Однажды в Оберзальцберге - Бадиенхольц

     Йён Бурбулийдис на следующий же день крушения Советского Союза неприкаянно шарахался по площади Трех воксалов, понимая, что время хереса теперь - то уж точно кончилось, вместо нашептывающих прямиком в похмельную душу ангелов нарисуются сонмы господ объясняющих, благомысленными помыслами вымащивая сразу три тысячи дорог в ад, но присущая литовцу чуйка неостановимо вела его на Запад, в чем не было ничего странного, ведь даже Кротов весьма своеобразно понял ворошиловский призыв, тот, скорее всего, имел в виду малой кровью и на чужой территории, а Кротов, обнаружив себя с другими такими же на берегу Волги матушки - реки, куда откатилась победобесная армия путиноидов, так и не взяв Киева, оглоушил ударом приклада винта в затылок политрука Козла и попер именно на Запад, как и велел приказ Ворошилова.
    - И зачем вы нам притащили этого еврея ? - брезгливо тронув политрука стеком, спросил поджарый эсэсман, пристально вглядываясь в как - то не совсем нордически выглядящее лицо перебежчика. - Вы, видимо, думали, что нам своих утнерменшей не хватает, да, Кротов ?
    Кротов шмыгнул, утирая рукавом гимнастерки враз отсыревший нос. Эсэсман поморщился и наставил стек уже на Кротова.
    - Мне дедушка рассказывал, - торопился Кротов, не видя нас с Линце за своей спиной, мы подкрались неслышимо, как и обучал нас Скорцени, я показал допрашивающему моего стародавнего приятеля эсэсману кулак, а Линце просто гримасничал, строя рожи испугавшемуся жоху в рваной большевицкой гимнастерке, - как казаки продавали белых офицеров, умыкнут, значится, а потом к красным - шасть ! Мол, тыр, пыр, е...ся в сраку, укупи офицера за вино. Красный не понимает : " А на хрена он мне ? " А казаки, не будь дурны, советуют ему офицерика расстрелять, им же за предоставленное вина. Все, короче, довольны.
     - Кроме офицера, - фыркнул, не выдержав Линце, и Кротов обернулся.
     - Б - б - рат, - заикаясь пробормотал перебежчик, бросившись меня обнимать. Я хоть и русский, но фамильярности не терплю. Потому и гаркнул, сурово нахмурив брови : - Руки по швам !
    Эсэсман побледнел и вытянулся, того и гляди, загорланит   " Хорст Вессель ", доказывая свою благонадежность. Кротов же, будто я не к нему обращался, уже обнимался с Линце, выкрикивая что - то сумбурное.
    - Ну, немцы, - покачал я головой, удивленно вперившись в переносицу эсэсмана, - уроды.
    - Я австриец, - хохотал Линце, угощая Кротова трофейным  " Лаки страйк ", - а это большая разница. Разные, так сказать, вещицы или штучки.
    И вот тут я увидел Козла. Еврейского вида гражданин, с носом, чернявый, почти как я сам, у меня даже зенки чутка вылазят, я, признаться, частенько смотрю на себя в зеркало и задаюсь вопросом : " А не жид ли ты, товарисч коала ? " Политрук сипел и хлюпал разбитым носом.
    - А давайте его расстреливать не будем, - предложил я, ударив еврея сапогом по жопе, - отдадим в гнусную пристяжь потупчиковской сволочи масковской, нехай демонстрирует миру чудесную приспособляемость к меняющейся парадигме. Вчера коммунист, сегодня неонацист, точнее, пособник криминального фашизма.
    - Это можно, - присоединился к моему предложению Кротов, с удовольствием дымя трофейной сигаретой, - хоть поржать будет над кем.
    - Неприемлемо, - уперся эсэсман, ссылаясь на пресловутый приказ о комиссарах, - разве, что вы его с свою школу зачислите, официально.
    Я знал, что гигант Отто - гигант во всем, включая расовый вопрос, потому и прихватил Козла, забросив его в багажник нашего  " Кюбенвагена ". В расположении школы Скорцени, недовольно пеняя мне за волюнтаризм, трудоустроил политрука Козла козлом. Натуральным. Прицепил ему рога и выпустил пастись на альпийском лугу, живописно раскинувшемся вокруг нашей строжайше засекреченной школы диверсантов Рейха  " Бранденбург " . Так что в ближайший инспекционный визит рейхсфюрера будет ему на радость не хряк - самурай этих загадочных русских, а настоящий козел из потупчиковской сволочи.