Привет Марксу с Гегелем от участковых терапевтов!

 Как-то раз шли мы вдвоём после приёма в поликлинике на вызова с одной моей давней приятельницей и коллегой Ленкой Павловой(часть пути от поликлиники до наших участков у нас с ней совпадали).

 Шли не спеша, порядком уже уставшие обе за приём и как обычно о разном болтали.

 И вот Ленка довольно эмоционально делится со мною одной житейской ситуацией: «Представляешь, Ларис, вчера на полном серьёзе обиделись на меня мои подруги
за то, что я в театр с ними не пошла. А они то так старались, так старались - билеты заранее покупали, меня разумеется об этом не предупредив. Вот, Ларис, они реально не понимают, что наша работа, ну это я даже не знаю как им объяснить! Ведь, согласись, что у нас каждый день тебе и театр драмы и комедии, и сумасшедший дом, и аттракционы с американскими горками,и уж цирк - это само собою — всё в одном флаконе. А мы все участковые терапевты просто  какие-то адреналин зависимые наркоманы. Каждый день масса впечатлений. Один трешь сменяется другим трешем. Какие уж нам тут ещё театры, тем более в будние дни.
 
 Посмеялись мы тогда с ней над нашей работой. Да уж, что и говорить. Правду Ленка тогда сказала. Всё так и есть.

 Бывает даже в относительно спокойные дни, когда и вызовов-то после приёма не так уж и много, а всё равно возникает ощущение, что ты впечатлениями до краёв переполнен.

 Нам врачам зачастую приходится видеть такую изнанку человеческой жизни, которую многие люди наверняка не хотели бы ни перед кем афишировать.
 Сплошной антиинстограмм.
 
 Люди все такие разные.

 Уклад жизни бывает настолько разный у людей, что иногда диву даёшься и кажется, что это не просто существа каких-то разных биологических видов, а вообще обитатели разных планет.

 И почему все люди так по разному проживают свою жизнь?
 
 Для меня лично не до конца остаётся закрытым  один из базовых философских вопросов, что всё же первично бытие или сознание?

 Хоть Маркс когда-то и утверждал, что именно бытие определяет сознание, а до него кажется примерно тоже самое утверждал его учитель Гегель (удивительно, но кое-что я из курса философии до сих пор ещё помню - вот, что значит советское образование).

 Мужики-то они, Маркс этот с Гегелем, конечно шибко умные, что тут и говорить,куда уж нам простым участковым терапевтам до них, но я всё равно в этом их утверждении до сих пор ещё сомневаюсь.

 Я на тему данной философской аксиомы расскажу вам парочку свежих  житейских зарисовок из своей врачебной практики.

 Вот например вчера у меня после приёма было всего навсего пара вызовов.

 Первый вызов был в район к мужчине с радикулитом.

 Долго едем с водителем Юрой по изрытой, ухабистой дороге, плутаем разными переулками по какому-то Тмутараканскому княжеству.

 Еле-еле, с большим трудом находим старый, двухэтажный, обшарпанный дом постройки начала двадцатого века.

 Иду на этот первый вызов по каким-то катакомбам, наконец нахожу дверь соответствующую указанному адресу. Почему-то нисколько не удивляюсь, что звонок отсутствует. Стучу в дверь. Слава Богу, спустя минут пять непрерывного стука, мне открыли.

 В квартире темно, тесно, грязновато, запах стоит из смеси вареной капусты с кошками.
 
 В прихожей меня не слишком приветливо встречает супруга несчастного страдальца-радикулитчика.

 Сам же больной лежит на диване в своей комнате, дожидается медицинской помощи.

 И тут вдруг начинается…

  Я, благодаря своей профессии, к людям особого доверия не испытываю и всегда готова к любому повороту событий.
 Сама то я человек довольно простой по сути, родом из провинции - меня ничем особо не удивишь, но так ведь я хотя бы слишком сильно-то и не выпендриваюсь.
А тут похоже цирка будет не избежать.

 Слышу от хозяйки квартиры до боли знакомое, любого врача слегка подбешивающее: «Женщина, бахилы оденьте и проходите по коридору вон туда в ванную руки помойте - показывает рукой куда-то неопределённо вдоль тёмной, заставленной хламом прихожей и продолжает — больной вон в той комнате — машет рукой в противоположную сторону и тут же, посчитав, что сделала для меня всё возможное и невозможное, удаляется в какой-то свой закуток.
 
 Ну ладно, думаю, что раздеться даже не предложили — это ведь ерунда - я же женщина не гордая.

 Снимаю пальто, пытаюсь втиснуть его на вешалку с кучей висящей на ней верхней одежды.
 Задачу передо мною поставили предельно понятную, надо приступать к исполнению.
 Только вот ведь тут какая незадача - бахил-то мне никто при этом не предложил.

- Женщина — теперь мне приходится супругу радикулитчика уже не спокойно спрашивать, а докрикиваться до неё, так как она не посчитала нужным тратить на меня своё драгоценное время и удалилась куда-то по своим важным делам — Вы мне бахилы-то предоставьте пожалуйста, ну или пакеты ходя бы какие-нибудь дайте и я вашу просьбу тогда смогу удовлетворить.
 
 Наверное всё же я очень плохо думаю о людях, потому что мне показалось, что именно этого момента она и ждала как минимум всё сегодняшнее утро. Ну так… Пошло-поехало... Начинается…

 - А почему это я Вам должна что-то там «предоставлять»? - при её первых словах и интонациях, я сразу вспомнила продавщицу из фильма «Граффити» - жену  алкоголика Клизи, ту сцену где они с бывшим супругом выясняют свои запутанные отношения в её сельском магазине -  Вы, что не знаете, что ли, что на вызов идёте? У Вас с собой в сумке должны быть бахилы. Я в курсе между прочим, что Вам их выдают. Нате вот тапки тогда хотя бы оденьте — бросает мне какие-то замызганные, заношенные, мужские тапки 45 размера — если Вам конечно не безразлично, что после Вас следы на коврах останутся - продолжает она читать мне нотацию. Что она называет коврами я честно говоря так и не поняла.

 Я спинным мозгом чувствую, как ей бедной хочется со мною поскандалить и вывести меня на эмоции. Судя по всему от своей скучной жизни эмоций она явно не дополучает. 

 Но только она даже представить себе не может насколько я могу быть вредной и противной тетенькой и какие фортеля и сама могу выкидывать, если чувствую к себе свинское отношение.

 - Ну нет! Зачем же? Что Вы! - кажется меня понесло - ваши ковры намного ценнее моей женской гордости! Тапки свои только уберите, оставте их для приличных людей, вдруг чего доброго испачкаю — при этом я как можно громче расстёгиваю молнии на своих сапогах, сбрасываю их, отпинывая к входной двери и, стоя в одних колготках перед этой милой, радеющей за чистоту в своём жилище женщиной, уточняю — так сойдёт?

 Женщина такого нестандартного для медицинского работника решения конечно же не ожидала и была заранее настроена к длительным пререканиям, но надежды поскандалить она кажется всё-таки не теряла:
- Идите руки мойте!- повторно пригласила она меня в ванну, видимо надеясь до последнего в душЕ, что я мыть руки откажусь.

 Ведь вызов на радикулит не предполагает слишком тесного контакта с телом пациента. Ну может быть я симптом Ласега у него посмотрю, но он не требует раздевания больного, а через одежду вряд ли его стерильность я смогу нарушить.

- Да да разумеется, конечно! Хотите с мылом помою - про себя думаю: «хотите душ приму, хотите помоюсь,(хотелось даже выразиться бы погрубее)» - продолжаю при этом ходить в колготках и веду себя решительно, при это нарочито вежливо - не придерёшься, выражая готовность с полуслова выполнить любой её каприз.

 Ведь пациенто-ориентированность нашей медицины за последние годы внушила населению мысль, что пациент всегда прав, также, как в учреждениях торговли всегда прав покупатель.

 Это привело к тому, что из медицины поубегали все врачи, но ведь я же пока  ещё осталась - значит  шоу продолжается!
 
 В какой-то момент супруга пациента видимо начала догадываться, что я женщина напрочь отбитая и со мною каши не сваришь, так как сделав ещё пару уже каких-то совсем вялых замечаний в мой адрес, её лицо заметно поскучнело, а скандальный настрой понизил свой градус и она молча повторно удалилась на свою кухню доваривать обед.

  Кажется вид доктора в колготках на её, с неделю назад помытом полу, оказался вполне достаточным и успокоил судя по всему довольно ущербную самооценку хозяйки квартиры.

 Ну, а я, поставленная ею на место и слегка морально опущенная, продолжала расхаживать в своих колготках фирмы Calzedonia по её персидским коврам.

 Хозяйкин муж громко покрякивал, когда я своими наичистейшими руками проверяла-таки у него все, положенные при обострении радикулита, симптомы.

 После осмотра расписала ему схему лечения в уколах и в таблетках, пообещала оформить больничный лист.

 Когда я уже выходила из его комнаты, он вдруг приподнялся на диване и сделал жест рукой что бы я немного притормозила и тихим голосом сказал:
- Вы не обращайте на неё внимания. Это ведь она специально Вас провоцировала. Злая баба! Она врачих жуть как не любит. Ей всё кажется, что вы все зазнайки и людей совсем не уважаете. Вот она как бы вас маленько воспитывает и на место ставит.

- Я это поняла. За меня ей не стоит слишком беспокоиться. Я своё место вполне осознаю. Терпения Вам. Выздоравливайте.
 
 Ух! На улицу вышла как будто из кромешного ада! Лёгкий морозец и свежий воздух после спёртого, душного жилого помещения, показался особенно бодрящим и кажется вновь начинали раздышиваться и расправляться мои лёгкие.

 А следующий мой вызов был в закрытый элитный коттеджный посёлок.

 Там ждал пациент с высокой температурой и кашлем.
 
 Мы едем по хорошей заасфальтированной  дороге.

 При въезде в посёлок - пропускной пункт, шлагбаум, охрана - всё как положено.

 Нас пропускают быстро, без всяких проволочек.

 Охрана заранее предупреждена о вызове врача. Объясняют водителю как проехать.
 
 Трёхэтажный коттедж больше похож на старинный замок или дворец.
 Забор по периметру участка сделан из кованных решёток, украшенных завитушками и фигурками мифических животных.
 С двух сторон от парадного входа располагаются скульптуры львов.
 Перед крыльцом, заделанный на зиму каким-то покрытием и обитый деревянными рейками, огромных размеров фонтан.

 Захожу в огромную прихожую, напоминающую своими размерами зал эрмитажа.
 С потолка свисают огромные люстры.
 Навстречу мне выходят две мило улыбающиеся женщины.
 Одна из женщин выглядит чуть постарше, другая чуть помоложе.
 Определить их возраст не представляется возможным, так как, судя по всему, обе являются постоянными клиентами пластических хирургов и косметологических клиник. Из разговора соображаю, что это не мать и дочь, как я вначале подумала, а хозяйка дома и её прислуга.
 
 Я, как всегда, наученная жизнью слишком сильно на первое приятное впечатление не полагаться, проходить не спешу.

 Милые дамы заботливо помогают мне снять пальто, продолжая при этом всё так же мило и приветливо улыбаться.
 
 Я, как много раз битый жизнью Шариков, попав в дом к профессору Преображенскому, недоверчиво озираюсь по сторонам и,ожидая ото всюду какого-нибудь подвоха, обращаюсь вежливо к ним с просьбой:
- Нельзя ли вас попросить дать мне бахилы? - а откуда мне знать на кого
на этот раз я нарвусь? Врачу бдительность терять ни на минуту нельзя.

- Ой! Ну что Вы, что Вы! - щебечет в ответ на мою просьбу хозяйка дома - проходите  без всяких бахил! У нас всё запросто. Помощница уберёт, даже если наследите.
 
  " «Помощница». Ух же ты как круто!" - думаю я. Видимо у приличных людей прислугу прислугой называть дурным тоном считается.
 
- Оленька, проводи доктора в зимний сад. Пётр Васильевич сейчас туда спустится.
 
  Я сижу на каком-то антикварном диванчике, среди разных экзотических растений.

 Высоченные пальмы упираются в огромный стеклянный купол, расположенный в центре  потолка.

 По периметру помещения огромное множество папоротников, отовсюду свисают лианы.
 Из дальнего зала доносится лёгкая джазовая музыка и какие-то весёлые, молодые голоса.

 «Оленька» подходит ко мне, интересуясь не хочу ли я выпить чашечку кофе.
Я из скромности конечно же ничего не хочу.
 
 Через пару минут по широкой белой, мраморной лестнице ко мне спускается слегка прихворнувший хозяин дома Пётр Васильевич.

 Мы с ним мило беседуем. Я собираю анамнез заболевания, осматриваю его, как пациента и ему тоже назначаю лечение.
 Потом я вежливо прощаюсь с Петром Васильевичем.
 
 Его супруга и помощница «Оленька» провожают меня до выхода и всё ещё продолжают что-то щебетать.

 Я ловлю себя на мысли, что из этого дома мне совсем не хочется уходить.
 Забавные мысли приходят ко мне в голову: «А вдруг в следующей жизни мне повезёт и я реинкарнирую не в человека, а в какую — нибудь собаку. В колли например, ну или в чау-чау. Ведь так трудно на свете быть человеком. И хозяином к примеру у меня будет вот такой вот Пётр Васильевич. А их помощница Оленька будет меня кормить, выгуливать, мыть мои грязные лапы, нежно почёсывать меня за ушком.
 А в мои же обязанности будет входить только веселое виляние хвостом, с кручением вокруг своей оси с радостным повизгиванием, при встрече Петра Васильевича в прихожей, когда он вечером будет возвращаться со своей работы домой.  Ещё я буду лежать на коврике у его ног, когда он заболеет. Ну и конечно при каждом удобном случае я буду запрыгивать двумя лапами к нему на грудь, пару раз при этом успевая лизнуть его нос своим тёплым, слюнявым языком. Но ведь это же всё совсем не трудно, если любишь своего хозяина! И всё! И делов-то! И он будет наш навеки! Все лучшие котлеты в доме — мои! И НИКТО!!! НИКОГДА в жизни больше не потребует от меня надевать эти ненавистные, дурацкие бахилы и быть вежливой с теми, кого мне очень хочется облаять!»

 Возвращалась я после вызовов в свою амбулаторию, ехала, смотрела в окно, размышляла о жизни, о людях.

 Какие же мы все разные. И жизнь какая разная.А смешные, глупые мысли всё продолжали лезть в мою голову и я сама себе, обдумывая их, улыбалась.

 Но так вот, что всё же первично? И что определяет что? Бытие определяет сознание? Или сознание определяет бытие? И вот если к примеру жену
страждущего радикулитчика с моего первого вызова сделать женой Петра Васильевича, то что тогда произойдёт?
 Станет ли она такой же великодушной, умной, доброй, как его нынешняя супруга?
 Или Петр Васильевич с ней бы просто спился и всё своё имущество потерял, замученный бракоразводными процессами?
 
 Ну а если нынешнюю жену Петра Васильевича сделать женой того радикулитчика, останется ли она такой, как сейчас, великодушной, доброй, гостеприимной?
 И не начнёт ли и она тогда набрасываться, как та- первая, на вечно всех подбешивающих, нагловатых, слишком что-то многое о себе мнящих докториц, которые только и норовят наследить на коврах, да ощупать чужих мужиков своими не помытыми руками.

 Так определяет ли бытие сознание? Или всё же сознание определяет бытие?

 Мне кажется Маркс с Гегелем, как-то слишком быстро всё в этом вопросе порешали.

А вот я всё ещё никак до конца определиться не могу.

Всем пока-пока.