Танькин флот

                Танькин флот
                ***
Витька Конев был рад. Наконец-то свершилось, и срок его службы перевалил на вторую половину третьего круга, в отрезке которого замаячил дембель. После третьего сентября прошлого года, он вышел на финишную прямую, но не давал себе расслабляться, как бегун на длинной дистанции, сдерживая дыхание, перед последним рывком. И вот этот рывок наступил, ещё полгода и он будет дома. И сейчас, пыля по Монгольской степи, за баранкой своего 452 уазика, его распирали радостные чувства, которые в совокупности составляли три повода, от которых он замирал и в нетерпении давил на акселератор, подгоняя своего железного коня. Его будоражило приятное волнение ещё от того, что наконец-то он возвращается в войсковую часть из самой дальней точки геологоразведочной партии Советских специалистов в Монголии. И там, в Русской деревне, его ждёт чернобровая казачка Таня. И ещё, он был рад, что получил долгожданное письмо от родителей, в котором мать сообщала, что младший брат готовится к службе и писала об отце, что тот повредил ногу и теперь двигается на костылях. О себе, что скучает очень и ждёт с нетерпением его возвращения и как-бы между прочим, ревностно сообщала, что Дашка, за которой Витька ухаживал ещё до армии, вышла замуж. И с обидой за сына уточняла: - Жених у неё, так себе, не завидный.
Витька криво усмехнулся, вспоминая образ Дашки – жаркие руки, утробно-горячее дыхание и скрип пыльного дивана в покосившемся чулане… Он даже заёрзал на сиденье от приятных воспоминаний и без ревности подумал: - «А ведь обещалась ждать…» И без сожаления представил обнажённую Дашку в руках собственного мужа – резвитесь воробышки, Витька не жадный! Он нисколько не переживал за Дашку и о женитьбе на ней никогда не помышлял. Просто, когда –то, давным-давно, в другой наверно жизни, она была для него удобной в интимном плане и, не более того – парень молодой, природа требует… За все три года он даже ни разу о ней не вспомнил, даже не писал, ну живёт где-то и пусть себе живёт, с её телесами не пропадёт. Сейчас он с нежной теплотой подумал о чернобровой казачке, самой восхитительной на Монгольской земле девушке. В которую влюбился с такой стремительностью, словно нырнул в пугающую глубину голубых глаз и, эта глубина обхватила Витьку восторгом, да так, что казалось остановилось сердце и он умрёт не при коснувшись к медовому нектару её малиновых губ. За свою короткую жизнь он ни разу не ощущал такого томительного восторга к женщине, как сейчас. Это божество природы, юное совершенство, возникло перед ним апрельским днём и исчезло…Витька в изумлении, судорожно сглотнул слюну и открыл рот. Перед ним, обалдевшем, проплыла сказочная тень и скрылась за дверью.
-  Рот закрой! – Весело, с улыбкой, сказал начальник партии, проходивший мимо, - кобчик простудишь!
Витька клацнул зубами, облизнул сразу пересохшие губы и дурковато таращась на дверь, проглотившую незнакомку, промямлил:
-  Она кто?..
-  Девица без пальто! Только ты не пялься, она из эмигрантов - семёновцев, наша новая сотрудница. – Ответил начальник партии и скрылся в своём кабинете.
Витька вздохнул, почесал рыжий затылок и надел пилотку. По натуре он был балагур и заводилой в своей автороте, а в обществе дам Вдохновение виртуозно удваивалось с прогрессивной последовательностью – прибаутки, анекдоты даже пошленькие частушки так и сыпались с его языка, как горох, завораживая слушателей. Здесь в армии преуспел, в разговорном жанре, ещё больше, приходилось вращаться с женщинами куда более зрелого возраста и его подвешенный язык гудел как вентилятор… В армии на счёт женщин туговато, а в Монголии вообще, туши свет и ласкай своего зверя мягкими пассами… Но Витьки хватало мизерного контингента женского пола, русскоязычного населения Монголии. Его рыжина и язык покоряли почти всех, слабых на одно место, представительниц острых ощущений…
Он был золотым до ослепления! От кудряшек на голове до физиономии в ярких веснушках, словно подсолнечная пыльца посеялась по всему телу, что вызывало не мыло восхитительных улыбок у всех дам без исключения! Витька никогда не комплексовал  от своей внешности, а даже ценил её, то здесь и сейчас просто за паниковал, склонив рыжую голову, как надломленный подсолнух. Себя он красавцем не считал, но и никогда не относил к уродцам и вот надломился… «Этой девушке нужен особняк – думал Витька – или, на худой конец, жирная котлета из тугриков, а кто я?.. Серая мышь в армейской форме с карманами где гуляет ветер.» Витька впервые испугался своей внешности и зря… Потому как их знакомство произошло очень даже просто, без выкрутасов.
                2.
Как-то, под вечер, возвращаясь в гараж он увидел Таню, идущую по дороге, с белым платочком в руке. Сердце глухо стукнуло и больно шевельнулось в груди, Витька даже замедлил ход машины, так и ехал позади неё, а она шла не оглядываясь. Придя в себя, от первой растерянности, он нагнал Таню и остановился, приглашая в открытую дверь девушку. Таня  улыбнулась и прыгнула в кабину.
-  Спасибо! – Поблагодарила она и подвязала платком голову.
Витька словно камень проглотил, сосредоточенно глядел на дорогу, не отрываясь от баранки, молчание затягивалось и Таня, засмеявшись родниковым смехом, спросила:
-  Чего молчишь? Рыжий!
В первые эти слова, с её уст, резко хлестнули Витьку по ушам. Сердце, натужно, заныло и присущая ему былая шустрость куда-то исчезла и  он через силу, попытался отшутиться:
-  Я не рыжий, я золотой! Золотой, парень, Витька!
Девушка прыснула смехом в ладони и он, млея душой, спросил:
-  Чего я смешного сказал?..
И Таня ещё веселее ответила:
-  Золотой бабник! Вот ты кто.
-  Ну ты даёшь… - Мотнул головой Витька и совсем растерялся
-  А, что нет? – Она взглянула на парня, без донным небом голубых глаз и сама же ответила:
-  Все вы солдатики одинаковые, да и мужики тоже!
-  Ты так говоришь будто век прожила. – Не согласился Витька, в защиту мужского рода.
-  Век-не век, а кое-что видела, однако.
Витька от обиды съязвил:
-  И чего в этой дыре можно увидеть? Чему научиться? Ни танцев тебе, ни кино! Ни парков, ни зоопарков, серость во круг и убогость, одним словом, дыра!
-  Глупый ты, однако, посмотри, приглядись, красота-то какая во круг! – Девушка восторженным взглядом оглядела набегавшую степь, - где ещё такое увидишь?
Витька изумлённо смотрел на Таню ему эта степь за полтора года в Монголии, не считая полутора лет в Союзе, на тихоокеанском флоте, обрыдла, до тошноты! Намозолила глаза так, что он будет о ней помнить всю оставшуюся жизнь. Это же не степь, а старая облезлая кошма! Но разве об этом скажешь Тане… Хотелось уже домой в  родные, Казахские степи, которые были на много веселей и цветущей, с колками леса, похожие на коллективы грибов, разбросанные по степи. Он смотрел на Таню и думал, что если и есть здесь красота, так это ты, наивная дурёха! Он глядел и изумлялся её, взволнованному, лицу которое впитывало в себя и отражало окружающий мир, как зеркало и сама купалась в нём, как чистая луна, купаясь, в синем небе. Сейчас она была поразительно хороша собой, детская непосредственность так и лучилось во всём её облике мироощущения.
Витька резко нажал на тормоз и остановил машину. Таня в недоумении посмотрела на Витьку, её взгляд притупил смелое желание обнять и, поцеловать девушку, и он как-бы споткнулся под её взглядом неуверенно спросил:
-  Можно я тебя поцелую…
-  Что?!
-  Не сердись, - совсем растерялся Витька, - ты была сейчас такая хорошая, как из сказки, не сердись…
Его слова мягко затронули сердце девушки и она, оправившись от испуга, с легка улыбнувшись, ответила:
-  Твой поцелуй может оказаться увертюрой к нехорошим действиям, а там и трава не расти,
 так?..
-  Нет, не так! – Витька завёл заглохнувшую машину и снова повторил – нет, не так! - И включил передачу.
-  А, как? – Таня, с лукавой улыбкой, посмотрела на хмурого Витьку, тот не отвечая тронул машину с места, Таня засмеялась:
-  Чего молчишь?  Рыжий! Обиделся?..
Но Витька опять промолчал. Да и что он мог сказать этой невинной девочке? То, что он и такие как он, от девятнадцати до двадцати двух лет втиснутые в условия армейских уставов в расцвете природных сил все три года находиться на голодном пайке, а во круг такие ослепительные оранжереи первозданных цветов, что не произвольно к ним, сама тянется рука – обидишься тут… Но в слух всё-таки произнёс:
-  Эх ты! Я же не за пазуху к тебе просился…
Таня перестала улыбаться и уже серьёзно ответила:
-  После поцелуя и туда не долго… А, что без этого нельзя? Жаль, а я ведь о тебе совсем иначе думала. – И отвернулась к боковому окну, замолчала.
Девушка сейчас была слегка разочарована Витькой, нет не внешностью, внешность даже как-то притягивала её к нему с любопытством, а тем, что он, как и все парни в её деревне, которых-то по пальцам пересчитать можно, всегда норовили обнять по сильнее, чем принято и залезть по ниже, чем положено… А, ей хотелось, чтобы и он проникся красотой степи, вслушался в её дыхание, влюбился бы в её песнь, а для него степь – пустой звук, а в башке только одно – поцелуй и юбка… Хотя… Если по большому счёту и, его понять можно, солдат…
Витька перебил Танины мысли, сказал:
-  И это правильно, что ты обо мне по-другому думала. Я ничего не хотел дурного, прости если обидел. Честно, ты сейчас такая очаровательная, на гражданке я бы тебе дарил цветы, водил бы в кино, на аттракционы и без устали красиво ухаживал
Таня заговорила сквозь смех:
-  Сколько много слов, а подари мне цветы, сейчас, вон тех, полевых. – И она показала на поле усеянное одуванчиками.
-  Разве это цветы? Таня.
-  А, ты подари.
Витька остановил машину и бегом бросился в зелёно-жёлтое поле. Таня, опять засмеялась, наблюдая за ним и крикнула вдогонку:
-  Смотри не потеряйся, рыжий!
Он приволок целую охапку одуванчиков украшенным ворсистым ковылём и преподнёс Татьяне как истинный джентльмен:
-  Они завянут без воды, а я поверь без поцелуя!
-  Опять… - Принимая цветы улыбнулась девушка и погрозив пальчиком пообещала:
-  Если так же заслужишь в следующий раз, то обязательно!
-  Я постараюсь. – Ответил Витька.
-  Только ты, после этого, не задавайся.
-  Обещаю.
-  А, сейчас расскажи о себе, где родился?  Где крестился?
-  Я не крещёный.
-  Как?!
-Так, не модно у нас это.
-  Разве вера в бога, это мода?
-  Прости я не так выразился, есть конечно и у нас крещёные, есть и верующие, и атеисты есть, всякие есть.
-  А, ты сам веришь?
-  Я не задумывался, есть нет ли? Если есть, то значит это кому-то надо, если нет, то и это кому-то надо. Вот и вся моя вера.
-  Странно… А, родился в России где?
-  Я родился в Союзе, а не в России, а в республике Казахстан. Слыхала о такой?
-  Что-то припоминаю по географии, но точно не скажу.
-  Там тоже степи, только зеленее, есть и горы, и леса, много озёр больших и малых, рек, речушек, сама увидишь.
Таня улыбнулась:
-  А, ты хочешь меня увезти?
-  А, ты против?
Она смущённо пожала плечами, ответила:
-  Это так серьёзно, но я не против, если это не шутейно.
-  Я серьёзно.
Таня, с лёгким волнением посмотрела на Витьку, спросила:
-  Ты что влюбился?..
-  Да.
Таня смутилась, парень впервые признавался ей в любви, как в кино и чтобы не расхолаживаться перешла на другую тему, спросила:
-  А, ты где учился, что закончил?
-  Восемь классов и училище механизации.
-  У тебя там девушка была?..
-  Нет. – Соврал Витька.
-  Что даже не целовался?!
-  Нет. – Снова соврал Витька.
-  А, сейчас захотел?
-  Да.
-  Врёшь ты, однако. – Засмеялась Таня и выпрыгнула из кабины, поддерживаемая рукой Витьки.
Отдёрнула платье и не снимая улыбки сказала:
-  Ты езжай, я пешки пойду.
-  Зачем. Ещё далеко, я довезу.
-  Нет я сама.
-  Ты на меня не обижаешься?
-  Нисколечко! – Улыбнулась Таня и протянула Витьки руку. – Пока.
-  Мы увидимся?
-  Конечно, на работе, я приглашу тебя на чай.
-  Договорились. – И Витька пожал протянутую руку.
И Таня, как лёгкий ветерок, побежала по склону и её ноги ласково облизывал ковыль.
                3.
Прошло не мало лет с той поры, когда я носил погоны и вот однажды, в летнюю пору, в набитом салоне автобуса, пассажирами, я бросил взгляд к верхним поручням, чтобы ухватиться от качки и мой взгляд зацепился за оголённую руку впереди стоящего соседа которая от плеча до локтя была в татуировке букв: м.н.р. И чуть ниже вензельные буквы: т.ф.
«Какая удача – подумал я – ведь это мой однополчанин!» Мало того, на руке ещё ниже, красовалась шофёрская крылатая эмблема, в виде вспорхнувшей бабочки. «Так он ещё и из моей автороты!» Пока я размышлял нас огородили друг от друга, другие пассажиры. И пробиться к моему незнакомцу было уже не -возможно. И я решил не покидать его из виду, и где он выйдет, там выйду, и я. Благо он вышел,  на моей, остановке и мы познакомились. Ради такой встречи, зашли в кафе, заказали по кружке пива там и разговорились. Служили мы в разные годы, но о Танькином флоте, как и все, знали понаслышке.
-  А, Танькин флот… - мой однополчанин улыбнулся и рассказал мне о встрече с виновниками этой были или небылицы…
Встреча произошла в пассажирском поезде, когда одно -полчанин, по дембелю, возвращался домой на гражданку. - В Наушках, - рассказывал мой визави,  в моё купе, вошла молодая семья с двумя детьми. Пацану было лет пять, девчушке годиков три, не больше. Но что поразительно, пацан был копия папаша! Рыжий. А вот девчушка,  один в один, копировала маму, с длинным смоляным волосом и ярко голубыми глазами. Она, сидела тихо, прижавшись к боку матери и поглядывала на мать, то на отца, а то на брата непоседу, который постоянно ёрзал с места на место и рот его не умолкал. Мы познакомились и как оказалось это они были виновниками тихо океанского отряда; Танькиного флота. Эта семья располагала в себе манящую силу к общению. И вся наша дорога прошла в беседе, и воспоминаниях.
Мы расстались в Алма-ата, а я домой в Целиноград. Как сложилась дальнейшая судьба этой семьи, история умалчивает, надеюсь, что они доживут до глубокой старости и, умрут в один день.
                Конец.