Экзотическая дама

     Праздность и богатство окружали уже не молодую даму. Ее великолепный будуар вмещал в себя столько золота и драгоценных камней, словно египетская пирамида. Здесь были и зеркала, обрамленные золотыми рамами, и золотой рукомойный прибор, желтым металлом были выполнены и лотки, и подносы с подсвечниками, и гребни для расчесывания, и даже иглы, которые были воткнуты в подушечку из самой дорогой ткани на Земле-викуньи. Эту ткань экзотической даме специально прислали из альпийских предгорий. Чуть поодаль сей комнаты находилась и другое помещение, которое было не менее, а по слухам еще более пышным и называлось оно бриллиантовой комнатой. В ней находились неимоверное количество полок, на которых пылились одни из самых дорогих украшения мира. Здесь были и переливающиеся медальоны, и браслеты с цепочками, и диадемы с ожерельями неимоверной красоты, что если на них посмотреть при солнечном цвете, то у смотрящего непроизвольно прикрывались глаза от столь непередаваемого мерцания и игры света. Во всем дворце роскошной дамы изобиловал стиль Ар-деко, здесь Барокко соперничал с Рококо. И во всем этом пышном великолепии, во всей этой праздности и жила богатая дама. Она была статная особа с высокоподнятой грудью и осиной талией. На ее тыквенной голове блистала корона, а в иной раз различные диадемы с драгоценными камнями, всего лишь в одной такой диадеме блистали 11 колумбийских изумрудов общим весом более 500 карат и 11 бриллиантов изумрудной огранки. Глаза у тыквенной дамы, при всем своем сиятельстве, были наполнены безудержной и милой грусти. На характер дама была словно хамелеон, меняла свою окраску под окружающую среду, но в душе держала свой внутренний корень не тронутым.
      В доме, всегда царило праздношатание. Каждый вечер собирались не менее дорогие гости, чем сам дворец дом, во всяком случае они так себя превозносили, чтобы как им казалось, не меркнуть перед изобилием великолепия особняка и его хозяйки. Фуршеты и банкеты сменялись один за другим, унося нашу немолодую особу в мир ничегонеделания и самолюбования. Вокруг экзотической дамы толпами кружились молодые и не очень- арбузы, с уже спелой кожурой, субтильные бананы, накаченные ананасы, полные мандарины и еще зеленные киви. Все они искали внимание нашей экзотической дамы. Все фрукты, которые были вхожи на коктейли были от роду своего из небогатых огородов и ферм. Все они стремились попасть во дворец и привлечь внимание дамы. Они, видя всю эту роскошь обстановки открыто восхищались ею и щеголяли перед хозяйкой особняка словно молодые петушки около куриц.
     Каждый вечер музыканты играли веселую музыку, клубился ароматный дым дорогих сигар, в воздухе витала нега. Казалось бы, что время пролетает здесь незаметно и беззаботно. Вот только все это казалось. Каждый молодой и не очень фрукт пытался завладеть вниманием экзотической дамы, завладеть не только ее разумом, но сердцем. Рассказывались на перебой разнообразные шутки, кто-то пританцовывал, кто-то пытался приобнимать даму. Хозяйка, казалось, была настолько раскрепощена, что давала волю своим эмоциям. Эмоциям, но не чувствам…Она прекрасно понимала, что сквозь эту блаженную роскошь и тлетворное удовольствие виднелась пустота. Пустота не только в душах окружающих ее фруктов, но и самое главное пустота в душе. И каждый вечер, после пышных торжеств и застолий, после очередных навязчивых ухаживаний, она оставалась совершенно одна в этом бушующем и полном страстей дворце.
      Экзотическая дама понимала, что не она нужна ее обожателям, а всего лишь ее материальное положение. И тогда хозяйка особняка горько плакала среди той роскоши, которую ее окружала. Она мечтала о простых человеческих чувствах, о взаимности, о любви. Дама мечтала, что ее будут любить не за что то, а вопреки, не за ее материальное положение и статусность, а за то, что она просто есть. И вспоминая своих еще совсем недавно кавалеров, ей становилось омерзительно противно от этого образа поддельной жизни.
     И в какой-то миг, экзотическая дама бросила свою благополучную золотую жизнь и отправилась в странствие по белу свету в поисках истины и неподдельных чувств. Ей уже было невмоготу чахнуть во всей роскоши и великолепии прежней блистательной жизни. Она устала от многоцветия бытия, дама хотела увидеть тот неподдельный и искренний свет, свет любви