Живучая

Окна, мириады окон мельтешат перед нами. Во многих горит свет, но есть и с чёрными невидящими глазницами. Одни зашторены, другие обнажены, третьи открыты настежь и лёгкие ленты штор нежно облизывают вселенскую полость. Мелькают лица. Тот кто всё знает говорит. Много говорит. Ловлю все до единого его слова. В голове пульсирует:
« – Только бы не забыть. Только бы не забыть. »
« – Ты должна найти как можно скорее, как можно скорее, понимаешь? »
« – Понимаю. Но зачем? Мне так легко здесь. »
Окна. Разноцветными линзами смотрят они на меня. Распахнутые, заколоченные наглухо, слепые, битые, голубые, жёлтые, мерцающие. Какое из них моё?
Ускоряюсь. Шторы и люди мелькают всё быстрее.
« – Найди! »
« – Но я не хочу. »
« – Хорошо, не хочешь окнами, пойдём дверями. Я покажу тебе. »
Тёмное сырое помещение. Местами по стенам ящерками сочатся тоненькие струйки воды. Встречаются на полу и вползают в тёмные лужи, отвоевавшие себе щербинки на полу.
«– Тебе туда.»
Поднимаю глаза. Тусклая замызганная лампочка над кованой дверью. На пороге сидит сгорбленный худой старик. Тело его смуглое, лицо морщинистое. Голова на коленях, руки висят плетьми. Делаю шаг назад и наступаю на что-то мягкое. Стон. В ужасе отпрыгиваю к стене, где снова на кого-то наступаю.
Один поднимает голову:
«– Пить.»
Взгляд его измучен. В груди зияющая рана.
Тот, кто всё знает, толкает меня в спину:
« – Иди, убей. »
Изумляюсь:
« – Убей? »
« – Чтобы выйти.»
Окидываю помещение взглядом.т Люди. Изрезанные, избитые, обессиленные. Смотрят на меня.
Делаю шаг к двери. Стон. Разворот. Шаг. Стон. Разворот. Шаг. Стон. Шаг. Вздох. Никто не нападает.
Вперёди старец. По стеночке пробираюсь к выходу, не спуская с него глаз. Осторожно подкрадываюсь к порогу. Но он сидит прямо посередине.
« – Пропусти. Или выходи первый. »
Тишина.
« – Пропусти.»
Тишина.
« – Подвинься.»
« – Отойди.»
« – Отползи.»
« – Проходи!»
« – Да шевелись ты, дряхлое создание!»
« – Прости, я не хотела. Дай пройду. »
« – Пожалуйста! Или я тебя зарежу!»
Поворачивает голову. Красивый. Смотрит мне прямо в глаза. Карнавал безумия и ужаса увидела я в них. Абсолютное беспросветное зло. И глубокую, чёрную печаль.
Протягивает нож:
« – Убей.»
« – Но ты же почти вышел!»
Тощая рука его выползает из моей в лужу. Ящерки забегали было вокруг неё, но устроившись в его ладони, успокоились и уставились на меня маленькими глазами-кольцами.
Тот, кто всё знает направляет мой нож на старика.
« – Убей. »
« – Пожалуйста, не заставляй меня это делать! Я не могу! »
« Остаёшься здесь?»
Плачу.
« – Хорошо. » – говорит Тот, кто всё знает, и выкручивает из патрона лампочку.
Темно, ничего не видно. Шарюсь руками в темноте. Стены. Гладкие. Одеяло, подушка. Открываю глаза и врезаюсь взглядом в серую грубую кирпичную кладку. Какой идиот закрыл кладкой окно?
 Задыхаюсь и ощущаю тяжесть в голове, руках, ногах. Будто целый мир рухнул на меня и придавил собой.
Губы пересохли.
« –  Пить. Пить. »  Пытаюсь подняться. Резкая боль ударяет под дых и опрокидывает на подушки. Хриплю и пытаюсь выплюнуть её из себя, но становится лишь больнее. Издаю стон. В комнату входит женщина в белоснежном одеянии с подносом в руках.
« – Живучая! » – ласково произносит она и ставит поднос на тумбочку, вдруг обозначившуюся в темноте. На подносе шприцы и бинты. Отворачиваюсь от неё и вижу небо, наползающее нежным синеголубым градиентом на окно. Утро. Нет никакой стены. Я жива. Только бы не забыть.

P.s.
Старый наивный текст, немного подкорректированный. С пунктуацией беда, прошу прощения заранее. Последствия нечтения последние несколько лет. 
В тот раз я правда чуть не умерла.  Хорошо, что выжила.)