Глава 27. Покаяние

­­­18+. В главе присутствуют нецензурные выражения, описания сцен насилия и жестокости



Громар и его воины еще не вернулись в расположение (и вернутся не скоро), а Кетцоалькоатль 127349 уже достиг базы «Черного Знамени». Было уже пять часов вечера по местному времени…

Сейчас ему предстоял непростой разговор, исход которого во многом определит судьбу не только одного конкретного человека, но и, возможно, всей болхианской цивилизации. С собой киборг имел тяжелый металлический прямоугольный футляр, который нес за ручку, как чемодан.

Приземлившись, киборг махнул рукой дежурному офицеру и решительной походкой направился в штаб. Он потребовал себе отдельный кабинет с чудом уцелевшим телевизором и Дуора Лана для конфиденциального разговора.

Пока киборг дожидался бывшего командующего вражеской армейской группировкой, с которой когда-то сражался в Амфидо, он включил телевизор (который показывал только белый экран с синими полосами, телепередач уже давно не существовало), достал из футляра архаичный прямоугольный, довольно тяжелый видеомагнитофон, который позаимствовал в Научном Отделе, установил и подключил его к телевизору при помощи ветхих проводов в пластмассовой оплетке.. Достал пластиковую бобину с видеопленкой, подцепил кончик когтем, засунул в пустую катушку, пропустив через примитивное считывающее устройство. До более компактных видеокассет и, тем более, до лазерных дисков, цивилизация Болха дорасти не успела, про квантовые и фотонные носители и говорить нечего.

«Гребанная архаика каменного века! - подумал Кетцель, настраивая прибор. – На интегральных полупроводниках! На всей Земле подобной древности уже не найти!» Весило, устройство немало – почти двадцать килограмм. Но что такое двадцать килограмм для машины?!

Когда пожаловал Лан, у Кетцеля уже все было готово. Расположившись за столом начальника, Кетцель подвинул ближе найденную на столе пепельницу, достал папиросу и свою вечную флягу с азотом. Он поджег папиросу и стал втягивать ароматный дым со многими химическими веществами.

Вскоре появился Лан... Кетцель тут же прокрутил в памяти их первую личную «встречу», когда он попросту выкрал вражеского полковника, попутно перебив остальных старших офицеров. Бывший полковник похудел, постарел, на голове у него прибавилось много седых волос, а на лбу – морщин. Взгляд его излучал страх и ненависть, будто у волка в капкане.

Дуор Лан – крайне противоречивая фигура. Он бывший командующий имперской военной группировкой, принесшей столько бед и горя гражданам Амфидо, фанатичный нацистский служака, которого не сломило даже полуторагодовое тюремное заключение – он и сейчас поддерживает Империю и не раскаивается в своих действиях. Он приложил руку к организации страшных кровесборных станций в Амфидо, и местное население, окажись он в Амфидо, разорвало бы его на куски. Более того, именно из-за репутации Лана командующим полком «Черное Знамя» назначили Громара, а не Лана, как планировалось Кетцелем. Громар, старый и честный враг с поля боя, простой вояка, и его действия не вызвали отвращения у землян. С Ланом же никто на территории базы «Заря-21» за один стол никто не сел бы, и безопасность ему бы никто не гарантировал. Сыграло роль и то, что Громар отказался ставить подпись в ТОМ приказе «Об организации кровесборных станций…». Поэтому земное сообщество вроде бы «простило» старого врага, прямолинейного и честного, которому, к тому же благоволила Лилия, его жертва и победительница. Лана же прощать не собирались ныне и присно, и во веки веков.

Кто-то из бойцов, историк на гражданке, добыл сведения, что немецкие нацисты во время Второй Мировой войны занимались чем-то подобным… На всю базу сквозь столетия прогремело страшное название старинного белорусского села Красный Берег, где в ту страшную эпоху был организован «донорский» пункт сбора крови для немецких солдат. Кровь земные оскотинившиеся нацисты брали у детей, которые, как правило, умирали. После этого личность Лана окончательно срослась в сознании многих землян со страшными злодеями Земли 20 века. Однако был нюанс… Немецкие нацисты все-таки действительно использовали детскую кровь для спасения своих солдат, а не для изготовления омолаживающих препаратов, наркотиков и пищевых добавок. Нацистские бонзы не добавляли кровь в кофе и не наполняли кровяными растворами ванны (по крайней мере, таких сведений не сохранилось). Кроме того, земные нацисты не практиковали сдирание кожи с живых детей и употребление человеческого мяса в пищу. Так что по сравнению с гуэннохоррскими нелюдями даже европейские нацисты XX века выглядели куда презентабельнее.

Кетцель вспомнил врача-садиста Гуиннидо Каррана и страшные емкости с человеческой кровью… Карран на суде умолял о снисхождении, но ему пощады не было, и быть не могло. Суд приговорил его к «органической перестройке». Бывший садист в сером халате был превращен в восемь квадратных метров живого полотна для поглощения отходов. Полотно имело утолщение – частично сохраненный головной мозг (сознание и память любителя детской крови тюремные генетики тоже сохранили), лишенный какого либо защитного покрова крове тоненькой и очень прочной пленки, о которую некоторые члены персонала «Зари-21» любили тушить окурки, заодно проклиная Каррана и всех его предков до седьмого колена.

Это все было… Но с другой стороны, так ли виновен Лан? Он – сын своего жестокого времени и абсолютно слетевшей с катушек страны, в которой после ядерной войны жестокость была возведена в ранг добродетели. Лан не хуже и не лучше других, он верил в свою нацию, в партию и закон, и он действовал СТРОГО ПО ЗАКОНУ. Воля партии была для него главным моральным ориентиром, других на Болхиа просто не существовало. В середине 20 века Европа все же не была последним обитаемым участком суши в мертвых развалинах, кроме нее существовали и другие страны, нередко сытые и процветающие. И у европейцев был моральный выбор, на чью сторону перейти. Здесь же, на Болхиа, отказ от генеральной линии партии означал смерть отступника, смерть его товарищей, родных и близких. Особенно, после ядерной катастрофы.

Лан, в отличие от того же Каррана, начинал с младших чинов. Он не прятался за спинами, участвовал в боях, был дважды ранен. В общем, понюхал пороху… Да, ему повезло, он попал на штабную работу, а дальше, не будь дураком, просто повторял партийные лозунги, делал, что велено и щелкал каблуками. Писал ли он доносы? Да, два точно написал, но жертвами их стали бывалые нацистские гниды, и поступок Лана можно было бы назвать самообороной, - или он, или его.

Кроме того, совсем недавно всплыли новые сведения о Лане, что заставило Кетцеля изменить свое мнение о нем. Ангелом Лан не был, это точно… Но и в дьяволы не годился. Кроме того, выжившие бойцы, служившие вместе с Ланом, характеризовали его весьма положительно С СОЛДАТСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ. И к тому же Лан не был трусом, и за чужими спинами не прятался. И добычу, трофеи, всегда делил на всех, забирая себе совсем небольшую долю.

Было и еще кое-что… Жесткий и исполнительный старший офицер намеренно сторонился представительниц женского пола, хотя мог себе позволить завести любовницу, а то и несколько, используя служебное положение. Сначала сотрудники КГБ, разбиравшие дело Дуора Лана, похихикивали себе под нос, - знаем, мол, кого любят в таких случаях! Своя такая же летает..! Но истинные причины аскетизма Лана заставили их смущенно захлопнуть пасти и больше их не раскрывать. Как показала глубинная мнемоскопия, после гибели своих близких, Лан дал рыцарский зарок пятнадцать лет не вступать в отношения с женщинами вообще, соблюдая траур по жене. Это было связано с древними традициями рода Ланов, и с чувствами самого мужа-вдовца. Прошло уже семнадцать лет, а Лан все еще сторонился женщин и приближаться к ним не собирался. Такая лебединая верность, нехарактерная для морального облика злодея, заставила немного изменить к нему отношение, особенно женской половины КГБ. Той же Жю Сет, например… Она же как-то рассказала своей высокоморальной оппонентке Моане про «благородного злодея», «черного рыцаря». И Моане сказала:

- Если этот человек славен не только пороками, но и рыцарской добродетелью, значит, этот человек не совсем потерян для Господа! Добродетель – это путеводная ниточка, по которой даже отпетый грешник может вернуться к Богу! Мне бы познакомиться с этим злодеем. Может, я бы смогла убедить его отвратиться от дьявола и дел его?

Сам Кетцель, впрочем, относился к бывшему имперскому полковнику без особого энтузиазма. Если бы ему приказали уничтожить Лана, он бы исполнил это не задумываясь. И поэтому он не сразу понял слова Председателя Полибюро ВС СССР про бывших (а бывших ли?) зидоистов:

- Самое тяжелое – не просто победить нелюдей! Самое сложное для нас, Кетцель Петрович, - этих нелюдей обратно людьми сделать! Хотя бы кого-то из них.

- Ротмистр Лан по вашему приказанию прибыл, ситт командующий! – услышал Кетцель хлопок дверью и доклад бывшего противника. Вспомнишь солнышко – вот и оно!

- Можно! – гаркнул Кетцоалькоатль, держа под рукой пульт от ископаемого видеомагнитофона.

Вот и ротмистр… Вот и сошлись снова двое командующих сил Добра и Зла. Оба, правда, уже не на постах… Но Лан еще не смирился с поражением, еще таит злобу и непокорность… Отлично! У Кетцеля аргументов приготовлено на пятерых!

…Лан взял себя в руки и отдал Кетцелю воинское приветствие, мысленно желая стальному существу, чтобы оно сдохло, желательно, в страшных муках. Впрочем, и Кетцель без колебаний бы исполнил приказ об уничтожении Лана, поступи он от вышестоящего командования.

- Проходите, ротмистр, присаживайтесь! – пригласил бывшего врага Кетцель. – Закуривайте, если хотите!

- Благодарю, с вашего разрешения, у меня свои!

Лан был сжат, как боевая пружина. Он, не отводя глаз от своего врага, осторожно, дрожащими руками достал пачку из нагрудного кармана и закурил со второй попытки. Человек испытывал нешуточный страх перед разумным стальным чудовищем, перед этой стальной харей адского монстра. И все же он из последних сил держался, мобилизуя остатки своей солдатской воли. Даже в такой ситуации ему не хотелось морально упасть в глазах противника. И он пару раз как бы невзначай коснулся чего-то твердого, бугристого, лежащего в кармане брюк с правой стороны бедра.

– Слушаю вас, ситт командующий! Цель моего вы… вызова?

- Как поживает ваша Партия возрождения, Лан? – Кетцель решил обойтись без прелюдий. Он видел, как побледнел Лан, как он резким движением уничтожил сигарету, вонзив ее в пепельницу:

- Значит, вы все знаете? И…кто же донес вам?! Не Калли, случайно?! Ну…скажите мне? Я…так и предполагал… Или ваша ванарская шпионка из медсанчасти?!

- Калли здесь ни при чем, - правдиво ответил киборг. – Ни Калли, ни Юли, ни Громар здесь ни при чем… В вашем кабинете, где вы совещались, установлено прослушивающее оборудование. Все-таки вы бывшие враги… Не думали же вы, что вас оставят без контроля?! Да и логично, что ваша братия попытается организовать что-то подобное, чтобы успокоить свою совесть, что вы не просто так служите врагу. Только что это за партия из четырех человек?

- Значит, Громар был прав… - Губы Лана сжались, он чуть согнулся, будто собирался броситься на Кетцеля. – Разумеется… Странно, что вы так долго реагировали… Хотели, чтобы мы побольше народу собрали вам на съедение?!

Кетцель собирался сказать Лану о своих дальнейших намерениях, но Лан опередил его. Он вдруг вскочил на ноги с абсолютно безумным взглядом, сунул руку в карман и быстро выхватил то, что там так подозрительно бугрилось – оборонительную круглую осколочную гранату. Второй рукой Лан схватился за предохранительную чеку и, с ненавистью глядя на Кетцеля, прокричал:

- Я не пойду в ящик второй раз! Уж лучше погибну с честью, а может, покончу и с тобой, консервная банка! Вы хотели запугать меня, превратить в животное, заставить бояться вас?! Не получится! Слава Нации! – С этими словами Лан дернул за кольцо, готовясь бросить ее под ноги завоевателю и умереть с честью, как солдат. Несмотря на все черные дела, силу воли заблудшего человека нельзя было не оценить.

- Стойте! А я что сказал, что это плохо?! – торопливо сказал киборг. – Может быть, я поддерживаю вашу партию! Не отпускайте предохранительный рычаг, идиот! Меня этой шутихой вы все равно не взорвете! Психика у вас как гуляла, так и гуляет, подобно ветру в чистом поле!

- Что?! – не поверил своим ушам Лан. Он стоял у стены, тяжело дыша и готовясь к смерти. В одной руке он держал кольцо с чекой, в другой – гранату. Предохранительный рычаг взрывателя он зажимал ладонью, поэтому граната еще не взорвалась.

- ТО, придурок! Я поддерживаю создание вашей партии! – скрипнул киборг. – Вы хотите восстановления своей Империи? Меня это устраивает! Мне удобнее, чтобы пространство материка, от океана до океана, контролировала одна адекватная организованная сила. Это лучше, чем ***ва туча всяких мудаков, сектантов и откровенных сумасшедших. Логично?! Ты мне сейчас аппарат испортишь, а я его под честное слово взял в Научном отделе! Засовывай чеку обратно, идьёт!

Лан был ошеломлен и чуть не выронил гранату. Его руки его ходили ходуном… Кетцель спокойно подошел к нему, осторожно взял у смирившегося с судьбой Дуора Лана гранату… Зажимая предохранитель, киборг вставил чеку на место. Убедившись, что все в порядке, 127349 конфисковал гранату и указал на стул. Лану ничего не оставалось, кроме как сесть и уставиться в стол. В последние секунды он проявил малодушие и не отпустил рычаг, испугавшись умирать.

- Садитесь, ротмистр… - сказал Кетцель. - Продолжаем разговор! Да, вы не ослышались, я не имею ничего принципиально против вашего возрождения. Курите, придите в себя! Вы мне для серьезного разговора нужны! Или вы думали, что четверо старых мечтателей о старых временах могут представлять угрозу Федерации?

- Я …за восстановление нашей Империи и возрождение нации, - вздохнув, ответил Лан, глядя прямо на киборга. – И вы не сможете этому помешать! Хоть через столетия, но это случится!

- Этого НЕ СЛУЧИТСЯ без нашей помощи! – категорически заявил Кетцель. – Наши комиссии уже проанализировали ситуацию на вашей планете! Она вымрет через столетие… Как вы собираетесь возрождать нацию, если у вас три четверти населения бесплодны от радиации, а кучу детей и подростков вы перебили? И другой вопрос, – на каких принципах вы хотите строить новое общество? Если вы хотите восстановить старую Империю с одним придурошным царьком, всесильной партией, концлагерями, делением людей на сорта и людоедством, - я против. И я не дам вам этого сделать! Да и это приведет к окончательному краху вашей цивилизации. Вам нужно переосмыслить принципы, на которых строится государство!

- А какое вам дело до нашей нации? – резонно спросил Лан. – Зачем вам ее возрождение?

- Почетную грамоту, ****ь, хочу получить от руководства! – пророкотал Кетцель. – У государства свои интересы. И я, по-вашему заместитель председателя Высшего Имперского Совета, здесь и представляю интересы государства.

- Я всегда был и остаюсь приверженцем старой модели националистического государства, - заявил Лан. – Нация превыше всего! Именно нация является естественным ядром государства. Разве не так по-вашему?

- Понятие «нация» нужно пересмотреть, - заявил Кетцель. – Кого вы собираетесь на нации делить?! На всей планете народу осталось меньше, чем до войны проживало в крупных странах, вы отдаете себе в этом отчет?! Многих народов ВООБЩЕ не осталось! Миллионы объектов материальной и духовной культуры утрачены! Вы вообще осознаете масштаб катастрофы?

- Я служил нации, и буду служить нации! – упрямо твердил Лан. - Есть нация, и есть союзники и враги! Культурный код нашей нации сохранился. Сохранилось сознание выживших еще людей гуэннохоррскими гражданами! Язык, наконец! Поэтому, нация будет воссоздана. Может, не сейчас, может, через столетия, но, уверен, будет!

- Через столетия выйдут из строя последние машины и устройства, - пророчески сказал Кетцель. – Язык разделится на множество племен и упростится до предела. Последние культурные маркеры будут утрачены… Я уже не говорю об абсолютной власти болезнетворных микробов и радиации, фатальных изменений в генетике, о пауках, наконец… Многие наши ученые еще раньше выступали против вмешательства во внутренние дела Болхиа, потому что считали вашу планету уже обреченной, нерентабельной.

- Могу я все же узнать, а вы-то почему так заботитесь о нашем народе?! – спросил Лан. – На этот раз без сарказма? Нецензурной лексикой вы владеете слишком хорошо для машины!

- Я – представитель народа, и от советского народа себя не отделяю. А наш народ крепким словом славится. Во-первых – приказ Родины. – предельно честно ответил Кетцель. – Во-вторых, мы рассматриваем вашу планету, как объект промышленной и экономической экспансии и плацдарм для дальнейшего освоения Галактики. А в дальнейшем – как торговых и экономических партнеров. Нам хочется иметь здесь не радиоактивную пустыню, а промышленно развитый мир, в котором будут производиться товары для Федерации и где будут строиться звездные корабли и заправляться особым топливом. Мы можем просто подождать, пока вы вымрете и заселить вашу планету заново. Но погибнет целая цивилизация! И заселять пустую планету дороже и хлопотнее, чем работать с развитым миром.

- То есть вы даже не скрываете, что в основе ваших действий – просто экспансия?!

- А вы думали, что? Красивые лозунги?! Мы стараемся, чтобы и мы, и вы получили выгоду. Вы не хотите жить в чистом, благоустроенном и безопасном городе? Не хотите пить чистую воду?!

- А как же ваши сепаратисты-любимчики? Они разве не оправдывают вашего доверия?

- У народа Гуэннохорро должен быть выбор. Не всех же загонять в социалистическую республику? Кто не хочет жить по законам Федерации, пусть живет в старом буржуазном обществе. Только без «неполноценных» и людоедов!

- А вы у нас спросили?! – возмутился Лан. – Что мы хотим?! Кем мы будем в этих ваших республиках? Прислугой для ваших колонистов?!

- А у кого спрашивать? – Цвет глаз Кетцеля сменился на сапфирово-синий. – У кладбища костей в бывшей столице? Или у закопанных в ров трупов, удушенными газами? У какой кучи костей спрашивать?! Лан, вы, говорите, офицер?! Кому вы служили, офицер?!

- Отчизне и нации! – с готовностью ответил Лан.

- Отчизне, говорите, - понизил голос киборг. – А вы отчизну с партократами не перепутали?

- Я присягал на верность государству, а партия – команда, управляющая государственным кораблем! – твердо сказал Лан, смотря перед собой. – Изменив партии во время войны, я ставлю под угрозу безопасность нации! Вы ведь сами офицер!

- А вы сами, - член «Стальной партии»?

- Разумеется!

- И, если бы вас вернуть в май тридцать девятого в Амфидо, вы бы сделали все так же?

- Так есть, господин робот! – оскалился Лан. – Я офицер и служу нации! Моей нации, а не вашей! Мне надоело трусливо трястись! Лучше страшный конец, чем страх без конца! Я не боюсь тебя, монстр! Да здравствует Империя Гуэннохорро, народ и партия! Слава Зидо!

Кетцоалькоатль, с сочувствием глядя на оппонента, демонстративно сложил ладони и зааплодировал, отчего пошел металлический звон по всему помещению.

- Сейчас я покажу, какой отчизне вы служите! Тем более, что я был в числе тех, кто штурмовал бункер центрального командования. Могу вам сразу сказать, зрелище неприглядное! Наркоманы, извращенцы, дегенераты, гниющие на остатках прежней роскоши. Невозможно было поверить, что ЭТИ управляют жизнью и смертью целой державы. Впрочем, так и бывает, когда партия не отчитывается перед народом.

- Позвольте уж вам не поверить, – нахмурился Лан. – Я и не ожидаю, что вы будете петь им дифирамбы. Но чернить за глаза своего противника, - низость даже для пришельца!

- Они мне не противники! – резко ответил Кетцель. – Слишком много чести для этих существ! Впрочем, чтобы не быть голословным, я могу вам показать их. Вот это воспроизводящее устройство я взял как раз из правительственного бункера. И данную видеозапись также! Обратите внимание, он ридданского производства. Доставлен из центрального убежища, обители Гамзадаро! Обратите внимание на печать и инвентарный номер на боковой панели. Хотя в вашей стране покупка импортной техники каралось пятью годами лагерей.

- Руководство может иметь импортную технику для работы! - гордо ответил Лан. - Никто в здравом уме не равняет руководство и обывателя.

- Для работы? Что же, попробую ввести вас в курс дела. Вам конечно знакомо имя «Третьего Советника»? Это был наш государственный преступник, который, пользуясь тем, что ваша партийная верхушка сгнила и разложилась, втерся в доверие к вашему вождю Зидо Гамзадаро и некоторым высшим партийным чиновникам, обещая им переселение на Землю или в более благоустроенные миры нашей Федерации. Он снабжал их наркотиками, алкоголем, продовольствием и предметами роскоши с Земли, а в обмен на это буквально заставил их принять решение об атаке на Амфидо. А до этого войска вашего предшественника, расстрелянного перед вами, безуспешно долбились об оборонительные системы нашей крепости. Спрашивается, какой мудак будет в здравом уме долбиться башкой в закрытые ворота, тратя при этом ограниченные ресурсы, последних людей и технику, рискуя потерять всю армию?! Кто пошлет остатки армии против врага, который опережает тебя в развитии на столетия?! Только тот, кому любой ценой нужно было уничтожение нашей базы. А, заодно, и нашего производства!

- Не угодно ли сказать, а что это за производство? – наглым голосом спросил Лан.

- Угодно… Высокоактивный редкоземельный элемент с очень сложным названием, из которого изготавливается особое топливо для сверхсветовых прыжков наших кораблей. В коре вашей планеты его содержание составляет в среднем 0,0000034%, но есть точки на вашей планете, где концентрация этого элемента превышает целый процент. Это очень много для данного элемента! Уничтожив базу и производственное предприятие «Третий Советник» бы спровоцировал перебои в поставке данного элемента на нашу планету, а, как следствие, срыв многих межзвездных поставок, что неминуемо ударит по экономике всей нашей Федерации. Не то, чтобы этот удар будет фатальным, но его ощутят все! Кроме того, преступник использовал бы этот факт для дискредитации нашей миссии на вашей планете и как факт для собственной реабилитации и возвращения себе власти над данными месторождениями. А что вы так расцвели, Лан?! Если власть над вашей планетой вернется в руки этого господина, я за вашу жизнь не дам и ломанного гроша! Ваша планета для него – стройплощадка, а вы – паразиты, путающиеся под ногами!

- А почему я должен вам верить? – спросил Лан. – Может, он как раз будет лучшим вариантом для нашего мира?

- Вы на улицу сегодня не выезжали? – издевательски поинтересовался Кетцель. – Доказательства вокруг вас, и еще будут! Именно для этого преступник по фамилии Вырок внедрился в оставшееся руководство Империи и заставлял вас любой ценой долбиться головой о стены нашей базы, выискивая в ней слабые места. Ему и попавшим под его влияние вашим вождям не победа нужна была, не благо вашей нации, а исполнение капризов «Третьего Советника». А вам это представили, как помощь сторонников вашей людоедской идеологии на Земле! Вы же сами хотели вступить с нами в контакт, что было бы разумно. Вам не давали этого сделать! Помните, вы отправили Накпэно, чтобы захватить врача с Земли из поликлиники в Амфидо, чтобы вступить с нами в контакт. И группа Накпэно шла по таинственному лазерному лучу. Это был робот сопровождения, который был запущен помощниками «Третьего» тайно. Но когда Накпэно чуть было не вступил с нами в контакт через нашего медицинского киборга, этот же таинственный луч показал наличие спрятавшихся людей в подвале, и маньяк Накпэно решил их уничтожить для какой-то радости! Таким образом, контакт с вами был сорван… Помните приказ, запрещающий под страхом смерти переговоры с пришельцами, то есть с нами?! Первый раз переговоры состоялись уже в Амфидо с нашим офицером. Помните?!

- Помню… - вздохнул Лан. – Но если даже допустить, что в нашем командном центре номер один работал враг, я уже не верю вам из-за того, что вы пытаетесь представить высших руководителей слабыми разложившимися предателями, подавшими нацию за …пришельские игрушки и жратву! Такого просто быть не могло! Ну один чиновник, ну два… Но вся партия да еще и с Верховным Вождем?! Это ваша пропаганда, и я просто не верю вам!

- Пусть будет так… - согласился Кетцель, щелкая кнопкой на аппарате. – Смотрите сами!

На экране огромного пузатого телевизора забегали, зарябили косые линии на белом фоне, которые потом сменились синим фоном, и позже снова белым. Перед экраном появился лист бумаги, на котором черным карандашом было написано: «День рождения Зузо. Душевное домашнее видео»

- Зузо — это генеральный партийный секретарь Зундар Оклохорс. - сказал Кетцель. - Вам будет легко узнать эту персону, ее каждая собака знает! И в то же время таким вы его еще не видели!

На экране показалось чистое, сверкающее белизной помещение с огромным праздничным столом, накрытым белоснежной скатертью. Освещение было ярче самого солнечного дня. Вокруг туда и сюда сновали хорошо одетые для нынешней обстановки люди. Да что там хорошо, - шикарно одетые!

Стол ломился от угощений и бутылок самого изысканного вида, причем, не консервных банок, металлических коробок из армейских скромных сухпайков, не мутных бутылей с самопальным пойлом, а блюд будто бы из шикарнейших ресторанов довоенного периода. На огромных белых тарелках, на шампурах дымилось свежеприготовленное мясо, а на разноцветных бутылках угадывались этикетки на земной интерлингве и региональных языках. И рядом с каждом местом — обязательные пробирочки с рубиново-красной жидкостью. А на огромных блюдах посреди стола лежали страшные деликатесы, при виде которых похолодело бы на сердце у любого землянина – запеченные под золотистой коркой человеческие младенцы со скрюченными ручками и ножками. Рядом с блюдами, как и положено, столовые приборы из серебра – длинные изогнутые ножи и длинные двузубые вилки.

- Пойло с нашей планеты, - сказал Кетцель. - Вон, вижу «Элению», «Граппа», «Шардоне»… «Столичную» вижу… Все это пойло привезено с Земли. Происхождение мяса объяснять не нужно?! Когда этих тварей тащили в наш суд, пришлось окружать их защитным барьером, иначе люди бы их просто на части разорвали!

Вокруг стола было полно народу… Упитанные, довольные мужчины в офицерских мундирах, белых домашних костюмах и новеньких пиджаках… Троих Лан сразу узнал, - имперские министры и государственный комиссар по делам нравственности... Женщины разных возрастов — в полупрозрачных одеяниях, в дорогих праздничных платьях, с украшениями, напомаженные, в драгоценностях… Все шутили, все смеялись, махали на камеру неизвестному оператору, оставшемуся за кадром.

- А где наш Зузо? - послышался заливистый женский смех. - Я хочу Зузо!

- Партийными делами ведает!

- К дьяволу дела, нельзя так долго заставлять ждать гостей!

Если бы не настенные таблички «Конференц-зал» и «Шлюзовая камера налево 50 сиа», можно было бы подумать, что это какие-то довоенные съемки подгулявших вельмож. Но нет, даже на белой дорогой поверхности присутствовали атрибуты защитного сооружения: огнетушители в каждом углу, надписи казенным шрифтом «Пожарный кран», «Кислородная камера», «Медпункт»… А открытая настежь металлическая толстая дверь-заслонка в человеческий рост не оставляла в этом сомнений.

- Поздравляю нашего юбиляра! – произнес голос за кадром. – Ну что, как вам вина с моей родины?

- Потрясающе! – засмеялась какая-то бабища в старом вечернем платье. – Как из рая! А закусочка-то наша!

- Они хоть чистые? – произнес голос за кадром.

- У нас здесь все природное и чистое! – важно произнесла дама. – Дичь из наших бункеров, специально откормленная грудным молоком баб-кормилиц!

- А можно кормилиц попробовать?! – спросил оператор под грянувший смех.

- Вряд ли! Кормилицы нам на День Отчизны закуску выкармливают!

Лан ошарашенно смотрел и узнавал многих важных лиц, которых видел только на передовицах газет или на портретах в официальных кабинетах. А здесь они были будто на расстоянии вытянутой руки – пьяные, расхристанные, обкуренные какой-то дрянью… Строгие и величавые на портретах, здесь они были похожи на толпу пьяных дегенератов, ржущих, икающих, лапающих жирных бабищ, жрущих изысканные блюда со стола.

- Вырок! Вы обещали отвезти меня на свою планету! Покатать меня на яхте по какому-то «Тихому океану»! - К оператору направлялась пьяная женщина в длинном фиолетовом платье с блаженной улыбкой дуры на лице. Она была накрашена сверх всякой меры, ржала по-лошадиному, обнажая рот, в котором не хватало нескольких зубов.

- Вырог! Господин советник! А у вас на планете девушки делают так?! – И пьяная баба вывалила висячее содержимое декольте наружу. – Я еще ничего, да?! Буду пользоваться успехом у ваших мужчин.

- Конечно же, Цинтилла, ты ослепительна! – засмеялся оператор. – А где наши два неразлучных брата, Цизиф и Хокхо?! Я им тоже подарок привез!

- Как где?! Релаксируют! - послышались голоса.

- Только хлопни дверью прежде, а то они там друг другу релаксируют! – Шутка утонула в дружном хохоте.

- Все, все, к столу, господа и дамы! – Кому-то не терпелось приступить к трапезе.

- Если все это так вкусно, как и в прошлый раз, нужно будет увеличить количество «черных лотерей»! – сказал моложавый усач с прилизанными волосами в старом костюме типа смокинга.

- Нет уж... Неужели вы собираетесь осквернить рот этими костлявыми тварями из народа, господин генерал?! Только своя пища! А грязные кости пусть грызут наши верные псы!

- Не скажите! Как сказал распорядитель, здесь кто-то из недовольных режимом! Сейчас и обсудим проблемы с … с несогласными!

- Не нужно так тратить скот! Оставьте нашим детям!

- А наши дети будут жить уже на Дзеб-Ле*! Не в этой же помойке! Верно, господин «Третий Советник»?!

- Совершенно верно! – бодро согласился оператор за кадром.

Людей в зале все прибавлялось, а оператор пошел дальше по светлому, хорошо освещенному коридору. Навстречу ему, шатаясь, шли смеющиеся девицы на высоких каблуках, с кружевными ремешками на бедрах. Оператор заглянул в одну из раскрытых камер-хранилищ – там один из респектабельных господ в белой рубашке орал благим матом, впрыскивая себе в вену что-то из шприца. Локоть его был затянут жгутом. Валялся высокопоставленный наркоман на целой куче эластичных упаковок с антидотом. Впрыснув себе дозу, наркоман с блаженной улыбкой завалился на кучу медикаментов:

- Кайф! *** кому отдам хоть пачку! Сперва отсосите!

Еще чуть подальше по коридору у столика из натурального розового камня двое господ с орденами на пиджаках играли в какую-то игру, гоня фишки по столику. Рядом с ними, один важный деятель с государственными наградами, спустив брюки, пер молодую девицу, пристроившись к ней сзади. Девица в вечернем платье закатывала пьяные глаза и прикладывалась к бутылке, которую держала в руках.

- Быдло! Животные как есть! На Землю вас? В землю вам самое место! - послышался брезгливый голос Вырока за кадром на английском. И тут же бодрое на местном: - Привет, ребята! Чтобы я так жил!

-Присоединяйся! - предложил хлебосольный герой-любовник — Спереди свободно! - Не какая-то шлюха, а жена министра!

- Я вообще-то его дочь! – недовольно заявила девица. – Женой я стала после того, как мамочка отправилась к богам!

- А где министр?

- В ванне со своим заместителем плещется! - сказала барышня. - У нас с папой свободные отношения!

На экране появилось изображение ванной комнаты или бани, - в центре внимания была огромная золоченая емкость, в которой плескались двое тучных свиноподобных мужиков начальственного вида. Ванна была наполнена не водой, а жидкостью кровавого цвета. Потом один боров полизал другого в губы и повернулся к нему задницей. То, что стали делать эти двое человекообразных дальше, заставило Лана разразиться трехэтажной бранью и с презрением отвернуться:

- Выключите! Иначе меня сейчас вырвет, и я вам тут пол загажу остатками завтрака! Я не...не верю во все это! Полнейшая деградация… Это не может быть правдой! Это провокация!

- Это оригинальная запись, - Кетцель встал из-за стола, как драматург, закончивший наконец работу над величайшей трагедией, равной творениям Эсхила, не меньше. - Ну что, Лан?! Кому вы служили? Нации?! Или этим скотам?! Ради кого вы убивали, кому вы кровь убитых людей отправляли?! Нации?! Или на столы этих ублюдков, которые вас же скотом называют?! Наши товарищи, ваши враги спасли от смерти больше ваших людей, вашей нации, чем эти существа! Некоторые из моих товарищей пожертвовали жизнью для спасения ваших людей! Вашим вождям не нужна ваша нация, они сдали ее, они вашу же родину называют помойкой! Они хотят улететь на нашу планету и жить в роскошных дворцах, но они настолько мерзки, что сам же «Третий советник» презирает их. И ЭТИ вами правят уже десятилетия?

- Как бы там ни было, я не собираюсь комментировать действия моего высшего руководства, - ответил Лан. - Они это они, а мы, это мы. Я честно выполнял приказы, был с армией, разносолы с вашей планеты не жрал и ...подобными мерзостями не занимался! Никогда! Да и потом… Если мы даже представим, что высшее партийное руководство деградировало, возможно, под действием какого-нибудь излучения или наркотического препарата, нашу идеологию вам осквернить не удастся! Да, какие-то моменты уже устарели, допускаю! Но Нация есть нация! Это как организм, как природа! Есть сильные и слабые, есть здоровые, а есть пораженные болезнями, умирающие! Нации всегда будут воевать, это закон природы, а сильная нация всегда будет поглощать или порабощать слабую. И то же самое в обществе… Да, возможно с лагерями и пожиранием трупов это перегибы…издержки военного времени, но сам принцип верен. Общество – тот же организм, в котором есть больные и здоровые клетки. Больные либо выздоравливают, либо вымирают. И есть чужеродные вирусы, с которыми необходимо бороться, чтобы сохранить всю нацию! Вы же не будете объявлять лейкоцитов в организме в геноциде микробов? Или не будете уравнивать в правах красные кровяные тельца и бактерии на том основании, что они,…например, одного размера. И если Партия даже и пришла в упадок, то это значит, что нужно произвести чистку, вот и все!

- Понимаете в чем дело? – почернел Кетцель. – Тоталитарная система тем и плоха, что в ней кто микроб, а кто эритроцит решает воля нескольких особо уполномоченных, а не народа или закона! А вы, Лан, полезная клетка в государстве? Не микроб?

- Я не занимался гомосексуализмом или казнокрадством, я не торговал секретами моей страны и не откупался от фронта! – гордо и надменно заявил бывший имперский полковник. – Решайте сами!

- Да будет так, - сказал киборг. Блеснула неяркая вспышка, и в его стальных пальцах появилась пачка пожелтевших бумаг с черно-белыми фотокарточками в углу. – Ротмистр Лан, скажите, известна ли вам гражданка Дэйю Гихинра? А ее дочь, Зэнзэн Гихинра-Лан? Это ваша бывшая возлюбленная и ее дочь, отцом которой являетесь вы, верно?!

Лана будто под ноги ударили палкой, он вздрогнул и побелел, уставившись на киборга. Опустился на стул, доставая сигарету:

- Откуда…вы знаете? Вы видели их? Они живы?! Откуда вы знаете?!

- Из документов. – Кетцель показал ему пачку бумаг. – Знаете, сколько официальных документов имперских служб попали в наши руки? Я знаю, что Дэйю была вашей первой женой, и у вас родилась дочь, еще задолго до войны. Верно?

- Это…не совсем так… - растерянно, торопливо протараторил Лан, вытягивая из сигареты серый едкий дым. – Мы любили друг друга, я был еще капитаном… Но она была иностранкой, хоть и из союзной страны, и я, как партийный организатор не имел права на ней жениться. Мы расстались… Она был очень умной, она все понимала… Я женился официально уже через год, на благонадежной женщине, которую рекомендовали партийные комиссары… Но Дэцю я так и не забыл, и я сразу поставил жену перед фактом, что мою первую дочь я оставлять не собираюсь!

- Вы дали ей свою фамилию, и на основании этого она получила гражданство Империи… - сказал Кетцель. – Отдаю должное вашей порядочности!

- Что ты можешь знать о порядочности, железка?! – вдруг бросил ему в лицо Лан. – О любви, о переживаниях… О выборе, - любовь или долг?!

- Да и ты немного, организатор полевых кровесборных пунктов, - хлестко ответил ему Кетцель. – Я еще не забыл о твоих подвигах в Амфидо! И не забуду никогда… Так что продолжаем, пока лишнего не наговорили… Когда вы, ротмистр Лан, видели последний раз свою дочь? Я имею в виду Зэнзэн?

- Что касается станций, я исполнял приказ вышестоящего командования! А последний раз – за пять месяцев перед войной. Ей тогда было десять лет, она еще в школу ходила… – Лан смирил гнев и отвечал честно, чувствуя, что киборг неспроста завел этот разговор. А, может, она жива?

- Ясно, - сказал Кетцель. - То есть десять плюс пятнадцать… Примерно двадцать пять ей сейчас должно было быть? Посмотрите, может, узнаете? Это они?

Кетцель протянул ему две карточки из грубой бумаги, желто-картонного цвета. На одной он узнал на фотографии постаревшую на целую вечность возлюбленную Дэйю, - ее глаза пронзительно смотрели через вечность на него, Дуора Лана. Со второй карточки смотрела на него взрослая темноволосая, темнобровая женщина, в которой Лан узнал черты маленькой десятилетней Зэнзэн… И эта темнобровая женщина держала на руках ребенка, одетого в серый с пятнами детский комбинезончик. У ротмистра руки затряслись от волнения:

- Где они?! Они живы?! Ну хоть кто-нибудь жив?! – Лан вскочил со стула, опершись руками на край стола. – Молю вас, скажите! Ситт командующий.

- Сядьте, Лан, - поднял руку Кетцель. – Курите еще, если хотите… Вам лекарства нужны?

- К дьяволу лекарства! – закричал ротмистр, вонзаясь грязными ногтями в край стола и чувствуя, как сердце сейчас выпрыгнет из груди. – Они живы или нет?! Ну, что ты молчишь?!

- Читай дальше, - тихо ответил Кетцель. И по этому тихому голосу электронного существа Лан понял, что ответ отрицательный.

- Что?! Что значит… «Участие в антигосударственном мятеже»?! Что значит, «Подрыв безопасности объекта»?! Дэйя была другом нашей страны, она была фанатично предана делу нашей нации! Она даже награды имела от государства, как иностранный друг нашей отчизны! Что?! Казнены?! Но это же было…за полгода до нашей…атаки на Амфидо! Они все это время были живы, в нескольких сотнях халсиа от меня?! А кто такой… Дуор Гихинра-Лан?! Он упоминается… Что происходит?! Как это могло получиться?!

- Они проживали в убежище, которое мы захватили недавно. – ответил Кетцель. – Которое по документам значится, как «Приют№2». Это было еще до появления там сектантов… Казнены они были по нашему календарю 1 мая 2339 года, а по вашему… - Кетцель написал дату на воздухе гуэннохорскими цифрами. – Дуор Гихина-Лан, - это сын вашей дочери. Ваш внук, получается…

- Я не верю… - Лан бросил карточки на стол. – Это все сфальсифицировано! Это все сфальсифицировано вами! Дэйя не могла быть врагом! Вы не знаете ее! Она была верной нашему народу и стране!

- Она выступала против «черных лотерей»! – ответил Кетцель. – Потому что количество людей в убежище начало стремительно уменьшаться, а комендант очень любил человечину! В ответ ее признали врагом и арестовали, а заодно и ее дочь, Зэнзэн вместе с ребенком!

- Откуда вам это известно?!

- Комендант сам и рассказал нам, когда я сунул ему эти личные карточки в морду! – Кетцель залил себе в пасть свою любимую кислоту, что от него даже пошел пар. – Причем, я ожидал как раз, что ваши близкие живы, но тут-то он мне и выдал историю. Он, кстати, и Империю пережил, и режим пауков, и рулил там до последнего дня. Комендант Заут Хиндехер… Мне очень жаль это говорить…, но вашу возлюбленную и дочь банально пустили на мясо! А ваш годовалый был отправлен на кровяную станцию.

- Что?! – У Лана затряслась нижняя челюсть и руки. – Мой внук?! На кровяную станцию?!

- Читайте карточку, - сказал Кетцель. – Я не лгу вам, Лан! Вы не хуже меня знаете, что такое «утилизация». Могу вам устроить рандеву с этим комендантом…, пока его еще не осудили… Остается только вариант, - если карточки не сфальсифицированы самим комендантом? Но зачем?! Там восемь человек по этому делу проходили! Вот протокол решения местного партийного суда…

Перед Ланом появился еще лист стандартной полицейской формы, заполненный чьим-то мелким почерком. Ротмистр жадно вцепился в лист бумаги, вчитываясь в каждую строчку, пытаясь изобличить стального монстра во лжи, найти хоть малейшую нелогичность… Увы! Он и сам, бывало, заполнял такие протоколы, и найти ничего не мог. До конца он дочитать тоже не смог… Лан выронил бумагу из рук и закрыл глаза ладонями, закашлялся. Глаза и лоб его были красны от эмоций:

- Я убью его! – выдавил Лан. – Коменданта! Я убью его!!!

- За что вы убьете его, Лан? – проскрипел 127349. – За то, что он исполнил приказ?! За то, что он был преданным служакой?! Что он такого сделал, чего не делали ВЫ?! Вы не отправляли на выкачку крови чужих внуков и внучек?! И вот теперь это коснулось ВАС! Я же говорил вам… Хреново в тоталитарной системе то, что здесь все работает не по закону, а по велению души узкого круга лиц. И если сегодня вы, как вы сами выразились, эритроцит или лейкоцит, то завтра вас назначат бактерией! Сегодня вы хищник на вершине пищевой цепочки, то завтра вы – добыча! А заодно и ваши близкие! И ничего вы никому не докажете! Кстати, как думаете..? Кровь вашего внука в ванну этим пидорам использована, или туда, на стол подана, как приправа к вину?

- ЧТО?! - Лан вздрогнул, отшатнулся, будто ему в скулу кулаком заехали.

- Что «что»?! Просто интересно… Откуда эта кровь? - как бы невзначай сказал Кетцель. - Технически я не могу исключать этого... А маленького Дуора, когда спустили кровь, не в блюде ли подали на стол?! Вы же слышали, что для этих мразей были убиты некие «бунтовщики»? А из кого шашлыки и мясные блюда? Может, из вашей любимой женщины? Или из вашей дочки Зэнзэн? Что вы на меня так уставились, Лан?! Вы отправляли на смерть чужих дочерей и внучек, и вас это устраивало! А вот теперь коснулось и вас! И кто-то тоже рассуждал о долге и нации, отправив ваших родных на смерть! Вот круг и замкнулся, Лан!

- Я не верю вам, - могильным голосом прохрипел Лан, бешенными глазами глядя на киборга. – Я НЕ ВЕРЮ ВАМ! Этого всего быть не может! Все это – пропаганда!

- Дурак ты! – пренебрежительно лязгнул Кетцоалькоатль. – Личная беседа с комендантом и вон тем пидарасом из ванны устроит?! Мы его еще не успели осудить!

- Да! – вскочил Лан. – Пусть расскажет мне все, в глаза!

- Ну что же… - Глаза Кетцеля потемнели и стали черными. – Пусть будет так! Полетели!



ВПО «Заря-21». 23:30 (по Москве).


...Дуор Лан стоял под навесом для курения и, тяжело дыша, отравлял себя никотином, добивая последние запасы. Ему не хотелось жить, он ненавидел себя и всех окружающих, ему хотелось взорвать что-нибудь термоядерное: и над ванарской базой, и над бункером своих бывших руководителей. Всю свою жизнь он прожил зря...

Уже была ночь… Теперь Лан понял, как устроена эта пресловутая «Белая Гора» пришельцев изнутри. Здесь, под силовым полусферическим куполом была летняя погода, росли деревья и травы, шел дождь откуда-то прямо с искусственного неба. Пахло сыростью растениями, пахло осенью из детства, - когда его мир был еще живым, обитаемым… От этого запаха у Лана кружилась голова, и хотелось разреветься, как девчонке. Он держался, скрепя сердце, храня последние остатки офицерской чести и мужского самообладания.

Парадоксальная ситуация – прямо в сердце советской базы стоял и курил сигареты ее старый, главный враг, который два года назад не против был бы ворваться сюда на танке и устроить поголовную резню. Враг был облачен в свой черный мундир, он был побежден и раздавлен, и был бы рад, если бы кто-то его прикончил. Но враги его наоборот смотрели на него с сочувствием, как на больного.

Лан держался до последнего, как настоящий офицер в кольце врагов. Он уже давно смирился с потерей родных, поэтому известие о мученической гибели любимой и дочери не так уж выбили его из колеи, - по крайней мере, он смог собраться и взять себя в руки. За годы жизни диким зверем в погонах смиряешься с потерями... Картина всеобщего разложения в бункере центрального командования покоробила его куда больше. Лан, несмотря на совершенные им преступления, был человеком высокоморальным по меркам гуэннохоррского общества. Он не вступал в интимные отношения с женщинами, храня память о своей любимой и о жене, не воровал у солдат, ему не доставляли удовольствия садистские издевательства над пленными. Он презирал блудников, наркоманов и извращенцев. И Лан считал, что высшее командование и партийное руководство должны быть примерами общественной морали, ну хотя стремиться к этому.

Но и это еще пол-беды… В конце концов определенные грешки есть у всех. И Дуор помнил свою унтер-офицерскую молодость, когда они воровали фрукты в чужих садах (не из-за нищеты и голода, а из гвардейской молодой лихости), напивались дешевой сивухой и снимали одну шлюху на всех. Окончательно добило бывшего имперского полковника другое… Кетцель показал ему записи допросов и судебных заседаний тех самых сильных мира сего.

Бедняга Лан наивно верил, что высшие офицеры, попав в лапы врага, все же вспомнят о своем долге и мужестве, будут гордо отстаивать свои убеждения и принципы, смело и гордо смотреть в лицо врагам, сносить пытки и, если нужно, достойно примут смерть, выкрикнув что-то вроде «Слава Нации!» на эшафоте. Иными словами – сохранят хоть каплю офицерской чести и человеческого достоинства, верность своим идеалом национализма-зидоизма.

Увы! Безжалостная машина Кетцель завалил его протоколами и видеотчетами допросов и судебных заседаний, на которых высшие чиновники, в том числе и с портретов из высоких кабинетов, предстали истеричными, трясущимися обмякшими трусами со слюнявыми, перекошенными мордами и трясущимися телесами. Вот они, НЕПОЛНОЦЕННЫЕ-ТО, как они есть! Министры, партийные чиновники и их жены, родственники, любовницы и любовники, начиная с самого Зидо, каялись и отрекались от своих деяний, от своей Родины, от своей идеологии, которую проповедовали на улицах, трибунах и площадях, которая звучала из каждого радиорупора, из каждого телеприемника... Во имя которой лилась кровь и летели головы… Они перекладывали вину друг на друга и называли истинным идеологом того самого «Советника». Ванарцы на их фоне выглядели хорошо организованной, отлаженной и работоспособной военно-полицейской машиной, истинно ПОЛНОЦЕННОЙ расой, заботящейся о своих интересах, утверждающей свои порядки и законы на новых землях железной рукой, хоть и в мягкой перчатке. Лан видел на лицах ванарцев на экранах откровенное презрение к некогда великому Вождю (банальному наркоману) и остаткам «Стальной Партии». И ему, Лану, было СТЫДНО перед врагами-ванарцами за таких вождей. Но еще страшнее — он впервые увидел презрение и СОЧУВСТВИЕ со стороны ванарцев к нему, Лану, еще держащемуся за старые догмы, которые оказались обыкновенной трухой, средством для оболванивания и истребления масс.

И тогда — зачем все эти погибшие, изуродованные, замученные в лагерях?! Зачем разрушенные города и страны, мертвая планета?! Ради желаний двух сотен неполноценных существ!

Вот это чувство отчаяния и безысходности, бесполезности всей своей жизни окончательно сломило Лана, и он, опытный вояка, убежденный член партии, несмотря на сломленную психику из последних душевных сил твердо смотрящий в глаза своим врагам, проклятому Дракону, был готов разрыдаться, как девчонка, как баба!
Взглядом дикого загнанного израненного дикого зверя Лан озирался по сторонам. По цветным квадратикам окон в корпусах, по световым пятнам антигравитационных осветителей, по светящейся разноцветными огнями наглядной агитации и флагам, по могучим деревьям, роняющим на пеногранитные плиты мокрые листья… Лан ненавидел все и всех вокруг. Но прежде всего он ненавидел и проклинал себя.

Ведь его, Дуора Лана устраивало все происходящее. Он быстро шагал по карьерной лестнице, замудренно повторял партийные лозунги, где нужно, ссылаясь на них, где возможно, игнорируя… Вокруг него слетали головы, толковых офицеров снимали с должности и отправляли в небытие… Его сия участь не только миновала, но и он сам поднялся по службе благодаря тому, что более толковых старших офицеров просто уничтожили. А выяснилось, что и его самого вскорости ожидала ликвидация, пусть и руками пришельцев. Зато он сам, как послушный пес, с усердием небывалым служил хозяевам. Тем, которые пустили на мясо его любимую женщину, их дочь и ее ребенка.

- Любая партия,- это типичная пирамида, в которой нижние уровни работают на верхушку! - поучал его «Стальной Дракон». - А в тоталитарной системе, где верхушку никто не контролирует, злоупотребления властью на верхушке пирамиды могут достигать эпических масштабов! Мы в свое время отказались от партийного строительства в политике, в том числе и из-за этого.

Очень болела левая рука и грудина после воспитательных мер проклятого «Стального Дракона»… Полчаса назад Лан вцепился мертвой хваткой в горло бывшего коменданта объекта «Приют-2» Заута Хиндехера, который в подробностях подтвердил, как убивали Дэйю и Зэнзен, как заживо снимали кожу с годовалого худенького мальчика, а бедных женщин заставили смотреть на это,пока у Дейи не остановилось сердце, а Зензен не сошла с ума… Самое страшное, что когда-то сам Лан в ранге заместителя какого-то там чина ставил подпись на приказ «О формировании чрезвычайных станции забора крови для медицинских и иных нужд». Это не считая Амфидо… Правда, там подписей было штук пять, и это не считая главной подписи начальника.

Отдирали его сам Кетцель и двое помощников-лейтенантов. Коменданта Лан почти задушил, и его повезли реанимировать. Лана вернула в реальность только сильная боль от клешни проклятого робота.

И до сих пор звучал в ушах его дребезжащий голос:

- Какого хера, псих?! Ты не забыл, что ты САМ ТАКОЙ ЖЕ?! Только ты чужих жен и младенцев убивал! Нервы гуляют?! Своих жальчее, чем чужих?! Пойди, продышись, на воздух, идиот!

Его даже за противника здесь никто не считает! За ним не направили конвой, его не связали, не арестовали, не убили… Просто отобрали оружие и вытолкнули за дверь, как пропившегося матроса из портового кабака! Его, в недавнем прошлом командующего группировкой Имперской Армии, полковника Лана!

- Да пошел ты нахуй! - орал в ответ ротмистр. - Я не наркоман, не гомик и не партийная ****ь! Я всю жизнь бы в войсках! Я ничего не сделал, что бы замарало мою честь! Подписи ставил?! Не я, так другой бы подписал! Я запеченное мясо из ресторанов не жрал, пока мои товарищи голодали!

- А какая, ***, разница?! Не ты, так твои ебучие подельники! Ты не жрал, так за твоей спиной жрали и людей убивали, пока ты их со спины прикрывал! - Ненормативной лексикой говорящая железяка владела не хуже человека.

И вот Лан со звериным лицом стоит и курит у здания штаба ванарской группировки, куда он с удовольствием бы въехал бы на танке, любуясь на дымящиеся развалины и трупы. А железную говорящую тварь он бы с огромным удовольствием переехал бы на чем-нибудь тяжелом!

Лан чувствовал себя ослабевшим и полностью негодным к продолжению службы. Кому служить-то? Либо стальному чудовищу и пришельцам, для которых его мир — лишь строительная площадка, колония... Либо партийным мразям, для которых его родина — помойка! Из него вытащили, выдернули его стержень, превратили в трясущегося, истеричного неудачника… И он один во всем мире… Люди всего болхианского мира либо ненавидят, либо презирают его. Вот чего он добился к концу жизни. И, как кровавая рана, - Дэйя и Зэнзэн, которых забили, как скот и подали к столу для конченых дегенератов!

В голове Лана раздавался детский истошный крик… Память из прошлого, кошмары из тех «коррекционных программ», которые долбили его мозг, пока он находился в ванарской тюрьме. Он сам был жертвой, которую убивают, и не один раз! Он, выходит, был и в коже собственного внука, которого никогда не видел. Его истребила система, которой служил Лан, в рамках которой он свысока смотрел на неполноценных и врагов нации. Круг замкнулся… А потом он услышал в голове, как плач ребенка заглушается грохотом военного оркестра и гулом шагающих сапог. Запахло горелой бумагой и мясом, запахло порохом и противно завоняло горелым железом, в которое вонзается кумулятивный боеприпас гранатомета. Даже характерный звук ударил по ушам, - откуда-то изнутри, из головы…

Хоть бы пистолет с одним патроном оставили! Раз – и покончить со всем этим!

Электронный счетчик сосканировал лицо Лана и сообщил, сколько было выделено в атмосферу ядовитых веществ в процессе его курения. Лан мысленно сожалел, что его сигареты не выделяют боевые химические вещества, не то бы он тут целую пачку скурил за двадцать тиддов!

В этот момент у навеса для отравителей атмосферы появилась низенькая пожилая женщина, еще хранящая остатки молодой красоты. Худенькая смуглая брюнетка лет сорока-сорока пяти на вид, с заостренным носиком, пышными темно-русыми волосами до плеч и большими карими глазами. Одета она была в длинное до земли старинного вида темно-синее платье, застегнутое до горлышка, а на груди был довольно большой символ молнии. Почти как у гвардейских подразделений Имперской армии. Взрослая женщина казалась худеньким подростком рядом с ним. Лан почувствовал, как запах войны и смерти исчезает, как уже явно пахнуло каким-то цветочным запахом неизвестных женских духов.

Женщина взглянула на незнакомца в черной форме, почтительно поклонилась ему и смиренно отошла в сторону. Лан кивнул ей в ответ, вспоминая, не видел ли он эту женщину где-то раньше.

Дама, оглянувшись по сторонам и совершив какое-то ритуальное действие (приложив указательный палец ко лбу, груди и животу), достала сигарету и закурила. Она посмотрела на Лана и что-то ему сказала на непонятном языке.

Лишь через несколько десятков секунд переводчик бывшего имперского офицера автоматически адаптировался к новому языку, и тогда Лан начал понимать, что от него хотят:

- Вы не будете против, милостивый государь, если рядом с вами будет курить женщина? - спросила дама.

- Я?! Абсолютно нет! - недоумевающе развел руками Дуор Лан. - Мне без разницы!

- Благодарю вас! - почтительно кивнула ему дама. - Просто в нашем мире это считается оскорбительным для мужчины. Позвольте представиться… Священнослужительница, настоятельница церкви Святой Ере, мать Моане.

- Ротмистр второго класса Дуор Лан, начальник штаба полка «Черное Знамя», - Лан приложил руку к погону. - Пока еще, по крайней мере… А ванарцы все еще веруют в Бога?

- Ванарцы? - переспросила дама-священница. - А кто это?

- Те, кто построил эту базу, и кто принес на эту планету свет цивилизации, а заодно открыл нам, кто мы есть! - раздраженно ответил Лан.

- О, простите, не имею чести! - нахмурилась Моане. - Вы, видимо, имеете в виду куалийцев? Уроженцев планеты Тсе-мла?! Я — скромная дочь Гуриассийского Божьего мира, подданная Ее величества Королевы Хилликийской. Моя вера — хилликианство, ее я и исповедую.

- То есть вы из другого мира? Не из мира роботов и звездных кораблей? - удивился Лан. - Значит, ванарцы-куалийцы и к вам пришли?! И как вам живется под пятой оккупантов?!

- Простите, я видимо что-то не так поняла или объяснила? - робко сказала Моане. - На нашей планете куалийцы лишь почтительные гости! У нас нет их войск, хотя Ее Величество и имеет с Куалийской Державой союзный договор. А здесь я нахожусь в свите Ее Светлости Графини Сеттской, которая состоит на службе у советского королевства.

- Графиня? Я правильно понял, и у вас графиня? - переспросил Лан. - А позвольте узнать, ситти, не является ли эта графиня пилотом грузового корабля?

- Истинно так! Ее Светлость графиня Сеттская — героиня! Она удостоена двух высших наград государства! Она спасла целый мир своим беспримерным подвигом, высшим подвигом, на который только может пойти человек! - с жаром объявила Моане. - А с ней поступили в высшей степени несправедливо, понизив ее в чине по наговору подлецов! Да, она не святая! Да, она имеет пороки, с которыми безуспешно пытается бороться! Но за что карать ее воинским наказанием? Разве она струсила в бою?! Разве она бросила товарищей, не выполнила военный приказ, проявила малодушие?! Она удостоилась чести быть награжденной личным памятником за спасение этой несчастной планеты и многих сотен людей! А теперь ее понизили в чине по гадкому доносу! Я поклялась, что я не отойду от здания штаба и не проглочу ни крошки хлеба, пока графине не вернут чин, который она заслужила на поле битвы по праву! И еще я хочу взглянуть в глаза этим подлым клеветницам! Надо будет, буду стоять здесь всю ночь!

- Такая верность товарищу достойна уважения! - покивал головой Лан, давно отвыкший от женской пулеметной болтовни. - Вот и еще один старый враг встретился мне…И вновь враги вызывают у меня лишь чувство зависти… А, если не секрет, в чем суть доноса? В чем ее обвиняют?

- Ее обвиняют...в политической неблагонадежности, господин офицер! - покраснела Моане, утаив истинную причину «опалы» графини.

- Это как раз очень серьезно, - понимающе сказал Лан. - А «Стальной Дракон» говорил мне, что у вас полная демократия, каждый верит во что хочет… А вот оно как на самом деле… Не волнуйтесь, ситти, у нас из-за политической неблагонадежности людей расстреливали и вешали, а их семьи отправляли в лагеря. А вашу графиню всего лишь понизили в чине… Это она, по нашим меркам, еще дешево отделалась!

- Это я виновата! - сказала Моане. - Это моя обязанность, - заботиться о моральном облике моей названной младшей сестры! Я плохо выполняла свою обязанность, и поэтому графиня...отступила от Божьей Истинны! Пусть меня наказывают, а не ее! Я — великая грешница!

- Вот уж давно я не вел богословских споров. - ухмыльнулся Лан. - Кому вы что докажете?! Железному дракону? Да будет вам…! У ванарцев, или куалийцев своя идеология, и они не терпят, когда кто-то встает у них на пути! Хотя...надо признать… в чем-то они лучше и честнее наших... В любом случае, если это в вашей жизни единственное, о чем нужно переживать, ваши дела еще не так плохи!

- Что, и вы провинились перед куалийским руководством? – спросила Моане. – Или на вас тоже написали донос?

- Нет, я по вашим меркам помощник дьявола! – оскаблился Лан.

- Бог с вами! – улыбнулась Моане. – Вы здесь, под одной крышей с нами! Значит, вы наш друг! Бог один и правда одна! Вы же не убивали детей и не пили кровь, как проклятые слуги дьявола и нечестивого короля Зидо?! Вот это действительно страшно! А все остальное Бог управит!

- Нет, я не убивал… - Лан уставился в одну точку. – Я ими командовал.

- Шутить изволите? – нахмурилась Моане. – По-моему, не смешно…

- Не смешно… - эхом отозвался Лан. – Я и есть, тот, кто планировал операцию по захвату Амфидо…. Я атаковал ванарцев ядерными бомбами, стремясь уничтожить их! Я давал награду за вашу графиню и ее корабль! Я утверждал приказы об организации кровяных станций! Я командующий тех, с кем воевали ваши так называемые герои! Имперский полковник Дуор Лан, бывший, конечно… Для вас – дьявол во плоти! Если не верите, - спросите у «Железного». Так что, госпожа священница, приятно познакомиться!

Моане ахнула, отшатнулась от него, в ужасе сделав несколько шагов назад, пока не уперлась спиной в стену кабинки. Она возложила на лоб и грудь знак Молнии, ее глаза сейчас выражали страх и ненависть.

- Вы! Тот самый «черный рыцарь»?! Убийца невинных! Что же вы натворили?! Вы хоть сами это осознаете?! Или вы действительно поклоняетесь дьяволу и ненавидите Бога до такой степени, что добровольно решились на такие злодеяния?!

- Я гляжу, у меня еще один судья появился?! – зло сказал Лан, оскалив зубы. – Я служил своей Родине! Я выполнял приказы вышестоящего командования! Я сражался за единство моей страны, за будущее моей родины, вам понятно?! Кто вы все такие, чтобы судить нас?! Вы прибыли сюда из тепличных миров, а у нас слово «доброта» считалось ругательным! «Ишь, добренький!» Мы убивали. Чтобы выживать, и я убивал, и жрал человеческое мясо, да! Потому что другого просто не было! Нас воспитали в фанатичной преданности Вождю и Нации, в ненависти к низшим и неполноценным расам! Так в чем я виноват?! ПЕРЕД ВАМИ, - НИ В ЧЕМ!

- Передо мной – нет, а перед Богом?! – прошептала Моане в слезах.

- Нет никаких богов! – воскликнул Лан. – Нет кроме тех, которых мы выдумали! И каков наш бог – такие и мы! Если наш бог сентиментален и плаксив – мы плачем над сопливыми мелодрамами и собираем цветочки! Если он яростен и требует крови – мы берем топор и режем врагов нации! Нет одной добродетели! Если ваш бог кровожаден, то миролюбие у него будет пороком! Если ваш бог уродлив и горбат, то прямота у него будет пороком!

- Но такой бог возьмет жертву и с вас! Готовы ли вы к этому? Дьявол всегда берет плату за могущество кровью!

- На этот счет можете не сомневаться! – сплюнул Лан себе под ноги. –Уже взял! Сегодня мне показали, что моя держава давно превратилась в труху, что нацию, за которую я сражался, почти истребили наши же вооруженные силы, что Вождь, которому я служил – тупой наркоман, а его верные сподвижники – дегенераты и настоящие враги нации! А мои жена, ребенок и внук… Ладно! Зло наказано, можете не беспокоиться! Ваши боги могут быть спокойны! Сначала ведь приходит купец, потом солдат, потом жрец?! Вот и вы, я думаю, уже на месте! Меня это уже не волнует…. Боги, а я же совсем забыл! Так за чем же дело стало?! Вот она! Вот и все… Сейчас все закончится… Дейя, я к тебе хочу! К тебе и к нашей девочке!

С этими словами Лан с горькой улыбкой и слезящимися, вероятно от непривычно влажного и чистого воздуха, глазами достал из воротника капсулу и, ухмыльнувшись, показал ее Моане:

- Самый необходимый витамин после ядерной войны! Исцеляет с гарантией!

- Вы ведь не конченый негодяй, вы ведь раскаиваетесь в своих делах! Я это чувствую по вашему голосу, по вашим глазам! В вас есть добро! Мне рассказывала про вас графиня Жю Сет, я только вспомнила…! Вы можете открыть себе дорогу к Свету через покаяние!

- К хренам ваше покаяние! Мертвых это все равно не воскресит! Но самое страшное это то, что я, оказывается, служил не народу своему, а горстке ублюдков! – твердо сказал бывший имперский командующий, чувствуя нарастающий комок в горле. – Успокойтесь! Мне не нужны ваши слезы! Что сделано, то сделано, что заслужил, то и получу, и прощения ни у кого не прошу... В ад, так в ад... Гвардейцы не умирают, они лишь уходят в небытие для перегруппировки!

- Ой! - Моане вдруг побледнела, хватаясь за сердце. - Ой, господи боже! Мне кажется, я умираю… Что-то совсем плохо… Не могу дышать… Так вот какая она, смерть!

- Что случилось с вами-то? - насторожился Лан. - Я в ад собираюсь, а не вы! Я вас с собой не зову, вы же с ванарцами победители! Торжествуйте!

- Ох, мне плохо! - захрипела Моане, бледнея и падая на землю. - Молю вас, господин офицер… Помогите! Мне страшно!

Моане мотала головой, хрипела и заплакала так жалобно, что Лан, в принципе не склонный к сантиментам, поверил в игру Моане и метнулся на помощь к неизвестной служительнице культа с другой планеты. А Моане решила любой ценой спасти душу несчастного и привести его к покаянию. К тому же…как он красив, этот «Черный рыцарь»! Первый раз за долгие годы Моане восхитилась мужской красотой. И разве можно позволить этому человеку спокойно свести счеты с жизнью?

- Так, так, ситти, погодите умирать! – забеспокоился Лан, склонившись над стонущей священницей. - Врача сюда! Санитара! Эй вы, тупые ванарцы, ваша священница умирает!

Он сорвал с себя китель, свернул его в скатку, подложил под голову женщине, потрогал за руку. Ненависть в его душе к ванарцам, к самому себе, к однопартийцам быстро угасала.

- Да вы же огненная! У вас, похоже, лихорадка! И сердце колотится, как пулемет!* Сейчас, подождите, где эта гребанная ИА-17*?!

- Внимание! Человеку плохо! Вызов медицинского экипажа! - раздался голос киберсистемы. Над Моане завис небольшой патрульный робот, похожий на маленький, плоский чемодан, висящий в воздухе. К этому времени, Дуор Лан уже вытащил из клапана плоскую индивидуальную аптечку, нашел в фигурном маленьком пенале средства от сердечного паралича при химических атаках, и вложил в рот Моане:

- Подержите под языком, ситти! Где ваша хваленая система здравоохранения, гребанные ванарцы?! У нас бы санитары с носилками быстрее добежали!

- Спасибо вам, мой рыцарь! Вы спасли меня! Мне уже легче… - Моане улыбнулась Лану счастливой улыбкой. - Вы не оставили меня беспомощную в когтях смерти! Прошу вас, только не оставляйте меня и живую! Мне еще очень холодно! Помогите мне встать!

- Ситти, у вас, похоже, лихорадка! Вы горячая, как ствол пулемета после часовой стрельбы! Нужен врач!

Лан помог даме сесть, прислониться спиной к стенке кабинки… Взял свой черный китель, оставшись в одной казенной черной майке, набросил на плечи Моане, осмотрел ее… Вроде бы краски вернулись на ее лицо.

Из штаба тотчас выбежал дежурный, появились еще несколько роботов, наконец, вышел блестящий, могучий Кетцоалькоатль. Он оценил состояние Моане, действия Лана, вызвал мобильный госпиталь.

- Довели человека! Стелла, ваша работа?

- А я-то здесь причем? - Из-за плеча «Стального Дракона» появилась усталая Жю Сет. - Святая мать, вы еще здесь?! Я вас когда домой отправила?! Я вам говорила, - ваша забота сейчас не требуется!

- Кому я вообще нужна?! - с наигранной горечью сказала неудавшаяся актриса Моане. – Никому! Вот только этот благородный господин проявил ко мне сострадание!

- Кто благородный? - встрепенулся Лан. - Что вы вкладываете в это слово из вашего языка?

- Кто благородный? - задребезжал Кетцель. - Что вы вкладываете в это слово из вашего языка?

- Благородный и смелый человек, поддавшийся искушению дьявола! – стояла на своем Моане, кутаясь в черный китель Лана. – Но он осознал и раскаялся перед Богом! А вы оставили его одного, с ядовитой таблеткой в руке! Если бы он отдал душу Господу, кто бы за это отвечал?!

- Господу душу он бы вряд ли отдал, а вот сортиру, - да! - пророкотал Кетцель. – Во избежание трагедий я изъял у вас ампулу, Лан, и заменил ее шлакосбросом. То есть слабительным.

- Что?! – возмутился Лан. – Это уже переходит все границы! Вы еще и унизить меня хотели?! Когда вы смогли? Вам не командующим быть, а карманником в трамвае!

- Вот, за новую компетенцию! – Кетцель торжественно извлек свою флягу и влил в пасть ядовитое пойло. – Аминь!

- А я, кажется, знаю, у кого вы этой гадкой шуточке научились, – холодно сказала Жю Сет. – Моане, немедленно встаньте и ходите! Я сейчас, только разбужу Улити и приду. Спасибо, что весь день занимаетесь всякой фигней, чем посидеть с ребенком!

- Я думаю, вы неверно представляете себе картину, - сказал Лан. – Ситти священница больна, ей нужна помощь...

- Я боролась за вашу честь, неблагодарная! – выпалила Моане. – Признательности не жду, но хоть уважения! Господин полковник, прошу вас, проводите меня до моего жилища! Я бы хотела поговорить с вами! Прошу вас, возьмите свой мундир... Мне уже лучше!

Жю Сет с Кетцелем переглянулись. Такой нервно-возбужденной они еще Моане не видели. А Лан даже позабыл про свои невеселые думы, про чувство полного одиночества и желание покончить с собой. Давно он не оказывался в атмосфере развеселого эстерогенового бардака... Женщины для него уже давно были каким-то далеким измерением в центре Галактики, и он уже и не помнил, как себя вести с ними.

- Ситт командующий, - Бывший ротмистр Империи приложил ладонь и к своему лбу. – Похоже, и у меня горячка начинается! Ситти священница, не стоит столько эмоций! Я ваш враг! Я воевал против вас.

- Не против меня вы воевали, сударь, а против себя! – Моане поежилась от вечерней свежести, кутаясь в огромный для нее предмет одежды с двумя молниями на рукаве. – О, сударь! И вы почитаете Святой Небесный Огонь! Разрешите, я проверю. – Она бесцеремонно приложила свою маленькую ладонь к шее бывшего зидоиста, отчего тот даже вздрогнул. – О, нет, я нахожу вас даже несколько холодным. Но если вам нужен осмотр…

- Уже поздно! – Жю Сет увидела новую жертву и вцепилась взглядом в глаза бывшего имперского офицера. – Я вас знаю! Дуор Лан! Наш главный враг! Мы от вас обороняли Амфидо.

- И я вас знаю, - Лан пристально осмотрел невысокую незнакомку. – Вы та самая графиня-ведьма! Помнится, я когда-то назначал за вашу голову и ваш корабль хорошую награду. Ваш корабль нам много крови попортил тогда!

- Да, жаль не познакомились тогда лично! – сказала Жю Сет. - Вот и встретились, как в книгах, бывшие враги.

Их взгляды соприкоснулись… Лан вспомнил, как две ванарские недели назад Жю Сет уже была на их базе с визитом, и он, помня о какой-то телепатической силе ведьмы, счел за благо крыться в ремблоке. Сейчас Лану было на все в общем-то плевать, и он был бы не против если бы его к стенке поставили. Но увидев огромные черные глазищи ванарской ведьмы, его будто пронзило электричеством, и Лан будто бы отключился на миг, заснул прямо так, стоя… Очнулся он через минуту, и некоторое время не мог понять, где н и что с ним произошло. Только потом он понял – коварная ведьма прочла его, будто открытую книгу.

- Ротмистр Лан! – объявила вдруг женщина в черном. – Я приглашаю вас к себе. Мне кажется, у нас появился общий враг, который погубил вашу планету и хочет то же самое сделать с моим миром. Я уже нашла здесь одну супербомбу, которая могла уничтожить всю центральную область вместе со столицей… И мне нужно знать про другие возможные объекты. Лан, если такое чудовище взорвется, можете забыть и про нацию, и про страну вообще. Особенно, если она взорвется где-нибудь в жерле вулкана. Например, в Цоусской долине…

- Вы и про это знаете? - удивился Лан.

- Так есть, ситт ротмистр, - улыбнулась Жю Сет. – А я вам обещаю крепкий сладкий чай, полный стол и мягкую постель.

- Не боитесь вражеского гвардейца пускать в свою женскую обитель? – с насмешкой спросил Лан.

- Не боюсь, - спокойно ответила Стелла. Она показала на соцветие васильков, растущих около кабинки, подняла пальчик, - и стебли растений вдруг поникли к земле, упали, будто их косой скосили. – Мне, если что, оружие не нужно. Я сама себе оружие… Да и вы не собираетесь делать глупости, Лан. Вам сейчас нужны союзники, а не враги… А я, с некоторыми оговорками, отношусь к идее возрождения вашего государства скорее положительно. С определенными оговорками, повторюсь! Да, кстати, если будете возрождать монархию, могу предложить свою кандидатуру на престол! В веках меня потом вспоминать ваши потомки, исключительно с положительной стороны! Я, на секундочку, с хилликийскими королями в родстве состою!

- А я могу, если захотите, принести утешение вашей душе! – потупилась Моане. – Это моя работа, - спасать души. И я заварю вам лучший чай! Даже королева не побрезговала бы отведать такого чая!

Потрясенный Лан, который боялся и сторонился женщин почище, чем партийных контролеров, обратился взглядом за помощью к Кетцелю. Но тот только развел руками, почти как человек. Он и сам пока ничего не понимал.

Он запросил через мыслеблок Жю Сет. Та объяснила ему свои мотивы, что пока Лан в таком состоянии, он может много чего рассказать, если проявить к одинокому, отчаявшемуся воину немного женского сочувствия. А вот мотивация Моане ей неясна, и от Жю Сет она никаких команд не получала.

А мать Моане, увидев человека на краю жизни, увидев раскаявшуюся мятущуюся душу, решила спасти ее во что бы то ни стало. На то она и лекарь человеческих душ. И то, что этот человек враг и злодей, только подстегивало ее. Да и никакой он не злодей, честно признаться… Это Империя сделала из него злодея и негодяя.

А еще Моане…очень понравился этот суровый немногословный мужчина, настоящий офицер, да, к тому же и стоящий на грани морального выбора добра и зла. Понравился именно как мужчина, с первого взгляда! Но как в этом признаешься? Моане чувствовала, как бьется ее сердце, когда она осторожно прикасалась к черноволосому инопланетянину. У нее даже с мужем Эмером Жю Хьяне так сердце не стучало. Влюбилась в первый раз в жизни, в пятьдесят три года! Ужас!

Наверное, правду говорят, что правильные женщины часто западают на плохих парней. А если этот отрицательный персонаж еще и красив лицом, высок ростом, хорошо сложен, с орденами на груди и печалью в глазах, то, как быть бедной женщине из мира королей и дворян, всю жизнь прожившей в молитвах и воздержании?
Да простит Господь грешную душу ревностной слуги своей!