С фигой в кармане

    Получил приглашение на чай к Шалашибесам.  Шалашибес – это фамилия.   Хоть убейте, не помню, как правильно ее писать во множественном числе. Потому простите, если ошибся! Но суть не в этом.
    Просто так в этой семье на чай не приглашали, всегда только по поводу.
    -Что за повод? К чему надо быть готовым? - ломал я голову. - Дни рождения уже прошли – у Ларисы Станиславовны в апреле, у ее сына Яна – в июне. А сейчас октябрь…
    Решил, что, скорее всего, сбылась мечта Лары - Яник нашел, наконец, себе вторую половинку. Значит, меня зовут на смотрины или даже на помолвку.
    С джентльменским набором (две бутылки марочного коньяка и коробкой конфет), который годится на все случаи, к назначенному часу я прибыл в гости.
    Не успел переступить порог, как мама Яна сообщила новость.
  - Сегодня в сетку вещания Молодежного канала поставили ролик по нашему сценарию. Через полчаса мир увидит, как талантлив мой ребенок.
     Ну, чем не повод!
    Лариса все успехи сына приписывала исключительно себе. Отсюда и выражение «по нашему сценарию». Сама она ни бельмеса не понимала в деле, которым занимался Ян.
     Простим ей такой «грех». Кто сможет осудить за это любящую мать!
     Шалашибес младший тем временем пребывал в предвкушении своего триумфа – бродил в задумчивости по огромной квартире, никого в упор не замечая.
    Стол, накрытый по случаю, притягивал к себе внимание. «Чай» в этой семье было условное название приема. А принимать гостей здесь умели.
    Однако, все попытки приглашенных самостоятельно устроить подобие шведского стола тут же пресеклись.
    -Это потом, сначала духовная пища! – категорично заявила Лариса Станиславовна.
Духовной пищей оказался двадцатиминутный учебный фильм выпускников ВГИКа по сценарию Яна.
     И про ВГИК, и про автора сценария я, конечно же, узнал от хозяйки.
    -Титры будут в конце, - заметила она.
   
     Дебют показался мне весьма удачным. И сценарист, и режиссер, и актеры сработали вполне профессионально.
    Если в двух словах, фильм о том, как клякса, нечаянно поставленная на документе, повлияла на судьбу молодого человека.
     Титры молнией промелькнули на экране и исчезли. Ожидаемого триумфа не случилось.
     Может на ТВ решили за счет этого сэкономить время, может по какой другой причине, но факт остается фактом – все, кто работал над этой лентой остались широкой публике неизвестными. В том числе, естественно, и автор сценария.
     Конечно, это было хамством. Правда, хронически интеллигентная Лара отреагировала иначе.
   - Суки! - процедила она сквозь зубы. - Какие же они суки!
      К кому были адресованы эти слова осталось для гостей тайной. Ни один из приглашенных не решился спросить, кого конкретно имеет в виду хозяйка.
     Тем временем наш сценарист ушел «за кулисы» и там с ним случилась истерика. И не мудрено! Из-за чьей-то глупости парню на взлете карьеры подрубили крылья. Да и не только ему.
      Сначала мама долго утешала сына в его комнате, а затем гости принялись успокаивать родительницу Яна, которая, возвратившись к сервированному столу, с расстройства хряпнула почти полный фужер коньяка.
     Не берусь судить, насколько она после возлияния успокоилась, но могу сказать точно - пятизвездочный напиток развязал Ларисе язык.
     Мы, наконец, узнали, что «суки» это те, кто, получив через посредников нехилую сумму от мамы Яника за то, чтобы фильм по его сценарию был показан по Молодежному каналу, «так бессовестно обошлись с мальчиком».
     Осознав, что «кина не будет», то есть застолье отменяется, все быстренько распрощались.


     Я на правах старого друга семьи остался и как мог успокаивал несчастных.
     Когда Лара, наконец, перестала всхлипывать, появился Ян и все началось по новой.
     Теперь они скулили в два голоса.
   - Да что вы голосите, как на поминках! – не выдержал я. – Фильм получился, никто у тебя, Ян, авторства не отнимает. Неприятно, конечно, что титры смяли, но в вашем киношном мире твой дебют, уверен, не останется незамеченным. И нечего тут канючить! Ишь развели сырость!
     Мать с сыном, не сговариваясь, хором отреагировали.
   - Тебе хорошо говорить. А если б с тобой так поступили?
     И тогда мне пришлось рассказать им историю о том, как в свое время поступили со мной.
      
      
     Уж не знаю почему, но в молодости все мои знакомые, друзья и родственники были уверены, что Фортуна повернулась ко мне спиной. О чем бы речь не шла в итоге звучала фраза: «Ты заслуживаешь большего!»
      Сначала меня это вдохновляло, потом стало раздражать. Ведь, если вдуматься, получалось, все лучше, чем я сам, знали, что мне надо.
       Со временем осознал- эти слова не более чем ритуал, если хотите, пожелание, чтоб сделать приятно. Ну, шаманят себе и ладно! В конце-то концов они же хорошо обо мне думают.
      Но, оказывается, я ошибался, когда ровнял всех под одну гребенку.
         
       Однажды Феликс Хамидов, заместитель директора института, где после окончания университета я работал редактором, ошарашил меня новостью.
    - Вас хотят попробовать на должность корреспондента журнала «Узбекистан».

     Маленькое отступление, чтобы было понятно, почему начальник вдруг решил озаботиться моим будущем.
     Феликс из тех интеллигентов, которых наши быдловатые сограждане особенно не любят и называют ботаниками.
     Прекрасный специалист, интеллектуал, добрейшей души человек, мягкий по натуре Феликс в принципе не мог приказывать, он просил своих подчиненных. Его «пожалуйста» у многих вызывало лишь скептические улыбки.
     Семьи у него не было, и Хамидов сутками мог пропадать на работе. Свою лямку тянул безропотно и, по-моему, даже с удовольствием.
     В редкие минуты отдыха начальник заходил ко мне «для встречи без галстуков». Оказалось, что у нас с ним немало общих интересов –  история и литература.
      Мы настолько сблизились, что Феликс в порыве откровенности рассказал мне о своем удивительном отце и брате, которыми очень гордился.  Я же, в свою очередь, решился показать ему общую тетрадь собственных «произведений», на обложке которой старательно вывел аршинными буквами «Проба пера».
     Хамидов благоволил мне, что, естественно, не могло не радовать, но я никогда не переходил черты, соблюдая субординацию.
     По выходным Феликс, по сложившийся за многие годы традиции, навещал своего старшего брата, который служил, на минуточку, ученым секретарем Большой Узбекской энциклопедии.
      То ли им говорить в тот раз было не о чем, либо по какой другой причине, но Феликс Исламович завел речь с братом обо мне. Мол, работает у нас паренек, который мечтает стать журналистом. Хваткий, за словом в карман не полезет. И для примера рассказал про мой самиздатовский журнал под названием «Проба пера».
     При этом начальник горько сетовал, что зря я в их конторе только время трачу, мне бы в газете надо опыта набираться.
     Наверное, Феликс был особенно красноречив и ученый секретарь Большой Узбекской энциклопедии услышал его.
     Я ни сном, ни духом об их разговоре не ведал, жил себе, ничего не подозревая.
     Лишь когда Хамидов сообщил, что меня приглашают «на пробы» в журнал, тогда все и открылось, про разговор с братом обо мне.
       
      
      В великом волнении пошел «пробоваться».
      Редакция располагалась в старинном особняке в центре старого Ташкента.
      Тот, кто был мне нужен, сидел за огромным письменным столом, заваленном бумагами и что-то строчил.
     Сначала я увидел лысину, обрамленную остатками волос, но как только сказал, что от профессора Хамидова сразу же появилось лицо, на котором уже блуждала улыбка.
      Мне показалось, что где-то я видел этого человека.
      Да, точно, один в один «дядюшка Луи» –  директор антикварного магазина, а по совместительству самый крупный фарцовщик Ташкента, у которого одевалась тогда «золотая» молодежь. 
      Прозвище свое он получил из-за поразительного сходства с популярным в те годы французским киноактером Луи де Фюнесом.
   
     -Значит так, - сказал Луи III, который представился заместителем главного редактора журнала, – времени мало, а дел много. Поэтому, молодой человек, буду краток. В институте «Гипросельстрой» разработали проекты домов для жителей сельских районов, можно сказать комфортабельные мини-усадьбы. Ваша задача – рассказать об этом. Срок – три дня. Удачи!
      
            
      А дальше мне несказанно повезло. Руководитель «Гипросельстроя», к которому я напросился на беседу, принял меня без промедления. Он даже отложил совещание, чтобы уделить мне время «столько, сколько нужно».
     Представьте себе разговор дилетанта с профессионалом.
     Мой собеседник оказался настолько великолепным рассказчиком, что я не заметил, как погрузился в тему.
     Директор, увлекшись, выполнил всю работу за меня –  сам задавал вопросы и тут же отвечал на них, проиллюстрировав свой рассказ на макетах и чертежах. О таком собеседнике можно было только мечтать!
     Через два с половиной часа я вышел из его кабинета с заполненным под завязку блокнотом и архитектурными рисунками, которые, «ради такого случая», сняли со стенда.
      
    
     Мне никогда прежде не доводилось бывать в узбекских кишлаках, но я довольно хорошо представлял, как устроены там жилища.  «Старый город» Ташкента, где жили многие мои одноклассники, состоял в основном из узких улочек, по краям которых ютились домишки, слепленные дедовским способом.
     Сразу оговорюсь, традиционные методы строительства жилья у узбеков, которые складывались веками, были весьма разумными и еще раз доказали это во время разрушительного ташкентского землетрясения 1966 года. «Старый город» тогда выстоял. Но отсутствие именно комфортного жилья, с чем люди мирились еще каких-то двадцать- тридцать лет назад, требовало иных подходов при разработке проектов домов, в том числе и в сельской местности.
      Судя по рассказу руководителя института, «архитекторам удалось совместить приятное с полезным».
      Они «учли национальные традиции узбеков, климатические особенности региона, рельефы местности; предложили материалы, которые могли бы существенно удешевить строительство. А, самое главное - нашли оригинальные решения, которые позволят сделать условия проживания в новых домах значительно более комфортными».
      Не буду много распространятся, назову только один, поразивший меня, факт. Авторы применили прием «раздвижных стен». Чтобы, в зависимости от ситуации, из одной большой комнаты без труда можно было сделать две размером поменьше, или с зимнего варианта планировки быстро перейти на летний.
      
     Моя пишущая машинка «Эрика» в тот вечер раскалилась докрасна. Я работал с азартом, боялся расплескать эмоции, которыми был переполнен.
     Доподлинно известно, что Лев Толстой переписывал «Войну и мир» восемь, а отдельные эпизоды романа – двадцать шесть раз. Еще бы чуть-чуть и я повторил этот результат. Но меня сморил сон.
     Утром, прочитав свое произведение на свежую голову, поставил жирную точку. Больше мне нечего было добавить.
     Перепечатывать начисто не стал, решил дать статье «отлежаться», ведь у меня в запасе был еще целый день.
     Но к обеду телефонный звонок поломал все планы.
   - Ну что, молодой человек, Вы готовы показать нам свою работу?
     Звонивший не представился, однако я сразу узнал кто это.  Голос Луи III, соответствовал его образу – вкрадчивый и в то же время с ехидцей.
   - Мне осталось перепечатать текст набело и завизировать его…
     Не успел я произнести эту фразу, как мой собеседник, приказал (да-да, именно приказал): «Чтоб через три часа материал лежал у меня на столе! Или…»
     Что означало его «Или» оставалось только догадываться, заместитель главного редактора бросил трубку.
      
      Мой ангел-хранитель помог и в этот раз. Директор «Гиросельстроя» сразу же согласился принять меня.
      Он несколько раз перечитал текст, затем позвал своего заместителя, а потом - всю мастерскую, которая трудилась над проектом.  Вместе они обсасывали каждое слово, написанное мной, словно гурман мозговую косточку.
      Я волновался, будто на защите диссертации. Еще никогда столько людей сразу не оценивали мою работу.
      Часы неумолимо тикали. Наконец, директор вынес вердикт: «Очень хорошо», а  в подтверждении своих слов поставил визу: «С текстом согласен».
      Пулей вылетев из института, я благополучно… опоздал на свидание к Луи III на пятнадцать минут.
      За это «преступное разгильдяйство» пришлось выслушать нудное нравоучение.


     То, что наша встреча состоялась на сутки раньше, чем «их Высочество» запланировало, в расчет не принималось.
   - Мне сегодня номер сдавать! – огрызнулись ОНИ в ответ на мое оправдание.
     Проглотив эти слова, я с нетерпением ждал, каков будет приговор.
     Ждать пришлось недолго.
   - Кто писал за Вас этот материал? – Луи III просто ошарашил меня своим вопросом. – Не надо делать удивленный вид! - продолжил он. - Перед Вами не мальчик! Мы не первый год варимся в этом бульоне и можем отличить руку мастера от почерка подмастерья. Статья слишком хорошо написана, чтобы поверить, будто это работа вчерашнего выпускника университета.
     Как всегда, в критический момент в меня вселился чертенок и, вместо того, чтобы что-то доказывать, я рассмеялся. Да так бессовестно, прямо в лицо своему собеседнику, что он был обескуражен и даже не стал этого скрывать.
     Сидим мы друг напротив друга, я – ошарашенный и потому без тормозов, он – обескураженный и оттого не в своей тарелке.
    
    Мне было непонятно, почему статья вызвала такую реакцию у плешивого.
   -Или мужик с фобиями, что, конечно же, не есть хорошо, или ему поручили меня завалить. Но зачем? Зачем тогда приглашали?  Черт, не успел и дня поработать, а уже какие-то непонятки.
     Моего опыта было явно маловато, чтобы разгадать этот ребус. Поневоле пришлось включить фантазию. 
  - Наверное, - стал развивать я вторую версию, - брат Феликса, попросив «попробовать» меня для работы в журнале, перешел кому-то дорогу. Но отказать влиятельному ученому напрямую не решились. Вот и ищут теперь повод, чтобы забраковать его протеже.
     Других объяснений случившемуся у меня не было.
      
    Наконец, Луи III выдавил из себя то, что вновь меня озадачило.
   -Ну, хорошо, будем считать, что Вы выдержали вступительный экзамен. Теперь я говорю с Вами, как коллега с коллегой. Журналу, который распространяется во многих странах мира, выгоднее, чтоб под этим материалом стояла подпись руководителя института. Сами понимаете, Вас никто не знает, а он- официальное лицо.
    Увидав мое замешательство, плешивый начал прессовать.
  - Не стоит осложнять отношения в первый же день работы. Берите трубку и при мне звоните директору института! Время не терпит. Ваш материал пойдет в номер. Не в редакционный портфель, а сразу в номер! Признаюсь, давно у нас такого не было, чтобы «с корабля на бал»!
     И я сдался.
     В конце концов вступительный экзамен выдержал и, как выяснилось, уже работаю. Луи так и сказал: «Не стоит осложнять отношения в первый же день работы». Чего ж упираться-то!
    Директор «Гипросельстроя», выслушав предложение опубликовать статью за его подписью, попытался добиться от меня, почему я отказываюсь от авторства. Он явно почувствовал в этом какой-то подвох.
  - Ведь Вы же прекрасно справились с заданием!
    Но тут инициативу перехватил Луи III. Выхватив у меня трубку, «мэтр» потребовал (опять потребовал!) «прекратить ненужные прения, поскольку вопрос этот согласован в инстанциях».
    Волшебное слово «инстанции» сыграло свою роль и все получилось так, как хотел плешивый.
  - Больше заданий не будет? – спросил я.
   -Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, - был ответ. – Кстати, мой юный друг, держу пари, что Вы не знаете откуда эти слова, - съязвил на прощание «коллега».
  - На что спорим? –  тут же cреагировал я. 
    Это неприятно удивило собеседника.
  - Чует мое сердце, намучаемся мы с Вами! - недовольно пробурчал он. - Для таких, как Вы не существует авторитетов! Ладно, идите, мне еще корпеть над Вашим материалом.
    На том и расстались. Уже вдогонку дядечка прокричал: «Созвонимс

   
     Прошла неделя – нет звонка. Сам поехал в редакцию прояснить обстановку.
     Луи сидел на своем месте, зарывшись в бумаги. В ответ на мое приветствие он, не поднимая головы, указал на угол комнаты, заваленный перевязанными пачками журналов.
   - Свежий номер, - пояснил плешивый.
     Вытащив один экземпляр, я быстро нашел свой материал, проиллюстрированный рисунками, которые мне дали проектировщики, и с удивлением обнаружил, что «коллега» не поменял там ни слова. Значит, корпеть ему не пришлось. Ну, что ж, отлично!
     А дальше пошла игра в молчанки.
     Я ждал, когда заместитель редактора оторвется от работы. Но тот все ниже и ниже склонялся над рукописью, а затем и вовсе утонул в груде макулатуры, даже лысины не было видно.
     Пришлось напомнить о себе.
    -Ну, а как насчет меня?
   - В каком смысле? – вопросом на вопрос ответил Луи. – Ах, да! - наиграно спохватился он. – Вы – идите работать!
     Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди. Вот он, сладкий миг победы!
Нет, не зря мне говорили, что я достоин большего. Наконец-то это большее настало!
     Отдышавшись от нахлынувших на меня чувств, я продолжил донимать плешивого своими вопросами.
    -Простите, мне увольняться, или Вы меня переводом оформите?
     После этих слов, Луи III с удивлением посмотрел на меня поверх сползших на кончик носа очков, будто впервые увидел.
   - Идите работать туда, откуда пришли! – наконец произнес он.
    -Но почему? Вы же сказали, что испытание прошел, даже назвали меня коллегой! - завопил я от обиды
   - Послушайте, мало ли кто что кому говорил! Вы мне тоже пели в уши, будто сами написали статью, а мы в этом очень сомневаемся, - в тон мне ответил плешивый. – Так что не вынуждайте меня идти на крайние меры! Положите журнал на место, он не бесплатный, и ступайте с Богом.
   - Какие еще крайние меры? – не унимался я.
   - Один звонок профессору Хамидову, который за Вас хлопотал, и Вы будете опозорены…


     Мне стало понятно, что в своих предположениях я не ошибся. Этот перец с первой же нашей встречи держал фигу в кармане.
     Он заранее знал, каков будет результат «проверки» и использовал меня,будто одноразовые перчатки.
     Будь я хоть семи пядей во лбу, приговор мне был уже подписан и обжалованию не подлежал.
         
    
      Весь день душила обида.
      Пока плешивый не исполнил свою угрозу опозорить меня, решил его опередить - рассказал о случившемся Феликсу. Тот немедля связался со старшим братом, который взялся распутывать этот заколдованный клубок.
       
      
       Через неделю позвонил Луи III и вежливо попросил: «Зайдите, пожалуйста, в редакцию, для Вас есть хорошая новость».
       До сих пор жалею, что в ответ лишь с брезгливостью бросил трубку. Надо было сказать «коллеге»: «Я заслуживаю большего!» Уел бы хмыря хотя бы тем, что последнее слово за мной осталось.