Не спешите стать богатой!

НЕ СПЕШИТЕ СТАТЬ БОГАТОЙ!

   Нынче на рынке в ряду цветочников куда ни глянь всюду астры, астры, астры... Есть и хризантемы, и розы есть, но астры, -- разнокалиберные, всевозможных расцветок и форм, -- подавляют всё и вся. Их здесь горы. Однако покупателей мало, совсем мало. А что творилось в последние дни августа, какой царил ажиотаж! Цветы буквально сметали с прилавков, хапали не торгуясь... Но уже сегодня, буквально через пару дней после того нашествия, продавцы безуспешно пытаются подманить редких прохожих... Именно -- прохожих, поскольку те идут с каменными лицами и на предложение "купите у меня! Совсем недорого..." не реагируют никак; то есть, совсем никак.
   Вот, идёт парочка -- молодые, красивые, богато одеты... Верно, жених и невеста. Идут неспешно, чему-то смеются. Громко, нарочито громко... Прикалываются. Катились бы отсюда; Бродвей вам тут, что-ли? Вот остановились подле сухонького, в серой, давно потерявшей первоначальную форму шляпе, старичка. Кавалер что-то говорит даме, та морщится и отрицательно машет кудрями. Цветочки у дедушки и впрямь неважнецкие: порядком увядшие, -- видать, вчера собранные, явно переросшие; с них только что семена не сыплятся... Интересно, на что надеется этот одуванчик божий?
   Баба Аня ждёт, когда молодые закончат "базар" и подойдут к ней. Закончили, идут. Вот они уже рядом... "Не простые человечки, не серенькие воробушки -- сразу видно,... по одёжке видно" -- мыслит торговка. Вот поравнялись... Остановились. Аккурат напротив. Баба Аня напрягла слух... "Милый, ты же видишь: здесь никакого выбора," -- капризничает Она. "А что бы хотела ты?" -- вопрошает Он. "Ну, что-нибудь необычное, редкостное что-нибудь, -- тянет она, -- например, ландыши." " Дорогая, -- отвечает Он, -- какие ландыши? Очнись -- сентябрь во дворе..." "Хочу ландыши!" -- топает ножкой "дорогая". И в следующее мгновение её спутник, сложив ладони рупором, громогласно, на весь рынок воскликнул: "Граждане! Срочно куплю ландыши: миллион рублей за букет! Ну, кто хочет стать миллионером?" Воцарилась гробовая тишина. Кто-то в рядах захихикал; на него цыкнули... Кто-то наверняка подумал: "Что ж, всяк имеет право на блажь, тем паче молодой и небедный."
   Никогда в жизни баба Аня не была богатой, а уж миллионершей и во сне не становилась ни разу. А тут такой случай подвернулся, такой шанс, упустить который было бы по крайней мере глупо, больше того -- преступно! С бешено колотящимся сердцем она подозвала готовящегося во второй раз прокричать объявленние жениха-сумасброда и, заикаясь, молвила:
   -- Молодые люди, кажется, я смогу вам помочь -- я продам вам ландыши...
   В изумлении застыли не только щедрый покупатель и его смазливая спутница, но и все, кто слышал тот странный диалог; а таких вокруг них столпилось никак уж не меньше двух десятков.
   -- Я только позвоню моей невестке и, самое большее через четверть часа, цветы окажутся в руках вашей дамы... Вы согласны потерпеть? Тогда я звоню...
   Баба Аня достала сотовый и, смущённо зардевшись, торопливо принялась в него нашёптывать. Но уж слишком громко "шептала" взволнованная бабуся, слишком явствееным был шепот её: "Ты меня не слышишь, доча! Открой уши. Тебе предлагают миллион за какой-то паршивенький лютик-цветочек... Не будь идиоткой, Наточка, срывай их и бегом ко мне! Ты поняла?" Доча поняла.
   Ровно через пятнадцать минут из лихо подкатившего жёлтого такси выпрыгнула молодайка с простеньким непрозрачым пластиковым пакетом, бережно прижатым к груди. Подошла, отняла от пакета ладошку... Белыми трепетными колокольцами воззрились на звонкий и беспокойный осенний мир цветы далёкого зелёного мая.
   -- Ландыши! -- ахнула девица, -- Настоящие?! Откуда?
   Владелица ландышей смущённо пролепетала:
   -- Видите ли, я поспорила с моею подругой, что выращу их аккурат к Новому году, и вот... Правда, она, подруга, то-есть, не знает ещё, что они... Впрочем, думаю, вам это совсем неинтересно... Берите же! Они с земелькой и корешками; ежели захотите, можете посадить их; поверьте -- они приживутся... Точно-точно!
   Толпа замерла в ожидании: что-то сейчас будет! Таких сделок местный базар отродясь не видывал. Стало тихо; даже галки галдёж прекратили. Шли минуты, диковинкой любовались, прицокивали, но ни тот, кто обещал миллион за неё, ни его смазливая спутница к пакету даже не притронулись. Наконец "жених" разомкнул челюсти:
   -- Э-ээ, -- протянул он, -- милая, на какую же сумму поспорили вы с вашей подругой?
   -- На пять тысяч, -- простодушно ответила "милая".
   -- Пять тысяч... Гм, нехило. Знаете, что: я вам больше дам, вдвое больше -- десять... нет, давайте так: я даю вам пятнадцать тысяч, -- в рублях, разумеется, -- взамен вы великодушно прощаете меня за не очень удачную шутку... Да, я просто пошутил. М-мм, но согласитесь: ваши цветы, будь они хоть и золотыми, уж никак не стоят той суммы, какую я сдуру так громогласно "озвучил"... Простите, простите идиота! Я... Я так сегодня счастлив -- я женился, вот на ней -- на этой богине! А ландыши... Пусть они останутся у вас... Пожалуйста не спорьте!
   И он вынул купюры...
   Когда баба Аня и её невестка вошли в свой подъезд, их едва не сшиб с ног некий субьект. Слесарь? Субьект был высок ростом, в надвинутой на глаза кепке, с кейсом в левой руке и большим рюкзаком за плечами...
   -- О, -- удивилась невестка Наточка, -- у этого буки кейс точно такой же, как и у меня; а я-то думала, что он на весь город один такой...
   Дверь их квартиры оказалась незапертой -- её ограбили. Грабителем, по всему, был чуть не сбивший их с ног субьект в подъезде.
   -- Ты забыла запереть дверь, доченька, -- упавшим голосом констатировала Анна Егоровна.
   -- Ма, я запирала... -- пыталась оправдаться невестка.
   -- Вот тебе и цветочки-лютики! -- монотонно продолжала свекровь. -- Я знала, я предчувствовала, что твои дурацкие эксперименты до добра не доведут; вот, пожалуйста! Ешьте их с маслом... Ты ещё бананы в спальне вырасти к святкам!
   Минуло не более пяти минут и в квартиру влетел Коля -- сын Анны Егоровны и муж Наты, и с порога, не отдышавшись, выпалил:
   -- Что, нас обчистили?
   -- Да, сынок, нас обчистили, -- бесстрастным голосом отвечала мать. -- Дверь-то нараспашку... А ты-то как узнал, тебе кто начирикал? Неуж-то сорока на хвосте...
   -- Не сорока -- соседка позвонила; интересовалась, почему у нас дверь раззявлена, проветриваем, что-ли. Я ещё позубоскалил, ответив, что -- да, проветриваем: котлеты, мол, пригорели, вот мы и того. А оно вон как... Чего упёрли-то?
   -- Сами пока толком не знаем, -- отвечали ему, -- ноутбука, видим, нету, твоей видеокамеры, из одёжки кое-чего... из гардероба Наты, ну и твои цацки...
   Последних слов Коля скорее всего не слышал -- он искал чего-то на кухне. Оттуда и донеслось:
   -- А где же цветы? Он что -- и Наткины ландыши украл?! Ну, ворюга, ну, банди-и-ит!
   Состроив скорбную гримасу, невестка порывалась ему ответить...
   -- Тсс! -- приложила к губам палец свекровь. -- Ни слова!
   -- Поняла, -- пролепетала Ната. Она по-прежнему прижимала к своей груди драгоценный пакет.
   -- Что ты маячишь с ним! Спрячь пока... Куда-куда -- под диван засунь; потом что-нибудь придумаем. -- Отвечала баба Аня и совсем уж не в тему:
   -- И всё же, какие они глупые, эти богачи!