Восход

Ониксовая чернота зеркальной глади небольшой лужи пошла мелкой рябью. Серая бумажная маска выпрыгнула на поверхность озорной рыбкой и тут же прекратила всякое движение. Черная лужа с бумажной маской в центре сделалась единым неподвижным элементом серого пейзажа. Серый асфальт весь в паутине трещин, с черной мертвой травой. Мусор и липкая коричневая грязь. Все-таки как-то не так смотрится эта стеклянная лужа посреди всего этого. Карикатурное выражение лица на маске улыбнулось. После оскалило пустой провал рта в жуткой усмешке. Чуть приоткрытые, рисованные глаза округлились, добавили безумия. Вся маска ожила, не маска уже, лицо. Покрылось морщинами злобы и страха, задергалось вначале, а после движение слилось в неясную размытую мешанину. В которой четко различался только растянутый в неестественном оскале рот. И пустые провалы глазниц. Маска начала подниматься вверх, увлекая за собой остекленевшую чернь воды. Совсем быстро выросло существо в стеклянном черном балахоне с удивительной маской на лице. Неведомая тварь встряхнулась, как мокрая собака. По балахону прошла мелкая рябь и хрустальный тонкий звон. Повернулось на восток и неспешно поползло в сторону восходящего Черного Солнца. Разруха мира и окоченелые внутренности старой эпохи совершенно не трогали его черное нутро. Черная радость и сбывшаяся надежда исходили от него подобно тленному запаху. И от недоброй этой ауры завыли выжившие чуткие псы. Замерли крысы. Остатки нелепой жизни испугались еще раз. Но твари не было дела до дрожащей фауны мертвых городов. Не было дела до сотен стен, что поломанными зубами вставали на ее прямом, как натянутая струна, пути. Долго продолжалась дорога чужеродного создания и закончилась она на обрыве той самой черной скалы на берегу моря. Которую эонами держал корнями окаменевший дуб великан. Закаменелое дерево признало старого знакомца. От дерева также веяло черной злобой и радостным ожиданием. Чернотой подернулся серый горизонт. Великое Темное Пламя разгоралось на самой кромке его. В голос выли уже не только собаки и прочие твари, но сам ветер. Горы и море. Ужасный пожар быстро разрастался, не теряя в очертаниях своих гигантского круга с темной огненной аурой по величавым контурам его. Становилось все темнее. Агония сводила судорогой корку мира, но хлещущие потоки огня не могли ничего поделать с рассветным Черным Светилом. Мрак поглощал все. Все застывало на веки в черноте Пустоты. Время, звук, материя. Ужас и боль. Все это неизбывно теперь для всего оставшегося здесь. Чернота сковала небосвод целиком. В новой вековечной ночи не стало уже ни земли, ни неба. Вокруг только жуткий вой и рев. Грохот, скрежет свист. Вечная агония гибнущего мироздания. Среди непроглядного мрака горели красным рот, растянутый в невероятно широкой усмешке и пустые красные глазницы. Бледнее выделялся кровавым огнем иссохшийся стан дерева. Они уйдут отсюда только с последним хрипом отжившей свое материи. А пока они наблюдают результаты своих трудов.