Рождение уральской гвардии. курская битва 16

                ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ

                ПОБЕДНАЯ ПОСТУПЬ СОВЕТСКИХ ВОЙСК


      Три огромных сражения за Курск, Орёл и Харьков, все проведённые в течение двух месяцев, ознаменовали крушение германской армии на Восточном фронте.

                Уинстон Черчилль







                ГЛАВА ПЕРВАЯ

                ПРИДАТЬ НАСТУПЛЕНИЮ ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ

     В ночь на 6 августа 1943 года после освобождения Орла и Белгорода, на фронтах Курской битвы установилось недолгое затишье. Наконец многие солдаты, офицеры и генералы элементарно выспались.

    В эту пору маршал Георгий Константинович Жуков заночевал в штабе Степного фронта. На следующее утро он, сполна отдохнув, почувствовал себя замечательно. Жуков, сидя за чаем, просматривал целый ворох боевых сводок за последние сутки с Воронежского и Степного фронтов. Маршал соотнёс свежие сведения с картой. После чего его большие брови от удивления взлетели, а непроницаемое лицо нахмурилось.
 
    Жуков на некоторое время задумался, принял для себя решение, встал и твёрдой походкой направился в кабинет командующего фронта. Конев со своим начальником штаба Захаровым, сидели за столом и что-то писали. Маршал поздоровался с ними и тут же спросил:

- Вам товарищи после отсылки победных реляций в Москву, не кажется, что наши войска выдохлись? Темп наступления однозначно упал.

    Военачальники Степного фронта согласились не сразу. Захаров стал объяснять:

- У нас и на Воронежском фронте наступление проходит успешно. На наших смежных флангах ширина прорыва немецкой обороны достигла сто двадцать километров.

- Да! – подтвердил Конев, приводя красноречивые цифры: – Наши общевойсковые армии продвинулись вперёд на шестьдесят километров, а танковые армии до ста. Грех жаловаться!

- Вы внимательно посмотрите сводки за последние двое суток и сделайте выводы. – настаивал Жуков. – Может тогда, задумаетесь, что надо провести единую белгородско-харьковскую наступательную операцию в два этапа.

    Командующий фронтом и его начштаб засели за чтение докладов с мест, делая сравнительный анализ. Через полчаса они пришли к такому же выводу, что и маршал:

- Нам надо приостановить наступление и подготовиться, сделав нужную перегруппировку войск. Вот тогда можно продолжить атаки на Харьков.

- Прежде чем наступать на Харьков, необходимо получить подкрепления.
   
     Георгий Константинович, довольно улыбаясь краешками губ, сказал:

-Я считаю, мы обязаны сформулировать для Верховной Ставки ряд предложений. Кстати такую работу я уже проделал в конце июля на Западном фронте у Орла. Там схожая ситуация назрела раньше, ведь на Орёл наши войска стали наступать с двенадцатого июля.

- Так за работу товарищи! – предложил Конев. – Время дорого.

- Время в наступлении особенно дорого! – согласился Жуков, садясь за стол. – Наши предложения по второму этапу наступления на юге Курской битвы, должны уйти в Ставку сегодня…

     Несколько часов продолжался мозговой штурм военачальников. После Георгий Константинович суммируя высказанные предложения, сделал выводы:

- Главной силой при освобождении Харькова будет Степной фронт. Но при этом не обойтись без привлечения смежных флангов соседних с вами фронтов. Иначе советские войска возьмут Харьков с большими потерями для себя.

- Совершенно верно! – воскликнул Конев, радуясь повышению значимости его фронта. – Надо звонить Сталину за содействием нашему плану.

    Жуков внимательно разглядывая карту, согласился:

- Без одобрения Верховного у нас ничего не получится. Шутка ли мы с вами должны задействовать весь левый фланг Воронежского фронта. Это кроме армии Жадова и Двадцать Седьмая армия, и даже Первая танковая Катукова. Пятую танковую армию Ротмистрова необходимо вообще передать Степному фронту как и Пятьдесят Седьмую из Юго-Западного фронта. Чтобы взять огромный Харьков, вы должны превратиться в мощный фронт.

- Нужны и пополнения в наши поредевшие части. – поспешил дополнить начштаба Захаров. – Это не менее двадцати тысяч бойцов и до двухсот танков. Плюс четыре полка самоходок и две инжинерных бригады. Про пополнение авиацией тоже нельзя забыть.

- Что ж товарищи пора информировать Ставку. – твёрдо сказал Жуков. – Мы с такими силами точно освободим Харьков, превращённый гитлеровцами Манштейна в настоящую крепость. Взятие крупнейшего индустриального города станет победной точкой во всей Курской битве…

     Верховная Ставка в Москве быстро среагировала на инициативу Георгия Константиновича и Степного фронта. Маршалу позвонил сам Верховный Главнокомандующий и сказал:

- Товарищ Жуков, я тщательно рассмотрел ваши предложения. Они дельные. Я утверждаю этот план дальнейших действий. Сейчас Ставка согласовывает с соседними фронтами переброску двух армий для Степного фронта.

- Спасибо за поддержку товарищ Сталин! – ответил его заместитель. – Всё это пойдёт на пользу скорейшего освобождения Харькова.

- Кроме такой существенной помощи от Воронежского и Юго-Западного фронтов, будет ещё. – предупредил Иосиф Виссарионович. – Верховная Ставка уже разработала план совместного наступления Южного и Юго-Западного фронтов. Этот удар советских войск, несомненно, поможет Степному фронту взять Харьков.

     Жуков подумав, задал вопрос:

- Я по-прежнему координирую действия Воронежского и Степного фронтов?

- Да! – чётко ответил Сталин и добавил: - Маршал Василевский поможет вам, координируя наступление Южного и Юго-Западного фронтов…

     10 августа 1943 года из Москвы пришла директива для фронтов участвующих в харьковской операции: «Ставка Верховного Главнокомандования считает необходимым изолировать Харьков, путём скорейшего перехвата основных железнодорожных и шоссейных путей сообщения в направлениях на Полтаву, Красноград, Лозовую и тем самым ускорить освобождение Харькова. Для этой цели 1-я танковая армия Катукова должна перерезать основные пути в районе Ковязи – Валки[1], а 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова обойдя Харьков с юго-запада, перерезать пути в районе Мерефы».

                ГЛАВА ВТОРАЯ

                БИТВА ЕЩЁ НЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ

      Советские войска, освободив Белгород, продолжали наступать в сторону Харькова. Гитлеровское командование лихорадочно предпринимало меры для стабилизации фронта.

     Утром 8 августа из Берлина прилетел начальник германского Генерального штаба Курт Цейтцлер. Его машина с охраной сразу проследовали на глухой железнодорожный полустанок, где стоял на путях штабной поезд командующего группы армий «Юг». Цейтцлер войдя в служебный вагон, и увидев генерал-фельдмаршала Манштейна, вскинул руку в нацистском приветствии, и  выразил неудовлетворённость положением дел:

- Фюрер крайне обеспокоен продвижением русских к крупнейшему городу на востоке Украины. На северном фасе Курской битвы, положение полностью стабилизируется, благодаря отходу войск на оборонительный рубеж «Хаген». У вас на южном фасе битвы, положение хуже.

- Согласен с вами. – тяжело вздохнул фон Манштейн и стал оправдываться: - Вы же прекрасно знаете, сколько моих резервов я отдал для стабилизации фронта группы армий «Центр». Теперь это сказалось у меня, и я вынужденно сдал Белгород. А сколько больших резервов русские перебросили с других фронтов сюда, на восток Украины!

- Ваши доводы мне понятны, – сухо сказал начальник Генштаба, - но факт остаётся фактом, что именно у вас сложилась самая тяжёлая обстановка на всём Восточном фронте. Поэтому я сейчас и приехал именно к вам.

- Этого бы не произошло, если бы в мои планы не вмешивался фюрер! – нервничал командующий. – Я со своим штабом предвидел и предупреждал, что так произойдёт…

- Давайте оставим ваши предвидения! – оборвал Цейтцлер. – Надо что-то предпринимать, чтобы выправить ситуацию.

     Они сели за стол, на котором была расстелена карта, и командующий, собравшись с мыслями, стал рассуждать:

- После нашей неудавшейся операции «Цитадель» мы и русские понесли огромные потери. Но наш противник смог подтянуть больше резервов и перейти в наступление.

- Согласен с вами. – скрежетал зубами начальник Генштаба. – У Советов их просто больше.

     Фон Манштейн стал карандашом очерчивать на карте несколько советских армий против его фронта и объяснять:

- Вы только посмотрите, сколько новых русских армий появилось против меня. Даже целый резервный Степной фронт появился! Он кстати и взял с боем Белгород.

- Ну и что же теперь? – вопрошал Цейтцлер.

- Теперь русские будут брать Харьков. – вздохнул командующий. - Силы у них есть.

     Берлинский посланец не выдержал спокойствия Манштейна и заходил по вагону, пытаясь найти выход:

-Теперь уже понятен главный замысел советского командования: уничтожить германские армии на южном фланге Восточного фронта. То есть русские хотят окружить и разбить именно ваши армии. В этом, похоже, и была цель Москвы в Курской битве. Как помешать этому? Ваши предложения?

     Командующий хладнокровно показывал карандашом на карте:

- Мы больше не должны цепляться всеми силами за Донбасс, ведь тогда можно высвободить немало дивизий, чтобы удержать Харьков. В связи с этим я к важнейшему городу решил перебросить Третий танковый корпус, в котором есть две танковые дивизии СС. Будет подтянута и Третья танковая дивизия. Эти серьёзные силы поступают в распоряжение армейской группы «Кемпф», обороняющей Харьков.

- Уже есть приказ, что группа генерала Кемпфа преобразуется в Восьмую армию. – уточнил начальник Генштаба и согласился: – Да её усиление просто необходимо, ведь брешь в вашей обороне северо-западнее Харькова, достигает пугающих размеров. Русские через такую дыру могут окружить город.

- Вот по восточному флангу русского прорыва я и нанесу танковый удар. – твёрдо говорил Манштейн. – В тоже время по западному флангу вражеского прорыва ударит моя Четвёртая танковая армия. Ей возвратили две танковые и одну моторизованную дивизии, ранее отданные в армии «Центр». Таким образом, двумя танковыми кулаками я хочу ликвидировать ужасающий прорыв Воронежского и Степного фронтов. После этого мощная оборона вокруг Харькова будет непоколебима.

- Хороший план. – констатировал берлинский посланец. – Надо его быстрее выполнять. Но прежде обсудим его детали…

     Ещё целый час два военачальника и присоединившийся к ним начштаба Теодор Буссе, тщательно обсуждали план германского контрнаступления. Когда начальник Генштаба отбыл обратно в Берлин, то Буссе наедине сказал Манштейну:

- Я вижу по опыту силами армий группы «Юг» уже не справиться с мощным наступлением русских. Потери в наших дивизиях после неудачной операции «Цитадель» и оставления Белгорода слишком велики.

- Да! – нехотя откликнулся генерал-фельдмаршал. – Если бы не большие резервы русских, которые они всё время перебрасывают против меня, я бы удержался. Мы полностью утрачиваем инициативу, но битва ещё не окончена, пока у меня есть танковые дивизии…

                ГЛАВА ТРЕТЬЯ

                БЕСПОЩАДНЫЙ МОДЕЛЬ

      В августе 1943 года на Орловском выступе немецкая группировка генерал-полковника Вальтера Моделя не знала покоя от наступающих советских войск. «Лев обороны» и после оставления города Орла, продолжал получать мощные удары с трёх сторон: с севера от Западного фронта, с востока от Брянского, а с юга от Центрального фронта. Модель, выполняя директиву Берлина, постепенно отводил 2-ю танковую и 9-ю армии с выступа, чтобы не попасть в окружение советских фронтов.
 
    5 августа тёмным вечером у маленькой деревни остановилась штабная колонна немецких автомашин. Моделя с начштабом, офицеры разместили на ночлег в лучшем доме, предварительно выгнав оттуда русских хозяев. Модель ужиная, просматривал последние сводки боевых действий и был неприятно удивлён:

- Мы отдали Орёл и отступаем на запад по плану «Хаген», но натиск войск Центрального фронта Рокоссовского только увеличивается. Это непрекращающееся наступление русских меня беспокоит!

- Меня тоже. – признался начштаба. – Генерал Рокоссовский упорно атакует район города Кром. Он бросил туда большое количество танков, а между тем это место как раз труднодоступно для боевых машин. Но именно к Кромам переброшена целая танковая армия генерала Рыбалко.

     Модель оставил недоеденный ужин и в волнении заходил по избе, размышляя вслух:

- Мне не нравится это наступление Рокоссовского! Его надо обязательно остановить. Девятая армия должна удержать Кромы[3]. Я ей для этого переброшу авиацию из Второй танковой армии. Судя по карте Орловского выступа, я теперь уверен, что русское командование ещё нанесёт встречные сходящиеся удары войсками Западного или Брянского фронтов. Тем самым противник хочет соединиться с наступающей Третьей танковой армии Рыбалко. Москва опять грезит меня окружить…

      В дверь настойчиво постучали, и на пороге вырос молодцеватый штабной офицер с несколькими радиограммами в руке. Начштаба тут же подошёл к нему и взяв, стал просматривать. Его брови удивлённо взлетели, и он вслух сообщил:

- Советское командование задействовала против нас и партизанские отряды. На разных тыловых направлениях, особенно у Брянска, они уничтожают линии связи между нашими дивизионными и полковыми штабами. Участились взрывы на железной дороге. Всё это приводит к печальным последствиям: у нас намечается нехватка боеприпасов и горючего.

- Вешать! – взревел Модель. – Расстреливать и сжигать деревни! Я отдал приказ армиям о выжженной земле при отходе. Выполняется ли приказ?

     Вопрос разъярённого генерал-полковника не заставил врасплох его начштаба. Заместитель спокойно достал из своей папки бумаги:

- Город Орёл мы оставили в руинах. При нынешнем отступлении взрывается железнодорожное полотно через каждые пять метров. Уничтожены все мосты и другие важные сооружения.

- Превосходно! – стал успокаиваться Модель и спросил, кивая на полученные радиограммы. – Какие ещё сведения?

    Начштаба ещё раз вчитался в свежие сообщения и сделал неприятный вывод:

- Ваши предположения о том, что русские и с севера затевают наступление против нашей Орловской группировки, полностью подтверждаются. Там наша разведка засекла передвижения крупных танковых соединений противника. В основном это касается, их Четвёртой танковой армии.

- Значит надо ждать очередного прорыва! – вновь заволновался командующий и прильнул к карте. – Эта танковая армия, скорее всего, нацелилась на нашу железную дорогу и шоссе…

                ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

                ЗА ПОЗДРАВЛЕНИЯМИ - В БОЙ

      Всю летнюю ночь с 5 на 6 августа 1943 года части Уральского Добровольческого танкового корпуса, выполняя приказ командарма Баданова, совершали стремительный марш-бросок вдоль линии фронта. Уральские танкисты должны были после 70-ти километрового перехода уже утром, с новых исходных позиций, обрушиться на врага.

      Во время ночного марша командир корпуса Родин со штабной автоколонной, был всегда рядом со своими бригадами. В глухую полночь на перекрёстке двух просёлочных дорог Георгий Семёнович приказал остановиться. Он с начальником штаба Борисом Еремеевым вышли из «виллиса» и прислушались к перестрелке на передовой. Заместитель, зная карту, сказал:

- Отсюда до линии фронта километров пятнадцать. Вы поэтому решили здесь дождаться свердловчан?

- Да, тут относительно тихо. – кивнул Родин и огляделся. – А вот и они!

    Командир корпуса указал рукой на восток, где в полутьме был едва виден приглушённый свет фар движущейся колонны. Он довольно говорил:

- Молодец  Яков Троценко! Он ведёт танковую бригаду точно по графику.

    Полковник Еремеев лукаво усмехнулся и спросил:

- А вы сейчас этот график хотите нарушить?

    Родин на это улыбнулся, но возразил:

- Короткий отдых при длинном ночном марше важен механикам-водителям. Мы и так успеем выйти в нужное время на исходные позиции для утренней атаки. Я думаю, вечер перед походом был для всех бригад праздничным.

- Это точно! – кивнул начштаба. – Шутка ли первый московский салют в честь освобождения Орла и Белгорода. Сколько за это уральцы крови пролили!

- Вот для этого мы с вами здесь и стоим. – говорил Георгий Семёнович. – Я уже все бригады и полки поздравил с одержанной победой, а свердловчан не успел. Да и с Троценко надо поговорить по делу…

     Гул приближающейся танковой колонны всё нарастал. Наконец передовые тридцатьчетвёрки, проскочив штабные машины, остановились, заглушив моторы. Вся колонна замерла, а в следующую секунду с боевых машин стали спрыгивать уставшие десантники и танкисты. Рядом с Родиным и Еремеевым, раздался знакомый голос комбрига свердловчан:

- Командиры батальонов, рот и штабные офицеры ко мне!

    Через несколько минут на ближней опушке небольшого леса вокруг Родина, Еремеева и Троценко, собралось несколько десятков офицеров и до сотни танкистов и автоматчиков. При свете луны командир корпуса встал на пенёк и выступил с речью:

- Дорогие мои свердловчане! Вы своим мужеством и бесстрашием проявили себя с самой лучшей стороны в сражении за Орёл. Немцы вчера вынужденно отступили из города, но это их не спасёт. Наш корпус пройдёт ночной марш-бросок и вновь нависнет с северо-запада над гитлеровцами Моделя. С юга по-прежнему наступает Центральный фронт Рокоссовского, и мы с ними снова будем окружать фашистов. Этих извергов в человеческом обличии добровольцы били, и будут бить!

      Родину закричали «Ура!» и зааплодировали, на что он поднял руку и попросил:

- Спасибо товарищи! Прошу по тише: передовая не так далеко. Лучше утром по шумите!

     От командиров и бойцов послышались шутки и смех:

- Всегда готовы по шуметь, чтобы угостить фашистов крепкими гостинцами!
- Сыграем фрицам на наших тридцатьчетвёрках!

     В заключении Георгий Семёнович сказал:

- Руководство корпуса рада вам сообщить, что несколько часов назад в Москве прогремел первый победный салют в честь освобождения Орла и Белгорода. Верховный Главнокомандующий отметил и наш Тридцатый танковый корпус! Желаю вам окончательно выбить немцев с Орловщины…

      Последние слова вновь потонули в криках «Ура!», а на пень залез комбриг Троценко и скомандовал:

- Добровольцы по машинам!

      Пока свердловчане готовились снова тронуться в путь, их комбриг вместе с военачальниками корпуса прошёл в их штабной грузовой автомобиль, чтобы получить последние указания перед грядущим наступлением. Еремеев уточнял комбригу его задачу по карте:

- Прежде чем нам взять железнодорожную станцию Шахово, предстоит расчистить к ней путь. Необходимо ликвидировать узел немецкой обороны у деревни Волосатово и в ряде других населённых пунктов. Гитлеровцы собрали достаточно большие силы.

    Родин более оптимистично добавил:

- Мы проведём хорошую артподготовку. Ваши танкисты пойдут в атаку на центр вражеских позиций. По левую руку от вас будет наступать Челябинская танковая бригада, а справа Тридцатая мотострелковая и Пермская танковая бригады…

    Как и предполагало командование уральцев, немцы сосредоточили на рубеже Волосатово крупные силы. Утренняя артиллерийская подготовка и первые атаки добровольцев не привели к большому успеху: автоматчики взяли передовые окопы фашистов, но далее продвинуться не удалось. Мощные артиллерийские батареи противника нанесли ущерб танковым бригадам и выдали такой сильный заградительный огонь, что комбриги остановили тридцатьчетвёрки. Бои до самого вечера приняли затяжной характер: обе стороны выявляя танковые и артиллерийские позиции, наносили массированный огонь на уничтожение.

                ГЛАВА ПЯТАЯ

                ЛИКВИДАЦИЯ УЗЛА ОБОРОНЫ

      Поздним вечером комбриг Свердловской танковой бригады Яков Троценко пришёл на опушку леса, где разместился его батальон автоматчиков. В только что отрытой землянке, командира встретил комбат Василий Фирсов. Троценко здороваясь с ним, недовольно сказал:

- Заминка здесь вышла у корпуса.

- Без разведки тут не обойтись товарищ комбриг. – заявил капитан автоматчиков. – я уже подобрал для этого дела отделение старшего сержанта Компанейца.
 
- Одобряю ваш выбор по старшему среди разведчиков. – согласился Троценко и приказал: - в полночь отделение выходит в поиск…

      Опытный разведчик Компанейц, ещё с вечера тщательно изучил в бинокль передний край немецкой обороны и карту местности. Тёмной ночью он, выйдя с отделением, вполне уверенно вёл своих бойцов по оврагам и лесом. Осторожные автоматчики бесшумно обошли передовое охранение гитлеровцев и углубились по просеке в тыл противника.

      Вскоре свердловчане подошли к деревне Волосатово и выявили несколько немецких оборонительных позиций. Компанейц отметив на карте точные рубежи противника, отдал её одному бойцу и послал его обратно к своим.

      Отделение разведчиков вышло с тыла к важнейшему населённому пункту и тут неожиданно наткнулось на немецкий патруль. Раздались пронзительные крики: «Хальт!» и длинные автоматные очереди в сторону уральцев. В несколько минут лесистая местность наполнилась гитлеровцами. Они были со всех сторон, и свердловчане кричали старшему сержанту:

- Мы окружены!
- Что делать?!

    В предрассветных сумерках Компанейц сразу оценил местность: молодой сосняк и главное – несколько глубоких ям, видимо вырытых крестьянами для своих нужд. Он немедленно скомандовал:

- Занять круговую оборону! Патроны экономить.

    Автоматчики заняли удобные и безопасные ямы и открыли по фашистам редкий, но меткий огонь на поражение. Гитлеровцы, понеся первые потери остановились и установив громкоговоритель стали увещевать смельчаков:

- Русский солдат сдавайся в плен! Вам будет гарантирована жизнь…

     Отделение Компанейца на это отмалчивалось и отдыхало, хорошо понимая, что каждая пауза приближает возможную помощь со стороны своего батальона. Но как только среди деревьев показывались немцы, так свердловчане открывали огонь и кидали гранаты…

     Ранним утром комбат Фирсов вызвал в свою землянку старшего лейтенанта Николаева, который с порога, отдав честь, с болью в сердце, заявил:

- Товарищ капитан! Отделение Компанейца, судя по всему, попало в окружение. Надо выручать товарищей.

- Сам об этом думаю. – вздохнул Фирсов и привлёк Николаева к карте. – Вот Волосатово, которое всё равно будем освобождать. Как вы отнесётесь, если на одном из участков фронта, мы установим дымовую завесу?

- Хорошее дело! – одобрил старший лейтенант. – Давно необходимо использовать дым при атаках.

- Нет! – довольно замотал головой комбат. – Это слишком читаемо и понятно для фрицев. Надо быть хитрее.

- Что вы предлагаете? – недоумённо спросил Николаев.

- Сделаем так. – предложил Фирсов и стал чертить карандашом. – Вы с взводом автоматчиков, используя овраги и лес, проберётесь в тыл немцам, тем путём, каким прошёл Компанейц со  своим отделением. Я использую дальний участок передовой только для дымовой завесы, чтобы отвлечь противника от вашего взвода. Да и наступление всего батальона устрою в совсем другом месте. Ударим на врага с разных сторон одновременно!

- Ясно товарищ комбат! – обрадовался старший лейтенант и посмотрел на часы. – Нам необходимо сверить время, чтобы наше наступление на Волосатово было синхронным…

     Когда одно отделение автоматчиков с сапёрами выставили на дальнем участке передовой дымовую завесу, то гитлеровцы в окопах напротив не на шутку испугались: они открыли бешеный пулемётный огонь и срочно вызвали из Волосатово подкрепления.  Благодаря такой шумной суете с дымом, автоматчики Николаева незаметно проскользнули в тыл врага.

     В заданное время старший лейтенант поднял своих бойцов в атаку на окраину деревни, слыша усилившуюся стрельбу с передовой. Там пошли в наступление целые роты автоматчиков. Первым призвал уральцев в атаку лейтенант Молоков:
- За Родину! Вперёд!

    Он, потрясая автоматом, увлёк солдат и был сражён очередью из немецкого пулемёта. Большой гитлеровский гарнизон в Волосатово был шокирован, когда его с трёх сторон атаковали свердловчане ведомые Фирсовым, Николаевым и Компанейцем. Фашисты, не выдержав натиска уральцев и боясь попасть в окружение, с позором бежали.

     Столь же успешно действовали против немцев и другие бригады добровольцев, освободив ещё два населённых пункта: Красный Ягодник и Коськово. Вечером 7 августа командир корпуса Родин уверенно набрал телефон командарма 4-й танковой армии Баданова и доложил:

- За истёкшие сутки Тридцатый танковый корпус ликвидировал узел обороны противника на дальних подступах к железнодорожной станции Шахово.

- Каковы потери немцев?

- Нами уничтожено до шестисот гитлеровских солдат и офицеров, десятки пушек, танков и пулемётов.

- На сегодня отличный результат генерал-майор! – воодушевился командарм.- Теперь жду от уральцев скорейшего взятия Шахово…