У Христа за пазухой

Какое чудо - испытать пронзительную любовь, любовь-жалость Христову, не человечью, - к твоим врагам, обидчикам, мучителям... любовь к такому обидчику как к человеку-диву, с пронзительным состраданием его немощам, в том числе и тем греховным страстям, которые так тебе досаждали....

Увы, не всегда эта чудо-любовь, даже прежде уже однажды испытанная, вновь открывается. Может, нужно время, чтобы она ожила, чтобы заполонила сердце так, что бы ты смог всегда познавать немощи других и сожалеть им всем сердцем - до острой материнской боли.

Но есть и более короткий и верный путь к постижению тайны этой евангельской любви к мучителям твоим: так, как учил наш духовный отец - нужно для того всего лишь достигать полного, и мощного, и безоговорочного  умерщвления любви к себе. Другим - место в сердце, другим!

Но как же это трудно... И страшно ведь. Любовь к себе на каких-то поздних этапах духовной жизни  почти не "открывается", не познается, слабо дает о себе знать - разве в "мелочах"? - желаниях отдыха, покоя,  комфорта обособленности человека страдающего, измученного... Ведь это все вроде не считается самолюбием?...

Однако ж именно потому, разрешая этот вопрос,  святым юродивым и приходилось босиком по снегу ходить, спать когда и где придется, потому что эту проклятую, не в ту сторону повернутую любовь было иначе ничем не выжечь, кроме как каленым железом. Каленым железом предельного, изнурительного и самоистязательного страдания. Таково самолюбие и таковы средства борьбы с ним (ассортимент инструментов широк и соответствует возрастам духовных).

Любовь человека к себе чудовищно живуча. Она оккупирует  его всего. Она застилает путь любви к Богу и ближнему. Потому и вериги, и рвань на теле, и холод, и боль, и бездомность годами... Но кто это может понять и принять - цели и смысл этой запредельности юродливого жития?
Не может никто, но потому что не хочет, потому что правда глаза  колет и самообман становится предпочтительнее. И просто потому, что земной рассудок не может справиться с неземным разумом. Слишком тяжела и немыслима для него эта единственная правда о человеке и смертельной тяготе его спасения.
Впрочем вериги железные заменяют терпение, смирение, самоукорение и покаяние - воистину сокрушенное и смиренное сердце. Они порой и вериги весом перетянут.

К слову: хуже всего, что об этих юродивых мучениках любви Христовой нынче все пишут люди самодовольные и самоуверенные, издателю удобные, достаточно благополучные, почти всегда как зайцы из сказки хвастливые и разумеется, не подозревающие всех этих прелестей за собой. Кто может их после того читать и как может им доверять?! Риторический вопрос. Видимо таковые же и читают, - не ведающие что творят и как живут и куда спешат.

Хорошо сказал некто из под8вижников, что если кто-то начинает много говорить о любви, наступи ему на ногу. Тут все и откроется.
Тот, у кого боль жизни превысит, он и отдавленную ногу безропотно перенесет, просто не почувствует боли. Да еще давителя и возблагодарит, потому что отдавленному легче поднять глаза на Христа (радуется, что совесть векселя оплачивает), а пребывающему в тепле  и благодушном покое будет тяжко, хотя таковый себя научит и Христа себе сочинять, и свое место "за пазухой" самостийно бронировать, Божиего определения не дожидаясь. Странно: разве не слышно нам сразу, кто нам патоку в уши льет - самозванец или страстотерпец Божий, миру незнаемый?
Страстотерпцы патоку не пользуют. Хотя грешников насквозь видят и пронзительно за них болеют. А за себя еще пронзительней, поскольку знают: "от них же первый есмь аз..."

Вот такие загадки нам преподносит то, что называется духовной жизнью.