Делить ли литературу на мужскую и женскую

      
    Одним из главных аргументов против использования словосочетания "женская литература" является то, что есть лишь хорошая или плохая литература, которая не делится по половому признаку и не бывает ни мужской, ни женской. Вспомним, как протестовала Анна Ахматова против самого «женского» именования профессии: Я не поэтесса, я – поэт!
    По сути, женская литература - это то, что написано женщиной и – чаще всего – о женщине (даже если герой - мужчина).
    Традиционно к началу пристального внимания писательниц-женщин к своим, и только своим проблемам относят рассказ И. Грековой «Вдовий пароход» (1981г.).

    Однако первым наиболее ярким представителем замечательной женской прозы являлась, на наш взгляд, Виктория Токарева. В 60-е годы, когда вышли её книги, мы, первокурсницы, были покорены восхитительно парадоксальными (чего стоили пассажи типа "- Она интеллигентный человек? – Нет! – А чем она занимается? – Преподаёт зарубежную литературу. Инструктор по Чарльзу Диккенсу"!), умными и ироничными рассказами и повестями Токаревой.
    В то время она не была похожа ни на какого другого писателя. Её героиня всегда была женщиной, которой нам хотелось себя воображать. От частых перечитываний её рассказы заучивались почти наизусть.
   
    Межтекстовые (интертекстуальные) связи в ее произведениях включали читателя в контекст, прежде всего, социокультурный, в контекст эпохи. Современный студент читает Викторию Токареву совсем иначе, разумеется, чем читали её мы, студенты 70-х.
    Текстовая категория интертекстуальности – термин, модный в творческих, научных сообществах, многозначный и многокомпонентный,  объединяет язык, литературу, культуру и науки, их изучающие, – лингвистику, литературоведение и культурологию.
    В Интернете интертекстуальность занимает в поисковых системах значительное место, ее обсуждают на форумах, она входит в интересы теоретиков и практиков от разных наук и творческих сфер.
    Обеспечивая диалогичность (по М.М. Бахтину) – то есть свойство любого текста вступать в двухголосное, многоголосное взаимодействие с другими текстами, параллельно (синхронно) или дистантно существующими во времени и пространстве культур, - интертекстуальность способствует  преемственности культуры и связи поколений.
    Интертекстуальность может быть предметом как в речевой конфликтологии, так и в культуре речи вообще. Она может быть средством оптимизации общения при соответствующем восприятии "кодов" текста обоими участниками общения. Но может быть и помехой ему, если один из них не знает "включенного" текста:

    - Что ты хочешь найти? Явки, пароли, чужие дачи?
    - Какие дачи?
    - Это из «Високосного года»…
    (По Б. Акунину).

    Интертекстуальность - это способность текста взаимодействовать с  другими текстами разнообразными способами,  явно или неявно ссылаться друг на друга (термин введен в 1967 году теоретиком постструктурализма Юлией Кристевой). Единицей, материализующей эту способность, является интертекст.
    П
    Понятие интертекста при этом может быть истолковано как «чужое», заимствованное из других текстов, но ставшее органической частью нового, «вторичного» текста, не нарушающее его единство.
    Это «чужое» перестаёт играть роль простой дополнительной информации,простой отсылки к другому тексту - цитата становится залогом самовозрастающего смысла текста (Руднев Ф. Словарь культуры ХХ века).
    При этом в лаконичную форму вкладывается максимум смысла: ведь образ, к которому отсылает нас автор, уже наполнен смыслом. Так, если героиня напоминает Золушку, то она непременно будет кроткая, работящая, добрая.

    В Интернете нашлось соответствующее нашим представлениям о предмете стихотворение Ханы Год под названием «Что такое интертекстуальность?»:

Ну, это вроде как соединенье
Пространств в потоке суеты
Словесности.
Ты – щепка, а теченье
Несётся, разбиваясь о мосты
Седого времени, о скалы Илиады,
Воронкою в фантазии Де Сада
Уносит.
Или представляешь, ты,
Хватая воздух ртом, кричишь: Зизи!
Не выбирая слов, да и не надо,
Соединяя судьбы словом «МЫ».

И нет непонимания преграды,
А ты – есть текст, упавший на листы.

    Если нам ничего не говорит имя Зизи, мы с досадой скажем: набор слов. Но если мы знаем, что имя Зизи – это отсылка к А.С. Пушкину, его жизни и его текстам, его влюблённостям.., это усадьба Петровское в Пушкинских (Святых) горах, и дружба с Евпраксией Вульф (Зизи), и прогулки над тихой Соротью, и аллея Анны Керн, и онегинская скамья… - вот всё это и будет интертекстуальность.
    Нужно сказать, что ни одна из текстовых категорий при изучении стилистики текста не вызывает у студентов столь живой реакции, как эта.

    Известно, что каждая эпоха выбирает свои имена. В сегодняшних классах сидят Платоны, Степаны, Радомиры, с одной стороны, - Милены,  Алисы, Яны, с другой стороны… Чистая эклектика с перекосом то в сторону славянства, то иноземности.
    Это можно наблюдать и в литературе («говорящие» имена), и даже в кино. Помните, герой фильма «Москва слезам не верит» Родион был в шестидесятые годы Рудольфом? Оказывается, для некоторых зрителей это неразрешённое недоумение (мол, не ляп ли это?): читаю, например, в VK:  «Я все-таки не пойму, почему в первой серии фильма этот телевизионщик называет себя Рудольф, а во второй серии -  Родион…».
 
    Татьяна Толстая в эссе «Наоборот» через имя ("Он даёт дочерям имена: Эвелина и Анжела») выражает отношение к тем, кого она называет здесь «народ». А точнее, к обывателям, выскочкам (парвеню), малообразованным, претенциозным людям, то есть тем, о ком издавна говорилось «из грязи в князи». Сейчас чаще говорится «нувориши», или «новые русские» (так же, кстати, как «новые поляки», «новые французы» и проч. – явление, сходное в разных культурах).
   
    Современные тексты вообще – без гендерных различий - отличает обилие аллюзий, реминисценций, интенсивная интертекстуальная игра с читателем. При этом интертекст  может создавать новый эстетический продукт, выполняя самые различные функции в тексте.
    Отличается ли «женский» интертекст от мужского? По нашим наблюдениям, в принципе, нет, хотя, в частности, образованность женщин-писательниц глубже и шире, что находит отражение и в объемности интертекстуальных связей их произведений. Но это мнение может быть и оспорено, конечно))