Спутницы

- Мурзик, а ты чего здесь? Холодно же!
Лена скинула с плеча рюкзак. Чего там только не было! А что?! Женская же сумочка! Пусть и похож он больше на мешок для картошки, зато вместительный и позволяет все нужное и не очень таскать с собой. Вот и сейчас в нем помимо учебников, тетрадей и дежурной расчески, лежит пижама и бутерброд, который мама с утра туда сунула, несмотря на возражения.
- Лена, не спорь! Испортишь себе желудок! Гоняешь как пони по кругу весь день, а поесть забываешь! Куда это годится?!
- Мам, мне похудеть надо!
- Я тебе похудею! Ты себя в зеркало видела?! Кожа да кости! Куда еще-то?! Что за мания нынче? Одни доски вокруг!
- Мама!
- А что мама? Плоские, как не знаю кто! Не что посмотреть! А если и глянешь, то до слез! Да еще и кофты эти безразмерные напялите на себя с широкими штанами! То ли мальчик, то ли девочка – не поймешь!
- Ну, мам! Мода такая!
- Дурацкая!
- Согласна! Но лучше не выделяться. И удобнее так. Тепло и мухи не кусают! Мамуль, куда ты мне полбатона заворачиваешь?! Я столько не съем!
- Поделишься с кем-нибудь. Все! Иди! И не забудь, пожалуйста, к бабушке зайти после школы. Она опять на давление жаловалась. Я была днем, а ты вечером забеги, хорошо?
- Принято! – Лена улыбнулась, предвкушая вечерние посиделки с бабушкой.
Такие дни она любила. Вероника Матвеевна была необычной бабушкой. С внучкой она говорила всегда предельно честно и обо всем, считая, что молодежь большую часть своих проблем получает от того, что взрослым иногда недосуг просто сесть и рассказать все как есть. Пусть бы и на сложную тему. Подумаешь! Говорить всегда легче, чем потом проблемы разгребать. Так что нечего стесняться! Чай, внучка уже не младенец!
Вот за эту откровенность Лена и ценила такие вечера. У бабушки можно было спрашивать о чем угодно. И хотя Лена точно знала, что об их разговоре мама, конечно же, узнает, но задавать вопросы, грея руки о чашку с чаем на уютной кухне бабушкиного дома, было как-то легче.
И именно на бабушкином крыльце сидел теперь старенький Мурзик, которого Лена кормила колбасой.
- Мама бы тебя похвалила! Сказала бы, что ты хорошо кушаешь! – Лена дожевала булку, рассмеялась, и стряхнула с ладони крошки. – Теперь мы с тобой не голодные. Замерз?
Девушка тронула кота за обгрызенное соперниками в борьбе за любовь к соседской Мурке ухо, и поежилась:
- Чего тебе дома не сидится? Не лето на дворе!
Кот только жалобно мяукнул в ответ.
Что-то было явно не так.
Мурзик принадлежал соседке бабушки, Ксении Александровне.
С Лениной бабушкой, Вероникой Матвеевной, они были заклятыми подругами. Знали друг друга почти столько же, сколько на свете прожили. И столько же ругались чуть не каждый день.
- Ба, а зачем вы все отношения выясняете? Чего вам мирно не живется? – Лена намывала пол в бабушкиной комнате и хихикала.
- Что бы ты понимала, девочка! Мы же уже родные почти!
- Тем более! Ба, вот ты мне объясни, почему так странно-то? Неужели нельзя просто сесть, поговорить?
- С кем?! С Ксюшкой? Я тебя умоляю! Это же не женщина! Бульдозер! У нее есть только свое мнение и никакого больше!
- Тогда зачем вообще нужны такие отношения? Одно расстройство от них.
- Да куда денешься?! Столько лет бок о бок! На переправе, Ленок, коней не меняют. Пусть и таких старых кляч, как мы с Ксюхой. Она ведь вредная, но своя. Случись что – первая бежит на помощь. Сколько раз такое было! Сколько помогала она мне! Когда мама твоя родилась, я думала, что свихнусь! Дед твой, не тем будет помянут, гулена был страшный! Мог из дома пропасть на полгода запросто. Да так, что мы его с фонарями и собаками найти не могли. Нагуляется и вернется – любите его! А я молодая была, глупая… Все верила ему… Он очень хорошо умел языком молоть. Расскажет, распишет, какая жизнь нас райская впереди ждет, а я уши-то и развешу! У меня ведь, кроме папы да Ксюшки никого и не было, кто совет бы дал, да ему, паразиту, мозги на место поставил. Отец болел и я его беспокоить не хотела, а Ксюша… Она деда твоего еще при знакомстве в момент срисовала. Все отвадить от меня пыталась. Даже глазки ему строила. Да все без толку. Влюбилась я… Ксения на это дело полюбовалась какое-то время, а потом рукой махнула. Помогала молча, понимая, что пока у меня душа на место не станет, тревожить ее не стоит. Умная…
-  А почему ты чуть не свихнулась, когда мама родилась?
- Да потому, что он меня перед самыми родами бросил. Я утром проснулась от первой схватки, а его нет. Куда ушел, на сколько – ничего не знала. Меня и из роддома Ксюшка забирала. Приданое ребенку по подругам собрала, коляску купила. На пальто новое деньги собирала и все на нас потратила… Сказала, что мне нужнее. А потом прибегала после работы, чтобы с ребенком помочь, и ни разу меня не попрекнула. Понимала, что плохо мне. Я ведь на стену лезла тогда. Чего только не передумала! А он явился не запылился через год почти. Дочку на руки взял вот в этом самом дворе и говорит мне: «Любимая моя! Спасибо тебе за дочь!». А тут Ксения с работы пришла. Прошла молча в дом и вышла оттуда с кочергой. Ох, как она его гоняла! И костерила так, что соседи сбежались и аплодировали у забора, пока он не удрал.
- А ты его потом обратно не приняла?
- Нет… На этот раз – нет. Хоть и любила еще беспутного, но у меня к тому времени все слезы вышли. А если женщина плакать не может, она начинает злиться. Я очень сердита на него была. За то, что бросил меня. За то, что вернулся как ни в чем ни бывало, даже ничего не объясняя. Просто пришел, понимаешь? А то, как мы тут жили все это время без него – это пустое. Как я за младенцем и за лежачим отцом ходила, ни сна не видя, ни покоя. Мне снилось, что я спать хочу! Вот так уставала! И если бы не Ксюша, которая и есть готовила, и папу мыть помогала, я никогда не справилась бы! Много всего было, Леночка! И я никогда не забуду того, что она для меня сделала!
- А мне баба Ксеня рассказывала, что ты ей любовь всей своей жизни подарила. Это она о чем?
- Ах, это… Да было дело. Маме твоей лет десять, что ли, было, когда я с Георгием познакомилась. Он в школе работал, где мама твоя училась. Я на родительское собрание пришла, а он возле кабинета нашего стоял, с директором школы о чем-то разговаривал. Я его увидела и пропала… Он совершенно не был похож на твоего деда. Спокойный такой, уравновешенный. Додельный, как мой отец говорил. Все у него спорилось и все получалось. И душой был… Не передать! Человек… Мы с ним познакомились. Встречаться начали. А тут и праздники новогодние подоспели. Я его в гости пригласила. Ну и Ксюша пришла. Куда же без нее? Я как увидела, какими глазами он на нее смотрит, так все для себя и решила. Я-то хоть замужем побывать успела да ребенка имела уже, а Ксении в личной жизни никогда не везло. Уступила я ей… Решила, что так правильно будет… А с Георгием они жили очень хорошо! Жаль только, что мало. Ксения все о детях мечтала, да только не срослось у них что-то. Не получалось. Она тоже тогда плакать устала. Злилась… А потом Георгий в аварию попал. И у Ксюши «ребенок» появился… Она его, словно маленького, учила всему заново: и ложку держать, и ходить, и говорить. Справилась! Она вообще с чем угодно могла справится! Характер такой. А как на ноги он встал, тут она и понесла. Видно, небо решило сжалиться над ними и подарить еще капельку счастья. Даже две. Ксюша ведь двойню родила. Знаешь, Леночка, я счастливее женщины не видала в своей жизни. Как она все успевала? Не знаю. Я помогала, конечно, как могла, но ей эта помощь была, что слону дробина. Она же ураган! Все успевала сама! Я с работы притащусь, сумки брошу, и к ней. Спросить, не надо ли чего. А там… В доме чисто, на плите первое, второе и компот, дети обихожены, а Георгий песни им поет. Как ей это удавалось? Не знаю! Говорю же, не женщина! Бульдозер! Сил в ней столько, что на десятерых хватит!
- А дальше?
- А что дальше? Интересно тебе?
- Очень!
- А дальше все непросто было. Сыновья у Ксюши были умненькими, но очень уж баловными. То и дело натворят что-нибудь, а мать бегает, разгребает за ними. Ну и добегалась! Я ей сколько раз говорила, что с такими детьми построже надо бы… Да разве ж она послушает? Любила их так, что света за ними не видела. Вот и получилась из этого беда большая.
- Какая, ба?
- Связались они с компанией нехорошей. Много чего там было, долго рассказывать, да только посадили братцев. И надолго. Ксения тогда чуть с ума не сошла! Георгия уже на свете не было, так что вся беда ей досталась. До капельки, до копеечки… Даже дом пришлось продать, чтобы адвокатам заплатить.
- Погоди, ба! Но она же как жила там, так и живет? Это как?
- А просто, Леночка. Я у нее дом купила. А потом подарила ей.
- Ничего себе!
- Ага! Крику было! Ругалась Ксения так, что я думала крыша рухнет! И слушать ничего не хотела, и документы оформлять! Упрямая, как осел! И как ни пыталась я объяснить, что это пшик, мелочь ничего не стоящая, по сравнению с тем, что мы пережили вместе – ее не проняло. А ведь если бы не она, я бы не доучилась и работу такую хорошую не получила бы.
- Ба, а откуда у тебя такие деньги? Ну, чтобы дом купить?
- Так от деда твоего! Он как преставился, так и выяснилось, что у него квартир аж три штуки и завещание на меня да на маму твою. Хоть здесь совесть поимел, подлец такой! Вот я и рассудила, что уж одна-то из этих квартир точно Ксенина. Ведь не помогла бы она мне тогда, кто знает, как я справилась бы и где мама твоя была бы. Может в детском доме, а может и в семье какой. Носила бы сейчас другое имя, и я знать не знала бы, где моя дочка…
- А ты не утрируешь, ба?
- Нисколечко! Ксения нас с папой кормила почти год, пока я училась да полы по ночам мыла. Что я там зарабатывала? Курам на смех! На лекарства и то отцу не хватало! Он же еще не на пенсии был, а с работы его уволили. А Ксюшка уже тогда зарабатывала очень хорошо! Руки-то из нужного места растут и стрижет она так, что очередь их клиентов стоит до сих пор! А все потому, что не просто ножницами чикает, а с выдумкой. К ней придет женщина, а выйдет девушка! Сколько раз я такое видела! Она вокруг клиентки походит-походит, подумает, побурчит себе под нос, а потом натворит на ее голове такое, что ни в сказке сказать ни пером описать! Мастер…
- Бабуленька, а как ты ее уговорила дом в подарок принять?
- Да никак! Заставила! Я ведь тоже у нее понахваталась за эти годы! И ругаться умею теперь ничуть не хуже. Покричали друг на друга, поревели, обнялись, и пошли к нотариусу. Только сыновей Ксюшиных это все равно не помогло из тюрьмы вытащить. Так и сидят. А она им передачки возит. Собираем, что можем, и провожаю ее. Вижу же, как сердце ноет материнское. Поэтому и молчу. Что бы я ни сказала, все ни о том будет. Любовь ведь она какая?
- Какая, ба?
- А как океан, вот какая! Помнишь, мы с тобой фильм какой-то смотрели про океан этот самый? Сколько там всего! И красоты, и грязи. А только сколько бы туда чего плохого человек не лил, глянешь на большую воду, а она – чистая как слеза. Вот так и любовь. Сколько бы плохого в нее ни капало, а все растворится и одна чистота выйдет. Правильно это или нет – не нам судить, Леночка. Не наше это дело. Только знаю я, что мальчишки Ксенины тоже отмылись. Может, и не до конца. Не знаю. Чужая душа – потемки. А только мать ждут и письма ей пишут. Кто-то скажет, делать им, мол, больше нечего там, вот и пишут. А я тебе другое скажу. Пока она те письма читает – жива и в силах. А отними у нее их и что будет?
- Плохо будет…
- Вот именно! А на то, что мы тут воюем, не обращай внимания. Мы вечные спутницы! Никуда друг от друга не денемся. Да и привыкли так общаться, а переучиваться уже поздно. Жизнь за плечами.
- Бабушка, ты что?! Вы еще ого-го у меня!
- Как же! Ого-го… Только, то хвост ноет, то лапы отваливаются… Ох, Леночка, нам бы еще годков с десяток накинуть, и мы бы столько всего успели…
- Бабушка, что ты болтаешь!
- Ты как со старшими разговариваешь?
- А понахваталась от вас! – Лена наскоро домывала пол. – Все, я поскакала!
- Куда это?
- К репетитору! А потом к ребятам. Ночевать к тебе приду! Мама велела!
- Это еще зачем?
- А давление у тебя вчера плясало опять? Вот и не задавай глупых вопросов!
- Лена!
- Я за нее! Все, бабуленька, я ушла! Не балуйся!
Лена давно уже жила на два дома. И за бабушкой присматривала не по настоянию матери, а по собственному желанию. Ей нравилось приходить в этот старый дом, где все дышало любовью и где ее ждали в любое время дня и ночи. Конечно, мама знала, что Лена, оставаясь ночевать у бабушки, приходит после прогулок с друзьями далеко не всегда вовремя, но ругать ее даже не думала. Знала, что дочь характером в нее, а значит, глупостей не наделает.
Вот и сегодня Лена задержалась после школы и пришла чуть позднее обычного. Окна бабушкиной кухни уже светились в полумраке осеннего сада, маня и обещая горячий чай и бабушкины теплые руки, пахнущие домашним хлебом, который так любила Лена.
Вот только мокрый, продрогший Мурзик, не давал Лене покоя.
- Что ты все-таки здесь делаешь?
Кот молчал. Не ластился к Лене как обычно, а сидел на ступеньке, подобрав под себя озябшие лапы, и молча смотрел на девушку.
- А ну! Иди сюда! – Лена встала, подхватила со ступеньки рюкзак и кота. – Нечего тут мерзнуть!
Лена еще не успела постучать, а дверь уже распахнулась, и Вероника Матвеевна поманила за собой внучку.
- Хорошо, что ты пришла! Вовремя!
- Что случилось, ба?
- Ксения в больнице!
- Ничего себе! Что случилось?
- Ногу сломала.
- Как?!
Вероника Матвеевна вздохнула и отобрала кота у внучки.
- Иди сюда, горемыка! Почему не пришел, когда я тебя звала? Хозяйка твоя с ума сходит. Уже раз пять звонила!
- Ба!
- Ой, Лен, не спрашивай! Я же тебе говорила, что это не женщина, а не знаю кто! С крыши грохнулась! Представляешь?! Полезла сама желоба чистить, хотя я ей говорила, что не надо! Найду кого-нибудь. Но разве ж она послушает?!
- Погоди, ба! А куда ты собираешься? – Лена швырнула в угол рюкзак и покачала головой. – Сиди дома! Вон как перенервничала! Еще давление опять подскочит!
- Леночка, мне в больницу к ней надо! Вещи отвезти и поесть я приготовила! Так же кормят не пойми как, а она с утра ничего не ела!
- Приготовила? Ну и молодец! А в больницу я поеду!
- Детка, тебя не пустят!
- Меня?! Шутишь что ли? Забыла у кого я спорить училась?
- Лен, да зачем это?
- А затем! Вы там опять поругаетесь и напугаете всех врачей! А до завтра ты остынешь, а она соскучится успеет! Давай то, что отвезти надо, а я сейчас!
Лена достала телефон и навела было камеру на Мурзика, но передумала.
- Иди сюда, гулена!
Старенькое полотенце, выданное бабушкой, за несколько минут превратило несчастного мокрого кота в пушистого красавца.
- Вот так-то лучше! Ну-ка, улыбочку! Тьфу, ты! Ты же кот! Ну хоть морду довольную сделай! А то ведь баба Ксеня волноваться будет! Пусть знает, что с тобой все в порядке.
Сделав несколько снимков, Лена забрала у бабушки приготовленную сумку, и чмокнула Веронику Матвеевну в щеку.
- Не волнуйся, ба! Утешу я твой океан! И фотки тебе сделаю, чтобы ты видела, что с ней все в порядке. А завтра сама к ней поедешь!
И Лена вылетела за дверь, успев еще увидеть напоследок морду кота.
И, хотя девушка точно знала, что улыбаться коты не умеют, сейчас она готова была поклясться, что Мурзик расплылся в улыбке и спокойно вздохнул.