Cattleya

Мои встречи с Сибиллой всегда проходили в неких фемиамных испарениях, словно мы занимались сексом на треножнике дельфийской пифии и нас окружали медузообразные клубы шафранно-розоватого дыма. Место не имело значения. Имели значения наши эманации и эмоции. Объятия и поцелуи как слои вибрирующих полупрозрачных сфер по спиралям восходили и снисходили вокруг и внутри наших тел. Проходя через анфилады арок, дворов, подворотен, коридоров, комнат, мы непременно оказывались в эпицентре наших сексуальных тёмных энергий. Взаимная диффузия обнажённых тел. Насыщение их сексофотонами и лучистыми эросонуклидами. Я входил в Сибиллу как потоки нейтрино. В римской позе. В моей любимой позе. Руки плавали по изгибающемуся телу, как белые слепые рыбы. Останавливались на ягодицах. Крепко сжимали. Накатывание фрикций как морской прибой. Волна в скалы. Откат. Волна с захлёстом. Откат. Катящиеся волны. Скалы. Адриатика. Безостановочные волны от самого горизонта.

Мой луч проник в середину маленького цветка. Сначала я жестоко мял её ягодицы, но затем отпустил руки и медленно отрешённо раскачивался, как сомнамбулический ковыль в порноонейроидной степи, колеблемый кинедическими и фаллокатотоническими ветрами. Проктоделириум сжимал меня, как голодная анаконда, а то вдруг ласкал языками тридцатиголового дракона насмотревшегося фетишистских клипов. Я поднимался над полом, мои пятки лизали голые оргаизирующие эльфиссы. Копролалия тягучей коричневой спермой повисала на подбородке. Паукообразные женщины ползали по потолку в лесбиянской паранойе натыкаясь друг на друга и колыхая будто в замедленной съёмке длиннющими соплеподобными грудями и полумесяцами отвислых половых губ. Они переворачивались и так и этак будто в воде под водой будто их огромные задницы колыхались как туманные сгустки молочного желе и ляжки плавали словно стаи белух и волосы как сонные осьминоги норовили что-то ухватить в пустоте.

под нами проваливались трухлявые полы мы падали с этажа на этаж мастурбировали до изнеможения обмазывались нашими ароматными соками проходили сквозь их эпилепты сочиняли монстроманиакальные книги и оставляли граффитти на кучах старой штукатурки солнце било синими с фиолетовыми полосами острыми трассирующими лучами
руки мои стали желеобразными и обвили тигровыми питонами торс Сибиллы на её спине выросли хрустальные грибы рыбы плавали в воздухе и метали икру прямо на наши подмышки

на них осыпалась штукатурка античные статуи выростали из-под земли Сибилла падала грудью на подстилку из морских ежей и дико стонала персидские сатрапы лежали в золотой парче и мастурбировали сперма как гигантский осьминог падала на руины остенические тела переплетались в экстрасексуальных позах финиковые пальмы с плодами с косточками похожими на вульву левитировали к Северному полюсу

мастурбация порождает красивейшие галлюцинации. Эрегированный член сам по себе красив, но ещё красивее видения, которые он креатирует

медитационные дзэнские мелодии, приглушённые шаманские напевы, горловые вибрации древних пастухов, однострунный фон палеозойского поэта…

Одной рукой я дрочил ей клитор, другой мял грудь. Она орала с привыванием как взбунтовавшийся Бедлам.

Мои пальцы не оставляли клитор, и она бесилась как последняя психопатка.
Я орал как все солисты AC\\DC, Crass, Discharge, Cannibal Corpse & Napalm Death  вместе взятые.

Гегемония клитора. Сибилла и я оказались в его власти.

Мягкие и полурасплавленные тела и контуры, никаких физических законов, ооирреальная трансформация и транскинетика, калейдоскопы полиэзофории и аморфий, квазиформы и параформы в нюктомистическом метатропе. Павлины  с распущенными хвостами на ходулях, мягкий рояль с клавишами, свисающими, как языки до пола. Перевёрнутый цирк на треугольной арене. Соло для одного зрителя. Ансфероидальный инпериптр.

Она была ещё не удовлетворена. Ходила вокруг меня и облизывалась. Мой член обмяк и висел как кусок использованной салфетки. Ни его, ни меня невозможно было поднять. Минет был исключён. Я закрыл глаза и стал погружаться в дрёму. Но бальзам плотоядного межножья Сибиллы облеплял меня аэрофилом и поднимал меня над магнитами земного ядра, устраняя закон Ньютона и формулу ускорения свободного падения.

Мы целовались перед зеркалом, взирая на себя таких параноидно-развратных, оголённых до кипяточного щекотания, готовых сбросить с себя кожу, прокладывая путь к новым оргазмам.