Оленька

 Племянникова  Оленька, дочь отставного коллежского асессора Племянникова,сидела на ступеньках чёрного хода своего дома, ничего не делая. Было жарко, мухи жужжали и дразнили, и было приятно думать, что скоро наступит вечер. Темные дождевые тучи от Востока, доносящийся теперь каждый глоток влаги и потом.Кукин, который продается во флигеле того же дома, стоял во дворе, глядя в небо. Он был менеджером в Тиволи, в
театре под открытым небом. -"Опять", - сказал он в отчаянии. "Снова дождь. Дождь, дождь, дождь! Каждый день дождя! Как будто назло мне. С таким же успехом я мог бы засунуть голову в  петлю и покончи с этим. Это губит меня. Тяжёлые потери каждый день!"-Он заломил руки и продолжал, обращаясь к Оленьке: "Что за жизнь,
Ольга Семеновна! Этого достаточно, чтобы заставить мужчину плакать. Он работает, он делает его лучше всего, его очень лучший, он мучает себя, он проходит бессонных ночей,он думает, думает и думает, как сделать все правильно. И что в итоге? Он дает публике лучшие оперетты, очень лучшие пантомимы, отличные художники. Но хотят ли они этого? У них бы оценила его? Публика груба. Публика - это великое хамство. Публика хочет цирка, много ерунды, много всякой всячины.А тут еще погода. Смотрите! Дождь почти каждый вечер. Десятого мая начался дождь, и он продолжался весь Июнь. Это просто ужасно. Я не могу найти ни одной аудитории, и разве мне не нужно платить за аренду? Разве я не должен платить актерам?"На следующий день к вечеру тучи снова сгустились, и Кукин сказал с истерическим смехом:"О, мне все равно. Пусть будет как будет. Пусть утонут все в театре, да и мне тоже. Ладно, не везёт мне в этом мире, ни в Далее. Пусть актеры подать иск против меня и тащите меня в суд.
Какой там суд? Почему не Сибирь на каторжные работы, или даже эшафот? Ha, ha, ha!"  То же было и на третий день. Оленька слушала Кукина серьезно, молча. Иногда слёзы подступали к ее глазам. Наконец несчастье Кукина тронуло ее. Она влюбилась в него. Он был невысокого роста, худощавый, с желтым лицом и вьющимися волосами , зачесанными назад со лба, и тонким тенором. Черты его лица все морщились, когда он говорил. На лице его всегда было написано отчаяние. И всё же он пробуждал в Оленьке искреннее, глубокое чувство. Она всегда кого-то любила. Она не могла жить, не любя кого-нибудь. Она любила своего больного отца, который все это время сидел в своём
кресле в затемненной комнате, тяжело дыша. Она любила свою тетю, которая приезжала из Брянска раз или два в год, чтобы навестить их. А
до этого, когда она была ученицей прогимназии, она любила ее Учитель французского языка. Она была тихой, добросердечной, сострадательной девушкой, с мягким, нежным характером. И она очень здоровая,полезные впечатление. Глядя на ее полные, розовые щеки, на ее мягкую белая шея с черной родинкой, и добрая наивная улыбка, которая всегда появлялась на ее лице, когда говорилось что-то приятное, мужчины
подумает: "Не так уж плохо", - и тоже улыбнется; а посетительницы,
посреди разговора, вдруг схватят ее за руку и воскликнут: "Ты дорогая!" - в порыве восторга.Дом, принадлежавший ей по наследству, в котором она жила с рождения, был расположен на окраине города на Цыганской дороге, недалеко от
Тиволи. С раннего вечера до поздней ночи она слышала, как музыка в театре и разрывы ракет; и ей казалось, что Кукин ревел и боролся со своей судьбой и брал штурмом своего главного врага, равнодушную публику. Ее сердце растаяло тихо, ей не хотелось спать, и когда Кукин вернулся домой  под утро, она постучала в оконное стекло, и через занавески, он видел ее лицо и одно плечо и добрую улыбку, которую она ему подарила.Он сделал ей предложение, и они поженились. И когда он хорошенько рассмотрел её шею и полные сильные плечи, он захлопал в ладоши и сказал:"Ты, дорогая!" Он был счастлив. Но в день их свадьбы шел дождь, и выражение отчаяния не сходило с его лица.Они хорошо ладили. Она сидела в окне кассира, сохранил театр для того, записывала расходы, и выплачивается заработная плата.
Ее румяные щеки, её добрую наивную улыбку, словно ореол вокруг ее лица,
можно было увидеть в окошке кассы, за кулисами и в кафе. Она начала рассказывать своим друзьям, что театр - это самое великое,
самое важное, самая необходимая вещь в мире, что это единственное место, где можно получить истинное наслаждение, стать гуманизированным и образованным.-"Но ты думаешь, публика это оценит?" - спросила она. "Чего
хочет публика, так это цирка. Вчера мы с Ваничкой давали Faust. Бурлеск_, и почти все ложи были пусты. Если бы мы давали какую-нибудь
глупую чепуху, уверяю вас, театр был бы переполнен.Завтра мы будем ставить "Морфея в Хадесе". Приходите".Что бы Кукин ни говорил о театре и актерах, она повторяла.Она говорила, как и он, с презрением о публике, о ее равнодушии
к искусству, о ее хамстве. Она вмешивалась в репетиции, поправляла актеров, наблюдала за поведением музыкантов; и когда появилась неблагоприятная критика в местной газете, она заплакала и ушла в редакцию, чтобы с ним спорить.
Актеры любили ее и называли "Vanichka и я" и " дорогая". Она жалела их и одалживала небольшие суммы. Когда они обманывали ее, она никогда не жаловалась мужу; в лучшем случае она проливала несколько слезинок.

Зимой они тоже прекрасно ладили друг с другом. Они арендовали театр
в городе на всю зиму и на короткое время сдавали его в субаренду
Малороссийской труппы, в полоскательницу и местных игроков-любителей.
Оленька полнела и всегда сияла довольством, а Кукин худел и желтел и жаловался на свои ужасные потери, хотя всю зиму держался неплохо. Ночью он кашлял, и она дала ему малинового сиропа и лаймовой воды, натерла его одеколоном "Идеал" и укутала его в мягкие одеяла."Ты мой драгоценный, милый", - сказала она с совершенной искренностью, гладя его волосы. "Ты такой милый".
В Великий пост он поехал в Москву, чтобы собрать свою компанию, и, пока
без него Оленька не могла уснуть. Она сидела у окна всю ночь.
все это время смотрела на звезды. Она сравнила себя с курами, которые
тоже чувствуют себя неловко и не могут уснуть, когда их петуха нет в
курятнике. Кукин был задержан в Москве. Он написал, что вернется в течение
Пасхальной недели, и в своих письмах уже обсуждал организацию Tivoli. Но однажды поздно вечером, перед пасхальным понедельником, раздался зловещий стук в калитку. Это было похоже на стук в бочку - бум, бум, бум! Сонная кухарка побежала босиком, шлёпая по лужам, открывать калитку. -"Откройте, пожалуйста, калитку", - сказал кто-то глухим басом. "У меня есть вам телеграмма". -Оленька и раньше получала телеграммы от мужа, но на этот раз  почему-то оцепенела от ужаса. Она вскрыла телеграмму дрожащими руками и прочла:"Иван Петрович скоропостижно скончался сегодня. Ожидаю распоряжений на следующий вторник".Именно так была написана телеграмма - "wuneral" - и еще одно неразборчивое слово - "propt". Телеграмма была подписана менеджером оперной труппы. "Моя дорогая!" Оленька разразилась рыданиями. "Ваничка, мой самый дорогой, моя любимая. Зачем я вообще встретил тебя? Зачем я вообще познакомился с тобой поближе и люблю тебя? На кого ты бросил свою бедную Оленьку, свою бедную,
несчастную Оленьку?"Кукин был похоронен во вторник на Ваганьковском кладбище в Москве. Оленька вернулась домой в среду; и как только она вошла в свой дом, она бросилась на кровать и разразилась такими громкими рыданиями, что их было слышно на улице и в соседних дворах."Голубушка!" - говорили соседи, крестясь. "Как Ольга Семеновна, бедняжка, горюет!"Три месяца спустя Оленька возвращалась домой с мессы, подавленная и в глубоком трауре. Рядом с ней тоже шел мужчина возвращаясь из церкви, Василий Пустовалов, управляющий купеческого... Лесопилка Бабакаева. Он был в соломенной шляпе, белая майка и золотую цепочку, и больше похож на помещика, чем на делового человека.
- Всё идёт своим чередом, Ольга Семеновна, - сказал он степенно, с сочувствием в голосе. "И если кто-то из наших близких и дорогих
умирает, то это означает, что такова была воля Божья, и мы должны помнить об этом и переносить это с покорностью".Он проводил ее до калитки, попрощался и ушел. После этого она целый день слышала его спокойный голос; и, закрыв глаза,она мгновенно представила себе его темную бороду. Он ей очень понравился. И, очевидно, она тоже произвела на него впечатление, потому что вскоре после этого пожилая женщина, моя дальняя знакомая, зашла выпить с ней чашечку кофе. Как только женщину усадили за стол, она начала рассказывать о Пустовалове - какой он хороший, какой уравновешенный мужчина, и любая женщина была бы рада заполучить его в мужья. Три дня спустя Пустовалов сам нанес Оленьке визит. Он пробыл всего около десяти минут и говорил мало, но Оленька влюбилась в него, влюбилась любить так отчаянно, что она не спала всю ночь и горела
как в лихорадке. Утром она послала за пожилой женщиной. Вскоре после этого Оленька и Пустовалов были помолвлены, и последовала свадьба.

Пустовалов и Оленька жили счастливо вместе. Он обычно останавливался в Оптовом дворе до обеда, потом пошёл по делам. В его отсутствие
Оленька занял свое место в кабинете до вечера, участие в книга учета и отправки заказов."В настоящее время цены на пиломатериалы растут на двадцать процентов каждый год", - сказала она своим клиентам и знакомым. "Представьте, раньше мы покупали древесину в наших лесах здесь. Теперь Васичке приходится каждый год ходить за дровами в правительство Могилева. И какой налог!" - воскликнула она, в ужасе закрывая руками щеки. "Какой налог!"

Ей казалось, что она уже очень давно торгует пиломатериалами, что самая важная вещь в жизни - это пиломатериалы. Там было что-то трогательное и милое в том, как она произнесла слова,"балка","Планк","нотном стане","светильники для саун","лафет-," "струбцины." Ночью ей снились целые горы досок и теса, длинные, бесконечные ряды повозок транспортировки древесины где-то, далеко, далеко от
город. Ей приснилось, что целый полк балок размером 36 футов х 5 дюймов
продвигается в вертикальном положении, чтобы сразиться с лесоповалом;
что балки, балки и скобы стучали друг о друга, издавая резкий треск сухого дерева, что все они падали, а затем снова поднимались, наваливаясь друг на друга. Оленька
вскрикнула во сне, и Пустовалов ласково сказал ей:"Оленька, милая моя, что с тобой? Перекрестись".Она полностью разделяла мнение мужа. Если бы он подумал, что комната слишком горячая штучка, она тоже так думала. Если он считал бизнес скучным, то и она думала, что бизнес был скучным. Пустовалов не любил развлечений и оставался по праздникам дома; она делала то же самое.
"Ты всегда либо дома, либо в офисе", - говорили ее подруги.
"Почему бы тебе не сходить в театр или цирк, дорогая?"
"Мы с Васичкой никогда не ходим в театр", - спокойно ответила она.
"У нас есть работа, у нас нет времени на ерунду. Что мы получаем от похода в театр?"

По субботам Пустовалов и она ходили ко всенощной, и на праздники
утреннюю мессу. По возвращении домой они шли бок о бок с напряженным
лица, приятный запах, исходящий от них обоих, и ее шелковое
платье, приятно шуршащее. Дома они пили чай с молоком, хлебом и
разными джемами, а потом ели пирог. Каждый день в полдень во дворе и за воротами стоял аппетитный запах щей из капусты, жареной баранины или утки, а в постные дни - рыбы. Невозможно было пройти за ворота без того, чтобы тебя не охватило острое желание поесть. На столе в офисе всегда кипел самовар, и клиентов угощаличаем и печеньем. Раз в неделю супружеская пара ходила в баню и возвращалась с красными лицами, шагая бок о бок."Слава Богу, мы очень хорошо ладим", - сказала Оленька своим
друзьям. "Дай Бог, чтобы все жили так же хорошо, как мы с Васичкой".

Когда Пустовалов отправился в правительство Могилева за дровами, она
ужасно скучала по нему, не спала ночами и плакала.Иногда по вечерам к ней приходил ветеринарный врач полка
Смирнов, молодой человек, который жил во флигеле ее дома. Он рассказывал о происшествиях, или они вместе играли в карты. Это отвлекало её.
Самыми интересными из его историй были истории из его собственной жизни. Он был
женился, у него родился сын; но он разошелся со своей женой, потому что она
обманула его, и теперь он ненавидел ее и посылал ей сорок рублей в месяц на содержание сына. Оленька вздохнула, покачала головой, и ей стало жаль его.

"Ну, храни тебя Господь", - сказала она, провожая его до двери при
свете свечи. "Спасибо, что пришли убить со мной время. Дай Бог
тебе здоровья. Мать Небесная!" Она говорила очень степенно, очень
рассудительно, подражая своему мужу. Ветеринарный хирург
скрылся за дверью, когда она крикнула ему вслед: "Вы знайте, Владимир Платоныч, вам следовало бы помириться с вашей женой.
Простите её, хотя бы ради вашего сына. Ребёнок всё понимает, можете быть уверены".

Когда Пустовалов вернулся, она тихим голосом рассказала ему о ветеринарном враче и его несчастливой семейной жизни. Они вздыхали,
качали головами и говорили о мальчике, который, должно быть, скучает по дому
его отец. Затем, по странному совпадению мыслей, они оба остановились
перед священными изображениями, преклонили колени и помолились Богу, чтобы Он послал им детей. Так Пустоваловы прожили целых шесть лет, тихо и непринужденно.
мирно, в совершенной любви и согласии. Но однажды зимой Василий
Андреич, выпив горячего чая, вышел на лесоповал без шапки на голове, простудился и заболел. Его лечили лучшие врачи, но болезнь прогрессировала, и он умер после четырехмесячной болезни. Оленька снова осталась вдовой.
"На кого ты оставил меня, мой дорогой?" причитала она после похорон.
"Как же я теперь буду жить без тебя, несчастное создание, которым я являюсь. Пожалейте меня, добрые люди, пожалейте меня, оставшегося без отца и матери, совсем одного в мире!"

Она ходила в черном и плакала, и она навсегда отказалась от ношения
шляпы и перчаток. Она почти не выходила из дома, кроме как для того, чтобы сходить в
церковь и навестить могилу своего мужа. Она почти вела жизнь монахини.
Только по прошествии шести месяцев она сняла плакальщицы и открыла ставни. Она начала выходить иногда в
утром на рынке вместе с ней готовить. Но как она жила у себя дома и что
поехал туда мог только догадываться. Об этом можно было догадаться из
факта, что ее видели в ее маленьком саду, пьющей чай с ветеринара, когда он читал ей газету вслух, а также от
того факта, что однажды, встретив знакомую на почте, она сказала ей:"В нашем городе нет надлежащего ветеринарного контроля. Вот почему
так много болезней. Вы постоянно слышите о людях, которые заболевают от молока и заражаются от лошадей и коров. О здоровье домашних животных действительно следует заботиться так же, как и о здоровье людей ".
Она повторила слова ветеринара и придерживалась того же мнения, что и он
обо всем. Было ясно, что она не сможет просуществовать и года без привязанности, и она нашла свое новое счастье во флигеле
своего дома. У любого другого это вызвало бы осуждение; но никто
не мог думать плохо об Оленьке. Все в ее жизни было таким прозрачным.
Они с ветеринаром никогда не говорили о перемене в своих отношениях. На самом деле они пытались скрыть это, но безуспешно; потому что
У Оленьки не могло быть секретов. Когда коллеги хирурга из полка пришли навестить его, она налила чай, накрыла ужин и
рассказала им о чуме крупного рогатого скота, ящуре,и муниципальные бойни. Хирург был ужасно смущен и после того, как посетители ушли, он схватил ее за руку и сердито прошипел:"Разве я не просил тебя не говорить о том, чего ты не понимаешь? Когда мы,
врачи, обсуждаем какие-то вещи, пожалуйста, не вмешивайся. Это становится неприятностью ".-Она посмотрела на него с удивлением и тревогой и спросила:"Но, Володичка, о чем мне с тобой говорить?"-И она со слезами на глазах обвила его шею руками и умоляла его не сердиться. И они оба были счастливы.

Но их счастье было недолгим. Ветеринар ушел, уехал со своим полком, чтобы уйти навсегда, когда его перевели в
какое-то отдаленное место, почти в Сибирь, и Оленька осталась одна.
Теперь она была совершенно одна. Ее отец давно умер, и его
кресло лежало на чердаке, покрытое пылью, без одной ножки. Она стала
худой и невзрачной, и люди, которые встречали ее на улице, больше не
смотрели на нее так, как раньше, и не улыбались ей. Очевидно, ее
лучшие годы были позади, прошли и канули в лету, и предстояло
начать новую, сомнительную жизнь, о которой лучше было не думать.
Вечером Оленька сидела на ступеньках и слушала, как играет музыка и
в Тиволи рвутся ракеты; но это больше не вызывало у нее никакого
отклика. Она рассеянно посмотрел во двор, мысли
ничего, ничего не хотелось, и, когда наступила ночь, она легла спать и
снилось ничего, кроме пустого двора. Она ела и как будто пили на принуждение.

И что было хуже всего, у нее больше не было никакого мнения. Она видела
и понимала все, что происходило вокруг нее, но не могла
составить об этом мнение. Она не знала, о чем говорить. И как
ужасно не иметь своего мнения! Например, вы видите бутылку, или вы
видите, что идет дождь, или вы видите мужика, проезжающего мимо в телеге. Но
для чего нужны бутылка, или дождь, или мужик, или в чем смысл
всего этого, вы не можете сказать, вы не можете сказать, даже за тысячу
рублей. Во времена Кукина и Пустовалова, а затем ветеринарного
хирурга у Оленьки было объяснение всему, и она бы свободно высказала свое мнение независимо ни от чего. Но теперь в ее сердце и мозгу была та же пустота, что и во дворе. Это было так же раздражающе и горько, как вкус полыни.

Постепенно город разросся повсюду. Цыганская дорога превратилась в
улицу, и там, где раньше были Тиволи и склад пиломатериалов, теперь появились
жилые дома и ряд боковых улочек. Как быстро летит время!
Дом Оленьки стал мрачным, крыша заржавела, сарай покосился. Двор зарос щавелем и
чертополохом. Сама Оленька постарела и стала невзрачной.
Летом она сидела на ступеньках, и на душе у нее было пусто, тоскливо
и горько. Когда она поймала дыхание весны, или когда ветер
слышался звон соборного колокола, вдруг нахлынувшие воспоминания
это изливалось на нее, ее сердце наполнялось нежным теплом, и
слезы текли по ее щекам. Но это длилось всего мгновение.
Тогда снова наступила бы пустота и возникло бы чувство, Какой смысл
жить? Черный котенок Брыска потерся о нее и тихо замурлыкал
но ласки маленького существа не тронули Оленьку. Это
было не то, что ей было нужно. Что ей было нужно, так это любовь, которая поглотила бы всё её существо, ее разум, всю ее душу, которая дала бы ей
идеи, цель в жизни, которая согрела бы ее стареющую кровь. И она
сердито стряхнула черного котенка со своей юбки, сказав:"Уходи! Что ты здесь делаешь?"
И так день за днем, год за годом ни единой радости, ни единого
мнения. Что бы ни говорила Марва, кухарка, все было в порядке.

Однажды жарким июльским днем, ближе к вечеру, когда мимо города гнали скот
и весь двор был заполнен облаками пыли, внезапно раздался стук в ворота. Оленька сама пошла открывать, и остолбенела, увидев ветеринара Смирнова. Он поседел и был одет в штатское. Все старые воспоминания нахлынули на неё душа её, она не могла сдержаться, она разрыдалась и положила голову Смирнову на грудь, не сказав ни слова.
Она была так взволнована, что совершенно не заметила, как они вошли в дом и сели пить чай. "Мой дорогой!" - прошептала она, дрожа от радости. "Владимир Платоныч, откуда вас Бог послал?"

"Я хочу поселиться здесь навсегда", - сказал он ей. "Я подал в отставку со своей
должности и приехал сюда, чтобы попытать счастья как свободный человек и вести
оседлую жизнь. Кроме того, пришло время отправить моего мальчика в гимназию. Он
теперь он уже взрослый. Вы знаете, мы с моей женой помирились".- Где она? - спросила Оленька. - В отеле, с мальчиком. Я ищу жильё."
"Боже милостивый, благословляю тебя, возьми мой дом. Почему мой дом не подходит? О,
дорогой! Да я никакой платы с тебя не попрошу, - в величайшем волнении выпалила Оленька и снова заплакала. "Ты живи здесь, а мне хватит и
флигеля. О Небеса, какая радость!"

Уже на следующий день красили крышу и белили стены, а Оленька, подбоченившись, ходила по двору
надзирающий. Ее лицо озарилось прежней улыбкой. Всё её существо ожило и посвежело, как будто она пробудилась от долгого
сна. Приехали жена ветеринара с ребенком. Она была тонкой,обычная женщина, с отталкивающего выражения. Мальчик Саша, маленький для своего
десятилетнего возраста, был пухленьким ребенком с ясными голубыми глазами и ямочками
на щеках. Он бросился к котенку, как только вошел во двор, и всё вокруг зазвенело от его счастливого смеха.

"Это ваш кот, тетя?" - спросил он Оленьку. "Когда у нее появятся маленькие
кошечки, пожалуйста, подари мне одну. Мама ужасно боится мышей.

Оленька поболтала с ним, напоила чаем, и ей вдруг стало тепло в груди и мягко сжалось сердце, как будто мальчик был ее собственным сыном.
Вечером, когда он сидел в столовой и делал уроки, она нежно смотрела на него и шептала про себя:"Мой дорогой, мой красавчик. Ты такой умный ребенок, на тебя так приятно смотреть".-"Остров - это участок земли, полностью окруженный водой", - продекламировал он.

"Остров - это участок земли", - повторила она. Это была первая мысль,
подтвержденная с уверенностью после стольких лет молчания и ментальной пустоты.
Теперь у нее было свое мнение, и за ужином обсуждала с родителями Саши
как сложно исследования стала для детей спортивный зал, но насколько, в конце концов, классическое образование было лучше чем
коммерческие курсы, потому что когда ты окончил гимназию, затем
дорога была открыта за карьеру на всех. Если бы ты захотел, ты
мог бы стать врачом, или, если бы ты захотел, ты мог бы стать инженером.

Саша начал ходить в спортзал. Его мать уехала в гости к своей
сестре в Харьков и так и не вернулась. Отец отсутствовал каждый день
осматривал скот, а иногда отсутствовал целых три дня кряду,
так что Саша, как казалось Оленьке, был совершенно покинут, с ним обращались
как с совершенно лишним человеком, который, должно быть, умирает с голоду. Поэтому она
перевела его в крыло вместе с собой и приготовила для него там небольшую комнату.

Каждое утро Оленька заходила к нему в комнату и заставала его крепко спящим
с рукой, подложенной под щеку, так тихо, что, казалось, он не дышит. Как жаль, что приходится его будить, подумала она.

"Сашенька, - сказала она печально, - вставай, дорогая. Пора идти в спортзал".
Он встал, оделся, помолился, затем сел пить чай. Он выпил три стакана чая, съел два больших крекера и половину
булочки с маслом. Сон еще не вышел из него, так что он был немного крест.
"Ты не знаешь свои басни, как следует, Сашенька", - сказала Оленька,
глядя на него, как будто уходя в дальнее путешествие. "Какая много у тебя проблемы. Ты должна усердно стараться и учиться, дорогая, и обращать внимание на своих учителей ". -"О, оставь меня в покое, пожалуйста", - сказал Саша.
Затем он пошел по улице к спортзалу, маленький человечек в в большой кепке
 и с сумкой за спиной. Оленька следовала за ним бесшумно."Saшенка, - позвала она.
Он оглянулся, и она сунула ему в руку финик или карамельку. Когда
он дошел до улицы, ведущей к спортзалу, он обернулся и сказал,
стыдясь того, что за ним следует высокая полная женщина:"Вам лучше пойти домой, тетя. Я могу идти оставшийся путь сам".
Она остановилась и смотрела ему вслед, пока он не скрылся у входа в школу.
Ах, как она любила его! Ни одна из других ее связей не была такой глубокой.
Никогда прежде она не отдавала себя так полностью, так бескорыстно,
так радостно, как сейчас, когда все ее материнские инстинкты были пробуждены. Для
этот мальчик, который был не ее, за ямочки на щеках и за его большую кепку, она бы отдала свою жизнь, учитывая ее с радостью и с
слезы восторга. Почему? Ах, действительно, почему? Проводив Сашу в спортзал, она вернулась домой
тихая, довольная, безмятежная, переполненная любовью. Ее лицо,
помолодевшее за последние полгода, улыбалось и сияло. Люди, которые встречали
ее, были довольны, глядя на нее."Как поживаете, Ольга Семеновна, дорогая? Как у тебя дела, дорогая?"
"Занятия в спортзале в наши дни очень тяжелые", - сказала она на рынке.
"Это не шутка. Вчера у первого класса была басня, которую нужно было выучить наизусть
перевод на латынь и задачка. Как маленький мальчик может всё это сделать?
И она рассказала об учителе, уроках и учебниках, в точности повторив то, что сказал о них Саша.

В три часа они поужинали. Вечером они вместе готовили уроки,
 Оленька плакала вместе с Сашей над трудностями,Укладывая его спать, она долго медлила, осеняя его крестным знамением и бормоча молитву. И когда она лежала в постели,она мечтала о далеком, туманном будущем, когда Саша закончит его
учебе и стать врачом или инженером, иметь большой дом его собственный, с лошадей и карету, жениться и иметь детей. Она
засыпала, все еще думая об одном и том же, и слезы катились
по ее щекам из закрытых глаз. А черная кошка лежала бы рядом мурлыча: "Мрр, мрр, мрр".

Вдруг раздался громкий стук в калитку. Оленька проснулась от испуга у неё
 перехватило дыхание, сердце сильно забилось, через полминуты раздался ещё один стук.
"Телеграмма из Харькова", - подумала она, дрожа всем телом.
"Его мать хочет, чтобы Саша приехал к ней в Харьков. О, великий Боже!"

Она была в отчаянии. Голову, ноги, руки похолодало. Есть нет несчастнее существа в мире, она чувствовала. Но еще минута прошло, она услышала голоса. Это был ветеринар, возвращавшийся домой из клуба.
"Слава Богу", - подумала она. Груз постепенно спал с ее сердца, она
снова почувствовала себя непринужденно. И она пошла обратно в кровать, думая о Саше, который лежал, крепко спал в соседней комнате и иногда кричала во сне:"Я отдам это тебе! Убирайся! Прекрати свои разборки!"