Потому что папы не было

- И мне так хотелось папу, а у меня его никогда не было, - и пушистенькая Люсенька заплакала в три, нет, в пять ручьёв сразу. Это случились не просто слёзы – это случилось наводнение, быстрое и полноводное. А ещё точнее – водопад, который долго таился за укрытием, а тут вход в укрытие всковырнули, и он вырвался наружу со всей своей силой.
- У всех детей были папы, а у меня одной его не было, – тихонечко сквозь поток слёз скулила Люсенька, -  они приходили к своим детям на утренники, а я всегда была без папы. И мне так хотелось, чтобы и ко мне пришёл папа, - она быстро говорила и жаловалась, и всхлипывала. – И они сидели на утренниках и смотрели на своих детей, и радовались, и дети их радовались, а я нет, потому что у меня папы не было. А мне так хотелось, чтобы папа у меня тоже был, как у всех детей. А у меня его никогда не было.
Бумажные салфетки размокали у неё в руках и превращались в кашу.
Все растерянно молчали. Только Света шумно вдохнула и выдохнула. Вздох перемешался со всхлипываниями Люсеньки.
- Знаешь, вот ты говоришь, что папы у тебя никогда не было, и тебе так жалко. А у меня был папа, и мне жалко, что он был, - задумчиво сказала Рита.
- А у меня тоже вот папы не было, но я даже и не знаю, кто он, и мне нисколько не жалко, что его не было, - сказала Соня.
- И он до сих пор есть, - продолжала Рита, как будто разговаривая сама с собой. – Он бил маму и меня, и я помню, это продолжалось постоянно. Он выгонял нас из дому, на ночь глядя, с криком и руганью. Мы убегали все вместе, с сестрёнками тоже, младшими. И я не помню, чтобы я испытывала боль или обиду. Мне было стыдно. Мне было очень стыдно перед другими. Ведь весь дом это слышал, стенки тонкие, на лестничной площадке, вообще, всё слышно и соседям, и не только. И мы прятались у соседки на первом этаже. А он это знал и стучал и ей в дверь… И мама не уходила от него, и мы так и жили. И мне теперь даже его жалко немного.
Света снова тяжело вздохнула.
Поток Люсеньких слёз уменьшился и образовал на её миленьком девчачьем лице небольшое болотце, но не от того он уменьшился, что она слушала Риту. Нет. Он уменьшился от усталости. Она просто устала плакать и только всхлипывала снова и снова.
Света тяжело ещё раз вздохнула и сказала:
- А меня мой парень бил… И не один раз. И я думала, что это нормально. Я поэтому и не уходила от него четыре года. И всё из-за папы. Потому что папа часто поднимал руку на маму, и я действительно думала, что так у всех, что по-другому и не бывает. Пока он чуть не убил меня вилами на колхозном поле. Мама послала меня его позвать домой, а он, стоя на возу, замахнулся на меня вилами и крикнул: «Пошла отсюда, а то сейчас прибью!». И матом на меня. И я закрыла руками голову и побежала на другой край поля и оттуда кричала ему на всё поле – Папа, я тебя ненавижу!!!
Они сгрудились в один круг, вдруг, совсем нечаянно объединённые одним горем под названием «папина любовь».
- А потом мама всё-таки с ним разошлась, ну, потом… когда мы с сестричками выросли… - продолжала Рита. - И жили нормально… Так он два года назад вернулся в нашу квартиру, потому что, видимо, идти ему было некуда, нигде у него ничего не сложилось, а право на квартиру у него осталось, потому что мама с ним так и не развелась официально. Так вот он вернулся, шестидесятичетырёхлетний истаскавшийся мужчина, пропитый весь насквозь, и однажды его побили во дворе за что-то, и он просто приполз на коленках в коридор, и лежал весь ободранный, с опухшим лицом в крови и грязи… Комочек говна… Даже не комок…
Рита остановилась, перевела дыхание.
 - Все от него отвернулись, мама и сёстры, с отвращением и местью, и радостью, что жизнь всё расставила всё по своим местам, а я… а мне… мне жалко его стало… так жалко… я мыть его стала… и мою, и знаю, что мою урода, что он всё детство и юность мне изуродовал, мучал бесконечно, я ночью в кровати спокойно заснуть не могла… и всё это… а так жалко…
Тут Рита вздохнула и просветлела лицом, словно со вздохом ушло всё страшное и тяжёлое, чуть подёрнула плечом и улыбнулась лёгкой, светлой улыбкой и, словно чуть стесняясь, сказала:
- Наверное, потому что всё-таки он мой папа…