Пелевин с широко закрытыми глазами

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ДНЕВНИК. ПЕЛЕВИН С ШИРОКО ЗАКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ

Приветствую Вас в оперштабе по борьбе с коронавирусом трезвой России или тверЁзой России, одновременно это мой литературный штаб по организации кампании по поддержке самовыдвижения на должность президента РФ, редакция медиагруппы, включающей в себя кинокомпанию "Вещий Олег"... Сегодня 22 ноября, хотел бы рассказать о своём сочинении и разработанной мной оздоровительной системе.  В КНИГЕ ЕВРОПЫ в литературной форме изложена моя политическая программа национального курса на суверенитет и охраны основ европейской цивилизации, это главное произведение современной литературы эпохи ковида.
Большой европейский политический роман, выдвинутый на соискание престижной литературной награды за творческие достижения Империум.
Чтобы написать его, автор этих строк изучал гримуары, эзотерическую литературу, сочинения мага и понтифика Гонория, Некрономикон, Рериха, Блаватскую...
В нём зашифрован определённый текст, чтобы понять его и осознать воплощённые в нём смыслы, необходимо прежде всего практиковать систему оздоровления и продления жизни Всемирного посла бега, включающую в себя бег, моржевание, кратковременное голодание по Полю Брэггу, ведическую гимнастику на основе йоги и цигун ...
Моя книга это по сути ключ в духовные миры, для их обретения необходимо открыть "широко закрытые глаза" и увидеть внутреннее и внешнее глазом Будды, оком неба, тот совершенный мир благоденствия и процветания, в котором будет побеждена смерть...   

Считаю, что литературные достижения Пелевина преувеличены, как и, например Бориса Акунина (признан иноагентом в РФ), Владимира Сорокина, Евгения Водолазкина и других наиболее раскрученных "литературным лобби" книгоиздателей и организаторов вручений литературных премий авторов... Все они представители российской литературы, у которой есть свои достижения, но на смену её должна прийти новая литература, которая является зеркалом, отображающим реальную действительность такой, какая она есть.
Та литература, которая помогает сознанию читателей выбраться из пут манипуляторов и пропагандистов "дивного нового мира", когда свободолюбивые народы Евразии будут загнаны в электронно-цифровое гетто финансовой олигархией, спецслужбами США и банкирами из лож Лондона. Эпидемия ковида (заболеваемость снова растёт по официальным данным) показала возможности агентуры так называемого глубинного государства по реализации своих бесчеловечных планов.
По всей видимости вирус ковида является следствием деятельности ЦРУ в рамках секретных программ, часть из которых стала известна под названием МКУльтра и Махаон...
Материалы антигуманных исследований в Отряде 731 японских милитаристов попали в руки Центрального разведывательного управления после победы СССР во Второй мировой войне. Напомню, что Отряд 731 разрабатывал проекты бактериологической атаки на территорию советской Сибири.
Речь идёт о тотальной попытке вторжения с использованием новейших технологий в генетическую структуру человека научно-исследовательских центров Биг Фармы, которые находятся под влиянием и финансируются "Фондом Билла и Мелинды Гейтс" и ему подобными, для того, чтобы реализовать бесчеловечные идеи доктора Борна из кинофильма "Мёртвый сезон".
Как пророчески предупреждал Достоевский в своих словах про "едино стадо", покорная масса вместо гражданского общества необходима
новой элите, на самом деле псевдоэлите, для того, чтобы продолжать жить в "новом Эдеме" с гипертрофированными нормами потребления в то время как миллионы, сотни миллионов балансируют на грани нищеты, вымирания, по сути голодают.

Напомню некоторые высказывания Хасса: "А дальше RH сможет создавать определённые типы служебного человека. Как это мудро сделала природа в улье, муравейнике. Представьте: человек-ткач, человек-пекарь, человек-шофёр. Причём, у него нет никаких других потребностей, никакого комплекса неполноценности. Ну, нет же у вола комплекса неполноценности от того, что он — вол!.. Ну, вол, и слава богу. Человек-робот, ни о чём не думает, всегда доволен, и он — размножается, производит себе подобных!
От человека-золотаря так же не может родиться математик, как от кошки — слон. Исключено, — потому что влияние RH затрагивает генетическую структуру человека. Вот что особенно важно! А Вы говорите...».
Европейская культура находится под новым ударом дегуманизации, не последнюю роль в этом играют и непродуманная миграционная политика.
Наглядной иллюстрацией этих слов стали трибуны в красно-белых турецких флагах на недавнем матче сборных Германии и Турции.
Об этом же написал свою книгу-расследование немецкий политик Тило Саррацин "Германия. Самоликвидация". В книге Саррацин описывает последствия, которые, по его мнению, ожидают Германию в результате падения рождаемости, проблематичной иммиграции и растущего необеспеченного и малообразованного слоя населения.

С кем вы, деятели культуры? Этот вопрос звучит как никогда громогласно во время нового витка "столкновения цивилизаций".
Необходим новый конгресс мира гуманистов, а точнее трансгуманистов, как продолжение того конгресса в Париже, на котором выступил со своей знаменитой речью Виктор Гюго и призвал к учреждению Соединённых Штатов Европы.
У таких же популярных среди части российской интеллигенции литераторов, как Пелевин и Водолазкин, безусловно, есть право высказывать свои идеи в литературной форме, но хотелось бы равных условий для всех участников книжного соревнования, включая распространение электронных и аудиокниг.
А так получается, что из года в год один и тот же ограниченный круг прозаиков попадает в шорт-листы литературных премий, их произведения получают дополнительные возможности рекламы, с помощью нескольких самых крупных игроков в книжном деле, Эксмо и других.
Русская гражданская литература Ломоносова, Державина, Добролюбова, Белинского, Некрасова, Чернышевского, Успенского, Лескова, Достоевского, а в 20-м веке Маяковского, Булгакова, Платонова никогда не обслуживала интересы богатых, финансовых воротил, банкиров-ростовщиков, но всегда была на стороне бедных, притесняемых, дискриминируемых, протестующих.
Напомню, что гражданская литература – это особый жанр художественной прозы, созданный с целью затронуть важные социальные и политические вопросы, а также вызвать у читателей активную гражданскую позицию. Этот жанр является мощным инструментом для поднятия сложных и актуальных тем, которые требуют общественного обсуждения.
Русский роман 19-го века является одной из вершин европейской культуры и достижением всего человечества.

Книжное дело, которое основывается прежде всего на многотысячелетних достижениях русской культуры и отечественного слова, не может быть в стороне от общенародной национально-освободительной борьбы на культурном фронте c внешними и внутренними врагами европейской цивилизации, народами со славянским цивилизационным генетическим кодом. Среди этих антироссийских акторов должны быть названы и Биг Фарма, в которую входит фармкорпорация AstraZeneca (c ней сотрудничает НИЦЭМ имени Гамалеи под руководством Гинцбурга) и албанская наркомафия. http://proza.ru/2016/01/05/169, http://proza.ru/2015/10/15/994

Не секрет, что автор этих строк идёт как самовыдвиженец на президентские выборы 2024 года в РФ, по всей видимости, единственный представитель российской словесности. И в моей предвыборной программе борьба на внутреннем фронте культуры, а не внешнем с Биг Фармой занимают главенствующие позиции.
БИГ ФАРМА И КОРОНАВИРУС http://proza.ru/2023/10/23/1083
По гамбургскому счёту именно сочинения Николае Карпати, а не литературные наркогаллюцинации Виктора Пелевина Et Cetera, стали основанием нового литературного метода, соединившего в себе достижения критического, мистического и социалистического реализмов, литературы трансгуманизма.
КНИГА ЕВРОПЫ И АНТИ-ПЕЛЕВИН http://proza.ru/2023/10/01/912, http://proza.ru/2023/11/10/1724

А далее, без цензуры какой-либо, публикация поклонницы Пелевина.

Виктор Пелевин: манипулятор, трендсеттер и Джокер русской литературы

22 ноября отмечает День рождения (если отмечает) не самый титулованный, но самый известный, влиятельный, загадочный и читаемый писатель русскоязычного пространства; человек, который сделал буддизм национальной религией российской интеллигенции; автор, в существовании которого читатели периодически сомневаются, что не мешает им — нам ждать всякой новой его книги, читать, ругать, хвалить, обсуждать. Вспоминаем, за что мы любим Виктора Олеговича Пелевина.

Критики и культурологи могут надувать щеки, классифицируя раннего, позднего и раннепозднего Пелевина по категориям: фантаст, объяснитель, философ, брюзга; могут приплетать к месту и не к месту постмодернизм (будь он неладен). Но мы-то с вами знаем, что Виктор Олегович нисколько не изменился с самой «Онтологии детства» и «Жизни насекомых», за которые полюбили его (и «Generation P», за которые лично я сильно не полюбила). В нём намешано много больше того, что среднестатистический читатель, может принять и осмыслить.

Отчего читатель, стопицот раз изругавший пелевинские книги, продолжает ждать от них откровений в целом понятно: Виктора Олеговича, в силу странной аберрации, воспринимают как Солнце современной русской литературы. Не суть, что большую часть времени скрытое за тучами, такой уж у нас климат. Раз в год озарит сиянием очередного романа — мы и рады: есть кого честить на все корки в ближайшие одиннадцать месяцев. Двенадцатый традиционно посвятим догадкам, о чём будет следующая книга.

Смысловая насыщенность пелевинских текстов поразительна. С ходу, а тем более с лету разобраться в его построениях сложно. Это интеллектуальная проза. В лучшем из возможных вариантов, когда хочется разобраться, что имел в виду автор, говоря то, то и то. Еще один нюанс пелевинских книг — полилингвизм. Не только английский, о котором большинство современников представление имеют, но немецкий, французский, латынь. Кажется, еще итальянский, впрочем, могу путать с латынью. Испанского вроде бы не слышала. Но это уже очень немало, вы ж понимаете. И смотреть в текст, пытаясь уловить смысл до предложенного автором перевода, может стать отдельным удовольствием.

Той безумной радости абсолютного читательского узнавания, какая вспыхивает при встрече со «своим» писателем и книгой, никогда не возникало от него. Всегда стеклянная грань между. Иногда из толстого матового и почти непрозрачного, порой тоненького, воздушного. К финалу вдруг истаивающая ледышкой: была холодная твердость под протянутой рукой, а теперь исчезла, только на пальцах капли. Лизнешь — солоновато.

Живя в определенное время, адаптируешься к его характерным особенностям и перестаешь замечать их. Вроде так надо и так было всегда. Хотя не мной и давно замечено, что любой конец века характеризуется усилением внимания к разного рода эзотерике, а всякая середина — затуханием. Окончание связано бывает с пресыщенностью и всеобщим убеждением: «ничто не ново в подлунном мире» и «все новое — это хорошо забытое старое, поданное под острым соусом». А ко второму десятилетию глянь — свежая поросль и что-то, чего прежде никогда не было. Но то когда будет, а экзистенциальный кризис с тобой здесь и сейчас.

Пелевин явился на стыке даже не веков — тысячелетий, да еще во время перемен. Нет, конечно, вполне себе комфортное существование. Но обе тенденции — интерес к потустороннему и «ничего нового» — усилились в тот период необычайно. Он довел эзотерическую составляющую исканий мыслящего меньшинства до логического завершения, обрек в безупречную форму, изящно подал публике.

Главный манипулятор русской литературы может быть дивно романтичным, когда взгляд его обращается к предметам, заслуживающим почтительной нежности.

Кому-то может показаться, что Пелевин о том, как мировой капитал посредством социальных сетей управляет нами. А всё остальное финтифлюшки для придания дополнительной привлекательности (типа, эзотерикой роман, как кашу маслом, не испортишь).

Кто-то другой скажет, что в первую очередь Пелевин — социальная сатира, и будет не так уж неправ. Конечно сатира, да какая острая: работать не хотим, занимаемся ерундой, глупы, неразвиты, поверхностны, эгоистичны, склонны самоутверждаться за чужой счет. Куда смотрит правительство, куда катится этот мир? А мы вам ответим, куда катится — прямиком в Матрицу. Где к каждому из нас подключат трубки, подводящие физраствор и отводящие отходы жизнедеятельности, да и превратят наконец в тех, кем сами упорно стремимся стать — элементы питания с самовосполняемым ресурсом.

Кто-нибудь третий скажет, да бросьте вы, Пелевин — чистой воды игры разума, до которых Джокер русской литературы великий охотник и непревзойденный мастер.

С ним невозможно выделить что-то одно, что назначишь главным. Пелевин весь — избыточная роскошь гения, где безупречная четкость сочетается с разнообразием возможных трактовок; зрелая элегантность мастерства кипит молодым задором. Он совершенство, но об этом уже говорила, кажется. Итак, о чём Виктор Олегович как объект интереса? О том, что выход есть и он не там же, где вход, но путь к нему у каждого свой. О том, что идти своей дорогой всяко предпочтительнее, чем шагать строем. Что надежда не умирает даже последней. Даже и тогда, когда кажется, что умерла.

Что еще? Умение предвосхищать тенденции, чувствовать, что будет актуальным завтра и даже послезавтра, вводя в обиход уже сегодня. Оскар Уайльд, к примеру, был трендсеттером. Здесь можно вспомнить о зеленой гвоздике, которую вслед за ним вдели в петлицу все лондонские модники. К несчастью для писателя, слишком смелые прозрения опасны, открытое признание собственной гомосексуальности, опередившее настроения общественного бессознательного не на год, а на век, стало причиной его гибели. Это к тому, что у Пелевина по части трендсеттерства всё отлично. Потому и стал самым влиятельным в российской словесности лицом.

Эрудированность, умение виртуозно жонглировать понятиями, соединяя несоединимое с изяществом и непринужденностью ярмарочного факира, которые вдруг в один неуловимый миг ставят тебя перед лицом грозного мага и чародея. Да полно, скажешь тоже: Маг, погляди внимательнее, он и в самом деле с ярмарки, только деревенский простофиля, Ванька-дурачок, который продав корову, проигрывает деньги в наперстки. И ты готова уже согласиться: «Обозналась, Батенька, посыпаю голову пеплом». Поднимаешь глаза — на месте давешнего лоха вида сумрачного рыцарь в фиолетовых доспехах.

Всё потому, что он Джокер. Многолик, изменчив как ртуть, скользит, переливается холодным радужным сиянием. В руки не возьмешь, к сердцу не прижмешь («Такой пусечка, так бы и расцеловала» — это не про Пелевина) и вдыхать долго — опасно для здоровья. Но самая занятная игра, — скатывать в один шарик странного металла (кому доводилось в детстве разбивать градусник — поймет). И еще денежки. Медяха, побывавшая в контакте, сверкает дивным серебряным блеском. Почти как глюк, монетка из его нелюбимого большинством, но любимого мной «Смотрителя». С той же степенью ликвидности, когда игра окончена.

Он никогда не был агитатором, горланом, главарем из тех, кто «Взвейтесь!» да «Развейтесь!» То есть, последнее как раз к Виктору Олеговичу, хотя и не в значении «развиваться» (о знаменах каких-нибудь), а в смысле «развиваться» — займись собой, отбрось социально-навязанное, найди мудрого наставника, поднимай усердно крылья с продетыми в маховые перья гайками, и однажды твои куриные ноги вынесут тебя с птицефабрики.

Между читателем и героем Пелевина всегда дистанция. Допускаю, что есть люди, читающие книги ради наслаждения языком и стилем; есть, отдающие приоритет сюжету; есть, черпающие из них знания. Я примитивная эгоистка, ищу везде свое. В каждой ситуации, в поступках персонажей, в них самих. Герой может быть ребенком или стариком, воином, узником или купцом, животным, ангелом или демоном, вообще куском свиной кожи — не суть важно. Иногда происходит что-то, включающее радость абсолютного узнавания, и, пусть на мгновение, понимаешь: «это обо мне», сливаешься, наполняешься живой кровью. Парадокс, тебя становится не меньше, а больше после этого, ты оставил свой отпечаток, и другие, кто почувствует то же, будут забирать частичку тебя. И так прибудешь в мире.

С Виктором Олеговичем этого не получается. Его герои могут вызывать симпатию, уважение и восхищение; можешь думать о них: «Ну совершенно мое!» Но между тобой, читателем, и персонажем всегда остается промежуток ничейной полосы. Как два магнита, которые пытаешься сблизить одноименными полюсами: до определенной границы сходятся, а дальше никак. Всегда так, даже с лисичкой Ахули, даже с Шестипалым, которого люблю, кажется, столько, сколько живу (на самом деле нет, но это неважно).

Когда мы с пафосом возглашаем, что в исполнении такого-то автора готовы читать хоть расписание пригородных поездов, это неправда. Человека читают, пока он умеет быть интересным. Пелевин умеет, с размеренной неотвратимостью метронома, попадая своим единственным в год романом в резонанс ожиданиям миллионов читателей. И нам важны его умные шутки на злобу дня, нечувствительно перетекающие в разговор о вечном. Н-ну, потому что мы люди и нуждаемся не только в порции овса, засыпанного в кормушку, но и в том, чтобы время от времени поднять глаза к звездному небу. Не суть важно, какую форму разговор о нём примет, в какой ипостаси явится: дальневосточных эзотерических практик, мезоамериканских культов, шаманизма, каббалы, друидических мистерий, месмеризма или розенкрейцерства — всё одно под разными обертками, и у всего единый смысл. Кроме вещного мира есть сны о чём-то большем, и они единственное, что имеет значение.

В колоде Таро есть карта, которая называется «Маг» и имеет значения от «Чародей и Волшебник, Творец миров» до «аферист, мошенник». Срединная ипостась — «фокусник, престидижитатор». В этом качестве народно любимый писатель чаще всего и выступает. Он показывает свое шоу. Находясь всегда над зрителем.

А если чуть склонен при этом передергивать карту — он в своем праве, представление-то его. А если творит иногда, увлекшись, новый мир — радуйтесь, глупые. Это счастье — присутствовать при сотворении Мира.

Текст: автор канала «Читаем с Майей» Майя Ставитская

https://youtu.be/jw1NQmD-DBQ