Под небом голубым

В июле здесь обычно очень жарко и сухо. На небе ни одного облачка, все живое изнывает от зноя. От яркого солнца ломит глаза, у некоторых сносит крышу. От страха и безнадеги. Депрессивное местечко. Серые пятиэтажки хмуро смотрят вслед провалами окон. Целые этажи стоят пустыми, их жильцы уже на кладбище или уехали из этого города. Работы нет, ламповый завод – единственное производство, вокруг которого вырос этот городишко – закрыли несколько лет назад. С тех пор, люди покидают эти места в поисках лучшей доли для себя и своих детей. Их покинутые жилища занимают своры одичалых собак, они размещаются с комфортом на первых этажах, вместе с разным отребьем, потерявшим человеческий облик. Я ношу с собой газовый баллончик и стараюсь пореже выходить из дома по вечерам. Вот только это сложно, я работаю в магазине «Магнит», он за два квартала от моего дома. Вечерняя смена заканчивается поздно – вся надежда на баллончик. Я ношу его в кармане куртки обычно, но не в июле. В июле слишком жарко. Куртка осталась дома, а с ней и баллончик.

- Ну, что ты копаешься? Уже час у этих полок сидишь. Товар себя сам не расставит – пошевеливайся.

- Мария Сергеевна – я не люблю врать, но отсутствие в кармане баллончика, толкает меня на неблаговидные поступки – я себя плохо чувствую. Можно я уже пойду, завтра я все расставлю и задержусь подольше.

Мария Сергеевна – толстая тетка с кудряшками на голове и красной помадой на губах – сердито хмурится, но мой несчастный вид сбивает ее с толку и она позволяет.

Я покидаю это место с облегчением, но как только выхожу из дверей магазина, страхи набрасываются на меня с удвоенной силой. Чего я боюсь? На карточке у меня меньше тысячи, вчера я заплатила за квартиру, даже если и ограбят – немного потеряю.

Улицы теряются в серых сумерках. Навстречу мне спешат одинокие прохожие. Как вечерние тени они заползают в дома, наполняют их своей сущностью и создают иллюзию жизни в этом городе. Город как призрак плывет по волнам горячего воздуха навстречу ночи.

- Когда ты уже бросишь свое захолустье и приедешь? – это подруга.

Не успела я подняться на свой этаж и открыть дверь, как раздался звонок. Он разорвал тишину квартиры. Летом во дворе очень пустынно, все в отпусках и на дачах за городом. У меня нет даче, но в выходной я стараюсь вырваться из городской западни на простор, где нет хищных пятиэтажек и глухих переулков. Я еду на автобусе и на душе у меня легко. Радость постепенно заполняет сознание, солнце уже не давит, а ласково смеется. Небо такое голубое…Под таким небом не ждешь беды.

- Вчера одичалые собаки разорвали мальчика. Он играл на пустыре, там только заброшки вокруг – я молча слушаю охи и ахи подруги. Она живет в Москве, у нее свои проблемы, совсем другие, отличные от моих. Может мне это только кажется, ведь я не знаю ее жизнь, а она почти не помнит мою.

- Ужас какой. Надеюсь, их перестреляли? Как вы там живете, давно тебе говорю – переезжай, в Москве полно работы.

Почему я не перееду? Я стою у окна и слушаю, как вздыхает сонный город, засыпая под кошмары, которые рассказывает телевизор. У меня нет телевизора, жизнь намного страшнее придуманного ужастика про зомби и чудовищ. Чудовища в моей голове не спят даже ночью, их не выключишь как телевизор.

- Настя, люди сами виноваты. Переезжают и бросают своих собак на произвол судьбы. Почему бы им не захватить с собой своего питомца – ведь он член семьи – из окна тянет сыростью подвала. На ноге болячка – я расчесываю ее уже два дня. Мокрое красное пятно потихоньку расползается по ноге. Может мне это только кажется и завтра утром никакого пятна я не увижу?

- Расскажи что-нибудь приятное, Настя – я бесцельно брожу по комнате натыкаясь на вещи и углы мебели – как твой друг поживает? Тот, с которым вы познакомились в субботу в баре?

- Очередной урод. В понедельник пригласила его к себе – он меня чуть не изнасиловал. Еле отбилась. Хорошо соседи по квартире услышали шум и вмешались.

- Вот урод. Надо было вызвать полицию.

- Ага, так они и поедут. Пока не убьют – даже пальцем не пошевелят – я слышу, как Настя всхлипывает, мне ее очень жалко, но она сама виновата.

- Зачем ты постоянно связываешься с какими-то уродами. Ты же знаешь – кругом уроды. У вас там их даже больше. Наши уроды почти все уехали. Остались только депрессивные неудачники вроде меня – я горько смеюсь, хотя на душе погано. Зачем я делаю вид, что мне все равно?

Каждый наш разговор заканчивается слезами Насти. Может поэтому я не спешу в Москву. Что там меня ждет? Та же работа в «Магните» или «Пятерочке», по вечерам я буду вживую выслушивать жалобы Насти и служить ей «жилеткой» для слез.


Во вторник я познакомилась с девочкой Катей. Катя пыталась засунуть горсть конфет в карман шорт, когда я вырулила из овощного отсека. Она очень испугалась и застыла на месте, так и не успев спрятать конфеты.

- Ты знаешь, что за недостачу высчитывают с работников магазина? Нас штрафуют за каждую провинность, а еще вот такие воришки, лишают нас части законно заработанных денег.

Обычно малолетние воришки давят на жалость и обещают больше так не делать. Катя не обещала, она швырнула конфеты в коробку и засунула руки в карманы с наглым видом рассматривая меня.

- Хочешь, я куплю тебе конфет? – зачем я это сказала, ведь у меня самой денег мало, а это девица, наверняка, ворует из дурости. Дома у нее полно конфет, мама и папа позаботились, чтоб дите не осталась без сладкого, а кто позаботится о тебе?

- Подавись своими конфетами – девица развернулась и медленно шаркая ногами пошла к выходу. На вид ей лет пятнадцать. Но может и старше. Может уже и школу закончила.

- Ты опять бездельничаешь? Болтаешься без дела и болтовней с покупателями занимаешься? Вот и не обижайся, если в конце месяца, я вычту из твоей зарплаты - Мария Сергеевна появляется из подсобки как всегда вовремя, чтобы покарать заблудшую овцу. То, что все мы овцы в ее стаде - не вызывает сомнения, не у нее, не у меня. Вступив один раз на этот путь, мы должны быть покорны и послушны, работая за сущие копейки, которых не хватает на жизнь. Зачем я выбрала этот путь, почему терплю Марию Сергеевну, ведь она мне не мать родная. Эти вопросы иногда волнуют меня до дрожи и тогда я начинаю громко сопеть носом, так громко, что прибегает Мария Сергеевна и начинает присматриваться ко мне. Сначала она следит из - под тишка, бродит между полок и вздыхает, не отваживаясь лезть в мою душу. Сопение не прекращается и Мария Сергеевна отваживается проявить широту своей души.

- Ты заболела? Почему сопишь? Тебе плохо? - вопросы сыплются на меня градом - возьми больничный, хоть дня на два. Отдохни.

Может все дело в июльской жаре. Лето - время отпусков, жизнь в городе замирает. Моя душа требует отдыха, но я ведь не больна. По утрам, когда я собираюсь на работу, небо сияет так ярко и колко, что больно глазам, в этот момент мне хочется закрыть шторы и остаться дома. Я жду дождя, который смоет усталость, как пыль с улиц города. Напоит до краев каждую яму на асфальте, каждый чахлый кустик вдоль дороги. Умоет корявый тополь напротив моего окна. Этот тополь как живой укор, иногда мне снится, что он приближается к моим окнам и протягивает свои ветки внутрь комнаты. Иногда, мне кажется, что ветки прорастают в меня и по ним как канатам в меня спускаются призраки. Тени людей, которые жили до меня в этом доме, тополь их помнит всех. Некоторые из них, до сих пор живут в его ветвях и рассказывают ему о своих бедах. Тополь устал от их историй, по ночам он пытается избавится от призраков прошлого, отгоняет их от себя. Они спускаются по его ветвям и рассаживаются на моей кровати.

Проснувшись, я первым делом выглядываю в окно. Ищу лужи, ночью я слышала шелест дождя, но сухая земля впитала влагу, тогда я набираю номер Марии Сергеевны и жалуюсь на плохое самочувствие. Да, мне надо отлежаться, а завтра я буду в норме и снова примусь раскладывать товар по полкам и менять ценники. Завтра, тьма как объевшаяся сметаны кошка, свернется внутри и уснет. Я пойду на вокзал и буду долго смотреть как рельсы убегают в даль. Позвонит Настя и спросит о моих планах. Мы обсудим ее очередного парня, она расскажет как в соседней квартире всю ночь убивали девушку, а полиция приехала только под утро. Я расскажу, что поймала воровку и отпустила ее.

- Вот всегда ты такая. А потом эта девица кого-нибудь прирежет. Все они без моральных тормозов, эти воришки. Начинают с малого, а заканчивают, сама знаешь.

- Ничего я не знаю. Сижу вот на вокзале, смотрю как кошка ходит по путям и завидую ее свободе. Вполне может дойти до Москвы.

- Кошка, значит свободна, а тебе кто мешает купить билет на поезд? Денег нет, давай переведу. Уезжай только ради бога оттуда, из своего захолустья. Мне спокойнее буде, когда ты рядом.

- Стихи знаешь такие есть, вот послушай

Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается с мужем,
уж тот не намерен, конечно,
с любовником тайно бежать.
Иначе зачем тратить сахар,
и так ведь с любовником сладко,
к тому же в дому его тесно
и негде варенье держать.

Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается долго,
во всяком уж случае зиму
намерен перезимовать.
Иначе зачем ему это
и ведь не из чувства же долга
он гробит короткое лето
на то, чтобы пенки снимать. (Инна Кабыш)

- Ты что, совсем рехнулась там от жары? Стихи уже начала писать, да еще про варенье. Говорю же, беги ты из этого городишка. Что там тебя держит, не пойму. Варенье и здесь можно варить, если уж тебе так сладкого захотелось.

Я смеюсь так громко, что кошка пугается и приседает, потом опрометью бросается под стоящие на запасном пути вагоны. Мне беспокойно за кошку и за себя. Смутное чувство тревоги лежит как камень на сердце.



Она следовала за мной до самого дома, это уже не первый раз. Пожалуй, завтра я заговорю с ней и приглашу к себе. Куплю конфет и тот дешевый вафельный торт в яркой картонной упаковке. Я покупала его на Новый год, но так напилась, что на еду смотреть не хотелось. Так и не попробовала его, выбросила зачем- то на следующий день в помойку, потом жалела. Я часто совершаю необдуманные поступки, потом мне стыдно или противно.

- Заходи уже, хватит преследовать меня – она стояла на лестничной площадке этажом ниже, рассматривая похабные надписи на стенах.

- Меня зовут Катя – она как будто только и ждала приглашения зайти в гости, быстро поднялась перескакивая через ступеньку и шмыгнула в распахнутую дверь.

Короткие, давно не мытые волосы, выкрашены в какой-то бурый цвет. Пережженные и ломкие как солома. Загорелая симпатичная мордаха, застиранные шорты и старая растянутая майка.

- Чай будешь? – я уже поставила чайник, радуясь в душу, что вечером не будет чудовищ. Только Катя, такая юная и такая уверенная в себе. Мне бы ее уверенность.

Я разливаю по треснутым чашкам кипяток, кидаю пакеты. Чашки достались мне в наследство, они красивые, но старые. Я редко достаю их с полки, только по особым случаям. Может это и есть такой случай. Хотя Катя мне не нравится. Не нравится ее нахальный взгляд, развязанные манеры. Не нравится, что она закуривает прямо на кухне, не спрашивая разрешения. Все это оставляет какой-то липкий след на моих чувствах, смыть его невозможно, остается только терпеть.

- Рассказывай. Зачем ходишь за мной? Чего тебе надо?

Катя достает маленький складной нож и кладет его на стол рядом с чашкой. Я смотрю на нож и мне кажется, я где-то уже видела его. Вроде, валяется у меня такой на полке или в столе. При виде ножа, я испытываю смутное беспокойство, желание взять его и пустить в дело. Я избегаю всего колющего и режущего, надо бы вышвырнуть девчонку или вежливо указать ей на дверь, но я медлю.

Ветер шумит за окном, старые корявые тополя, гнутся под его напором, грозя сломаться и упасть. Ветер гонит облака, они цепляются за ветки тополя и повисают на них как привидения.

- Завтра будет дождь – я стараюсь не замечать ножа, подливая кипяток в чашку – сколько тебе лет? Пятнадцать?

Она заливисто смеется, поигрывает ножом.

- Мне восемнадцать, если хочешь знать. С чего ты взяла, что мне пятнадцать? Это потому, что я конфеты тырила? – она нагло скалится, мне хочется отвесить ей затрещину, стереть с ее лица наглую ухмылку.

- Ты мне не нравишься, а знаешь, что я делаю с теми, кто мне не нравится? – девчонка шумно прихлебывает чай. Она меня провоцирует на скандал, а может и правда хочет прирезать.

- Ты мне тоже не нравишься. Допивай чай и проваливай. Больше не ходи за мной, ничего не выходишь. Бесполезно.

- Я вчера кошку прирезала. Отрезала ей башку и на видео запостила – Катя смеется, видя мое отвращение. Я почему то ей верю, такие случаи у нас сплошь и рядом, когда подростки от нечего делать могу убить или поиздеваться над животным. Я ничего не могу изменить, но в такие моменты, тьма внутри меня закручивается спиралью и вырывается наружу. Я могу бить и крушить все вокруг или тихо наглотаться таблеток. Потом вызвать скорую и долго плакать в обшарпанном туалете старой больнички, куда привозят самоубийц, чтоб спасти их и дать им еще шанс на светлую жизнь. Вот только света не будет. Тьма уже не отпустит меня, просто подождет, когда девочка Катя убьет на моих глазах очередную кошку или щенка.


День, жаркий и пустой, как другие дни этого месяца, похожие друг на друга как зерна в стручке гороха, подходил к концу. Я благополучно добралась до дома и выслушала очередную порцию нытья Насти по телефону, уже собиралась приготовить себе на ужин яичницу с колбасой, как услышала крик.

- Эй, ты, тварь заносчивая, выходи!

Я выглянула в окно. Тополь все также махал мне корявыми ветками, обещая дождь. Листья его, из зеленых, порыжели и высохли. «Странно» - подумала я. Ведь еще не осень, даже не конец августа. Может, я что-то пропустила, перепутала числа и месяцы. Завтра спрошу у Марии Сергеевны, она то точно следит за временем.

Под тополем стояла Катя и размахивала тряпкой. Нет, чем-то пушистым и безжизненным как тряпка.

- Держи, убогая, вот тебе подарочек – она швырнула эту штуку к крыльцу и продолжала материться, время от времени переходя на оскорбления.

- Эй, ненормальная, вали отсюда, а то не посмотрю на твой нежный возраст, спущусь и всыплю тебе – это сосед сверху выглянул в окно. Наверное, девчонка помешала ему смотреть футбол по телевизору. Из-за жары, окна были открыты и вой болельщиков, время от времени врывался в мою кухню.

- Да, и мусор свой захвати с собой, соплячка – это соседка справа проснулась и высунулась в окно, предвкушая бесплатный цирк.

- Это не мусор, тетка, это кошка. Вернее, при жизни это был котенок. Может, это твой котенок, тетка, ты зря за ним не следила – вот он и попал в беду. Ах, ты его всего лишь подкармливала? Ну так можешь радоваться – я избавила тебя от хлопот и его блох. Можешь не благодарить – девчонка вовсю веселилась, наблюдая как мечется и сыплет проклятьями, соседка в окне.

Я захлопнула окно. Сразу стало душно, кожа влажная, шея взмокла и захотелось принять душ. Но воды не было со вчерашнего дня, я совсем забыла об этом, открывая кран и теперь стояла, и слушала свист в трубах. Мне казалось, дом разговаривает, я готова слушать этот свист, лишь бы не слушать тьму внутри. Тьма заглушает все звуки вокруг, я глохну и звуки с улицы тонут в глухой пустоте моей тьмы. Лечь в постель и провалится в сон – вот единственное спасение. Сон опять не явился вовремя. Я призываю его снова и снова, блуждая глазами по облупившемуся потолку и пытаюсь отвлечься, представляя какой бы ремонт я замутила в этой квартире, если бы завтра мне повезло выиграть денег в лотерею. Нет, я не выиграю деньги и ремонт меня не спасет. У меня просто нет сил на ремонт, на лотерею, на жизнь. Нет сил так жить дальше.

Я встаю и выглядываю в окно, девки уже не видно, спектакль закончен, актеры покинули сцену, зрители вернулись к своим снам и только котенок уже не встанет.


Я е; убила.

Кого убила? Зачем убила? Не знаю.. Надо спрятать тело, но мне так тяжело, руки стали неподъ;мными.. Что происходит, кто этот человек? Почему я?
Спокойная июльская ночь, разгар лета, жаркий зной докучает даже после захода солнца. Не понимание. Где я нахожусь и что тут забыла? Картинка плыв;т перед глазами, порождая вс; новые и новые эфемерные образы.
Она лежит на полу. Происходящее кажется мне не существующим, реальность уплывает из- под пальцев. Я не тороплюсь е; догнать, мне нравится эта неопредел;нность, неспешность момента и спокойствие. Возможность пропасть из мира. Свобода. Или иллюзия свободы, мне некуда спешить - ночь кажется бесконечной.


Туманное утро. Терпкий запах кофе наполняет маленькую комнатку. Не ложилась. Одеваюсь, мир снова ожил, у меня больше нет времени, и способности его контролировать. Я должна существовать в заданном жизнью ритме, подстраиваться, быть гибкой, изворотливой, вечно куда- то спешить, без возможности отдышаться. Я не знаю, что будет, если я не успею, знаю лишь то, что это будет фатально. Но некоторые люди умеют ставить свои условия и двигаться в своей темпе. Они не бояться опоздать, знают, что их ждут. А мне, пока что, до них далеко, поэтому я сажусь в полупустой автобус.
Всего пара теней занимают свои места. Эти тени-люди, они не знают, что в чужих жизнях они лишь неразборчивые силуэты, ведь в своей - каждый главный герой. Но всё же мне нравиться предавать им более конкретные очертания, и угадывать их жанр и историю. Рисовать переплетения между их жизнями, предавать им смысл, всё взаимосвязано.


Кондуктор - уставший мужчина в возрасте, с синяками под глазами, более явный персонаж, если его, конечно, можно так назвать. Т;мные круги под глазами говорят, как будто бы не о сбитом режиме сна и бессоннице, а о сложности его рутинной работы -наблюдать за чужими жизнями и их будничной, своей суетой. Он - лишь проводник, в чем-то мы с ним схожи. Протягивая мне билет, он вряд ли догадывается, что мне удалось пережить этой ночью, но всё же, было бы лучше, если бы я сама имела об этом представление. Что-то неясное находит на меня, то что мне никогда не приходилось пережить прежде.


Постепенно я забываю смысл этой поездки. Куда я ехала? Не помню. Знаю, что 15 минут назад это было важно. Не знаю, что из уже пробежавших остановок была моя, и по этой причине решаю ехать до конечной, отбросив все дела и сомнения.


Потом придется догонять.


Дома выглядывают из пелены тумана, тени постепенно покидают автобус, я не знаю куда я еду. Сельская местность. Раньше здесь была часть города или я ошибаюсь? Насколько я могу доверять своей памяти и насколько она честна со мной? Выхожу одна. Умиротворение. Автобус вместе с проводником постепенно исчезают, пропадая с моего поля зрения, а затем и пространства. Разве я куда - то спешила? Нет, мне хорошо. Я никуда не тороплюсь. Летний ветерок пробегает по моим волосам, ничто не способно нарушить внутренние равновесие. А нет, я ошиблась. Из мой сумки, доносятся гудки телефона, но они не добираются до сознания. Промелькнула мысль: значит, меня тоже кто- то ждал. Хотя сейчас не имеет значения. Сидя на траве я едина с природой. Баланс, равновесие. Принятие. Сейчас мои мысли управляют мной, они не подвластны мне. Улетают куда- то вдаль, неведомую ни мне никому либо ещё.


Вдруг накатывают воспоминания о прошлой ночи. В воздухе появляться напряжение, тревога. Нож. Кровь. Девушка. Пустота. Начинаю вспоминать. Это точно произошло со мной? Эмоции, которые я тогда пережила не похожи на те, которые показывают в фильмах, когда убивают человека. Что- то в них было неправильным, не подходящим. Как она оказалась в моей квартире и зачем? Кто она? Потихоньку начинают всплывать очертания, и она начинает обретать явные контуры. Она не хочет чтобы я о ней вспоминала, не хочет, чтобы я знала о произошедшем. Пытается убежать из моей головы, но мне почему-то жизненно необходимо вспомнить. Руки. Волосы. Черты лица. Не хотят собираться в цельную картину.
Мокрый, душный и почти осязаемый туман препятствует моим воспоминаниям о ней. Мёртвая тишина. Но за ним следует проливной дождь. Небо темнеет. Капля. Внезапная и отрезвляющая. Она врывается в мой сознание, а тело, кажется, покрывается мурашками. Я мгновенно промокаю, но он как будто бы не вписывается в эту картинку, является чем- то инородным, неуместным, но таким нужным. На меня сходит озарение. Вдруг, вс; становится предельно ясно. Больше нет тайн и интриг. Вс; на своих местах. Е; тело, волосы, лицо -до боли знакомые. Конечно, я е; знаю. И я была с ней не просто знакома. Ведь это мои лицо, волосы и тело, и вчера я убила себя.