Ялта незнакомая

        Я опять о том, что вы не прочтете о Ялте.
Я, о настоящих ялтинцах. Как правило, часто можно услышать, что ялтинцы или стяжатели или бестолковые прожигатели жизни.
- А что?! Море, солнце. Жиреют на отдыхающих. Это же не в шахтах трудиться. В принципе, верно. Но есть исключения. Мой отец и мать на местных предприятиях  честно пропахали всю сознательную жизнь, чтобы выйти из послевоенной нищеты. Но они все – же не коренные жители этого странного города. Коренные ялтинцы, это как одесситы, народ, имеющий ярко выраженное лицо, характер и здоровы южный юмор. Синтез характеров многих народов, замешанный на вине и любви. Что называем местных колоритом.
Уж поверьте мне, что ялтинцы это не только официанты и бармены, хотя это не менее уважаемые специальности, но и прекрасные слесари, плотники, краснодеревщики, художники, моряки и т.д. И по своему ментальному жизненному восприятии многим  схожи с  одесситами. Ну, а я с ними ору на стадионе,  где играет любимый Строитель
– Юра Б…! Смети слабаков!
Юра – мой приятель и нападающий ялтинской команды. С техникой у него слабовато,  зато таран на ура. И я ору – Юра – тарань! И Юра таранит, несмотря на интеллигентную специальность – резчик по дереву. Но мышцы, ни художнику,  ни футболисту никогда не мешали.
      После армии как специалист малой механизации художественных промыслов, сижу в мастерской п/о « Таврия». Время 18.00. Старший мастер Валентина Ипатова  уже не зайдет. Убежала к Софие Ротару. Помогает присматривать  за её малым.  В маленьком помещении мягкий  свет. Деревянные  заготовки источают приятный сосновый запах. Тепло и очень уютно. Мой наставник Борис Семенович, как всегда хриплым чуть заикающимся голосом философствует – Вот ты  Вовчик болтун, и своими  флотским  байками меня  не  удивишь. Хотя и интересно. Вот, сейчас прейдут мои друзья. Мы, в Ялте не только лучшие краснодеревщики, но и лучшие рассказчики.   Послушаешь наши байки.
Он мой наставник и авторитет. Хотя я и нигилист.  Но это, же мужик! Это же настоящий ялтинец! Русский, еврей, украинец, грек – какая разница? Это же Ялта. Мастерская заполняется светом местных спецов – его друзей. Мужики в возрасте или возле того.  Я сижу, ухмыляюсь. Про себя – старые козлы. Но очень уж симпатичные. Молчу и слушаю.
Звон стаканов. Разговор ни о чем. Опять звон. Начинается.
Наставник  – матерым хриплым голосом обращается к другу Дрегвалю
    – Саша! А как там поживает Миша с мастерской на Блюхера?
  - Да, вроде, нормально. Живой.
Наставник ржет.
    - А ты помнишь как в начале восьмидесятых  на развилке у вещевого рынка Киевской и Московской установили светофор?
Дрегваль - маленький коренастый  со здоровой хитрецой в лице и ялтинским загаром, хихикает, жуя  соленый огурец
  – Помню, конечно.
  - А помнишь как наш Миша, носился на своей кашке по городу?
            - Помню, конечно, Борис. И помню, что он никогда трезвым не был за рулем мотоцикла. Вечно красная рожа под игрушечной каской и огромная туша, облегающая мотоцикл. Но сын служил в КГБ,  и всё сходило с рук.
 Наставник  -  Да, да. Тогда машин было мало. Да и гонял он медленно. А помнишь, как однажды гаишник не выдержал, остановил и умоляюще взмолился – Я уже привык, что вы постоянно в подозрительном состоянии. Хотя и аккуратно ездите. Но в Ялте только один светофор. Вы же умудряетесь постоянно нарушать   порядок движения.  Это уже перебор. Ну что с вами делать?
На что Миша отвечает  – Прости лейтенант. Спешу на госдачу. Важное задание.
Это было свято для гаишников.
Наставник, как заводила, продолжает.
     – Вы же знаете, что мои окна выходят на тротуар пионерской. Час ночи. Только задремал. У тут за окном  мужское – Ну! Ну! Я, уже не могу.
   Нежное женское  - Не надо. Не надо.
   - Я так в армии по тебе соскучился. Ну?! Ну?!
    - Не надо. Не надо...
Я ворочаюсь. Катя ворочается. Ну и тпру повторяется еще пол часа. Не выдерживаю, открываю окно – Ё ……! . Вашу мать! Сколько можно  Ну, да Ну!  Или давай, или валите отсюда! 
Парочка хихикая,  исчезает. Моя Катька
  – Ну ты и старый дурак. А когда меня по молодости в кустах у Массандровского пляжа уложил в кучу дерьма, это было похлеще ихнего  ну да тпру.
В разговор вступает Славик Ширяев – внук  земского ялтинского врача, которым названа одна из ялтинских улиц. На которой,   Славик живет до сих пор.  Внук при всей своей меланхоличности унаследовал от деда бунтарский характер и живой ум.  Ведь дед, не смотря на простое происхождение,  сумел  получить высшее образование. Но царский режим недолюбливал.  За что и получал от этого режима.
   – А у меня проблема. Мой напарник настучал в КГБ, что я слушаю в рабочее время Голос Америки. Вызывали. Но и там есть нормальные люди. Как бы случайно положили на край стола письмо с почерком и подписью этого суки. Погрозили пальцем и отпустили.
  Я, захмелевши.
   - А мне знакомая бабушка,  жена бывшего ялтинского рыбака, рассказывала.
 В Ялтинском  послевоенном рыбколхозе было много мужиков видевших в этой жизни многое -  голод, фронт. Ловили не только кефаль и ставриду, но и дельфинов. Стараясь не смотреть  в их  человеческие глаза, просящие о пощаде. Вытапливали жир. А куда деваться. Надо было выживать. Колька, любил дельфинов, понимал, что они умные и сильно переживал, когда их убивали. Раз пришел домой здорово под шефе и как всегда попросил  уху  без рыбы. Я, была на веранде занята и сказала, что ухи нет, есть суп. Наливал сам.   Колька, с пьяну,  перепутал кастрюли и полез половником  в ту,  в которой мыла посуду. Налил себе помоев и сверху шлепнул посудную тряпку.    Кое – как их хлебал ложкой.  Остервенело,  рвал зубами тряпку, приговаривая  - Дельфинов жрать  нельзя, они как люди, а вот такую хреновую говядину можно. А что, б……,  делать!
Уютную мастерскую обволакивал тихий смех и волны душевного тепла.
Дрегваль, ко мне – Ты здесь молодой и новенький. Знай.   Тутошние ребята – резчики и , токари по дереву не промах. Лучше,  по началу,  всех называй по имени без кличек. Это еще надо заслужить.  К примеру, если  нашего знаменитого футболиста назовешь   подпольной кличкой Муфлон,  то влетишь в ворота нашего участка,  как мяч  в пенальти.  Понял?!
- Всё понял.
Я,  понял не только это. 
Чтобы выпивать на равных,  нужно хотя бы капельку  приблизиться  к их мастерству. Восторгался и восторгаюсь до сих пор тем,  что они создавали   в художественной лаборатории п/о « Таврия». А позже на вольных хлебах. Эта школа не пропала даром.  До сих пор по -  доброму и с уважением  вспоминаю этих людей. А ялтинские тетки десятки лет меня учат молиться залетным классикам.  Хотя,  не сомневаюсь, что классики меня бы  поняли, лучше этих теток.   Особенно А.П. Чехов. Вспомним его золотые слова.
Если хочешь понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай и чувствуй.