умер кто-то, у кого дети не такие. Ведь и у меня что-то такое может случится, а я не хочу. Не хочу чтобы я стал несчастным, мне это не нравится. Мне надо уйти сейчас, пока вот так все отлично, чем потом, когда промучаюсь лет шестьдесят, как вы сказали, со всякими проблемами.

- То есть ты думаешь что добился уже всего, что тебе необходимо?

- Да дело не в этом. Я не хочу разочарований и бед, а они вот вот начнутся – я это чувствую. И я никак не смогу их предотвратить, и то, чего я смогу еще добиться, уже не будет таким чистым и полным. Такого совершенного счастья уже не будет, что бы я ни делал.

Парень не жаловался. Он говорил размеренно и ровно, словно озвучивал тщательно выверенный и утвержденный план.

- Но ведь это закон – не бывает хорошего без плохого, не бывает идеальной жизни.

- Если мы сейчас сделаем то, что я прошу, то моя жизнь как раз такой и останется, - идеальной. Той, к которой я привык.

- Но тебя-то уже не будет!

- Так мне так и надо! - Они одинаково почти выкрикнули последние фразы. – Вы же сами, наверное, знаете эти слова: блаженнее всего для человека – умереть счастливым.

Хозяин крематория, по мере того как все более убеждался в абсолютной серьезности намерений гостя, чувствовал все большее раздражение, и, в тоже время, злое восхищение человеком, который с такой самоубийственной решительностью  стремился защитить сам себя на пике счастья.

Мужчина решил задать вопрос о другом.

- А как же твои родные, жена?

Но парень не смутился, не растерялся, а напротив, с воодушевлением и, чуть ли не с гордостью, стал рассказывать.

- Так для этого я и пришел СЮДА. Чтобы меня не нашли, чтобы мои родные думали, что я просто пропал и может еще найдусь, чтобы не совсем расстраивались. Они может даже разозлятся, будут думать, что я просто сбежал от них. А про меня так, - он утвердительно покачал головой, - можно подумать. Никто не знает, что я сюда пошел, одежда это не моя, - если кто-то видел меня около вашего здания, очки вот надел.

- То есть ты думаешь, что даже если никто не узнает, я смогу вот так запросто сжечь живого человека?

- А что, вашей вины же нет, это же Я вас прошу. Я сам этого захотел, сам пришел. Наверное, по мне видно, что я не сумасшедший, все понимаю, веду себя адекватно. Что вам может мешать?

- Да тут умерших то жалко жечь! – вдруг нервно и откровенно заговорил мужчина. – Думаешь что я их тут как поленья что ли закидываю?! Да я каждый раз, когда печь включаю, ухожу куда нибудь подальше чтоб хотя бы гула этого не слышать! Сколько лет работаю – привыкнуть не могу! Да лучше...

 Он оборвал себя не договорив, злясь на себя за эту откровенность и видя, что в глазах собеседника не появилось ничего похожего на сочувствие или понимание. Выражение лица мужчины резко стало совершенно холодным и, в то же время, агрессивным.

- А давай! Раз так надо. Действительно, что мне может мешать? Только за это надо заплатить, - я не буду делать тебе такой подарок. По минимальному тарифу это будет...

- Я знаю. - Парень полез в карман. – Я смотрел ваши цены . Вот.
И он положил на стол конверт.

- Ну, пошли.

По узкому коридору они прошли в другое помещение. Небольшое, с некрашеными бетонными стенами и высоким потолком, обвитым разного калибра трубами. Тут и находилась печь. К ее внушительной железной двери с круглой шторкой посередине примыкал длинный стол с роликами. Мужчина на минуту вышел и вернулся, держа в руках длинную картонную коробку, которую и положил на ролики перед печью.

 Они стояли с двух сторон железного стола, пожилой – засунув руки в карманы своего комбинезона, а молодой – неуверенно положив руки на края коробки, которая  лежала между ними.

Хмурясь, парень начал бледнеть.

- В этом?

- Да. У нас гробов нет. А что, огня боишься?

- Да нет.

- Не переживай, крышка тоже есть.

- Такая же красивая? -  Парень презрительно ухмыльнулся и стал расстегивать замок своей куртки.

 Видя, что даже это не остановило гостя и он все так же намерен исполнить задуманное, сквозь уже почти нескрываемую злость и с холодным любопытством мужчина спросил:

 - Можно последний вопрос?

Парень промолчал, но перестал снимать куртку и стал смотреть в глаза стоявшего перед ним.

 – Вот ты сейчас абсолютно счастлив. И ведь , наверняка, кто-то тебе в этом помог. А ТЫ никогда не пробовал сделать счастливым кого-нибудь другого?

 Парень и здесь не стал раздумывать.

- Знаю я - это бесполезно. Счастливым человек может сделать только сам себя, только он сам знает, что ему нужно для этого и как ему этого добиться. И если даже ему поможешь – он все равно будет думать, что это он сам всего достиг и просто забудет про твою помощь. И что толку?

- Да пусть забудет! – окончательно распаляясь, хозяин ругнулся. - Зачем тебе его благодарность, ты ведь это делаешь для себя, ТЫ же получаешь от этого удовольствие!

- Я? - и парень отрицательно замотал головой.

- Да как - нет? Как — нет? Для чего ты тогда вообще живешь?! Ну, смотри, –  и резко изменившись в лице, словно вдруг обессилев, но посветлев, с почти детским наивным порывом мужчина тихо спросил. - А вдруг ты сможешь спасти кому-то жизнь?

- Да когда? - только и произнес его гость, с пренебрежением мотнув головой.

Эта яркая вспышка надежды, отблеск то ли мечты, то ли воспоминания появившийся на лице мужчины, погас еще быстрее чем появился. Он черно помрачнел и жестким, почти приказывающим жестом указывая на коробку, резко произнес:

- Залезай! И не надо раздеваться.

Парень молча залез в коробку, лег в ней, мужчина накрыл ее такой же половиной-крышкой и по роликам затолкал в печь. Закрыв дверку печи он подошел к стене, остановился перед пультом управления и стал нервно, со стуком нажимать нужные кнопки.

- Это ж надо! Каким же надо быть упертым эгоистом, идиотом, сукиным сыном чтобы вот так взять и сдохнуть! Просто так! Вот жучара! Думал, может когда-то спасу человека, а тут - наоборот!

И, в нарастающем гуле вентиляции он кричал еще что-то, потом вдруг замер, прислушался, - но лишь на мгновение, и со словами «Да чтоб тебя!» занес руку над большой желтой кнопкой с надписью «Газ».

Парень кричал во весь голос. Наверное, от боли, от будущей боли.

- Вы должны были!  Мы договорились! Вы должны были это сделать!

Он уходил по той самой аллее и кричал. Где-то  в ее середине он с яростью сорвал с себя чужую ненавистную теперь куртку, шапку и швырнул их в сторону.

Пожилой в это время стоял в нескольких шагах от двери крематория и, как будто ничего не слыша, смотрел вверх, выше стоявших рядом берез. Шел снег. Он был настолько крупным и густым, что все пространство вокруг стало плотным, белым и падало вниз на такую же белую землю, падало медленно, беззвучно, завораживающе.

Мужчина, не шевелясь и глубоко вдыхая морозный воздух, все стоял, смотрел на снегопад, и лишь когда затихли последние звуки голоса парня, он произнес тихо:

- Да ты посмотри хоть на этот снег!